Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в Пб :) — Возможно, я был просто слишком мал. — Но в ваших воспоминаниях, в самом начале, есть её образ и... заклятие, — Снейп говорил как-то непривычно быстро и громко, словно пытался сам себя убедить в чём-то. Гарри внимательно смотрел на преподавателя, забывшего даже растягивать слова для усиления своего излюбленного пугающего эффекта. — Хотите сказать... — Гарри не осмеливался произнести этого вслух. Как будто если он облечет мысли в слова, то эта незримая надежда, повисшая между ним и Снейпом, будет иметь право на существование. А то, что существует, может причинить боль им обоим, раздавив своей безысходностью. — Поттер, может ли быть так, что Лили... жива? — голос Снейпа предал его, дрогнув. Профессор зелий больше не походил на огромную летучую мышь, он походил на старую промокшую ворону. Гарри почувствовал укол жалости к нему, к его дрожащим от нетерпения пальцам, маниакальному блеску в глазах, бледным губам, сжатым в тонкую полоску. Северус Снейп так сильно любил его мать, что готов был поверить даже в крошечный шанс, что она жива. — Я не знаю, — Гарри опустился на cтул, не в силах устоять на ногах, внезапно ставших ватными и ненадёжными. Он коснулся рукой своего лба, провёл пальцем по шероховатому росчерку шрама, оставленного в тот день. Он выжил благодаря жертве Лили Поттер. Но если она не умерла, то что за сила смогла его защитить? И почему она не нашла его? — Но я убил Квиррелла, — Гарри поднял на Снейпа глаза, чувствуя, что движется по очень тонкому льду, — и не видел фестралов. Снейп замер, задумчиво разглядывая мальчика. Пожалуй, даже будучи напряжённым, полным бесконечной детской надежды и видящим перед собой скользкую дорогу неверных решений, он не терял какой-то хищной черты в лице. Однако сходство с несчастной птицей оставалось. Снейп потёр пальцами подбородок и медленно перелистнул страницу своей странной книги. — Знаете, Поттер... — начал он, растягивая слова в угрожающей манере. Гарри привык слышать эти интонации по отношению к себе, он никак не отреагировал на смену настроения преподавателя. Теперь Снейп уже не был безответно влюблённым мужчиной, он был строгим учителем, который должен был втолковать ему что-то крайне важное. — Мне кажется, я смог найти решение. Вы начали видеть фестралов после смерти пуффендуйца Диггори, однако на первом же курсе при вас скончался Квиррелл, — Снейп стал говорить ещё медленнее, ещё тише, теряя свою хаотичность во взгляде, успокаиваясь. Он словно презирал сам себя за то, что так открыто показал Гарри свою беспомощность и доверчивость перед Лили. Гарри сделал вид, что не заметил всего этого — он размышлял, сдвигал и сравнивал факты. Гарри подумал, как, наверное, былo тяжело Гермионе, которой приходилось думать за них всех. Ведь это она догадалась о василиске, это она оказала помощь Хагриду с апелляцией для Клювокрыла, помогла подготовить его к Турниру... Гарри был безмерно благодарен подруге за это. — Я не понимаю, — сокрушённо признался он. Надо было слушать внимательнее на уроках Хагрида, когда тот рассказывал про фестралов. — Я думаю, что фестралы открываются тем людям, на ком смерть оставила отпечаток. Как ваш шрам, — Снейп палочкой указал на лоб Гарри, — такие шрамы оставляют лишь очень мощные заклятия. А чтобы чья-то смерть оставила след, погибший должен быть важным для вас человеком. Этот юноша, Диггори... Он был вашим другом, Поттер? — Да, другом, — Гарри отвернулся. Снейп видел его горькие воспоминания о том дне, о Седрике, удивлённо смотрящем в небо своими остекленевшими глазами. Гарри опёрся грудью на парту, стараясь унять давно позабытую волну боли и сострадания, всколыхнувшуюся у него в груди. Он поднял на Снейпа глаза, встречаясь с любопытным взглядом. Профессор определённо перестал быть холодным, заморенным годами тоски слизнем. — Тогда, Поттер, это вполне логично. Смерть Квиррелла не задела ваши чувства, поэтому вы не увидели фестралов. — Тогда моя мать может быть жива? А если я просто закрыл глаза, когда Вол... Сами-Знаете-Кто напал на нас? — Гарри отчаянно не хотел соглашаться с ласковым шёпотом в ухо, который уговаривал его с головой броситься в бездну беспокойства и смутного, ложного счастья. Лили. Мама. Если она жива, то почему не нашла его? Что с ней случилось? — Называйте вещи своими именами, Поттер, — Снейп невзначай коснулся левого предплечья. Гарри подумал о его метке, потухшей, выцветшей, но всё же упорно преследующей профессора зелий. — Я считаю, что даже с закрытыми глазами вы почувствовали бы смерть своей матери рядом. Я проверю это. — Как? У меня не осталось воспоминаний с того времени. — Приходите вечером в мой кабинет. Я воспользуюсь Омутом Памяти, чтобы просмотреть отрывок со смертью Диггори. Гарри вздрогнул. Он не хотел этого видеть. Даже зная, что Седрик сейчас всего лишь на третьем курсе, жив и здоров, Гарри холодел от одной мысли, что снова окажется на кладбище вместе с телом юноши на руках. — Хорошо, — согласился Гарри, радуясь, что Снейп не назначил ещё одно копание в воспоминаниях прямо сейчас. Он хотел просто расслабиться, дать своему телу и разуму отдохнуть. Сейчас Гарри не отказался бы посидеть в уютной гостиной Гриффиндора, посмотреть, как Гермиона будет строчить длиннющее сочинение для профессора МакГонагалл, а Рон — безбожно подглядывать в её конспект. Ему хотелось почувствовать эту атмосферу дома, тепла и дружбы, даже если для этого ему придётся забыть о своих подозрениях. Обмануть самого себя. Гарри устало опустил голову на руки. Он возложил на свои плечи слишком многое. Когда он увидел этот сон и решил, что всё исправит, он не был готов к такому накалу событий. Не был готов к сомнениям, боли и пугающим надеждам — он был просто мальчиком, в конце концов. Может, ему и вовсе не стоило видеть всё это. — Вы можете не ходить на два последних урока, — неожиданно произнёс Снейп. Гарри и не заметил, что профессор наблюдал за ним в течeние их тягостного молчания. — Спасибо. — А теперь идите, — Снейп почесал кончик своего длинного носа и уткнулся им в книгу, жадно просматривая страницы. Гарри стало любопытно, что скрывают в себе эти запутанные знаки, но у него просто не было сил расспрашивать об этом сейчас. Гарри затолкал сочувствие к самому себе подальше, закинул на плечо тяжёлую cумку и покинул кабинет зелий. Оказалось, они просидели там больше часа. Гарри медленно шёл по тёмному коридору, стараясь не думать ни о чём. Только у самой лестницы он понял, что Снейп позаботился о нём, позволил прогулять уроки в первый же день учёбы. Профессор Снейп всегда заступается за слизеринцев. Он мог быть заботливым. Значит ли это, что он будет заботиться и о Гарри? Однако Снейп, любезно приглашающий на чашку чая и рассказывающий о своих любимых тёмных заклятиях, походил на неудачную карикатуру Хагрида. Гарри даже представил розовый фартук, надетый поверх чёрной мантии зельевара. Эта картина приподняла его настроение, и на выходе из подземелья Гарри улыбался. Ему встретился портрет старого алхимика, варящего какой-то бурлящий настой. Алхимик покосился на ученика, одиноко шагающего по коридору, и снова уткнулся в своё вечное зелье. Гарри достал из кармана мантии расписание. Он пропустил историю магии и опоздал на травологию. Зато последним уроком стояли полёты с мадам Трюк. Судьбоносный урок, который он не мог пропустить. Гарри решил, что не будет беспокоиться и задумываться над своим поведением. Он просто сделает то же, что и в прошлый раз: докажет Малфою, первокурсникам и профессору МакГонагалл, что он достоин вступить в команду. Гарри безумно хотелось полетать сейчас. Почувствовать ветер, треплющий волосы, увидеть землю со всеми её тревогами и заботами далеко-далеко, взмыть вверх, туда, где он будет свободен от тяжкого груза. Его шаги гулко отдавались в пустой галерее. Где-то совсем рядом, наверное, в соседнем коридоре, Пивз громко ругался, бросая что-то в стену. Пришлось обойти опасное место стороной, чтобы не попасть под пакость ненормального полтергейста. Но до башни Гриффиндора было недалеко, да и пароль не изменился, поэтому Гарри без труда попал в общую гостиную. В разгар уроков все крecла и диванчики пустовали. На столиках лежали забытые книги, исписанные пергаменты и несколько конфет в соблазнительно ярких фантиках. Гарри узнал жест близнецов Уизли, подготовивших небольшую ловушку для невнимательных сладкоежек. Он упал в одно из своих любимых кресел, глядя на весёлый огонь в камине. Мальчик подумал о том, что придётся завести с Фредом и Джорджем неприятный разговор по поводу Карты Мародёров. Но он уже так привык к ней и мантии-невидимке, что их отсутствие вызывало лёгкое беспокойство и чувство беззащитности. Наверху вдруг что-то упало. На лестнице загрохотали шаги, и в гостиную из спальни мальчиков спустился Симус Финниган, весь перемазанный сажей. Он хмуро посмотрел на Гарри. — Привет, — буркнул Симус. Гарри проводил его взглядом: он помнил о феноменальной способности Симуса взрывать даже то, что взорвать невозможно, поэтому лишь понадеялся, что с его кроватью всё в порядке. Откуда-то ощутимо повеяло гарью. — Эй, ты ничего не поджёг? — крикнул он мальчику вслед. Симус остановился, оглянулся, пытаясь стереть чёрный след со щёки. Он лишь сильней его размазал и пожал плечами. — Вроде бы нет. Гарри пришлось встать, подняться в спальню и проверить. На кровати Финнигана валялась обуглившаяся коробка, а рядом — осколки тёмно-зелёного стекла. Наверное, родители прислали подарок. Когда Гарри спустился вниз, Симус сидел около камина, мечтательно глядя на языки пламени. Они отражались в его больших глазах. Гарри почувствовал себя лишним, словно общение Симуса и пламени не должно было нарушаться. Но Финниган сам повернулся к нему, мимолётно взглянув на его шрам. — Куда ты запропастился? — спросил он. — Мы уж думали, что профессор Снейп тебя съел. Слизеринцы даже собирались остаться и подслушать, но потом пришёл их староста — такой увалень с чёлкой, — и увёл их. — Просто у меня возникло несколько вопросов по зельям, вот я и остался, — ответил Гарри. Он усмехнулся: раньше единственными его вопросами по зельям были «Когда же кончится урок?» и «Когда же Снейп провалится куда подальше?». — Любишь зелья? — Очень. — Мне тоже нравятся, но у меня всё подгорает или взрывается, — Симус махнул в сторону спальни. — А ты чего не на уроке? — Голова болит, — Гарри предпочёл бы, чтобы Симус куда-нибудь ушёл. Ему не терпелось попасть на последний урок, но коротать время с Финниганом не хотелось. Мальчики молча просидели несколько минут. Гарри ловил себя на мысли, что если бы он мог сейчас выбирать собеседника, то хотел бы поговорить с Седриком Диггори. Не то что бы он многое мог ему сказать, но ему необходимо было увидеть Седрика перед собой, прежде чем вновь столкнуться с несправедливой смертью пуффендуйца. Симус немного покраснел, словно он стеснялся находиться рядом с Гарри, но не ушёл и не придумал темы для разговора. Лишь когда зазвонил колокол, оповещающий о конце третьего урока, он громко спросил: — Собираешься идти на полёты? — Конечно, — заявил Гарри. Симус пошёл с ним. Они оставили сумки в башне, ведь на уроках мадам Трюк ничего не надо было записывать. Когда мальчики спустились вниз и вышли на площадку, толпа собравшихся учеников молча уставилась на Гарри. Гриффиндорцы смотрели с восхищением, словно он вылез из ямы со змеями, а слизеринцы — с холодным презрением. Но от них ничего другого ожидать не приходилось. Площадка для обучения полётам была небольшой, гораздо меньше квиддичного поля. Зелёная трава покрывала её, а на одном конце стояли три высоких шеста с кольцами. Они были заметно ниже, чем настоящие, и специально подготовлены для первокурсников. В самом центре уже лежали три десятка старых потрёпанных мётел, годных лишь для того, чтобы подметать полы в сарае. Гарри, почти ощущавший в руках свою «Молнию», с брезгливостью посмотрел на «Комету», рядом с которой встал. Несколько прутьев были сломаны, а некоторые выбились из связки. Рядом с Гарри встал Рон. Он уже открыл было рот, чтобы выдать вопросительную тираду, но перед ним влезла Гермиона. — Знаешь, Гарри, это очень опрометчиво, — она недовольно взглянула на него, оглядывая растрёпанные волосы так, словно они были признаком нарушения дисциплины, — прогуливать уроки в первый же день. — Мне нужно было задержаться. — И не страшно было оставаться там? — Рон неприязненно покосился на Гермиону. Его рыжие волосы пылали огнём в лучах солнца, создавая ореол вокруг головы и ярко выделяя россыпь веснушек. Гарри внимательно смотрел в лицо друга, отмечая, насколько невинно выглядит младший Уизли. Даже его торчащие уши придавали ему вид добродушный и задорный. — Не думаю, — Гарри вдруг почувствовал, как натянутая струна внутри него опустилась. Он не мог доверить Рону свою тайну, но он мог быть рядом с ним и греться в лучах его бесхитростного тепла. Хотя бы до тех пор, пока не раскроет все эти неожиданные секреты. Гермиона обиженно отвернулась, встряхнув копной каштановых волос, когда поняла, что её нравоучения не задевают мальчишек. Гарри повернулся к остальным, глядя на Невилла, рассеянно крутящего в руках Напоминалку. Недалеко от него стоял Малфой со своими верными сопровождающими. Гарри вдруг вспомнил роль Малфоя в тех безумных скачках сознания. Ему показалось, что на тех кадрах слизеринец был несчастен и напуган, но сейчас мальчик самозабвенно рассказывал что-то, неосознанно приглаживая волосы рукой. Белоснежные пряди и без того были тщательно прилизаны и намазаны чем-то жирным, отчего блестели на солнце. Малфой повернулся, столкнувшись с Гарри взглядом. Его лицо осталось презрительно бесстрастным. — Поттер! Мы думали, ты будешь чистить котлы вечно, — он холодно засмеялся, а его смех подхватили остальные слизеринцы. Как же быстро Малфой занял лидирующую позицию. Гарри не успел парировать выпад: в этот момент явилась мадам Трюк. Её короткие волосы покрывала обильная седина, а жёлтые ястребиные глаза внимательно оглядывали учеников. — Построиться! — рявкнула она. — Встаньте напротив мётел! Гарри снова посмотрел на свою метлу — он надеялся, что это не одна из тех мётел, что вибрирует при полёте или сбрасывает наездника, стоит подняться выше допустимой высоты. Гермиона стояла рядом с ним, она нашёптывала что-то незнакомой девочке с длинными чёрными косами: — Я читала про полёты. Жаль, что одной теории недостаточно, чтобы научиться летать, — девочка немного неуверенно поглядела на ту метлу, что досталась ей. Гарри помнил, что полёты — единственный предмет, кроме прорицаний, который не даётся Гермионе Грейнджер. С другой стороны, Рон рассказывал про своих братьев: — Фред сказал, что однажды школьная метла забросила его на крышу. Думаю, он соврал, но я видел, как его собственная метла сломалась и смогла летать только боком, — Рон озабоченно почесал рыжий затылок, — но я всегда мечтал полетать. Я очень люблю квиддич. — Так, а ну молчать! Готовы? — мадам Трюк закончила проверять мётлы и снова встала во главе двух шеренг, командуя. — Вытяните правую руку над метлой и скажите: «Вверх!» — ВВЕРХ! — прогремел неслаженный хор голосов. Метла послушно прыгнула в руку Гарри, словно пожимая ему ладонь, признавая достойного наездника. Гарри улыбнулся. У многих не получалось. Метла Рона каталась по земле туда-сюда, чем невероятно смешила слизеринцев, а метла Гермионы вообще не двигалась с места. Лишь у некоторых, в том числе и у Малфоя, получилось с первого раза поднять метлу. Мётлы реагируют на людей подобно лошадям. Они чувствуют, что их боятся. Голос Невилла дрожал так сильно, что ни одна здравомыслящая лошадь не сунулась бы к этому круглолицему мальчику. Мадам Трюк начала объяснять, как правильно садиться на метлу и отталкиваться от земли. — Когда я дуну в свисток, вы все взлетите, зависнете на пару минут и опуститесь. Ясно? — скомандовала она. Ученики закивали. Мадам Трюк поднесла свисток к губам, но не успела даже глубоко вдохнуть, как Невилл оторвался от земли и стремительно стал подниматься. Гарри видел, как побледнел мальчик, а его расширенные от страха глаза шарили по удаляющейся земле. Он даже не мог понять, что стоит скомандовать, и метла послушно опустится. Поэтому всё поднимался и поднимался, пока не лишился чувств от ужаса. БУМ! Тело Невилла с неприятным звуком рухнуло на землю. Его метла всё ещё продолжала подниматься, а потом лениво заскользила по направлению к Запретному лесу и исчезла из виду. Мадам Трюк склонилась над Невиллом, лицо её было даже белее, чем у него. — Сломано запястье, — услышал Гарри её бормотание. Когда мадам Трюк распрямилась, её лицо выражало явное облегчение. — Вставай, мальчик! — скомандовала она. — Вставай. С тобой всё в порядке, — она повернулась к остальным ученикам. — Сейчас я отведу его в больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Мётлы оставьте на земле. Тот, кто в моё отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пошли, мой дорогой. Мадам Трюк приобняла заплаканного Невилла и повела его в сторону замка. Невилл сильно хромал. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы мадам Трюк могла что-либо услышать, Малфой расхохотался. — Вы видели его физиономию? Вот неуклюжий — настоящий мешок! Остальные первокурсники из Слизерина присоединились к нему. Гарри неприязненно на них покосился. — Прекрати, Малфой, — оборвала слизеринца Парвати Патил, сострадательно глядящая в сторону больничного крыла, куда увели Невилла. — Защищаешь придурка Долгопупса? — захихикала Панси Паркинсон, похожая на толстого мопса даже больше, чем Гарри помнил. Малфой не слушал подругу, он поднимал с земли обронённую Напоминалку. Он сжал её в руках, но дым внутри не окрасился красным. Малфой ничего не забывал. — Гляньте-ка, — он продемонстрировал находку остальным слизеринцам, — это та штуковина, которую ему прислала бабка. — Может, спрячем её, — предложил темноволосый смуглый мальчик, держащийся так же гордо, как и сам Малфой. Его лицо исказило злобное предвкушение, — куда-нибудь подальше, чтобы жирдяй поискал. — Хорошая идея, Блейз, — Малфой кивнул. Гарри понял, что вот он, его звёздный час. — Отдай мне её, Малфой, — он впервые обратился прямо к слизеринцу. Малфой обернулся, его глаза зажглись азартом. — Благородный Поттер помогает тупым и неимущим? — серый взгляд ехидно отметил покрасневшего Рона. — Может, отберёшь её у меня? Метла послушно упала в тонкие пальцы, а в следующее мгновение Малфой уже сидел верхом на ней. Она заскользила по земле, приминая траву, а потом блондин резко поднялся вверх, войдя в изысканный разворот. Он не врал, когда бахвалился перед своими друзьями умением летать. Гарри не должен был отстать. «Комета» доверчиво прыгнула к нему в руку, и через несколько секунд он оставил позади причитания Гермионы и восторженные вздохи Рона. Кровь стучала в его голове, заставляя забыть обо всём. Он почувствовал, как ветер взъерошил его волосы, услышал, как захлопала его одежда, и вдруг его охватил приступ внезапной, почти безграничной радости. Как же Гарри любил летать! Он почувствовал себя птицей, которая может всё под порывами ветра. Малфой выглядел слегка удивлённым, Гарри быстро нагнал его и начал подниматься следом. — Что, Поттер, страшно? — спросил он, отпуская древко метлы и заставляя её остановиться. Они так и зависли, глядя друг на друга. — Не больше, чем тебе. Малфой задумчиво посмотрел вниз — ученики стали не больше жучков. Они поднялись очень высоко. — Скажи-ка мне, Поттер, — неприятно растягивая гласные, произнёс Малфой, перекидывая Напоминалку из руки в руку, — что с тобой творится? — В смысле? — Гарри следил за шариком взглядом, медленно подлетая к Малфою ближе. — Прежде чем я сброшу тебя с метлы, я бы хотел узнать, — слизеринец посмотрел Гарри прямо в лицо, — почему ты врёшь, Поттер. Ты не мог научиться летать, живя у магглов, но в магазине мадам Малкин ты сказал, что играешь в квиддич. Гарри усмехнулся. Малфой помнил об этой встрече, анализировал что-то. Возможно, он был чуточку старше того возраста, на который выглядел. Его детское узкое лицо исказилось неприкрытой ненавистью, делающей его взрослее. — Здесь что-то не так, — продолжал слизеринец, брезгливо оглядывая Гарри с ног до головы, — что-то не так. Ты умеешь летать, впервые садясь на метлу. Ты целый час проводишь с деканом Слизерина, всего первый день находясь в Хогвартсе, в Гриффиндоре. И я узнаю, что тут творится. — Зачем тебе это, Малфой? — Гарри был приятно удивлён его сообразительностью. Хотя именно Малфой смог починить сломанный шкаф в Выручай-Комнате, а значит не мог быть недалёким мерзавцем. Он был просто мерзавцем. — Мне не нравится, когда меня обманывают, Поттер. Будь уверен, я узнаю, — Малфой скривился. Он, кажется, только сейчас вспомнил, для чего поднялся в воздух. — Тебе нужна эта штука? Он помахал шариком. Гарри кивнул. Слизеринец надменно рассмеялся, откинув со лба пряди волос, выбитые ветром из идеальной причёски. — Тогда лови, — Малфой швырнул шар высоко вверх и резко рванул вниз, войдя в почти вертикальное пике. Гарри без труда поймал шарик, крепко сжав его в кулаке. Туман внутри окрасился ярко-алым цветом. «О, нет», — простонал Гарри про себя. Он посмотрел вниз и обомлел: рядом с учениками стояла мадам Трюк, профессор МакГонагалл и Хагрид. Что там забыл Хагрид? Гарри посмотрел на Малфоя, сконфуженно стоявшего рядом с мадам Трюк. Они проболтали слишком долго, и теперь их обоих накажут. Но Гарри не собирался сдаваться на растерзание школьных правил, он собирался стать самым молодым ловцом в истории квиддича. Он поднял глаза к невероятному небу над головой. Голубое, покрытое лёгким пухом, оно звало его, манило в свои глубины. Но дела на земле не ждали. Гарри глубоко вздохнул. В следующее мгновение снизу раздался дружный восхищённый вздох, когда Гарри Поттер выполнил превосходный финт Вронского.