Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :с Гарри не думал, что будет так тяжело. Он не предполагал, что эта новость сможет настолько задеть его, пробить брешь в его защите, заставить все внутри расползаться серыми комками. Он привык к одиночеству. Слишком много всего копилось внутри него, и это нельзя было выплеснуть наружу. Ни Рон, ни Гермиона, ни Хагрид, ни Люпин не смогли бы понять его. Они верили Дамблдору и недолюбливали Снейпа, и Гарри пришлось бы биться в глухую стену непонимания, тем не менее, построенную из заботы и беспокойства. Он не мог быть честным с ними, он заботился о них, понимая, что грубые слова, которые могут случайно прозвучать, ранят их. Снейпа бы не ранили. Если бы Гарри говорил с профессором, он мог бы отпустить себя, злиться и раздражаться. Мог бы сказать, как он ненавидит, когда близкие люди скрывают от него что-то, и как жалеет, что невольно относит Северуса Снейпа к своим близким людям. Но было бы крайне глупо идти к зельевару, чтобы поговорить с ним о нем же, и Гарри уныло отбросил этот вариант прочь. А еще он мог бы поговорить с Драко Малфоем. Это было странное предположение, оно вызывало чувство смятения, но, лежа в своей кровати, глядя в черный полог и слушая мерное дыхание Рона, Гарри думал о том, что оказаться сейчас у туалета Плаксы Миртл с Малфоем было бы неплохо. Он мог бы спросить его, почему тот поругался со Снейпом и ненавидит Дамблдора, он мог бы слушать его голос, мог бы сказать, что ему все вокруг осточертело. Что улыбки теперь кажутся лживыми, а все секреты словно прячутся по карманам его друзей. Но Гарри не был уверен, что Малфой согласится просто разговаривать с ним, а не обсуждать Наследника или видения, которые в последнее время участились. Через пару дней Снейп все же вызвал его к себе. Грубо и отрывисто он сообщил, что в результате ритуала с веществом из зародыша василиска было найдено еще несколько яиц и огромный лоскут сброшенной чешуи. Вероятней всего, василиск обладал своей собственной силой, отталкивающей направленную на него магию, поэтому его самого до сих пор не обнаружили. Гарри стоял перед зельеваром, довольно хладнокровно воспринимая эту новость. С ужасным скрежетом все возвращалось на свои места: Снейп окидывал его недовольным взглядом, а Гарри спешил поскорей избавиться от его общества. Зельевар не препятствовал его уходу, он молча углубился в свои записи, когда Гарри нарочито тихо прикрыл за собой дверь. Стало намного легче, когда ученики вернулись в Хогвартс. Они заполнили коридоры и гостиные, заняли лужайки, наслаждаясь последними мгновениями зимних каникул. Они забыли об опасности, нависшей над замком, и отдались безмятежности. Гарри так не мог. Не мог просто сидеть. Он провел несколько часов, рыская по замку и пытаясь выманить василиска, но все безуспешно. Может, Том Реддл использовал какое-то ключевое слово, особое обращение? А может, крестража внутри Гарри было недостаточно, чтоб древний змей спутал его с Наследником? Мальчик не знал, поэтому в башню Гриффиндора он вернулся хмурым и расстроенным. У входа его поджидал Бродяга. Пес сидел на ступеньках, поглядывая на портрет Полной Дамы. В гостиную его не пускали, считая обнаглевшим псом Люпина, а войти туда в человеческом облике он, понятное дело, не мог. Стоило Гарри приблизиться, как пес взвился, радостно вильнул хвостом, но тут же изобразил недовольное выражение на своей морде. Маловероятно, что пес мог иметь богатую мимику, но Гарри все равно понял его и обезоруживающе улыбнулся, пытаясь вымолить прощение. Сириус обижался из-за секрета Лили и не собирался сменять гнев на милость. Он позволил почесать себя за ухом, а потом, ухватив Гарри за мантию зубами, потянул его в коридор. Мальчик послушно следовал за ним, пока наконец не понял, что крестный привел его к кабинету Дамблдора. «Не хочу туда» — со стоном подумал Гарри, спешно пытаясь сообразить, зачем его вызвал директор. Вдруг он осознал, что с приездом школьников и возвращением длинных факультетских столов он перестал обращать внимание на преподавателей. Дамблдор собирался проникнуть в Гринготтс после зимних каникул, а Гарри не заметил его отсутствия. Смотреть на Снейпа и директора было больно, повергало в хандру, поэтому он предпочитал либо болтать с друзьями, либо растерянно разыскивать взглядом макушку Малфоя и думать о том, провален его план с разговором или нет. Сириус остался в коридоре. Он недовольно тявкал, рычал, но все же не решился подниматься к Дамблдору без приглашения. Гарри посмотрел на него обеспокоенным взглядом — если Сириус не допущен к разговору, значит, грядет обсуждение запретных тем. Вряд ли директор захочет говорить о матери Гарри после того, как мальчик обвинил его во лжи, а своими планами на будущее он предпочитал не делиться, роняя лишь крупинки информации. Гарри пришел к выводу, что там, за красивой дверью, его ждет крестраж. Он оказался прав. Ликование отразилось на лице Гарри, когда он увидел на столе сверкающую золотую чашу, расколотую пополам. Металл почернел на месте раскола, расплавился, но на одной стороне угадывалось изображение барсука. Гарри сделал несколько шагов вперед и замер, не отрывая взгляда от крестража. Лишь через пару секунд он посмотрел на директора. Дамблдор выглядел очень уставшим. Он сидел, положив голову на скрещенные пальцы, и внимательно следил за вошедшим гриффиндорцем. За спинкой его кресла стоял Снейп и с сосредоточенным видом рассматривал какую-то жидкость в колбочке. Удовлетворенно кивнув, он протянул ее директору, и тот, секунду помедлив, залпом выпил зелье. Поморщившись, он вновь взглянул на Гарри. — Думаю, ты не нуждаешься в объяснениях, — Дамблдор указал ладонью на мягкое кресло, и мальчик послушно опустился в него. — Завтрашняя газета будет сверкать заголовком: «Ограбление Гринготтса, проникновение в сейф Лестрейнджей». Это было непросто. — Но все же вы это сделали, — Гарри перевел взгляд на Снейпа, застывшего у окна, а потом снова на сверкающую чашу. — Осталось совсем немного. Гарри не был уверен, что он искренне рад этому факту. Крестражи нужно было уничтожать, но каждый из них словно олицетворял стену, ограждающую Гарри от неминуемой смерти. Теперь на один барьер стало меньше: радость пополам с печалью бушевали внутри мальчика, не в силах определить направление его мыслей. — Да, Гарри, мы преуспели в нашем деле. Правда, я не думаю, что сейчас время об этом говорить. Я лишь хотел поделиться с тобой результатом. И спросить тебя о твоем самочувствии. — Самочувствии? — недоуменно переспросил Гарри. Он тут же сообразил, что Дамблдор наверняка заметил его отстраненный и хмурый вид. — Все нормально. Просто прекрасно. Дамблдор прожигал его взглядом ярких глаз долгую минуту, а потом, ласково улыбнувшись, отпустил, пожелав приятно провести пару дней оставшихся каникул. Гарри спешно попрощался и выскочил на лестницу, опасаясь, как бы директор не решил задержать его новым витком расспросов. Он замер около горгулий, а потом, тяжко вздохнув, отправился обратно в башню Гриффиндора. Уроки принесли с собой не только горы домашних заданий и выматывающих тренировок, но и приятную возможность не думать о мрачных тучах, сгустившихся на горизонте. Матч Гриффиндор-Когтевран был назначен на ближайшую субботу, поэтому Гарри то и дело гоняли по замку, призывая то немедленно засесть за домашние задания, то взять метлу и наворачивать круги над квиддичным полем. Лишь Рон искренне ему сочувствовал и помогал избежать наполненного праведным гневом взора Гермионы и безумных наставлений Оливера Вуда. Уже на второй день учебы Гарри, пробормотав какое-то торопливое объяснение, убежал к Люпину. Он собирался просидеть у профессора до ужина, поговорить с Сириусом, а потом списать домашнее задание у Рона, но его плану не суждено было сбыться. На третьем этаже ему повстречалась толпа слизеринцев. Крэбб и Гойл несли тяжелые книги, с глуповатым видом слушая разглагольствования своего предводителя. Малфой явно хвастался чем-то, потому что выглядел он невероятно довольно: две незнакомые девочки и Панси Паркинсон с восхищением пялились на него. Лишь Теодор Нотт завистливо вздыхал, но все же удивленно поглядывал на своего приятеля. Гарри взобрался на подоконник, опасливо разглядывая приближающуюся компанию. Он вспомнил, что искал встречи с Малфоем, но сейчас уверенность в том, что разговор принесет ему пользу, стремительно улетучивалась. Драко окинул его мимолетным взглядом и прошел мимо. Гойл попытался задеть Гарри локтем, но не рассчитал расстояния и чуть не выронил тяжелые книги на колени гриффиндорцу. — Растяпа, — буркнул Гарри себе под нос. Он еще немного посидел на подоконнике, размышляя о том, что идти к Люпину — не лучшая затея. Сириус, воспользовавшись тем, что он может общаться в облике человека, не преминет упомянуть, что крестник скрывает от него важные вещи. Если рядом будет Люпин и они вдвоем насядут на него с расспросами... Гарри предпочел не представлять, что будет в этом случае. Возвращаться в гостиную не хотелось. Хотелось сидеть на окне, мерзнуть и смотреть на Запретный Лес. Гарри думал о том, чтобы пойти в Выручай-Комнату и выплеснуть свой гнев на манекенах. Кричать заклятия, дробить их деревянные тела, лишь бы только избавиться от давления внутри. Чтобы потом вернуться к Рону и Гермионе с улыбкой на лице и готовностью принять их заботу. Но потом, словно отпустив пружины, он соскочил на пол. Выхватив из кармана мантию-невидимку, он бросился за слизеринцами, стараясь не шуметь. Те уже дошли до лестниц и теперь спускались вниз. — ...купит мне, если Слизерин одержит победу. Он придет на финальный матч, поэтому нельзя упасть в грязь лицом. — Конечно, ведь ты играешь с Гарри Поттером. Уверена, ты победишь его, ведь твоя метла гораздо быстрей, — продемонстрировала свою осведомленность Панси. Гарри скривился и подавил желание наступить на подол ее мантии: девочка ему никогда не нравилась. Да и на Драко она висла отвратительно вульгарно. На площадке второго этажа Гарри аккуратно подергал Малфоя за рукав. Мальчик замер на секунду, непонимающе уставившись в пустоту, а потом медленно повернулся к угрюмому Нотту и двум девицам, выглядящим так же лукаво, как и Паркинсон. Гарри решил, что Драко мог принять его за шутливого призрака или случайную неловкость, поэтому наклонился к самому уху слизеринца, стараясь не задеть локтем Гойла. — Это я, — едва слышно произнес он. Мантия не пропускала его дыхания, но Гарри все равно показалось, что он увидел, как шевельнулась тонкая белая прядь. Малфой застыл с прямой спиной, рывками начал оборачиваться, но тут же одернул себя. Все-таки он умел прекрасно держать лицо. — Возвращайтесь в гостиную. Мне нужно кое-что закончить, — махнул он рукой. Крэбб, Гойл и Нотт послушно потопали вниз, а девицы уставились на него с мольбой в глазах. — Я помогу тебе, Драко, — Панси свысока глянула на своих подружек. Та, у которой были рыжие кудряшки, оскорбленно хмыкнула, а брюнетка с огромными зелеными глазами равнодушно пожала плечами, спускаясь вслед за парнями. Малфой проводил ее взглядом, а потом гневно посмотрел на оставшихся. — Ваша помощь мне не требуется, — он выпрямился и, криво улыбнувшись, двинулся в сторону класса трансфигурации. Гарри поспешил за ним, оглянувшись напоследок: девочки выглядели сильно расстроенными. Малфой зашел в класс, проверив, чтоб там не было учеников или профессора МакГонагалл, и уселся на стол. Он выжидающе уставился в пустоту, скрещивая руки на груди. Гарри смеялся про себя: слизеринец напоминал ему напыщенного воробья. — Что за фокусы, Поттер? — недовольно спросил Малфой. — Испугался? — усмехнулся Гарри, стянув с себя мантию. — Надо почаще так делать. — Вот еще, — Драко подозрительно сощурил глаза. — Что тебе нужно? Надеюсь, это что-то важное, иначе не было смысла отрывать меня от важных дел. — Важных дел? — Гарри не знал, издевался он над Малфоем или над самим собой, но этот голос явно принадлежал какому-то наглому и малоприятному типу. — От общения с девчонками? — Ты-то, небось, о девчонках вообще ничего не знаешь, так, Потти? — Не задавайся, — как бы Гарри ни хотелось поддеть Малфоя, он не мог рассказать ему о Чжоу и Джинни. — Ты знаешь не больше моего. Драко расплылся в акульей улыбке. Он с преувеличенной жалостью и пониманием покачал головой. — Я расскажу тебе страшный секрет, Поттер. У меня есть невеста. Гарри непонимающе уставился на него. Он, слегка пошатываясь, добрался до парты и уселся на нее, глядя на своего неприятеля. Смысл слов Малфоя отказывался доходить до него. — Невеста? — переспросил Гарри, пытаясь представить напыщенного, затянутого в смокинг Драко, держащего за руку высокую девушку в пышном белом платье. Картина выходила откровенно комичной. — Да, болван, — Малфой досадливо цокнул языком. — Правда, она пойдет в школу лишь в следующем году, но это не важно. Главное, что она у меня есть, а вот тебе вряд ли повезет познакомиться с кем-то, кроме Грейнджер или этой мелкой Уизлетты. — Не называй ее так, — огрызнулся Гарри, пытаясь понять, какие чувства вызвала в нем эта новость. Кажется, совершенно никаких, грустная тьма внутри не всколыхнулась. Мальчик поежился: этот разговор был ошибкой, но он понятия не имел, как его прекратить. — Значит, все же она твоя будущая подружка, я прав? — ухмылялся Малфой. — Вот и правильно. Уизли хоть и предатели крови, но все же чистокровные, а это чего-то да стоит. Никто в здравом уме не выбрал бы Грейнджер. — Она умная и симпатичная. Кровь ничего не решает, — Гарри повернулся к нему, чувствуя, как между ними вновь нагревается воздух от резких слов и колючих взглядов. Малфой закинул ногу на ногу и чуть откинулся назад, заметно расслабляясь. Он казался довольным: споры его раззадоривали, и Гарри почти чувствовал, как из него по капле вытягивают энергию. — Кровь многое решает, Поттер, — начал Малфой голосом, безумно напоминающим заунывное бормотание профессора Биннса. — Но почему я рассказываю это тебе, жалкому полукровке, который за неделю в замке не нашел никаких полезных сведений? — Наверное, потому, что стоило мне позвать тебя, как ты тут же убежал от своих друзей, — также нахально улыбнулся Гарри в ответ. Он готов был взять свои слова назад: Драко заставил его почувствовать себя лучше. — А ты не побежал бы ко мне, Поттер? — слизеринец, кажется, не собирался обижаться, хотя его лицо на секунду приняло оскорбленный вид. — Уверен, мне не пришлось бы ждать и минуты. — Проверим? — В другой раз. Сейчас меня интересует, зачем же ты позвал меня сюда? Поболтать? — А почему бы и нет? — у Гарри не было оправдания. Не было секретов, которые можно раскрыть Малфою, чтобы удержать его в кабинете трансфигурации. Он хотел поговорить с ним, но слизеринец, кажется, израсходовал весь свой запас дружелюбия и открытости: на его лице вновь отразилось презрение и насмешка. Драко странно посмотрел на него, прежде чем произнести своим привычным, манерно растягивающим слова голосом: — Потому что у нас с тобой есть договор, и в него не входят бессмысленные встречи, — Малфой спрыгнул с парты, поправил свою мантию и гордо вскинул подбородок. — Болтай с Уизли. И не приставай ко мне, если тебе нечего рассказать. Он направился к выходу, намереваясь покинуть кабинет и вновь оставить Гарри в одиночестве. Гриффиндорец не ожидал от себя такой прыти: в одну секунду он оказался около дверей и прижался к светлому дереву. Малфой непонимающе уставился на него. — Из-за чего ты поругался со своим крестным? — настойчиво спросил Гарри. Он покрепче вцепился в ручку двери, пытаясь выровнять дыхание — оно отчего-то стало прерывистым и тяжелым, как будто этот короткий рывок забрал все его силы. — Сейчас я все тебе расскажу, — округлил глаза Малфой. — Ведь это так тебя касается, Поттер. — И все же. Раньше Снейп всегда благоволил тебе, а ты ему не перечил. С чего бы возникать разногласиям? — Я не знаю, зачем Северус рассказал тебе об этом, но он явно совершил ошибку, — Драко приблизился. Его теплое дыхание обдало лицо Гарри, заставляя отступить и сильнее вжаться в дверь. Слизеринец сделал еще один крошечный шаг вперед. — Не спрашивай меня о моей семье, Поттер. Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я спросил тебя о твоей. Он знал что-то? Подозревал? Бил наугад? Гарри не мог найти ответы на эти вопросы, поэтому запретил себе рисковать. Медленно, очень медленно он отошел в сторону, стараясь не прикасаться к Малфою, и напряженно уставился на него, ожидая насмешки или признания. На улице послышался собачий лай. Наверно, Сириус решил вырваться на свободу из кабинета Люпина и немного побегать, но сейчас его незримое присутствие было как никогда некстати. Гарри постарался сохранить на лице равнодушно-выжидающее выражение. Малфой подозрительно оглядел его, но, не найдя ничего странного, махнул рукой и скрылся за дверью.

***

Матч Гриффиндор-Когтевран был омрачен ужасным известием. За завтраком Дамблдор объявил о том, что с понедельника периметр школы будет охраняться дементорами. — Будьте осторожны, — напутствовал директор, — эти существа очень опасны. Не приближайтесь к ним, даже если думаете, что сможете справиться с ними. Дементоры не знают пощады и не умеют прощать — они забирают у людей самые светлые чувства и воспоминания, оставляя вместо них лишь самое плохое. Дементоры не будут заходить в замок, поэтому здесь вы в безопасности. Я надеюсь на вашу сознательность и чувство ответственности. Эта новость гудела над толпой, подобно огромному черному облаку. Рон, Гермиона и близнецы, посвященные в тайну Сириуса, выглядели обеспокоенными: не смогут ли дементоры почуять его? Но Гарри заверил их в том, что Блэк не высунется из кабинета Люпина и будет все время проводить в облике пса. Это было довольно хлипкое утверждение — в прошлый раз Сириус взвыл от необходимости сидеть на площади Гриммо, а теперь он ограничен всего парой комнат и неудобным телом. Гарри искренне боялся за него и опасался, как бы крестный не натворил глупостей. — Думаю, стоит посоветовать Люпину накладывать чары на дверь, — Гарри неловко топтался на месте. — Но если Сириус узнает об этом... — Он взрослый и разумный человек, — с легкой ноткой сомнения отозвалась Гермиона. — Думаю, он прекрасно понимает, что на улице опасно. Нужно просто почаще навещать его. — Конечно, — согласился Гарри. Рон, Фред и Джордж внимательно смотрели на него, ожидая решения, и расслабились, когда оно прозвучало. — Но нужно быть осторожными. Сириус стал немного нервным после Азкабана, мало ли... Заметив приближающегося Вуда, друзья выбрались из темной ниши, в которой предпочли обсуждать ситуацию. Капитан недовольным взглядом окинул ребят, прежде чем едва ли не за руку потащить их на поле. Гермиона и Рон кричали что-то напутственное вслед, но Гарри услышал лишь особо громкий выкрик Уизли: «Надери этому Флайеру задницу!» По дороге Гарри увидел высокую фигуру Седрика, но не стал останавливаться: после того случая с идиотской шуткой Плаксы Миртл они почти не разговаривали. Мальчик не знал, с чего начать разговор, и не понимал, отчего ему так неловко, а Диггори лишь разглядывал его издалека. Однажды он хотел подойти, Гарри уже увидел его солнечную улыбку, но тут пуффендуец, уже заранее названный придурком, преградил Седрику дорогу и увлек в разговор. — Не витай в облаках, Гарри, — укорил его Вуд, заталкивая их в раздевалку. Девушки послушно отвернулись, когда Гарри и близнецы переодевались в алую квиддичную форму, а потом присели рядом. Волосы Кэти Белл растрепались, и она старательно переплетала свои косы, то и дело задевая Гарри по лицу светлыми прядками. — Так, — начал Оливер, грозно оглядывая ребят, — солнца сегодня нет, холодно, безветренно. Идеальная погода для матча. — И правда, — согласился Джордж. — Кому нужно голубое небо и тепло? — Падать в сугробы гораздо удобней, — подмигнул ему Фред. — Особенно в глубокие сугробы около колец... — А ну, заткнитесь, — рявкнул на них Оливер. — Слушайте меня! Придерживаемся той же тактики, что и на тренировках. Надеюсь, за каникулы вы ничего не забыли? У Когтеврана слабый вратарь, но неплохие охотники, поэтому старайтесь удерживать квоффл. Для тебя, Гарри: Флайер неплохо летает, силен на поворотах, но ты легче, и твоя метла быстрей. Постарайся поймать снитч как можно скорее. Гарри постарался запомнить это напутствие. Хотя он никогда не использовал тактики, навязанные ему Оливером — тот требовал от него каких-то траекторий, которые совсем не влияли на игру. Гарри предпочитал любимые им спонтанность и импровизацию — они давались лучше всего. И использовались постоянно. Команды вышли на поле. Погода и правда была довольно неплохой для квиддича, но слишком холодной. Пришлось надеть перчатки без пальцев и наложить на руки согревающие чары, но лицо оставалось открытым для мороза, и щеки у всех тут же раскраснелись. — Я ненавижу квиддич в мороз, — тихо прогнусавил Фред. — У меня начинается насморк. — Бедняга, — Джордж приобнял его, сочувственно встряхнув. — Если что, ты можешь бомбардировать их в полете. — Ну, спасибо, братец, — улыбнулся Фред, прежде чем втянуть в себя воздух с ужасным хлюпающим звуком. Оливер тут же начал шикать на них, а Гарри перестал слушать их перепалку. Он сконцентрировал свое внимание на Ральфе Флайере. Высокий, с короткими черными волосами, он вызывал у Гарри массу неприятных чувств, смутно напоминающих желание ударить Ральфа по голове древком от метлы. Чтобы не пялиться на ловца Когтеврана, мальчик принялся разглядывать трибуны. Сейчас они были раскрашены красным и синим: гриффиндорцы и пуффендуйцы всегда были дружны и поддерживали друг друга, поэтому желтый цвет сменился алым, а вот слизеринцы либо оставались верны своему зеленому, либо надевали голубые шaрфы и недовольно поглядывали на противников. Гарри хотел бы узнать, что за цвет выбрал Малфой, и отчего-то эта мысль не давала ему покоя. Он ни в коем случае не ждал, что Драко будет болеть за Гриффиндор, но ему бы очень не хотелось, чтобы на шее его неприятеля развевался когтевранский шарф. Мадам Трюк принесла на поле сундук с мячами. Капитаны пожали друг другу руки, и команды взмыли в воздух. Тут же над стадионом раздался громкий голос Ли Джордана, комментатора и лучшего друга близнецов. — Денек сегодня прохладный, но условия вполне терпимые, — бодро вещал он в рупор. — Гриффиндор и Когтевран — какая игра! Напомним, что, если Гриффиндор победит, он займет лидирующее место, и с постамента его сможет сдернуть лишь решающий матч со Слизерином. Но мы-то все знаем, что Слиз... Кхм, да, так вот, команды уже поднялись в воздух. Сейчас мадам Трюк проведет последнюю проверку и-и-и... Гарри оглянулся посмотреть, как мячи выпускаются из сундука. Бладжеры взмыли в небо, снитч с огромной скоростью упорхнул куда-то вбок, а квоффл взлетел высоко в небо, где его тут же перехватил охотник Когтеврана. Игра началась. Гарри носился над полем, стараясь поскорей поймать золотой мячик. Он уже привык к своей Гарпии за каникулы, поэтому теперь Нимбус казался не таким уж быстрым и маневренным. Гарри было стыдно перед своей метлой, ему казалось, что он предает ее. Но все же ему было очень хорошо. Тьма внутри него словно не поспевала за быстрой метлой, оставалась позади, и Гарри мечтал о том, чтобы она никогда не возвращалась. Однажды Гарри подлетел совсем близко к трибуне Слизерина и смог наконец удовлетворить свое любопытство. Малфой был в первых рядах, и он не сменил своего слизеринского шарфа. — Свались с метлы, Поттер, — громко крикнул он, но его голос лишь развеселил Гарри. Его хандра прошла: внезапно тут, в воздухе, она испарилась, превратившись в облака над Хогвартсом. Азарт, жажда показать себя, разорваться на тысячу искр — это овладело им. Обида на Снейпа, гнев на Дамблдора — все это отошло назад, потому что Гарри вдруг понял невыносимо простую истину: Он не должен тратить свое оставшееся время на ссоры, обиды и распри. Он должен тратить его на дружбу и любовь. Гарри внимательно оглядел поле. Флайер летал неподалеку от него, вертел головой, словно пытаясь поймать не один снитч, а, по крайней мере, десять. Наконец, спустя пятнадцать минут поисков и обморожения носов, Гарри заметил золотую вспышку неподалеку от когтевранского загонщика. — Гарри, — рядом появились Фред с Джорджем. Их голоса перекрывали комментарии Ли, но Гарри все равно услышал. — Мы его остановим. И Гарри рванул с места. Ральф был гораздо ближе к снитчу, но, когда он все же заметил его, за ним уже понесся мяч-вышибала. Бладжер, метко пущенный Фредом, угодил в хвостовую часть его метлы, и она неудачно вильнула в сторону. Гарри пронесся мимо на огромной скорости, уже протягивая руку к блестящему боку, как вдруг снитч нырнул вниз, прячась под метлой загонщика. — Чт.. — начал курносый парень, держащий в руках тяжелую биту. Гарри резко поднял метлу, оцарапав когтевранцу лицо прутьями в хвосте. Его отбросило в сторону потоком воздуха, метловище почти выскользнуло из замерших пальцев, когда мальчик с огромным усилием удержался на метле. Мир опасно накренился, но через пару мгновений вновь вернулся на место. — Гарри Поттер чуть не сорвался с метлы, — обеспокоенный голос Джордана привел Гарри в чувство. Он резко спикировал вниз, пытаясь найти взглядом золотой мячик. Снитч замелькал около колец Гриффиндора, и ловец рванул туда, пытаясь определить, где в этот момент Флайер. Ральф оказался близко. В прямом смысле слова. В следующую секунду он врезался в Гарри, больно ударяя его локтем по ребрам. Стадион заревел, но их крики не могли остановить гонку: Гарри отпихивал парня от себя, стараясь не терять из виду золотого мяча. В какой-то момент снитч затормозил, и они разом протянули к нему руки. Гриффиндорец почувствовал холодные пальцы, почти переплетающиеся с его, — он был на дюйм впереди, и ногти Флайера лишь царапнули его по тыльной стороне ладони... — ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ! — заревел Ли Джордан в рупор. — СЧЕТ 190:40! ГРИФФИНДОР ПОБЕДИЛ! Гарри с огромным облегчением опустился на поле, едва не рухнув в сугроб. Ральф, хмурый и насупленный, кинул на него гневный взгляд и тут же оскорбленно отвернулся. Его команда тоже спускалась и, не переговариваясь, шла в сторону своих раздевалок. Засчитывать штраф не имело смысла — матч все равно закончился. Команда повисла на Гарри, дергая его и теребя. — Это была жестокая гонка, — радовался Джордж, крепко прижимающий его к себе. — Нужно было врезать ему прямо по длинному носу! — Наш Гарри не такой, — воскликнула Анжелина. — Я вообще не ожидала, что когтевранцы дойдут до такого. Они всегда играли честно. — Лишь Флайер играет нечестно, — ощетинилась Алисия. Насколько Гарри знал из случайно подслушанных разговоров девчонок, она встречалась с одним из них. — Говорят, вся его семья училась на Слизерине. Неудивительно, что он такой му... неприятный тип. — Именно «му», — хихикнула Кэти. — Другого он и не заслуживает. Как бы гриффиндорцы не сетовали на ловца Когтеврана, победа все равно всех обрадовала. С трибун сбежались болельщики, и они все вместе, красно-черной толпой, двинулись к замку. За последние дни Гарри никогда еще не было так хорошо: хотелось прыгать, кричать, ворваться в замок и стиснуть Сириуса в объятиях. Он радостно кивал на комментарии Рона, послушно выслушал замечания и похвалу Гермионы и с преувеличенным энтузиазмом пообещал Невиллу когда-нибудь научить его ловить снитч. Вечером в гостиной была устроена небольшая вечеринка. Близнецы притащили сливочного пива и еды с кухни, а потом продемонстрировали всем свои «голосистые леденцы». Опробовали их, как всегда, на Невилле: тот долгие пять минут то пел соловьем, то скрипучим голосом, напоминающим брюзжание Снейпа, просил дать ему воды. — Ты наконец-то поправился, — заметила Гермиона в разгар веселья. Она осуждающе покосилась на пустые бутылки и крошки на столе, но промолчала. Гарри пожал плечами. — Я был в порядке, — он отхлебнул сладкий, отдающий медом напиток. Рон в этот момент пытался переспорить Дина в том, что футбол — это ни разу не круто, и мальчишки были готовы вот-вот подраться, поэтому у Гарри нашелся отличный предлог, чтобы избежать этого разговора. Вечеринка продлилась до того времени, как в гостиную ворвалась профессор МакГонагалл и приказала им всем немедленно («Немедленно, Уизли!») расходиться по спальням. — Что за произвол?! — возмущалась она, взмахом палочки уничтожая всю выпивку и угощения. — Башня трясется от вашего шума. Сейчас же в постель! К вам это тоже относится, мистер Кейриф, вы не будете спать на диване! Гарри был даже рад, что его все-таки заставили лечь спать. Забираясь в свою кровать, он думал о том, что постарается забыть обо всем. Он просто будет делать свое дело, не перемалывая каждый камень в своей душе. Боль пройдет, если он забудет о ней. С этими мыслями он заснул. На следующий день Гарри принял твердое решение подойти к Снейпу и потребовать отвести его к Лили. Он не сомневался, что зельевар не откажется: сейчас мальчик ощущал невероятную власть над своим профессором. Он не мог приказать ему что-то, не мог требовать, но Гарри казалось, что его слова наконец обрели особый, тяжелый смысл. Только вот на урок зельеварения Снейп не явился. Он опаздывал крайне редко и не больше, чем на пару минут, но в этот раз прошло уже пол-урока, а его кресло все пустовало. — Может, свалился с лестницы? — кровожадно поинтересовался Рон. Гарри шикнул на него, обеспокоенно оглядываясь на слизеринцев. Малфой сидел на последней парте и безмятежно болтал о чем-то с Панси Паркинсон — кажется, исчезновение крестного совсем его не волновало. — Поттер пялится на тебя, — прогнусавил Гойл. Гарри тут же отвернулся, но все равно услышал насмешливое: — Пусть любуется. Мне не жалко. Рон бы непременно вспылил, если бы в этот момент в класс не ворвался Снейп. Он тут же наорал на Невилла за то, что тот перебирает скляночки на столе, и резко повернулся к Гарри. Его мантия всколыхнулась и обернулась вокруг его ног. — Поттер. За мной. Быстро, — Гарри не смел ослушаться приказа, данного таким голосом. Он бегом кинулся за профессором, на ходу обдумывая, что за грехи он совершил, раз на него обрушилась подобная кара. Но Снейп, кажется, злился не на него: он скрипел зубами, чертыхался, стремительно поднимаясь по лестницам. Мальчик едва поспевал за ним. — Профессор, — наконец, решился он. — Куда вы меня ведете? — Вы же хотели быть в курсе событий, — резко бросил Снейп через плечо. — Вот, пожалуйста. Очередное нападение. Гарри почувствовал, как внутри все взорвалось. Он молча бежал за профессором, не зная, кого он увидит на зеркальном полу. Но это будет не Малфой, ведь Драко в кои-то веки оказался в безопасности, и никто из его друзей. Ворвавшись в пeрeпoлнeнный коридор, Гарри чуть не врезался в профессора Стебль. Та тут же кинулась к Снейпу. Она что-то говорила ему, не обращая внимание на второкурсника, осторожно пробирающегося вперед. До него донеслись обрывки фразы, оброненной Филчем: — ...кровный. Гадкий мальчишка, у него много неприятелей, — завхоз заметил Гарри, и по его лицу разлилось злобное ликование. — А вот один из них! Все видели их стычку на матче, все! Гарри в ужасе уставился на тело Ральфа Флайера, лежащего на полу. Это было глупо и нелепо, но он почувствовал в себе волну страха и обреченности: нападение на чистокровного. Снова. Ральф зажмурился, перед тем как упасть, и сейчас его лицо было жутко перекошенным. Галстук отчего-то был сорван, а его руки, застывшие в оборонительном жесте, казались руками манекена. Рядом с ним... рядом с ним лежало тельце домовика. Крошечный эльф, несомненно, был мертв — в его огромных голубых глазах потухло нечто сверкающее, а полотенце, обернутое вокруг тела, словно тога, было в крови. Гарри поднял взгляд и замер, борясь с приступом тошноты. Флайер оказался единственным выжившим в этом нападении. Повсюду расползались отвратительные алые лужи, а мадам Помфри скорбно складывала разорванные тельца домовиков на наколдованные носилки. Зеркала были разбиты, а из туалета Миртл текла вода — она залила уже большую часть коридора. За окном бушевала буря, снег и дождь бились в стекла: сквозняк и страшный, потусторонний гул наполняли зеркальный коридор. Казалось, воздух пропитался запахом смерти и крови, а опасность повисла под потолком, грозясь в любую секунду обрушиться вниз. — Гарри, — Дамблдор оказался рядом, и он поддержал гриффиндорца, который начал оседать на пол, не в силах справиться со слабостью в ногах. Его трясло и шатало, и лишь давление руки старого волшебника не давало рухнуть без чувств, — ты нужен нам сейчас, мой мальчик. — Ему нельзя видеть этого, Альбус, — Минерва МакГонагалл появилась перед ними. Ее шляпа сидела криво, а тугой пучок растрепался. Сухая ладонь крепко сжалась на плече Гарри, пытаясь удержать его на месте. — Он еще маленький! — Он не маленький, Минерва, — спокойно ответил Дамблдор, помогая Гарри шагать к туалету. — Возраст ничего не значит. Он может выдержать и не такое. — Он просто мальчик, — возразила профессор трансфигурации. — Не оружие! Гарри слушал ее возмущенный голос, не отрывая взгляда от кровавых подтеков на полу. Несколько трупов были жутко изуродованы: видимо, василиск вцепился в них зубами, но из-за барьера на аппарацию домовиков те не смогли спастись. Мальчика вновь затошнило, а перед глазами заплясали черные пятна. Флайер никогда ему не нравился, но нападение на него не могло не волновать. Так же, как и в случае с Блейзом Забини, вину можно было легко свалить на самого Гарри. Кто-то, владеющий дневником, определенно знал, когда и на кого нужно нападать, но обе атаки были сорваны. Лишь огромная удача не позволила мальчикам погибнуть. Кто знает, сколько еще она будет благоволить Хогвартсу? — Что я должен делать? — спросил Гарри у директора после пары минут размышлений. Тот внимательно посмотрел на него. Дамблдор был холоден и сосредоточен, он не беспокоился о сохранности чьего-то восприятия, он заботился о всеобщем благе. — Открой Тайную Комнату. Прямо сейчас. И Гарри сделал это. Но, спускаясь в черную трубу, он думал о том, что он вовсе не меч, которым Дамблдор сражается со злом, он ключ, который открывает запертые двери на пути к победе.