Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Когда вечером Гарри покидал кабинет профессора Снейпа, он мечтал только об одном — забраться в свою постель и заснуть мёртвым сном. Но он был уверен, что сегодня его сновидения будут полниться чёрными cилуэтами забытых воспоминаний. Мёртвый Седрик. Живой Волдеморт. Гарри закрыл глаза и привалился к стене, так и не дойдя до башни. Жуткая обида на несправедливость мира захватили его с головой, унеся в водоворот сегодняшнего разговора. Этот день был ужасен. Он вспоминал, как они со Снейпом стояли там, на кладбище, в окружении покосившихся крестов и лицезрели возрождение Тёмного Лорда. Гарри не хотел этого видеть: ни змеиного лица Волдеморта, когда тот появился из огромного котла с красной жижей, ни лица Седрика с навсегда застывшим на нём удивлением. Зато Снейп был уместен среди чёрных фигур. Гарри стоял поодаль, давая профессору возможность вдоволь проанализировать всё, но он не мог не заметить, как дёрнулся мужчина, когда Тёмный Лорд указывал на пустующие места. Ведь одно из них принадлежало ему, Северусу Снейпу, самому верному из людей Волдеморта. Гарри смотрел на самого себя, прикованного к надгробию. Он попытался коснуться своего перекошенного страхом и беспомощностью лица, но его пальцы лишь прошли взрослого Гарри насквозь. А потом был бой. Бессмысленный и жестокий, от которого Гарри лишь чудом смог ускользнуть. Благодаря древнему и редкому заклинанию связи, возникшему между его палочкой и палочкой Волдеморта. Со стороны это зрелище выглядело более чем странно. Но оно завораживало. Пожиратели Cмерти бегали вокруг золотой сферы, пытаясь пробиться внутрь, но это им никак не удавалось. Зато Гарри и Снейп без труда прошли сквозь барьер, глядя на тонкую нить магии, по которой туда-сюда катались огромные бусины. Гарри посмотрел на своё лицо, уже не такое напуганное, наоборот, искажённое бесстрашием. Бусины медленно втянулись обратно в палочку Волдеморта, дрожащую и вибрирующую в тонких белых пальцах. Из её кончика показался призрачный силуэт Седрика, за ним незнакомого старика, а следом... Гарри посмотрел на Снейпа. Из палочки уже появились Лили и Джеймс, они нашёптывали Гарри приятные, ободряющие слова, а потом бросились атаковать Волдеморта. Снейп повернулся к Гарри, и выражение его лица невозможно было прочесть. — Возвращаемся, Поттер, — приказал он и, схватив Гарри за локоть, потянул его наверх. Через несколько секунд их выбросило обратно в мрачный кабинет профессора зелий. Теперь же Гарри едва мог разобраться в ещё большей каше мыслей, что образовалась после долгого разговора. Он мог видеть фестралов после смерти Седрика, что произошла рядом с ним и сильно задела его чувства. Но до этого кареты, что отвозили учеников с вокзала, казались ему заколдованными. Если Лили не умирала в тот день... Гарри не хотел думать об этом, но он просто не мог заставить своё сердце успокоить бешеный ритм. Он убедил себя не смотреть в лицо профессора Снейпа, не выражающее никаких эмоций, кроме его вечного презрительного недовольства. Гарри покинул кабинет зельеварения, сказав, что очень устал. День и правда был насыщен событиями: признание Снейпу, приглашение вступить в команду, назначенное наказание, а потом ещё и Омут Памяти. Они не договаривались о следующей встрече — Снейп лишь намекнул, что он должен кое в чём разобраться и разделить информацию с Дамблдором. Гарри не возражал. Его наивные мысли о том, что стоит ему признаться Снейпу или Дамблдору, как они тут же сорвутся, за день найдут все крестражи и уничтожат, были настолько незыблемы, что, когда они ушли из-под ног, мир словно пошатнулся. Его подозрения насчёт неправильного хода событий были основаны на мимолётных догадках и странностях, но этого было мало. Гарри переоценил себя. И это угнетало. Когда он вернулся в гостиную Гриффиндора, там уже собрался весь факультет. Стоило мальчику переступить порог, как цветная толпа окружила его, стремясь коснуться, пожать руку, просто поздравить. Гарри не понимал даже, кто и где, изредка узнавая знакомые лица. Рон громко рассказывал, какой прекрасный финт Гарри выполнил, и вокруг него уже собралась толпа благодарных слушателей. Гермиона, упорно пытающаяся строчить эссе, всё же иногда поднимала голову, прислушиваясь. Наверное, ей был интересен квиддич в какой-то степени. Близнецы Уизли начали посвящать Гарри в командный состав, жаловаться на Оливера, который гоняет несчастных гриффиндорцев почти каждый день. Они познакомили его с Кэти Белл, Алисией Спиннет и Анджелиной Джонсон — все три девушки были охотниками, но приятно удивились новости о том, что знаменитый Гарри Поттер вступил в команду. — Надеюсь, со снитчем ты справишься так же быстро, как и с... — начала Алисия, но вовремя заткнулась от прицельного тычка под рёбра. Кэти укоризненно посмотрела на подругу. Гарри с трудом подыскал момент, чтобы улизнуть в спальню. Он хотел попасть в команду по квиддичу, чтобы иметь возможность свободно летать, а не ради шумных сборищ вокруг себя. Хотя утереть нос Слизерину всегда было приятно. Через некоторое время в спальню поднялись Рон и Невилл. Они начали переодеваться в пижамы и делиться своими бесконечными впечатлениями об этом дне, но Гарри их уже не слушал. Он очень хотел спать. Конечно, он был прав в своих предчувствиях. Всю ночь ему снились кладбище, Седрик и Волдеморт.

***

Следующие несколько дней Гарри провёл в метаниях между кабинетом Снейпа, гостиной Гриффиндора, занятиями и Большим залом. С каждым днём лицо Снейпа просветлялось, словно каждый новый рассвет дарил ему крупицу надежды. Однажды Гарри даже заметил, что профессор зельеварения улыбается. Зато Дамблдор, которого Снейп наверняка посвятил во всё, был непривычно хмур и задумчив — Гарри ловил на себе его тяжёлые взгляды, но тот не вызывал его к себе в кабинет, а интуиция Гарри шептала, что стоит переждать некоторое время. Бездействие мучило его. Как и ожидание знака к началу действий. Мальчик не хотел сидеть без дела, но, как подступиться к клубку змей, не знал. Поэтому первое, что он сделал, — увёл близнецов Уизли в укромный уголок. Фред и Джордж выглядели очень удивлёнными, когда Гарри смущённо замолчал, подбирая подходящие слова. Никакого окольного пути не обнаружилось, и он спросил прямо. Настойчиво. Лица братьев вытянулись, словно он раскрыл одну из их сокровенных тайн. Они прижались друг к другу и опасливо огляделись. — Но откуда ты узнал о Карте Мародёров, Гарри? Кто ещё знает? — Никто не знает, — успокоил их Гарри. Мимо по коридору прошла группа когтевранцев, мельком взглянувшая на двух известных проказников и Гарри Поттера. Они слишком хорошо держали себя, чтобы выставить напоказ своё изумление. — Ты не ответил на вопрос, — Фред подловил его на уклончивости, — как ты узнал о ней? Ты всего несколько дней в Хогвартсе. Гарри не мог придумать ответ. Он прислонился спиной к каменной стене, чувствуя её неровную, шероховатую поверхность. Фред и Джордж не отдадут ему Карту, если он не скажет им чего-то убедительного, но идей у Гарри было немного. — Понимаете, я, — Гарри почувствовал, как язык присыхает к нёбу, — я не могу сказать. — Это что-то настолько ужасное, Гарри? — близнецы Уизли выглядели непривычно отстранёнными. Не будь этот закуток таким маленьким, они бы отступили на шаг. Гарри чуть не взвыл, чувствуя, как Карта Мародёров выскальзывает из его рук. Без нее он не сможет передвигаться по Хогвартсу ночью. Она нужна ему! Внезапно в его голову пришла идея. Безумная и безрассудная, но она бы точно увлекла двух близнецов. И немного сбила бы их в сторону от прямого вопроса. — Ладно, я скажу. Но вы должны пообещать, что никто кроме вас не узнает, — проникновенным шёпотом, копируя привычку Малфоя растягивать гласные, сказал он. Глаза близнецов загорелись интересом, они синхронно наклонились ниже, чтобы всё услышать. — Обещаем, — хором ответили они. — В Хогвартсе хранится Философский камень. Мне нужно его найти. — Философский камень? — близнецы переглянулись. — Который превращает любое вещество в золото и дарует эликсир бессмертия? — недоверчиво спросил Джордж. Гарри кивнул. Он готов был поклясться, что в глазах Уизли вспыхнул огонёк. — Но зачем он тебе? — разумно предположил Фред. Он снова уставился на Гарри, и тот снова не мог придумать правдоподобную ложь. — Вот этого я сказать не могу. Это связано с Волдемортом, — грязный трюк сработал. Близнецы побледнели, отшатнувшись от него. Фред уставился на него круглыми глазами, кривясь от ненавистного имени. Он повернулся к Джорджу. Они общались без слов. Они были настолько близки, и со стороны казалось, что они могут слышать мысли друг друга. — Гарри, — Джордж стал необычайно серьёзным, напряжённым, — мы отдадим тебе Карту, но ты должен нам помочь. Конечно. Ведь им нужны деньги на магазин и эксперименты. — Вы хотите использовать камень? — Всего один раз, Гарри, — жарко зашептал Фред. Он подался вперёд, отталкивая брата в сторону и цепляясь за худые плечи Гарри мёртвой хваткой, — наши опыты очень важны для нас, но у нашей семьи вечно нет... кхм, достаточного количества средств, чтобы обеспечивать закупку ингредиентов. — Хорошо, я понял, — Гарри кивнул, радуясь, как легко он смог провернуть хотя бы это дело. Если Фред и Джордж получат немного золота, то ничего плохого не случится. — Вот и славно, Гарри! Конечно, нам жаль отдавать такую замечательную вещь, но мы уже выучили её вдоль и поперёк, — Джордж достал из кaрмaнa свёрнутый лист пергамента. — Мы как раз шли провернуть одно дельце... Сейчас, я тебе объясню, как пользоваться этой картой. Гарри не стал их задерживать. Близнецы с сожалением посмотрели на Карту Мародёров, но, видимо, их уважение к Гарри Поттеру и его высшей цели было весьма существенным. Да и жажда к сверкающему золоту была непреодолимой. Гарри усмехнулся. Однако на душе стало скверно. Гадко и мерзко. Гарри почувствовал себя слизеринцем, и от этого становилось в три раза гаже. Как назло, стоило ему выйти из закутка, как навстречу по коридору двинулась толпа студентов Слизерина, возглавляемая всё тем же вездесущим Малфоем. В этот миг Гарри подумал, что он ненавидит Малфоя всем сердцем. Просто за то, что тот есть, за то, что, когда Гарри обманывает своих друзей, он чувствует себя его кривой тенью. Сейчас он меньше всего хотел видеть этого бледнолицего мальчика, присутствие которого, словно соль на ране, разъедало самообладание Гарри. — Поттер! — Малфой заметил его и двинулся в сторону скромного убежища. Гарри был готов к схватке, хотя он собирался потратить оставшийся вечер на поход к Хагриду — он так и не познакомился с лесником, так сказать, на официальном уровне. — Чего тебе, Малфой? — отозвался он, сжимая в пальцах палочку. Гарри не был уверен, что Малфой знает какие-нибудь атакующие заклинания, но попасть под одно из них не хотелось. Пусть даже ущерб от заклятия-подножки крайне мал, Гарри не собирался проигрывать даже в такой крошечной битве. От самоуверенности в этих мыслях его замутило так, что он едва не пропустил реплику Малфоя мимо ушей. — Ходит слушок, что ты наведываешься к нашему факультету каждый день. Шпионишь, любитель нищих? — серые глаза Малфоя окинули Гарри изучающим взглядом. Гарри поморщился. — Ходит слушок, что ты лезешь своим длинным носом не в своё дело. — Мой факультет — это моё дело, Поттер. — А мои дела на твоём факультете — это мои дела. Тебя это так волнует? — Ты невыносим, Поттер, — верхняя губа Малфоя поползла вверх в брезгливом жесте. Он придвинулся ближе и зашипел Гарри в самое лицо, — и не отнекивайся, что ты ползаешь по чужой территории. Гарри подумал, что Малфой обладает невероятной способностью выставлять себя в нужном свете. Будь на месте Гарри, к примеру, Невилл, он бы уже бросился со всех ног бежать обратно в башню Гриффиндора. Но тут был именно Гарри, которого безумно рассмешила попытка Малфоя угрожать ему. Если бы он подался вперёд, они столкнулись бы лбами. Прикасаться к Драко не хотелось, поэтому Гарри ограничился холодным и резким: — А ты нарушаешь чужое личное пространство, — Гарри посмотрел на грудь Малфоя, где был вышит знак Слизерина — серебряная змея на изумрудном фоне. И в голову ему пришла не самая блестящая, но самая весёлая идея за весь день. Он наклонился вперёд, почти коснувшись волос Малфоя носом, и прошептал слизеринцу в самое ухо: — Тебе никогда меня не поймать, Малфой, — вместо обычного голоса из его рта вырвалось скомканное шипение, тонкое переплетение свистящих звуков. Парселтанг. Лицо Малфоя стоило того, чтобы открыть мальчишке свою маленькую тайну. К тому же, Гарри проверил, что он не потерял способность говорить со змеями, а значит проблем со входом в Тайную комнату не будет. — П-Поттер, — Малфой позабыл про своих друзей, любопытно смотрящих на их потасовку. Он забыл даже про свой холодный и сдержанный вид: его глаза метались туда-сюда, не зная, за что зацепиться. — Пока, Малфой, — Гарри повернулся и неспешно пошёл по коридору. Когда он обернулся, Малфой уже не казался напуганным и растерянным. Он с неприкрытой злобой и ненавистью смотрел в спину Гарри. Малфои — древний род, издавна почитающий свою кровь. Драко не мог не знать, что такое «парселтанг». Идея раскрыться больше не казалась такой уж весёлой. Хотя кто поверит, если Малфой расскажет всем, что Гарри Поттер, выросший в чулане у магглов — змееуст? Это даже звучало смешно. Гарри отбросил эти мысли прочь и направился прямиком к Хагриду, на ходу придумывая причину, по которой первокурсник может заскочить в гости к лесничему. Но придумывать ничего не пришлось: он встретил Хагрида у самых дверей. Лесничий, который присутствовал на площадке во время показушного трюка Гарри, радостно замахал мальчику, поздравив того со вступлением в команду. — Я знал, что ты справишься, Гарри, — Хагрид едва не плакал. Он похлопал мальчика по плечу, едва не вдавив его в пол. — Спасибо, Хагрид, — Гарри был рад, что он, наконец, заговорил с добродушным великаном. От приглашения на чай он не отказался, хотя и напомнил себе, что не стоит даже пробовать угощения, которые ему предложат. Гарри просидел у Хагрида довольно долго, слушая рассказы лесничего. Когда он возвращался обратно в замок, на улице уже стемнело. Луны не было видно за тяжёлыми тучами, а Хогвартс сиял, словно праздничная ёлка. Гарри вспомнил про Рождество, которое через пару месяцев явится в замок вместе с пушистым снегом и зимними забавами. Этот праздник раньше не был для него особенным, потому что Дурсли не дарили ему подарков и не давали насладиться атмосферой. Самым щедрым подарком был пакет твердокаменных ирисок, от которых зубы «бедного Дадлика» ужасно болели. Зато в Хогвартсе Гарри проводил зимний праздник в компании друзей, в тёплой гостиной Гриффиндора. В это Рождество он должен был получить мантию-невидимку. Самый дорогой из всех подарков. Ведь эта мантия принадлежала его отцу. На крыльце Хогвартса его ждали Минерва МакГонагалл и Северус Снейп. За их спинами стояли хмурые Рон и Малфой, изрядно помятые и прожигающие друг друга взглядами. Губа Малфоя опухла, а у Рона на щеке красовался лиловый подтёк. Гарри тяжко вздохнул. Похоже, ему не стоило искать неприятностей. Они сами его находили.