Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ о_О — Его видели, его заметили! — вскричал Дин Томас, привлекая к себе внимание доброй половины гриффиндорцев. Он бросил на обеденный стол газету, едва не уронив стакан с соком. — Сириус Блэк! Гарри поперхнулся кусочком сосиски, который он только что положил себе в рот. Сосиска упала обратно в тарелку, а Рон очень кстати ударил его пару раз по спине, помогая откашляться. Дин принял его реакцию за шок. — Совсем недалеко! Какая-то старушка... — он начал листать Ежедневный Пророк, пытаясь найти нужную заметку. Гермиона деловито отобрала у него газету и развернула, окидывая статью скептическим взглядом. — Розалина Палмер, престарелая волшебница из Нью Камнока, заявила, что сумела опознать в грабителе, забравшемся в ее дом, Сириуса Блэка, одного из самых разыскиваемых преступников... — громко прочла девочка. Она отбросила «Пророк» в сторону и осуждающе покосилась на Дина. — Что за бред? Ты всех напугал этой глупостью. — Ничего не бред, — возмутился Томас, пряча «Пророк» за спину. — Если бы ты смотрела внимательней, то заметила бы еще несколько заметок. Люди видели Блэка в Камноке! — Хочешь сказать, я невнимательная?! — взвилась Гермиона. Она уже успела взять в руки ложку и теперь с оглушающим стуком ударила ей об тарелку. — А ну дай сюда свою газету! Дин Томас покачал головой и убежал, избегая гнева разъяренной Гермионы. Она еще долго сверкала глазами ему вслед и неодобрительно косилась на тех, кто, услышав новость о Сириусе, начал тихо переговариваться, обеспокоенно оглядываясь. Невилл Долгопупс тут же уверил ее, что считает статью глупостью, хотя его посеревшие от страха щеки выдавали его истинные эмоции. Гарри не мог винить тех, кто принял статью всерьез. Нью Камнок был далеко от Хогвартса, но не настолько, чтобы забыть об угрозе. Сейчас, когда дементоры парили на границах школы и их черные фигуры можно было видеть из окон, ситуация с Сириусом стала как никогда серьезной. Дамблдор словно подчеркнул ее, разрешив стражам Азкабана патрулировать школу, а бесконечные откровения «очевидцев», печатающиеся в газетах, лишь усугубляли ситуацию. — Лично мне кажется, — сказал Рон, задумчиво разглядывая на свет ломтик сыра, — что эти статьи придумывают сами издатели. Папа когда-то говорил, что Министерство однажды, ловя какого-то преступника, целую неделю выпускало ложные отчеты, чтобы люди не заподозрили, что они в тупике. — Либо эти, — Гермиона махнула рукой в сторону дверей, за которыми скрылся Дин с газетой, — просто хотят, чтоб их опубликовали. Чепуха! — Разницы никакой, — нетерпеливо отозвался Гарри, отодвигая от себя недоеденный завтрак. Аппетита не было. Друзья поднялись со скамьи и направились к выходу. Ученики вокруг все еще обсуждали статью в газете, что безумно раздражало: некоторые из них выражали огромную надежду на то, что Блэка поскорей поймают и упрячут в тюрьму. Настроение Хогвартса изменилось. Гарри, идя по коридору, ловил на себе задумчивые взгляды, которые не решались перерасти в подозрения. Скорей, ученики были просто обеспокоены тем, что известный Гарри Поттер вновь оказался втянут в жуткие события: история его «похищения» с урока обрастала подробностями, словно грибами. Слизеринцы, конечно, постарались на славу: Малфой трагично заламывал руки, вещая о том, как Поттер, злобно сверкая глазами, бросился прочь, по пути роняя парту, а его подпевалы согласно кивали. Многих это всерьез пугало: весь Хогвартс видел стычку на матче, а сразу после нее Флайер подвергся нападению. Кто-то не преминул напомнить, что у великого Гарри Поттера были терки и с Блейзом Забини перед покушением на слизеринца. — Может, этот Наследник просто жаждет привлечь твое внимание? — предложила Гермиона, когда друзья, поднимаясь по лестнице на третий этаж, наткнулись на очередную обсуждающую горячие новости компанию. Гарри покачал головой. — Скорей уж, ему не терпится меня подставить, только делает он это как-то криво, — он сморщился, вспоминая ужасную картину, до сих пор стоявшую перед глазами. Гарри, конечно, не рассказал подробностей Рону и Гермионе (особенно Гермионе), но его до сих пор мучили жуткие видения и неприятные ощущения скрытой слежки. — Флайера и Забини многие не любили, — добавил Рон. — Это могла быть случайность. Забини хотя бы шел в ногу со своими, а Флайер... Вот уж фрукт. Быть им с Малфоем лучшими друзьями. — Все же есть закономерность, — Гермиона остановила друзей около двери в кабинет Люпина. — Они оба были чистокровными. Оба имели кучу неприятелей. Оба перед... нападением ссорились с Гарри. Хм, — девочка вдруг рассмеялась, — а вдруг у тебя, Гарри, завелся мстительный поклонник? — Точно-точно, — подхватил Рон. — Видит, что кто-то на тебя зуб точит, и тут он его — чик. — Очень смешно, — кисло ответил Гарри. Друзья пару секунд смотрели на него, понимая, что он меньше всего настроен сейчас обсуждать нападение на Флайера, а потом, смирившись, постучали в дверь. В кабинете Люпина Гарри бывал часто. Тут было довольно светло, потому что Ремус не имел снейповской привычки занавешивать окна шторами, но тесновато. Шкафы, заполненные книгами, чередовались с объемными аквариумами, клетками, в которых профессор держал магических существ для урока, и сундуками, набитыми непонятно чем. Несколько муляжей черепов стояли на подставочках и угрожающе клацали клыкастыми челюстями, когда кто-либо открывал дверь. Сбоку был проход, который вел в класс ЗОТИ, а с другой стороны — дверь в личную комнату Люпина. Вот там-то никто из учеников никогда не бывал. — Пришел навестить Сириуса, Гарри? — приветливо спросил Ремус, впуская друзей. Рон и Гермиона с интересом оглядывались, любопытно рассматривая большой шар, стоящий на столе профессора. Внутри него скакали маленькие черные комки, похожие на клочки пыли. Заметив внимание гриффиндорцев, Люпин объяснил: — Это для следующего занятия. Шадоболы — неприятные существа, но почти безобидные. Селятся в магловских домах и пугают людей до чертиков. Сидят по углам, издают страшные звуки, а несчастные потом зовут священников. А еще ночью могут забираться в уши. — И как с ними бороться? — брезгливо поинтересовался Гарри, живо представляя, как ему в ухо забирается такой вот клочок. Его передернуло. — Я объясню вам на уроке, — Люпин указал рукой на боковую дверь. — Бродяга ждет. Гарри кивнул, и они вчетвером двинулись в следующую комнату. Там тоже было светло, а на большой кровати развалился Сириус, со скучающим видом пролистывающий какую-то книгу. Заметив гостей, он тут же радостно взвился. — Гарри! — небрежно отбросив фолиант в сторону, Сириус подбежал к ним. Мальчик крепко обнял его, убеждаясь в том, что с крестным все хорошо. Лишь потом он окинул мимолетным взглядом спальню Люпина: кроме кровати Ремуса, была еще одна, явно трансфигурированная из подстилки, на которой Люпин пережидал полнолуние. — Как поживаешь? — спросил Гарри, присаживаясь на кровать. Рон и Гермиона устроились на небольшом диванчике, а Ремус упал в глубокое кресло рядом с маленьким столиком, на котором громоздилась целая стопка учебной литературы. Все выжидающе уставились на Блэка. — Неплохо, — он покосился на книги. — Читаю вот. Наверстываю. Гарри виновато подернул плечами. Он понимал, что Сириус устал от каменных стен, что ему хочется на волю, но он не мог отпустить его. Единственным безопасным местом, кроме Хогвартса, был дом на площади Гриммо, но крестный вряд ли бы пожелал вернуться туда. Гарри все равно решил поинтересоваться: — Если тебе скучно здесь, ты мог бы вернуться на площадь Гриммо, — осторожно предложил он. Сириус покосился на него, как на умалишенного. — Променять Хогвартс, Ремуса и тебя на Кикимера, пыль и мою мамашу? Вот уж спасибо. — Да, неравный обмен, — Гарри замолк, не зная, что еще сказать. Неловкость так и не прошла, и Сириус явно ощущал это: он внимательно смотрел на него, ища что-то в его лице. Гарри прекрасно понимал, что со временем обида Блэка на то, что его крестник скрывает от него тайну о его лучших друзьях, никуда не пропадет, но он искренне надеялся, что она перестанет быть такой острой. Сириус вдруг тяжело вздохнул и притянул его к себе, обнимая одной рукой. — Я знаю, — сказал он, — Дамблдор приказал тебе молчать. — Я должен, — Гарри хмуро посмотрел по сторонам. Ни Ремус, ни Рон с Гермионой не знали, о чем они говорят, поэтому недоумевающе поглядывали на них. Хотя, судя по пронизывающему взгляду Люпина, Сириус все же поделился с ним своими подозрениями, и теперь профессор осторожно, словно невзначай, прислушивался к оброненным фразам. — Но как ты умудрился сдружиться со Снейпом? Вот этого я не понимаю, — Блэк отпустил его и уперся локтями в колени. — С кем угодно, но только не с ним. — Мы не дружим. Сотрудничаем. И он не такой плохой, как кажется, — попытался уверить его Гарри. — Просто... своеобразный. Сириус покачал головой. Гарри отметил про себя, что мужчина отказывается стричься: его волосы были чистыми, даже причёсанными, и доставали до плеч. Наверное, в школьные годы девушки только ради этих смоляных кудрей готовы были бегать за ним. Гарри неловко растрепал свои непослушные пряди. — Не стоит верить Снейпу. Он слизеринец, — горячо забормотал Сириус. В окружении гриффиндорцев Гарри не чувствовал ни малейшей поддержки, разве что Ремус, предпочитающий держаться подальше от разборок, мог ему помочь. А Рон уже начал кивать головой, словно выражая свое желание подписаться под каждым словом Блэка. — Я бы доверил этому слизеринцу свою жизнь, Сириус, — голосом, до ужаса напоминающим спокойные объяснения Дамблдора, произнес Гарри. Кажется, его тон смог успокоить крестного (если не напугать), и тот замолк, опуская взгляд. Пару секунд вновь было тихо, и лишь потом Гермиона осмелилась спросить у Люпина что-то насчет эссе, за которое Рон с Гарри еще даже не брались. Сириус раздраженно хмыкнул и полез обратно на кровать. Вытащив из-под подушки книгу, он протянул ее Гарри. Мальчик осторожно коснулся ветхого переплета и взглянул на название. «Пособие по анимагии» — прочитал он, с подозрением оглядывая отваливающийся корешок и слетевшую с букв позолоту. — Что это? — спросил Гарри, аккуратно кладя книгу на колени и пролистывая пожелтевшие страницы. Гермиона любопытно наклонилась вперед, вперив свой горящий, жаждущий взгляд в еще неизученный, наверняка жутко нудный, хоть и полезный фолиант. Рон страдальчески закатил глаза. — Книга, по которой я, Джеймс и Питер учились превращаться, — бросил Сириус, глядя в окно. Там вновь было пасмурно и серо, и от этого взгляд его темных глаз становился еще мрачней. — Хотя вряд ли она нужна тебе. Снейп может тебя научить, — язвительно добавил он. — Прекрати, — наконец вмешался Ремус, строго глядя на своего лучшего друга. — Гарри не виноват, что он способен найти общий язык с Северусом. В конце концов, даже я неплохо с ним общаюсь. — Ты — это... другое, — отмахнулся Сириус. — Но Гарри... О, Мерлин, я просто не могу этого понять! — Просто забудь об этом и все, — Гарри уже начал сердиться. Он отложил книгу по анимагии в сторону. — Зачем ты дал ее мне? — Подумал, вдруг ты захочешь... ну... тоже стать анимагом. Это довольно полезное умение. — Но вы незарегистрированный анимаг, — возмутилась Гермиона. — Вы не можете впутывать Гарри. Если кто-то узнает, вас только за это могут подвергнуть наказанию. — Пф, — Сириуса явно не смущали трения с законом, — ерунда. Я сбежал из Азкабана благодаря тому, что никто не знал о моей способности. Согласись, полезная поправочка? — Но Гарри же не собирается в Азкабан! — продолжала лепетать Гермиона. Рон толкнул ее локтем. — По-моему, это классно, — задумчиво произнес Уизли. — Говорят, Патронусы совпадают с анимагической формой, это правда? Сириус кивнул. Он взбил подушку кремового цвета и удобно устроился, подложив ее себе под спину. Кажется, разговор об анимагии немного отвлек его, и Гарри со всем своим энтузиазмом принялся развивать эту тему. — Да, — Блэк ткнул пальцем в книгу, — там об этом написано. К примеру, мой Патронус — пес, и я в него превращаюсь. — Значит, я смогу превратиться в терьера? — не сказать, что Уизли так уж был этим доволен. — Я бы хотел быть драконом. Ну, или хотя бы кем-то побольше, мой Патронус не выглядит устрашающим. — Мой Патронус — выдра, но я же не ною, — осадила его Гермиона. — Да и не собираемся мы становиться анимагами. Это очень тяжело и требует времени, которого у нас нет. Гарри уставился на нее, прежде чем догадаться, что она говорит об уроках. Гермиону беспокоило время, которое можно было потратить на занятия, и она понятия не имела, как точно смогла отметить его собственное состояние. Гарри был бы не против превращаться в оленя, но он не хотел тратить на развитие этого умения тот год, что у него остался. И.... тратить секунды на лицемерие тоже не хотелось. — Сириус, — серьезно начал он, — это очень интересно, но я не думаю, что это мое. И... и я не стану Джеймсом, даже если повторю его путь. Блэк оторвал взгляд от окна и с горечью посмотрел на него. Уголки его губ дрогнули и опустились. Морщины, покрывающие его лицо, проступили четче — их бы не было, если бы не годы в Азкабане. Гарри было жаль его, но что он мог поделать? Сириус хотел ощущать рядом с собой Джеймса, он скучал по нему и не мог перестать видеть его в своем крестнике. Блэк тяжело вздохнул и забрал книгу, пряча ее под подушку. Светлая комната омрачилась. — Хорошо, — сухим голосом произнес он. — Ладно. — Сириус, — Ремус поднялся с кресла и пересел на кровать, дружески хлопая приятеля по плечу. — Мы говорили с тобой об этом. — Я помню, — раздраженно воскликнул Блэк. — Гарри — не Джеймс, я не должен путать их. Я помню об этом, Ремус! Гарри смотрел на него, чувствуя, как все внутри у него дрожит от сочувствия и грусти. В спальне у него лежал Воскрешающий Камень, и он мог бы сделать Сириуса чуточку счастливей, но мальчик не был уверен, что Снейп не оторвет ему голову, если этот секрет будет раскрыт. Можно ли доверить Блэку этот артефакт? Хоть ненадолго, на один раз, лишь бы он перестал выглядеть таким потерянным? Гарри открыл было рот и тут же закрыл его. Вновь открыл и замер, боясь ступить дальше. Он должен спросить совета, но в Хогвартсе не было никого, кто был бы беспристрастен в этом вопросе. Дамблдор, конечно, не станет рисковать и вообще отберет у него камень, а Северус просто ненавидит Блэка и ни за что не одобрит этот план. — Я думаю, нам пора идти, — прошептал Гарри, поднимаясь. Рон и Гермиона разом посмотрели на него и поднялись следом. Сириус натянуто улыбнулся, с грустью поглядывая на своего крестника, а Ремус всеми силами попытался сгладить углы этой встречи. Он помахал им рукой, но Гарри прекрасно видел тень неодобрения в его глазах. Друзья выскочили прочь и лишь за дверью кабинета смогли перевести дух. Рон и Гермиона молчали, не в силах подобрать нужных слов, а Гарри... ему впервые было так тяжело говорить с крестным. Гарри рассерженно пнул стену, но только отбил себе пальцы на ноге. Рон присвистнул. — Успокойся, — он состроил смешную рожицу, пытаясь развеселить друга. — Ему сейчас тяжело. У него всего две комнаты для жизни. Да и судя по объему книг... живется не очень весело. — С книгами очень весело, — растерянно произнесла Гермиона, но, поймав скептический взгляд Уизли, в кои-то веки послушно смирилась с его правдой. Друзья медленно побрели в башню Гриффиндора. Там они заняли столик в углу и попытались сосредоточиться на занятиях. Ни Рон, ни Гермиона не упоминали больше о Сириусе, а за ужином Гарри сам завел эту тему, желая выплеснуть свои переживания. — Бродяга не может винить меня, — уверил он картошку, которую гипнотизировал взглядом уже несколько минут. — Я не мой отец. — Никто тебя не винит, Гарри, — Гермиона заботливо подложила ему в тарелку мясных шариков. — Ему теперь даже на улицу нельзя, а ведь он только-только вышел из клетки. Дай ему привыкнуть. — Ладно, — Гарри все равно не собирался есть. — Ладно. Он отодвинул от себя тарелку и принялся разглядывать зал. Сегодня он сел спиной к слизеринскому столу и лицом к пуффендуйскому, поэтому мог беспрепятственно искать взглядом Седрика. Он нашел его едва ли не на другом конце зала; Диггори не обращал на него внимания — он был увлечен разговором с какой-то девушкой. Гарри мельком оценил ее: высокая, с длинными прямыми волосами пшеничного цвета. Симпатичная, но совсем не такая изысканная, как Чжоу, и не такая яркая, как Джинни. Вряд ли Седрик мог ею всерьез заинтересоваться. Гарри устал глазеть на него и перевел взгляд на преподавательский стол. Учителя были взволнованы с момента нападения: Дамблдор был, как всегда, задумчив, но его рассеянность сменилась холодной, отстраненной пытливостью во взгляде; профессор МакГонагалл строга и собрана, однако она ни на секунду не прекращала свой разговор с профессором Стебль. Они то и дело спрашивали что-то у Снейпа, отрывисто отвечающего им и тут же отворачивающегося. Наверное, разговор шел о зелье из мандрагор, которое должно было вот-вот настояться. Гарри понятия не имел, что это за зелье и как его готовить, но он бы хотел ускорить этот процесс. В какой-то момент Дамблдор поднял глаза и посмотрел прямо на него. Секунду они прожигали друг друга взглядами, а потом старый волшебник удовлетворенно кивнул. После того как Гарри спустился с ним в Тайную Комнату, они почти не разговаривали. Директор оставил там Меч Гриффиндора и Распределяющую Шляпу, замаскировав их под статуи змей. — Это на случай, если кому-то из нас придется сюда спуститься, — сказал он тогда, глядя Гарри прямо в глаза. — Я боюсь, что Том Реддл захочет заманить тебя в Комнату... Но не бросайся в омут. И не забывай про фениксов, которых я дал тебе. Гарри выслушал директора, согласился со всеми его доводами и пообещал вести себя осторожней. Но проблема была в том, что он готов был броситься в этот самый омут за каждым из своих друзей. Он представил, как ему сообщают, что Наследник утащил Рона в Комнату... Неужели у него будет время, чтобы добраться до Дамблдора? А любой из профессоров просто оглушит его, лишь бы только Гарри не рисковал. Риск. Он наполняет жизнь смыслом. Конечно, это было довольно странное утверждение, но, живя в поглощающей рутине безмятежного Хогвартса, Гарри осознавал, что забывает о самом главном. Его жизнь стремительно неслась с обрыва, каждая секунда была важна, а каждый день должен был быть особенным, чтобы потом не сожалеть о прошлом. И в моменты, когда черный омут приближался к Гарри, когда его холодные воды обволакивали его тело, каждая клеточка кричала о жизни. Он продолжал рисковать ради того, чтобы не забывать цену своему оставшемуся времени. — Гарри! — перед его носом замелькала ладонь Невилла. Мальчик вздрогнул и оторвался от лицезрения преподавателей. Друзья уставились на него. — А? — Гарри кинул вопросительный взгляд на Рона с Гермионой, но те выглядели такими же удивленными, как и все остальные. — Что? — Мы уже десять минут с тобой разговариваем, — укоризненно произнес Фред. — Где ты витаешь? — Задумался просто, — отмахнулся Гарри. — Так, о чем вы? — Мы попытались сделать что-то из тех изобретений, о которых ты нам рассказывал. Кровопролитные конфетки почти получились, правда, иногда кровь идет из ушей... Но зато у нас вышли неплохие звериные пастилки. Съедаешь одну и превращаешься на пару минут в крысу. — Почему в крысу? — лениво поинтересовался Гарри. Гриффиндорцы уже закончили ужинать и толпой поднялись со скамеек, отправляясь на выход. Фред и Джордж принялись объяснять ему тонкости своих изобретений. — Понимаешь, у нас дома была только сова и крыса, — пояснили они. — Еще, конечно, жабья икра, но это уже перебор. Пришлось использовать Коросту, только она, бедная, совсем поседела. — Но она уже совсем старая. Не убудет. — Вы просто звери, — обиженно засопел Рон. — Когда я отдал вам ее в прошлом году, я имел в виду совсем другое! — Ну, она же жива, — лаконично добавил Фред. — Не стоит переживать. «Для Хвоста это были очень долгие годы», — мстительно подумал Гарри, слушая дальнейшие планы близнецов. Они поднялись в башню, где уже собралась добрая половина факультета. Все радостно приветствовали близнецов, а Ли Джордан уже вывалил на стол остатки выпивки с прошлой вечеринки. — Жаль, что мы не можем притащить огневиски, — подмигнул Гарри Фред. — Это было бы забавно. — Хорошо, что Гермиона тебя не слышит. Гарри и Рон отправились с близнецами, чтобы посмотреть на их так называемую лабораторию. Она оказалась устроенной прямо в спальне: близнецы притащили откуда-то большой стол, занявший все место между их кроватями, и разложили на нем все свои вещи. Кровать Ли Джордана стояла чуть в стороне вместе с двумя другими — кажется, Фред и Джордж сделали тут перестановку по своему усмотрению. — Ну как можно быть такой свиньей? — сокрушенно спросил Рон, присаживаясь на развороченную постель Фреда. — Мне всегда достается от мамы за то, что я не застилаю кровать, а когда Фред этого не делает, ей хоть бы хны. — Я это компенсирую тем, что убираю за собой, — бросил Джордж, складывая в большую коробку пакетики с новыми конфетами. Гарри покосился на Рона и пожал плечами: хоть в чем-то близнецы должны были быть разными. Хотя бы в том, что постель Джорджа была идеально прибрана, как будто домовики только что ее застелили, а на простыне Фреда можно было заметить свежие пятна от джема. — Это все жутко подозрительно, — прошептал Рон, когда друзья спускались вниз, помогая левитировать коробки. — Однажды мама нашла под простыней Джорджа журнальчик... Мне даже не дали его посмотреть — она его тут же сожгла. — Ну, — Гарри даже не знал, что на это ответить, — они же уже взрослые. Внизу разразилось целое представление. Фред и Джордж продемонстрировали свои сладости на себе, а потом разрешили остальным запустить руки в мешочки. Через некоторое время по гостиной носилась целая армия крыс: девчонки взвизгивали, когда они задевали их своими лысыми хвостами, а потом смеялись, когда какой-нибудь мальчишка застревал под диваном. Больше всех не повезло, конечно, Невиллу. Чья-то кошка вылезла из спальни и начала гоняться за ним, игнорируя всех остальных грызунов. Гарри хохотал до колик, глядя на эту сумасшедшую парочку, к которой присоединились еще и девочки-первокурсницы. Гермиона заботливо помогла Невиллу оклематься, когда он, загнанный под кресло, превратился в человека. Мальчика шатало и, кажется, жутко тошнило. — На сегодня хватит, — решили Фред с Джорджем. — В любом случае, мы готовы принимать ваши заказы. Гарри раздумывал над тем, чтобы прикупить парочку, а потом подсунуть Дадли, но передумал. В конце концов, он не был уверен, что подобное не сочтут за использование магии вне Хогвартса и не устроят ему очередную головомойку. От воспоминаний о суде его до сих пор мутило. Поднявшись с Роном в спальню, они еще долго играли в волшебные шахматы. Несчастный Невилл тут же уснул, поэтому они старались не шуметь. Лишь около часа ночи Гарри сморило, и он, позорно проиграв, отправился спать. На следующий день погода улучшилась. Школьники с удивленными возгласами встречали голубое небо над Большим Залом и ласковое, зимнее солнце. Оно словно наливалось золотом, готовясь согреть своим теплом землю и превратить сугробы в грязные лужи. Гарри был рад увидеть эти косые лучи, заглядывающие в огромные витражные окна Большого Зала. Серые тучи нагоняли на него тоску, и лишь солнце способно было прогнать ее. В этот хороший день можно было бы заняться квиддичем, подготовиться к следующему матчу между Гриффиндором и Пуффендуем. Сидя на уроке ЗОТИ и слушая терпеливые объяснения Люпина, Гарри раздумывал над тем, поставит Вуд тренировку или нет. Он был благодарен Ремусу за то, что тот не стал оставлять его после урока и вести душеспасительную беседу о Сириусе. Чтобы он не передумал, Гарри спрятался за спиной Рона и пулей выскочил прочь. — Не думаю, что он захочет обострять это, — предположил Уизли. Гарри не был так уверен: осторожность не помешает. На зельеварении они встретились с толпой недружелюбно настроенных слизеринцев. Те никогда не были к ним радушны, но после нападения на еще одного чистокровного их ненависть к Гарри (и это при том, что все они знали подробности того дня) достигла определенного пика: ему пришлось вытерпеть град насмешек, посыпавшийся на него со всех сторон. Гермиона твердила ему не обращать внимания, а Рон огрызался на всех и каждого. Гриффиндорцы, идущие позади, тоже выглядели недовольными: им приходилось отпихивать от себя учеников. Это просто не могло не перерасти в стычку. Гарри и сам не заметил, как Рон вдруг кинулся вперед, а у него на пути выросли Крэбб и Гойл, похожие на две огромные горы. Малфой ухмылялся за их спинами, со злобным весельем гримасничая и показывая Гарри язык. — Очень смешно, — ощерилась Гермиона. — Обхохочешься. — Ты просто не понимаешь тонкого юмора, Грейнджер, — выплюнул Малфой, вмиг посерьезнев. Он окинул ее презрительным взглядом. — Хотя куда уж тебе... Закончить эту перепалку не позволил Снейп. Он рывком распахнул дверь и грозно оглядел собравшихся за ней учеников. — В класс, — скомандовал профессор, подозрительно посматривая на плетущегося позади всех Гарри, как будто только тот мог устроить ссору в коридоре. Не заметив ничего, выходящего за рамки, Снейп с ужасным грохотом захлопнул дверь. Мальчик недовольно плюхнулся на свое место рядом с Роном и чуть не порвал сумку, доставая из нее учебник. За соседнюю парту опустился Малфой, и это было подозрительней всего остального: слизеринец предпочитал сидеть либо впереди, подлизываясь к преподавателю, либо позади, чтоб можно было за глаза обсуждать весь класс. А раз он сел рядом, то беды не миновать. — Сегодня вы будете готовить Рябиновый отвар или Виггенвельд, — тихо заговорил Снейп, заставляя весь класс замолкнуть и прислушаться к его вкрадчивому голосу. — Это зелье классифицируется как «сложное», но его вполне могут сварить одаренные ученики второго курса. Оно помогает залечивать раны и является одним из самых незаменимых в колдовской медицине. Вы будете варить его весь урок, а потом сдадите мне пробы ваших зелий. Домашнее задание, — он махнул палочкой, и на доске появились ровные буквы, — выписать из учебника основные факты о Рябиновом отваре, его полный состав, историческую справку и ответить на вопросы в конце раздела. Приступайте. Гарри и Рон хором застонали, увидев рецепт зелья в учебнике. Оно состояло из 18 ингредиентов, большинство из которых предстояло либо порубить, либо выжать, либо приготовить отдельно. Гермиона тут же засучила рукава и принялась нарезать тушеную мандрагору, в то время как Гарри растерянно оглядывал стол в поисках сока мурлокомля. Пол-урока они с Роном потратили на то, чтобы просто осознать приготовление Рябинового отвара и приступить к смешиванию. Уизли перепутал мяту с крапивой, и в итоге им пришлось спешно пересаживаться за другой стол под громогласный хохот слизеринцев, причитания Гермионы и выговор Снейпа. А вот потом случилось что-то странное. Гарри потянулся за своей книгой, чтобы перечитать рецепт и найти оправдание неправильному цвету зелья, как вдруг учебник медленно пополз по столу. Он полз и полз, пока не рухнул на пол и не проскользил по шершавым камням. Рон этого не заметил: он разглядывал склянку со слизью из мозга ленивца, и она целиком и полностью завладела его вниманием. Гарри слез с табурета и отправился за учебником, вяло поглядывая на слизеринцев. Чья бы это шутка ни была, она оказалась совсем не смешной. Гарри подобрал учебник и хотел было двинуться обратно, как вдруг заметил волшебную палочку в руках Малфоя. В этом не было ничего странного, ведь для приготовления зелья часто было недостаточно простого помешивания, но то, что Драко держал ее прижатой к ноге и нетерпеливо помахивал, было очень подозрительно. Гарри поднял на него глаза, и в тот же момент слизеринец состроил ему жуткую гримасу и отвернулся. — Что?.. — пробормотал Гарри себе под нос. Он сжал книгу в руках и только тогда обнаружил крошечный листочек, приклеенный к обложке. На нем было нацарапано нарочито неряшливым почерком: «Полночь. Статуя Горцинии». Стоило Гарри дочитать последнее слово, как листочек обратился в пепел. — Чего ты там стоишь? — удивился Рон, заметив наконец, что друга нет рядом, а светло-оранжевое зелье стоит без присмотра. Гарри показал ему учебник. — Уронил. До конца урока он находился в странном, словно подвешенном состоянии. Рябиновый отвар требовал внимательности, которую Гарри не мог ему дать, и кропотливой работы, на которую Гарри был неспособен. В итоге зелье едва-едва тянуло на отметку «слабо», да и то с условием хорошего настроения у Снейпа. Одно утешало: у половины класса тоже ничего не получилось. Зелье Невилла загустело и смешно тряслось, когда он заталкивал его в колбу, а Рон сокрушенно вылавливал из своего комочки какой-то дряни. На фоне этого оранжевый отвар Гарри (он должен был быть сине-зеленым) выглядел не так уж плохо. — Ты забыл положить хребты рыбы-льва, — заключила Гермиона, разглядывая жидкость. — И порошок из корней асфоделя нужно было добавить после медовой воды, а не до. — Что поделать, — Гарри поставил колбочку на стол и, не глядя на скептически настроенного Снейпа, двинулся к выходу. — Судьба такая. — Вы просто невнимательные! Если постараться, сосредоточиться... — Зелья даются только тебе и Малфою, — огрызнулся Рон. — Но мне никого из вас не хочется изображать. И Гермиона обиделась. До самого вечера она дулась на друзей за то, что они не оценили ее советы, и отказалась проверять их домашние работы, оставив их один на один с горой книг и пергаментов. В гостиной было неожиданно пусто и тихо, когда Гарри и Рон наконец закончили составление карт по астрономии. Уроки на крыше все еще не возобновились, но это не помешало профессору Синистре притащить в класс огромную модель Солнечной системы со всеми спутниками и случайными астероидами и заставить их зарисовать ее со всеми расчетами и траекториями. — Понятия не имею, зачем мне это, — сказал Рон, придирчиво оглядывая свою неровную карту. — Я не собираюсь ни гадать по звездам, ни проводить ритуалы, ни становиться преподавателем астрономии. — Это для общего развития, — вставил Дин, который в этот раз работал вместе с ними. — Мне так мама говорила, когда я спрашивал, на кой черт мне нужна география, если я хочу стать художником. Ну, ты знаешь, в маггловских школах много ненужных предметов. — Например, физкультура, — воскликнул Гарри. — Я всегда был ниже всех, и меня не брали в команду. Это было очень неприятно. — Тяжело там, — сочувственно потянул Рон. — Но ничего! Астрономия — это еще полбеды, в следующем году нам придется выбирать дополнительные дисциплины. Вы уже думали о них? — Что-нибудь полегче. Нужно обязательно взять два. — Уход за магическими существами, — предложил Гарри, — и прорицания, но лучше маггловедение. Гарри не был уверен, что ему хочется выслушивать лекции о магглах, с которыми он проводил целое лето, но терпеть бесконечные предсказания собственной смерти было тоже очень неприятно. Тем более на фоне его собственных жутких прогнозов. — Хм, — задумался Рон, — думаешь, предсказания — это туфта? — Полнейшая. Друзья еще посидели немного, обсуждая будущий год. Гарри краем глаза покосился на волшебные часы, висящие над входом: было всего лишь полдвенадцатого. Пересев в мягкое кресло, он невзначай поинтересовался: — А что это за статуя Горцинии? Дин тут же ответил: — Это на первом этаже, недалеко от подземелий. Мы с Симусом нашли там весьма интересный учебник, который попытался сначала откусить нам пальцы, а потом заплевать чернилами. Мадам Пинс обвинила нас в том, что это мы его заколдовали, но мы сбежали. Теперь какое-то время придется обходить библиотеку стороной. Гарри слушал его рассказ, вновь углубившись в свои мысли. Малфой позвал его на встречу, значит, нашел новую зацепку? Поможет ли она? Но было странно то, что все же Драко решился подбросить ему записку на уроке. Гарри почти им гордился: Малфой с его маниакальной жаждой поддерживать свой имидж самого слизеринского слизеринца снизошел до крошечной переписки с гриффиндорцем. Его самомнение и авторитет сильно бы пострадали, если бы это кто-нибудь заметил. — Я пойду спать, — решительно заявил Гарри, поднимаясь из кресла и демонстративно зевая. У Рона еще было не закончено эссе по трансфигурации, а Дин до сих пор маялся с чарами, поэтому они вяло пожелали ему спокойной ночи и остались сидеть в гостиной. Они были не единственными запоздавшими учениками: еще несколько кислых студентов, вяло карябающих что-то на пергаментах, сидели по углам. Гарри наложил на полог чары временного приклеивания, чтобы Рон или Дин не смогли обнаружить его отсутствие, и накинул мантию-невидимку. Вытащив Карту Мародеров, он нашел Малфоя, до сих пор сидящего в своей гостиной. Чтобы дойти до статуи, ему понадобится пять минут, а вот Гарри еще нужно ее отыскать. Мальчик как можно незаметней выскользнул из спальни и спустился в гостиную. В кармане он уже долгое время носил одну из «скрипучек» близнецов Уизли, играющих роль отвлекающего маневра. Он осторожно пробрался за диван и там, присев на корточки, пустил скрипучку в сторону лестницы к женским спальням. Она послушно побежала вперед, перебирая лапками, похожими на ноги сороконожки, и, достигнув стены, противно заверещала. — Что за?! — Рон подскочил, испуганно оглядываясь, и этого мгновения Гарри хватило, чтобы выскочить за дверь и прикрыть за собой портрет Полной Дамы. Он быстрым шагом бросился вниз по винтовой лестнице, остановившись только в коридоре. И зачем так спешить? Гарри достал Карту и убедился в том, что Малфой не собирается покидать гостиную, а Филч уже начал свой ежедневный обход. Мальчик застыл, привалившись к стене: стоит ли ему вообще туда идти? Вдруг Драко просто решил посмеяться над ним? Гарри помотал головой. Он медленно побрел вниз, подсвечивая себе слабым Люмусом и сверяясь с Картой. Путь до первого этажа был неблизким, Гарри уже опаздывал, но лишь спустя пятнадцать минут гриффиндорец вошел в коридор, около которого, по его предположению, находилась нужная ему статуя. С Филчем он встретился еще по дороге: смотритель, кряхтя и ругаясь, поднимался на верхние этажи. В коридоре около подземелий было холодно, темно и тихо. Гарри осторожно продвигался вперед, освещая темные ниши. Он понятия не имел, как выглядит нужная ему статуя, но подозревал, что это должна быть какая-то женщина. Еще раз взглянув на Карту, он обнаружил Малфоя совсем неподалеку. Тот застыл на повороте и, кажется, уже собирался уходить: медленно, словно неуверенно, точка с его именем двигалась обратно в сторону гостиной Слизерина. — Малфой! — позвал Гарри, оглядывая темный коридор. Света Люмоса не хватало, чтобы осветить все темные углы, но Драко уж точно должен был его заметить. Так и случилось: через мгновение перед ним выросла темная фигура слизеринца, явно очень и очень недовольного. — Поттер, — зашипел Драко не хуже самой настоящей змеи, — ты совсем тупой? Ты знаешь, сколько сейчас времени? — Сколько? — невинно переспросил Гарри, стягивая с себя мантию-невидимку. — Почти пятнадцать минут, Поттер! Я простоял тут целую вечность! — Малфой был взбешен. Он раздраженно оттолкнул Гарри в сторону и потопал по коридору в сторону лестницы. Гриффиндорец пожал плечами и послушно поплелся за ним, надеясь, что Филч не решит спуститься на нижние этажи, а Снейпу не приспичит устроить очередную ночную прогулку. На повороте Драко замер, продолжая сверкать рассерженным взглядом. Гарри неловко коснулся его плеча. — Мне пришлось спускаться из самой башни Гриффиндора, а тебе — лишь пройти двадцать ярдов, — напомнил он. Малфой посмотрел на него и устало, словно сдавшись, вздохнул. — Черт с тобой, — бросил он, поднимаясь по лестнице. Гарри бросился за ним, толком не понимая, куда и зачем Малфой его ведёт. Они остановились только на первом этаже, неподалеку от Большого Зала. Отсюда путь был либо на улицу, на холод и промозглый ветер, либо наверх. — Так чего ты хотел? — поинтересовался Гарри, решая, что Драко может еще одну свою «вечность» простоять на этой развилке. Он потянул его на второй этаж, в сторону классов, куда Филч, по идее, должен был уже заглянуть. — Хотел узнать, нашел ли ты что-нибудь, — вскользь бросил Малфой, первым заходя в первый попавшийся, незнакомый класс. Он оказался полузаброшенным: тут были сложены какие-то коробки и ящики, а в дальнем углу стояли несколько парт, на которых кто-то разложил карты местности. Гарри не был уверен, что это самое подходящее место для разговора, но идти в зеркальный коридор он не собирался. Его мутило, когда он просто проходил мимо, не говоря уже о том, чтобы забиться в свою любимую, теперь оскверненную нишу. — Я думал, это ты должен находить что-либо, — произнес Гарри, рассматривая комнату. Малфой взобрался на подоконник, предварительно очистив его от пыли, и уставился на гриффиндорца, нервно покачивая ногой. — Я попытался расспросить моего отца, — признал слизеринец. — Но он... Оказалось, он понятия не имел, что нападают на чистокровных! Думал оставить меня дома. «Ну еще бы, — желчно подумал Гарри, — Люциус наверняка надеялся, что василиск сожрал уже половину магглорожденных». Либо... Возможность, что Малфой-старший ни при чем, до сих пор казалась Гарри весьма прозрачной. — Ну и правильно, — сказал он. — Если эти нападения — закономерность, то ты в опасности. — Как и больше половины слизеринцев, — добавил Драко. — Чистокровные в панике. Совет попечителей винит во всем Дамблдора. После нападения на этого осла Флайера они будут предъявлять официальные жалобы. Устроят проверку. — Они думают, что это следствие какого-то проклятия? — догадался Гарри. Малфой кивнул, подтверждая его мысли, и даже пододвинулся, уступая гриффиндорцу немного места на подоконнике. — Но ведь мы знаем, что это не проклятие, а действия какого-то маньяка. И слизеринцы винят в этом тебя. Гарри вытаращился на него. Малфой выглядел абсолютно спокойным, даже расслабленным: его губы тронула легкая усмешка, а во взгляде было больше лукавства, нежели неприязни. — Как они могут винить меня в том, чего я не совершал? — поинтересовался Гарри. — К тому же, я был с вами, когда напали на Флайера. — Но ты идеальный подозреваемый, — разумно произнес Малфой. — Я просто хотел сказать, что их нужно успокоить, если ты не хочешь, чтоб кто-нибудь бросил тебе проклятие в спину, так, на всякий случай. Гарри смотрел на него целую минуту, пытаясь понять, правильно ли он прочитал подтекст этих слов. Свет Люмоса не прибавлял происходящему реалистичности, как и сияние почти полной луны, заглядывающей в мутноватое стекло. — Ты пришел меня предупредить? — осторожно поинтересовался гриффиндорец, боясь спугнуть неосознанное нечто. Малфой странно на него покосился и отодвинулся. — Да нет же, — нетерпеливо отозвался он. — Я просто хотел спросить, узнал ли ты что-нибудь, что поможет поскорей решить эту проблему. Зачем Снейп тебя позвал? Просто полюбоваться? — Нужно было, — Гарри вперил взгляд в пол и грустно поник. У Драко ничего не было, никакой нити или зацепки, и он просто хотел разведать что-либо. Эта встреча была абсолютно бесполезной, не стоило даже думать о том, что она может обернуться чем-то хорошим. — Даже Дамблдор ничего не знает, да? — обреченно спросил Малфой, сползая с подоконника и поворачиваясь лицом к окну. Он упрямо вглядывался в ночную темноту, а потом внезапно посмотрел Гарри прямо в глаза. — Меня отправят в другую школу, если это не прекратится. Гарри вздрогнул. Его пальцы судорожно сжались на плотной ткани мантии. — Я не знаю, как это прекратить. Я не знаю, где дневник. — Пошли спросим у Фундия Длинноносого, — предложил Драко. Он чуть приободрился, загорелся этой идеей и даже похлопал Гарри по коленке. — Надежды мало, но вдруг?.. И Гарри согласился на это. Спрятавшись под мантию-невидимку, они вновь спустились на первый этаж и двинулись к главному входу, неподалеку от которого висел злобный портрет. Хогвартс спал, и их шаги гулко раздавались в пустом коридоре, рискуя привлечь внимание Филча или миссис Норрис. Но все обошлось — около нужного места они остановились, так и не наткнувшись на неприятности. — Я пойду, а ты стой тут и слушай, — приказал Малфой. Кажется, он испытывал странное удовольствие от происходящего. А может, от командования. Вылезая из-под мантии и крепко сжимая в руке волшебную палочку, он выглядел весьма довольным. Гарри прижался к каменной стене и осторожно достал из кармана Карту. Убедившись, что Филч бродит на пятом этаже, а Пивз носится на Астрономической Башне, он так же тихо, стараясь не шуршать, убрал артефакт обратно. Малфой уже добрался до картины и теперь пытался привлечь внимание старика. Тот упрямо его игнорировал, пытался спрятаться за раму, но, в конце концов, все же обронил туманную фразу: — Неравные привязанности, — проскрипел старик. — Он просто жертва. Как Драко ни бился, Фундий не сказал больше ни слова. Слизеринец пригрозил спалить его как-нибудь вечерком и вернулся к Гарри, забираясь под мантию и тоже приваливаясь к стене. — Он дал нам еще один кусочек пазла, — Гарри вообще не надеялся, что портрет скажет хоть что-нибудь. — Мы можем подумать об этом. — Что тут думать? — Малфой снова разозлился. — Наверняка это какая-то грязнокровка, влюбленная в чистокровного. Мелкая дрянь с манией величия. — По-твоему, если человек маглорожденный, то он тебе не ровня? — нарочито спокойно поинтересовался Гарри, уже предугадывая реакцию Драко. Конечно, он оказался прав: мальчик взвился, посмотрев на него как на человека, сморозившего абсолютную глупость. — Естественно! — громко воскликнул он. Его звонкий голос пронесся по коридору, разбудил пару недовольных портретов, тут же заворчавших и принявшихся мотать головой в поисках виновника шума. Гарри затащил слизеринца в очередную нишу, гораздо более уютную, нежели пустой страшный класс. Она была скрыта большой статуей каменного рыцаря, и Филчу бы вряд ли пришло в голову искать нарушителей в таком месте. — Фу, Поттер, у тебя нет вкуса, — пробормотал Драко, все же устраиваясь прямо на каменном полу. Все чары он оставил на Гарри, и еще пять минут гриффиндорец боролся с ними, вспоминая заклинания. Крошечная база для разговора была создана. — Объясни мне, — Гарри уселся рядом, — почему ты такой? Что тебе сделали магглорожденные? Он не хотел об этом говорить, но просто не мог остановиться. В моменты, когда они вдвоем прятались под мантией-невидимкой, Малфой казался обычным мальчиком, и Гарри не хотел бы снова столкнуться с его язвительной, злобной, придирчивой копией, с которой общался все остальное время. Он прекрасно понимал, что Люциус запустил свои корни гораздо глубже, чем можно представить, что перевоспитать Драко невозможно, но надежда, что Малфой сможет хотя бы стать чуточку терпимей, не умирала. — Ты серьезно хочешь поговорить об этом? — вскинул бровь слизеринец. — Чтобы потом накинуться на меня с кулаками? — Обещаю, если ты приведешь хотя бы один веский аргумент, я ничего тебе не сделаю, — примирительно поднял ладони Гарри. Мантия чуть было не сползла, но он придержал ее локтем. — То есть, если не приведу, мы будем драться? Как интересно, — ухмыльнулся Драко. — Забыл о моей коже? — Коже? — Гарри в недоумении покосился на белую шею слизеринца. Наверное, она была такой нежной, что синяки вспыхивали от малейшего грубого нажатия. Мальчик помотал головой, отгоняя странные мысли. — Боишься синяков? — Я не об этой коже, болван, — Малфой оттянул свой галстук и ворот, демонстрируя темную, резкую границу «змеиной брони», что купил ему отец. Гарри и правда забыл о ней. — Кулаки отобьешь. — Лицо она не защищает. — По лицу бьют только девчонки. — Ты сам недавно поставил мне фингал под глазом! — Целился в висок, — огрызнулся Драко, чувствуя, что сам себя загнал в ловушку. Гарри это безумно веселило. Он даже позволил себе пододвинуться чуть ближе и положить палочку на колени, прогоняя слегка больную идею о том, что Малфой схватит ее и убежит. — Ну, так что? Ты расскажешь мне, чем тебя напичкал твой безумный отец? — Не смей говорить о моем отце таким тоном, — дружеская атмосфера тут же разлетелась на тысячу осколков. — Никогда. — Ладно. Не буду. Если ты не будешь оскорблять магглорожденных. — А почему бы и нет? — возмущенно фыркнул Малфой. — Собака не обижается на то, что ее зовут собакой. И она не претендует спать в кровати человека. — Ты жестокий, — холодно произнес Гарри. — Почему? — Драко подался вперед, словно надеясь, что его слова дойдут до Гарри, если их лица будет разделять пара дюймов. — К примеру, моя семья хранит волшебство уже многие поколения, наша кровь чиста, и это стоит уважения каких-то безродных грязнокровок, пришедших сюда из варварского магловского мира. — Ты не знаешь магловского мира, — произнес Гарри скорей для самого себя, чем для слизеринца, но тот все равно вцепился в его слова. — Куда уж мне, — усмехнулся Малфой. — Но достаточно знать об их поведении, одежде, отношениях и этих стреляющих штуках. Маглы не святые, Поттер, они сжигали нас на кострах. В учебнике написано, как весело было волшебникам на них гореть, но там не написано, что «нет палочки — нет силы», — теперь его голос полнился мрачной грустью, пугающей и очень холодной. — Теперь мы любим магглов, мы заботимся о них, забывая о том, что стоит нам открыться им, как волшебный мир пошатнется. Он замолчал. Гарри в изумлении смотрел в серьезное лицо слизеринца, в его светлые глаза, казавшиеся голубыми из-за света Люмоса, на его упрямо сжатые губы и длинный нос, отбрасывающий косую тень на острые скулы. Они никогда не были так близко, и никогда еще Гарри не ощущал тех чувств, что горели внутри него. — Как тебе такое объяснение? — выдохнул Малфой, и волны ледяного недовольства хлынули во все стороны. — Тебе подходит? — Ты высокомерный, — так же тихо, пораженно произнес Гарри, игнорируя заданные вопросы. — Я знаю, — просто ответил Драко. — Ты самовлюбленный. — Я знаю. — Ты мелкий, злобный... — Я знаю и это, Поттер, — Малфой отстранился, опасно прищурился, а его рука легла Гарри на плечо, удерживая его прижатым к стене. Большой палец коснулся обнаженного горла, и на секунду мальчику показалось, что к его шее приставили кинжал. — Я знаю, что ты думаешь обо мне. А ты знаешь, что я считаю тебя тупым болваном, который мог общаться с настоящими волшебниками, а предпочел марать руки о грязнокровку и Уизли, которые забыли цену своей крови. И да, я выше всего ставлю мою кровь и традиции, можешь подавиться своими выкриками. — Драко... — попытался остановить обличительную речь Гарри, чувствуя, как смущение, гнев и понимание разом накатывают на него, сбивая ровные цепочки мыслей. Он не хотел выслушивать всего этого, потому что одно дело выкрикивать оскорбления друг другу в лицо, а другое — нашептывать с горячим чувством в полутьме, колоть острыми шипами с сосредоточением и расстановкой, напоминая о разнице между ними. О пропасти. Жизнь с Дурслями научила Гарри выдерживать все это, дала ему толстый панцирь, который отчего-то не срабатывал в эту секунду. А может, просто не подчинялся командам мальчика, корившего себя за чрезмерное доверие и открытость. Он столько раз говорил себе, что совершает ошибку, но все равно каждый раз оказывался рядом со слизеринцем, накрывал их мантией-невидимкой, и они рвали друг друга на части одним лишь нарушением собственного, негласного закона. Малфой вскинул белесую бровь и нахально ухмыльнулся. — Мы друг друга ненавидим, Поттер, — он наконец отодвинулся, но, поскольку места в нише было все равно очень мало, остался сидеть рядом, прижавшись к плечу Гарри. — Но почему мы с тобой сидим в этом грязном месте, на полу, под твоей мантией... Говорим о чем-то, как будто бы мы с тобой не враги. — Мы можем не быть врагами. Гарри хотел этого. Он был удивлен тем, что из всех своих неприятелей он сблизился именно с Малфоем, узнал именно его, а теперь мог ощутить надежду на то, что штыки между ними будут опущены. Но Драко лишь покачал головой, вновь подтягивая ноги к груди. Его Люмос погас. — Не можем, Поттер. Это невозможно. — Ты предлагал. — Я ошибался.