Вперед в прошлое

Слэш
NC-17
В процессе
18062
автор
Sinthetik бета
Размер:
планируется Макси, написано 2 570 страниц, 154 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
18062 Нравится 8695 Отзывы 8435 В сборник Скачать

Лили

Настройки текста
Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ о_о Пещера походила на нутро огромной серебряной чaши: одна стена была темной, скрывающей очередную загадку, но все остальные сияли потусторонним светом. Он был холодным и пленительным, подлым, зовущим шагнуть в пропасть, на дне которой неизведанная опасность. Посреди пещеры стояли два каменных сооружения. По виду oни напоминали ужасающие, высокие гробы, словно в одну секунду поднявшиеся ввысь. Гарри сделал шаг, потом второй, а затем словно в оцепенении двинулся к одному из гробов. Вопреки движениям его одеревеневшего тела, сердце ухало в груди, словно молот, а шум крови в ушах заглушал все звуки вокруг. Заглядывая в сияющее сооружение, Гарри чувствовал, что никогда прежде он еще не стоял так близко к той воображаемой пропасти. Лили лежала там. Молодая, красивая, с длинными рыжими волосами, покоящимися на мерно вздымающейся груди. Ее руки были чинно сложены на животе, словно женщина просто прилегла отдохнуть, а не пробыла в этом страшном месте долгие годы. Гарри смотрел и смотрел на нее, не в силах наглядеться, сполна впитать этот образ, и чувствовал, как боль ядовитыми реками расползается внутри него. Его пальцы коснулись белой кожи, сжали тонкое запястье, неверяще находя биение живого, трепещущего пульса. Ток крови словно пытался пробиться к нему, но не мог преодолеть свой барьер. — Мама, — глухим голосом произнес Гарри, боясь убрать руку и потерять теплую связь. Внутри него все горело, обрывалось, рушилось и вновь возрождалось, не давая ему окончательно пасть духом. Ноги не держали, и Гарри медленно начал оседать на пол, цепляясь за камень. — Поттер, — голос Снейпа раздался совсем рядом. Его руки легли Гарри на плечи, пытаясь его приподнять, но мальчик упрямо оттолкнул их от себя. Он выпрямился, не отрывая взгляда от лица Лили. Шагнул в сторону, ощущая, как его боль и его печаль становятся настолько черными, настолько плотными, что приобретают форму. Они застыли внутри него твердым стержнем, не дающим Гарри упасть, но постоянно колющим во что-то ранимо-нежное. Гарри повернулся ко второму гробу. Увидеть там Джеймса было выше его сил. Но, несмотря на ужас, он тут же представил себе эту кaртину: бледный отец, со своими привычно взлохмаченными волосами и криво сидящими очками. Магия, пропитавшая даже воздух этой пещеры, видимо, была наделена способностью сохранять тела неизменными на протяжении многих лет. Иначе Гарри просто не мог объяснить молодость своей матери. Один шаг тянулся целую вечность. Дыхание вдруг стало тяжелым, и каждый вдох приносил боли не меньше, чем воображаемый стержень внутри. Гарри взглянул на человека, лежащего в каменном гробу, и замер в недоумении. Это был совершенно незнакомый мужчина. Его лицо казалось обожжённым, застывшим, словно меловая маска в обрамлении сухих темных волос. Странно загнутый нос отбрасывал кривую тень на впалые щеки и острые скулы, а губы, белые и тонкие, были почти незаметными. Вдруг что-то жутко знакомое проступило в резких чертах, и Гарри медленно склонился ниже, ощущая волну ярости и отвращения, поднимающуюся внутри. Конечно, он видел его раньше. Всего однажды — в кабинете Дамблдора, в «прошлый раз». Тогда этот мужчина использовал обманный ход: пришел к дирeктoру с просьбой взять его на должность преподавателя, хотя его основной целью было проникновение в Выручай-Комнату. Гарри не узнал его сразу, потому что помнил совсем другим: с красными глазами, плоским змеиным носом и бледной чешуйчатой кожей. Он не думал, что когда-нибудь увидит Темного Лорда Волдеморта таким невинно-спящим, потерявшим лишь часть своего человеческого облика. Смерть смыла безумие с его лица, забрала мистическую ауру, оставив лишь жалкие останки злобного человека. — Я ненавижу тебя, — прошипел Гарри в его мертвое лицо. Ему безумно хотелось вцепиться в тонкую шею и сломать ее в своих пальцах. Или взять камень, валяющийся у стены, и со всей дури приложить о лоб мерзавца, оставляя там не только шрам, но и отвратную дыру, состоящую из обрывков плоти и липкой дряни. Гарри затошнило, и он отвернулся, без сил опускаясь на пол. Прижав руку ко рту, он вцепился зубами в нежную плоть, сдерживая рвущийся наружу рев. Он никогда не задумывался о том, что стало с телом Волдеморта. Авада Кедавра не могла обратить его в пепел, значит, Дамблдор и в прошлый раз забрал его. А Лили? Ее он тоже забрал тогда? И могила в Годриковой впадине, увенчанная фразой «Последний же враг истребится — смерть», была наполовину пуста? — Почему? — спросил Гарри у пустоты. Почему все вокруг лгут ему? Почему Дамблдор скрывает от него настолько важные вещи, однако ждет беспрекословной верности? Почему жизнь не может хоть раз стать проще, понятней? — Многих волнует этот вопрос, — раздался незнакомый женский голос. — Мало кто находит ответ на него. Гарри непонимающе огляделся. Тут не было никого, кроме него и Снейпа, трагично застывшего около гроба. Мужчина словно не слышал постороннего вмешательства — он неотрывно следил за Гарри внимательным взглядом. «Это в моей голове, — постарался уверить себя Гарри, вцепляясь пальцами в свои волосы, — это в моей голове. Это — спящая вечным сном Лили, труп Волдеморта, страшная пещера, освещенная огромным лозунгом». Гарри мечтал взять и проснуться вдруг в своей постели под бордовым пологом, быть необремененным ничем, кроме ставшей почти привычной мысли о неизбежности собственной скорой смерти. — Мальчику плохо, Северус, — повторил тот же женский голос, и на этот раз Снейп отмер, уставившись в темноту единственной неосвещенной стены. Гарри испуганно вскинул голову, и в этот момент новая вoлнa магии сотрясла пещеру. Буквы на стенах заплясали, подобно листьям на ветру, разделились. Некоторые из них натекли друг на друга, сливаясь и образуя сгустки белого света. Эти ярко-горящие пятна двинулись по камню, словно живые, на ходу обретая форму. Темнота отступила, и Гарри невольно приоткрыл рот, глядя на открывшуюся кaртину. Один из сгустков принял вид пушистого барсука. Зверек прыгнул вниз, скользнув на крышку очередного гроба, и застыл. Над ним раскинулись витиеватые, вырезанные прямо в камне буквы: «Доброта и трудолюбие». Огромный портрет, старый, наверняка обратившийся бы в пыль, если бы не чары пещеры, заворочался, сонно поглядывая по сторонам. Пухленькая женщина с забранными рыжими волосами и золотой чашей в руках недоуменно посмотрела на Гарри, словно его появление в этой пещере было сродни какому-то невероятному чуду, и тут же тепло улыбнулась. Остальные сгустки света тоже задвигались, переплелись и снова разлетелись. Огромный лев засиял чистым золотом, и над его гривой, словно корона, вспыхнули слова: «Храбрость и величие». Гарри бы попятился назад, если бы и так уже не упирался спиной в камень. Портрет мужчины с густой каштановой бородой широко зевнул, почесавшись длинным серебряным мечом — он явно не беспокоился об остроте его лезвия. Огромный орел раскинулся в следующем гробу. «Ум и воля» — бронзовые буквы были узором на его широких крыльях. Женщина с портрета не выглядела только что разбуженной, она настороженно следила за Гарри и Снейпом. Знакомая диадема сияла в ее длинных черных волосах, а строгое темно-синее плaтьe было украшено драгоценными камнями. Видимо, это она говорила с Гарри несколько минут назад. Самым последним на камень опустился сгусток, принявший вид серебряной змеи. Гарри прочитал сияющую фразу «Хитрость и жестокость», прежде чем посмотреть на портрет лысого мужчины с неприятными чертами лица, преисполненными презрением, жидкой серой бородкой и кустистыми бровями. Он был облачен в черную мантию, а на его груди поблескивал массивный медальон. Волшебник даже не взглянул на Гарри — его мутный взгляд был прикован к трупу Волдеморта. Гарри в изумлении рассматривал эти портреты, боясь вздохнуть. Ощущение древней магии, наполняющей воздух, окатило его беснующейся волной, и тут же внутри проснулось испуганное уважение к Основателям, жившим целую тысячу лeт назад. Он не мог поверить, что видел их перед собой, мог слышать их голоса, для тысяч магов превратившиеся лишь в буквы в «Истории Хогвартса». — Ты удивлен, мальчик? — спросила Кандида Когтевран, окидывая Гарри внимательным взором синих, словно сапфиры, глаз. Ее голос был громким и холодным, с легким акцентом. Наверное, многие столетия портреты Основателей учили усовершенствованный английский, общаясь с немногими посетителями этого склепа. — С какого ты будешь факультета? — Гр... Гриффиндор, — выдавил Гарри, переводя взгляд на Годрика. Гордость переполнила его, когда мужчина посмотрел на него с радушной улыбкой, поглаживая себя по груди рукой в стальной перчатке. — Неудивительно, — прогудел он басом, жутко похожим на голос Хагрида. Да и сам он своей густой бородой и длинной шевелюрой напоминал лесничего Хогвартса. — Только храбрый гриффиндорец мог добраться до этого места. Самого сердца Хогвартса! — Точней, его желудка, — хихикнула Пенелопа Пуффендуй. Она показалась Гарри жутко милой: на пухлых щеках румянец, а трогательные ямочки придавали ей вид ласковый и дружелюбный. Но Гарри прекрасно понимал, что какой бы добродушной ни выглядела эта женщина, она является одной из самых могущественных волшебниц всех времен. — Желудок? — переспросил Гарри, опасливо косясь на Снейпа. Происходящее казалось настоящим абсурдом: его мать в коме, рядом тело Волдеморта, а он сам мирно беседует с Основателями Хогвартса. Мальчик даже начал подозревать, что и правда спит, но слишком уж настоящими были его переживания, слишком реальными были ощущения. — Не стоит посвящать в секреты Хогвартса всех подряд, — желчно произнес Салазар Слизерин. Его голос был именно таким, как Гарри и представлял: скрипучим, брюзжащим, неприятным. — Кто бы говорил, — неприязненно отозвался Годрик. — Я целую вечность твержу тебе... — Достаточно, — жестко оборвала их Кандида. Мужчины тут же примолкли, а Гарри невольно приподнял уголки губ: ему было до жути приятно узнать, что портреты Основателей сохранили в себе черты человечности, присущей каждому волшебнику, а вовсе не превратились в дребезжащих от своей мудрости снобов. — Не позорьте себя перед мальчиком. — Дай им поругаться вдоволь, — миролюбиво сказала Пенелопа. — Мы спали так долго... — Однажды я проспал сотню лет, — Годрик подмигнул Гарри, с каждой секундой обретая все большую подвижность и словно наливаясь цветом. — За это время уж и забыл, как говорить. С трудом проснулся. — С каждым разом это все сложней, — печально произнесла Кандида, — просыпаться. Когда-нибудь даже магия не сможет пробудить нас. Гарри решительно поднялся, чуть покачиваясь. Он обернулся на Снейпа. Тот смотрел на него так, словно гриффиндорец в любую секунду мог взорваться. Его жилистая ладонь нежно касалась волос Лили, неосознанно перебирая огненные пряди. Несмотря на настороженность и какую-то болезненную уязвимость, он выглядел как никогда... довольным. Стоило черному взгляду скользнуть к безмятежному лицу женщины, как вся боль, горечь и саркастичность ушли, показав, что профессор еще достаточно молод, что его сухое лицо способно разгладиться и проявить тень своей любви. Гарри приблизился к могилам. Ему было жутко смотреть на них, но он уже привык к тому, что Хогвартс скрывает в себе не только сказочный мир, но и страшную опасность. Основатели внимательно следили за ним. Мальчик подошел к портрету Салазара Слизерина, ощущая невольный трепет перед ним: — Вы помните о Тайной Комнате? — спросил он. Мужчина недовольно покосился на него и покачал головой: — Ты не первый, кто спрашивает меня о ней. Но, судя по всему, эту Комнату я построил после того, как с меня срисовали этот портрет. — А василиск? — сделал еще одну попытку Гарри. Салазар нехотя кивнул. — Я вырастил его в своих подземельях. И лишь мой потомок сможет управлять им, — Салазар перевел взгляд на тело Волдеморта. — Но он покоится здесь, рядом со мной. Никто больше не сможет пробудить змея. — Ошибаетесь, — вздохнул Гарри, оборачиваясь. Он поднес ладони ко рту и подышал на озябшие руки, пытаясь придумать, что делать дальше. Шок от встречи с Основателями прошел, оставив после себя какой-то мутный остаток и растерянность: Гарри не мог определиться с тем, какие чувства он испытывает. А может, он просто был слишком зол, слишком разочарован, чтобы вместить в себя всю невероятность произошедшего. Пещера горела и переливалась, но ее своды оставались темны: казалось, оттуда кто-то наблюдает за происходящим. Гарри поднял глаза, разглядывая каменный потолок. — В замке происходит что-то ужасное, — обеспокоенно заявила Пенелопа Пуффендуй. — Мы бы хотели помочь, но... — Мы лишь медленно умирающие куски холста, — закончила за нее Кандида. — Однако Хогвартс — наше наследие. Мы готовы его защищать, даже будучи лишь воспоминаниями. Если тебе нужен будет совет, ты всегда можешь обратиться к нам. Гарри посмотрел в ее умные, сверкающие глаза, отметил дружескую улыбку Годрика, заботу Пенелопы и равнодушие Слизерина и осознал, что не может выдавить ни слова. Его словно накрыло огромным одеялом, поглощающим все звуки. Что он мог спросить у них? — Вы знаете, как можно вытянуть из себя осколок чужой души? — спросил он глухим, безнадежным голосом. Основатели задумались на пару секунд, словно пытаясь найти в остатках своей памяти нужные сведения, а потом нахмурились. Лишь Слизерин поджал губы, отвернувшись. — Великий Мерлин, наш учитель, назвал это магией черной и неблагодарной. Вечность — слишком много для человека, иначе он потеряет цену времени, — произнес Годрик Гриффиндор. — Помню, был у него артефакт, названный Ловцом Душ. Он был способен уничтожать любые отпечатки человеческой души, начиная с призраков и заканчивая крестражами. Но я даже не помню, когда видел его в последний раз. Человек, носящий в себе чужую душу, обречен: чужая судьба разрушит его собственную, а это в любом случае толкнет его к смерти. — Прости, кажется, мы все же не сможем помочь тебе с этой проблемой, — покачала головой Кандида. — Обращаться к нашей памяти бессмысленно. С каждым днем она все туманней. Но я обещаю тебе, я попробую вспомнить что-нибудь. Приходи сюда еще раз, и я дам тебе ответ. — Хорошо. А сейчас я переговорю с Дамблдором, — решительно сказал Гарри, вновь оборачиваясь к Снейпу. — Как выбраться из этой пещеры? — Это не просто пещера! — воскликнула Пенелопа Пуффендуй, но в тот же момент чужая рука, высунувшаяся из-за края рамы, толкнула ее в плечо, и женщина, скорбно вздохнув, прикрыла глаза. Гарри непонимающе уставился на нее, но так и не дождался продолжения. — До свидания, — вежливо попрощался он с Основателями. Пенелопа улыбнулась, видимо, озадаченная тем, что ей не дали закончить речь; Годрик чуть поклонился, махнув своей стальной рукой, Салазар кивнул, а Кандида все так же обеспокоенно разглядывала Гарри. — Не забывай, мальчик, что в Хогвартсе каждый, кто просит помощи, ее получает, — мудро изрекла она. — Возможно, в трудную минуту тебе помогут сами стены. Гарри сильно сомневался, что стены замка помогут ему избавиться от души Волдеморта внутри. Снейп медленно приблизился к Гарри. Он выглядел виноватым, но всеми силами старался сохранить лицо. Кажется, впервые он не знал, что сказать, как повести себя, а Гарри просто смотрел на него, чувствуя огромную, безграничную усталость. Наверное, портреты Основателей имели способность пить энергию, чтобы поддерживать свое бодрствование — Гарри хотелось забраться в постель и уснуть, но в то же время желание подняться к Дамблдору и сломать там что-нибудь жгло его изнутри. И внутренняя борьба разрешилась в пользу второго. Гарри подошел к Лили и ласково погладил ее по руке. Наклонившись, он коснулся губами ее лба и замер, пытаясь этим прикосновением добиться отклика ее сознания. «Я спасу тебя», — подумал он, ощущая прилив горькой любви, разъедающей его сердце. Прежде чем шагнуть в темный закуток вслед за зельеваром, Гарри ясно услышал змеиный шепот Салазара Слизерина: — Мальчишка особенный. Он мне не нравится. — Тебе вообще не нравятся особенные мальчишки, правда, Салли? — саркастично ответил Годрик. — В конце концов, я всегда говорил, что Хогвартсу нужен еще один факультет. Наш священный дрaкoн не увенчал еще знамени... Гарри не стал задумываться над их словами. Он молча следовал за профессором. Тот привел его в мрачный закуток, из которого ввысь поднималась длинная, кажущаяся бесконечной труба. Гарри недоумевающе осмотрелся, надеясь, что профессор не предлагает ему карабкаться по ней. Но Снейп лишь постучал по трубе волшебной палочкой и принялся ждать. Чего — неизвестно, но наступившая тишина была для Гарри настоящим мучением. Он не мог обвинять Снейпа, но обида все равно грызла его: тот мог сказать, даже несмотря на невероятную волю Дамблдора, он мог сказать ему! Гарри думал, что в нужный момент он сможет положиться на зельевара. Что тот хоть раз станет «целиком и полностью ЕГО человеком». Как бы эгоистично это ни звучало, но, видимо, уважение к Дaмблдoру, долг перед ним пересиливали все. Снейп умолчал о Лили и долго (сколько?) отнекивался этим дурацким «Я не могу найти ее». Злость, погашенная разговором с Основателями, вновь вспыхнула внутри, и Гарри изо всех сил сжал кулаки, чтобы не наброситься на профессора. Внезапно сверху опустилась лестница. Она двигалась по столбу вниз, с легким жужжанием преодолевая огромное расстояние. Гарри отчего-то сразу же догадался, куда именно она его проведет. И стержень, выросший внутри него, завибрировал, исторгая из себя силу. Черную силу, от которой Гарри крепче сжимал зубы и прикрывал глаза, стараясь успокоиться. Ему казалось, что это душа Волдеморта пробудилась в нем, обволокла его гнев, направляя и корежа. — Я не знал, — вдруг глухо произнес Снейп, когда они, взобравшись на лестницу, двинулись вверх, — что делать. Дал обещание, что не скажу вам. — Вы врали мне, — отрезал Гарри, понимая, что ведет себя отчасти глупо. Но он... хотел этого. Выместить свою боль на ком-то, причинить страдания и смотреть, как другой человек испытывает их. Лицо Снейпа перекосилось, лишившись уязвимости. Оно наполнилось холодом и грубостью. — Я не святой, Поттер. У меня есть долг перед Дамблдором, и я обязан исполнить его. Мне повезло: ваши воспоминания натолкнули меня на верную мысль, и я смог найти Лили. Она жива, и я могу ее коснуться. Дамблдор исполнил свое обещание, поэтому я не мог... подвести его. — Я уже понял, — Гарри уставился в темноту, не желая знать, где именно они находятся. — Он дал вам мою мать — вы ему свою верность. Это честный обмен. Однако то, что требуется от меня... — он вдруг резко повернулся к Снейпу, вцепившись в его мантию. — Сколько у меня осталось? Год? И даже это мизерное время мне не дают прожить так, как я хочу! Разве это честно? От меня скрывают такие важные вещи, мной управляют, меня используют — но все же ждут моей верности! — Поттер, — Снейп ухватил его за спину, не давая упасть или сбросить их с лестницы, — что вы... — Я знаю, что все думают, будто эти воспоминания никак меня не изменили, — горько усмехнулся Гарри, отпуская жесткую мантию и опускаясь на ступеньки. У него кружилась голова, но лестница продолжала двигаться по спирали, поднимая их все выше и выше, прямо в башню Дамблдора. — Это верно. Я Гарри, просто Гарри, — передразнил он самого себя. — Но зато теперь я знаю, что моя жизнь в Хогвартсе, самое прекрасное из всего, что случилось со мной — это просто извилистая дорога в пропасть. И Дамблдор знал об этом, когда предлагал мне сладости и давал мудрые уроки, вел меня туда за руку, осознавая, что в конце я не смогу отступить, что моя вера в его решения станет тверже гранита — вот что ужасно. Голос Гарри надломился. Тишина, нарушаемая лишь скрипом волшебной лестницы, повисла вокруг них, но никто ее не нарушил. Гарри впервые выплеснул самое ядовитое, что было в нем, показал другому человеку свою зияющую рану, с каждой секундой болящую все больше. Страх, боль и ярость — это наполняло его изнутри, покрывало его органы, жило вместе с его кровью и отбивало ритм его сердца, это стало его второй натурой, тенью, стоящей за спиной, и теперь Снейп знал, что Гарри видит ЭТО. Знает о существовании ЭТОГО. Ощущения, испытываемые им в этот момент, не поддавались описанию, но гораздо четче звучала простая истина, которую Гарри постоянно забывал: «Никому нельзя доверять». Теперь он станет жестче, он запомнит, выучит этот урок. Нельзя, нельзя даже ради своей безмятежности отдаваться во власть решений Дамблдора и полагаться на верность Северуса Снейпа. Может ли он верить Рону, Гермионе? Гарри вдруг некстати вспомнил свои страшные сомнения, бороздящие его выдержку в начале первого курса. Тогда он тоже опасался всех вокруг, он даже думал о том, что Уизли могут исполнять приказ... Гарри покачал головой, чувствуя, что путь почти пройден. Лестница почти подняла его в башню. Он не усомнится в Роне и Гермионе, иначе единственные держащие его нити разорвутся. Но сейчас он бы не смог взглянуть в их обеспокоенные лица, сейчас ему хотелось бушевать, плеваться ядом и исторгать из себя все самое худшее. Пожалуй, Гарри знал лишь одного человека, с которым он мог быть честным относительно своей злобы и ненависти. И было больно от того, что тот был единственным. Мимо проехал коридор, по которому обычно входили и выходили в кабинет Дамблдора. Лестница поднималась выше и выше, пока наконец не остановилась напротив большой двери. Напряженная аура витала в воздухе, но Гарри смело и обреченно соскочил с золотых ступеней и без стука вошел в сказочный кабинет. Дамблдор был там. Добрый и старый волшебник в голубой мантии, расшитой золотыми полумесяцами. Перед ним на столе лежала большая книга, страницы которой пожелтели и лениво шевелили своими порванными краями. Звон артефактов, стоящих в шкафах, привычно наполнял кабинет, а феникс Фоукс, сгоревший недавно и сейчас помолодевший, сидел на жердочке, окидывая вошедших своим дружелюбным взором. Только вот сам директор выглядел печальным, разочарованным. Стоило Гарри приблизиться к столу, не отрывая взгляда от ярко-голубых глаз, как его под ноги ударило кресло, и он безвольно рухнул в него. За окном наливалась тьма. Морозные узоры покрывали стекла, и от этого светло-фиолетовое небо казалось расшитым серебряными нитями. Это было очень красиво, но Гарри не желал наслаждаться живописностью. Он смотрел на Дамблдора и ждал. Гнева, раскаяния, понимания — чего угодно. Но только не ласковой, чуть виноватой улыбки. — Полагаю, ты знаешь, — наконец произнес Дамблдор, скрещивая руки на столе. — Сириус недавно пришел ко мне с вопросами, но я его отослал. Ты понимаешь, что Сириусу Блэку нельзя знать об этом? — О чем, профессор? — наигранно-недоумевающе переспросил Гарри. — О Питере Петтигрю, прячущемся под кроватью Рона? А нет, наверное, о том, что мне осталось жить всего год и о том, что моя мать, его лучшая подруга, все это время была спрятана в подвале Хогвартса вместе с трупом Лорда Волдеморта? О чем он не должен знать? О чем Я не должен знать? — Гарри, мальчик мой, — Дамблдор устало вздохнул, и фонари в кабинете вспыхнули ярче, разгоняя тьму. — Ты должен понять меня. — Вы не сказали мне о моей матери! — Гарри подался вперед, и в этот момент огромная книга перед Дамблдором захлопнулась. — Я спрашивал, а вы мне солгали! Голубой взгляд директора подчинил Гарри своей воле. Его вжало в спинку кресла, сковало невидимыми путами, не давая пошевелить даже пальцем. Мальчик оскалился, пытаясь вырваться, вскочить, начать бегать по кабинету и ломать все, что попадется под руки, но быстро выдохся. Дамблдор терпеливо ждал, пока Гарри затихнет и послушно уставится на него. — Гарри, — вновь начал он, устало касаясь пальцами висков. — Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь и в чем меня винишь. Но взгляни с другой стороны: я пытался тебя защитить. Уберечь. — От чего? — выдавил Гарри. — От вас?! Дамблдор вдруг неожиданно горячо взглянул на него и медленно подался вперед, нависая над столешницей и над гриффиндорцем. — Как бы ты поступил, если бы узнал, что я знаю способ вернуть Лили к жизни, но мне все равно придется ее убить? Как бы ты поступил, если бы узнал об этом тогда? — Убить? — шепотом переспросил Гарри, уже добровольно вжимаясь в кресло. — Да, Гарри. Мне придется убить ее, потому что иначе Лорд Волдеморт никогда не падет. Лили, как и ты, стала невольным крестражем, — Дамблдор вновь опустился в кресло. Позади Гарри раздался сдавленный вздох, но мальчик не обернулся. Он не отрывал взгляд от старого волшебника, который тем временем устало продолжил: — Вспомни все, что ты узнал о произошедшем в Годриковой Впадине. Уникальный случай, почти единственный в своем роде. Лили закрыла тебя собой, тем самым поставив защиту, отразившую Аваду Кедавру. Но, пересматривая твои воспоминания в прошлом году, я вдруг пришел к неожиданному и весьма страшному выводу, — Дамблдор в изумлении уставился в пустоту, словно разглядывая одному ему видимую картину. — Жертвуя собой ради кого-то, мы чудодейственным способом можем создать материю настолько плотную, что она взаправду послужит щитом. Но в ту роковую ночь в Годриковой Впадине погибла не только Лили. Твой отец, Джеймс, отдал свою жизнь, пытаясь спасти тебя и твою мать. И, я думаю, сила его жертвы накрыла вас обоих, разделившись. Тебе, Гарри, досталась, так сказать, усиленная порция этой самой защиты, поскольку оба твоих родителя закрывали тебя, и в итоге ты почти не пострадал, однако Лили, принявшая на себя лишь часть жертвы Джеймса, не смогла выдержать удар Авады Кедавры. Понимаешь, Гарри? — Не совсем, — севшим голосом пробормотал мальчик. Дамблдор, увлеченный лишь разглядыванием пустоты, удивленно дернулся, словно он и вовсе позабыл про возможность слушателей отвечать: — Это, и правда, удивительное явление, Гарри. Можно сказать, полторы защиты на тебе смогли полностью отразить Аваду Кедавру и обратить против волшебника, направившего ее. Но в этот момент рядом уже лежала Лили, на которую заклятие подействовало лишь отчасти. Твоя мать не умерла, нет: ее сознание погибло, но тело осталось живым. А дальше... дальше в дело вступила магия, к которой я никогда еще не притрагивался. Душа Волдеморта, истрепанная и израненная, раскололась на части от потрясения. Осколку нужно было живое пристанище, ведь секунду назад он владел полноценным телом, поэтому он устремился к единственным живым существам в комнате: тебе и Лили. И, поскольку осколок, лишенный сознания, не мог разумно выбирать, он запутался. В ту ночь, Гарри, Волдеморт невольно создал целых два крестража. — Но тогда получается, — Гарри неверяще смотрел прямо перед собой, — что только Волдеморт сможет уничтожить крестраж внутри моей матери? Но это... как же... — У меня есть теория, Гарри, — Дамблдор погладил себя по бороде, переводя свой внимательный, пронизывающий взгляд на гриффиндорца. — Если осколок души Волдеморта стремился занять живое, полноценное и мыслящее тело, то ему предпочтительней было бы вселиться в тебя. Однако ты был ребенком, телом «неполноценным», и скорей всего его первым пристанищем стало тело Лили. Прижившись в нем лишь отчасти, как в медальоне или чаше, предметах, лишенных разума, он мог покинуть его и устремиться к чему-то, имеющему сознание. К тебе. Понимаешь? — Хотите сказать, что ей досталась крошечная частица этого «осколка»? — переспросил Гарри. — Она стала крестражем, который можно уничтожить... известным способом? А я превратился в тот особенный крестраж, который может поразить лишь сам Волдеморт? — Полагаю, это так. Я могу ошибаться, но это все, что у нас есть. Превращение в крестраж сделало тело Лили неуязвимым, и за десять лет оно не погибло ни от холода, ни от голода. Оно неизменно, однако, когда я достал ее из могилы, пульса почти не было. Неудивительно, что ее состояние не оценили: по моим подсчетам ее сердце билось раз в несколько минут. Лишь некоторые ритуалы с применением Пиромантии, для которой профессор Снейп любезно поручал младшим курсам варить Огнестойкие настои, смогли «оживить» ее тело до того состояния, в котором ты ее видел. Гарри постарался вместить то, что поведал ему Дамблдор. Слова и знания втекали в него, заполняли изнутри, однако они не могли ни охладить его злобы, ни уничтожить горечь. Наоборот, словно тяжелые камни повисли за плечами Гарри, неумолимо притягивая его к земле, давя и мучая. Самое светлое, что он берег внутри, надежду на то, что Лили жива и они когда-нибудь будут вместе, опорочили чернейшей магией. Гарри стиснул зубы, сжал кулаки на ручке кресла и вперил взгляд в столешницу. Теперь его ненависть к Волдеморту возросла в несколько раз, хотя раньше казалось, что дальше просто некуда. Как будто огромная колонна, держащая своды, вдруг начала разбухать и пробила потолок. — А Волдеморт? Его труп... — Видимо, я забирал его и в прошлый раз. Правда, изучение его тела лишь показывает, что состояние нашей души влияет на внешнюю оболочку. Что злоба может уродовать людей, — Дамблдор поднялся и принялся бродить у окна туда-сюда, подобно странному маятнику. — Ты видел портреты Основателей Хогвартса. Стоит вынести их из склепа, и они обратятся в пыль, но, пока они там, мы все же можем беседовать с ними. Правда, ни о Тайной Комнате, ни о Ловце Душ они ничего не могут рассказать... Однако именно Кандида Когтевран помогла мне разобраться с такой туманной материей, как создание крестражей. Гарри почувствовал, что пут больше нет. Тех, осязаемых, не было, однако остались словесные, стыдливые нити, которыми Дамблдор покрыл его в процессе своей речи. Снейп стоял с каменным лицом, глядя в темноту за окном: каждая морщина, каждый изъян его внешности проступил четче, резче, преисполнившись скорби. Только что надежду забрали у него из рук и сбросили вниз с Астрономической Башни. — Есть что-то еще, профессор, о чем я должен знать? — спросил Гарри. Дамблдор виновато покачал головой, но мальчик заметил, как дрогнули его губы, а голубой взгляд метнулся к одному из шкафчиков. Конечно, секретов еще много, они наполняют Хогвартс, подобно привидениям, и всех их Гарри не разгадать. Бросаться на каждый и трепать его, подобно гончей, — это не для него. Годрик Гриффиндор сказал, что не стоит забывать о цене времени. Времени, которого с каждой секундой все меньше, а Гарри так и не познал ни счастья, ни любви, и лишь тащил на себе всю тяжесть невзгод. Гриффиндорец развернулся, собираясь покинуть башню, как его вдруг вновь остановил голос Дамблдора: — Возможно, Гарри, ты вернулся в прошлое именно для этого. Волдеморт не погиб в прошлый раз, и кто-то или что-то смилостивилось над нами, пустив время вспять. Для того, чтобы исправить содеянное. Подумай, Гарри, какие еще ошибки мы совершили?
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.