Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ ._. Гарри проснулся от холода. Его мелко трясло, тело налилось свинцом, а в затылок упиралось что-то твердое и острое. Открыв глаза, мальчик в недоумении уставился в каменный потолок, пересекаемый странной острой палкой, торчащей откуда-то сбоку. Ничего подобного никогда не наблюдалось в его спальне, поэтому он несколько минут просто рассматривал неожиданный вид, пытаясь сообразить, где он находится. Оказалось, все там же, в темной нише. Гарри лежал, вытянувшись и упираясь затылком в небольшой бордюр. Мантия-невидимка была наброшена на него сверху, но, видимо, во сне он ворочался и чуть сбил ее в сторону, поэтому левая нога была безмятежно высунута наружу. Гарри приподнялся, запустил пальцы под очки, протирая глаза. Ему казалось, что он пролежал в этой нише целую вечность — так сильно болело тело. Гарри не помнил, как уснул. Последними его воспоминаниями были собственные мысли о словах Малфоя. Он четко очертил рубеж их отношений, линию, перешагивать которую строго запрещено. Однако слизеринец сам постоянно перепрыгивал через нее, словно дразнясь, и Гарри понятия не имел, как он должен растолковать его действия. Именно этот странный вопрос занимал его, когда он, на секундочку прикрыв глаза, погрузился в сон. Но сейчас его больше интересовало, который час и сколько времени он провел на полу. Судя по молочному свету, идущему из узкого окошка, на улице наливался рассвет. Гарри, набросив на себя мантию-невидимку, выполз из ниши, проклиная Малфоя, не разбудившего его. Неужели было так сложно толкнуть? Гриффиндорец принял это за маленькую, вредную месть — Драко наверняка будет довольно усмехаться, увидев своего помятого, не выспавшегося соперника. Гарри прислушался, прежде чем подняться на ноги. Было тихо, и Филч, видимо, уже лег спать и не собирался ловить неудачливого второкурсника. Однако утром можно легко нарваться на кого-нибудь из преподавателей, а объяснять МакГонагалл или Снейпу, отчего он провел ночь не в спальне, очень не хотелось. Мальчик потянулся, попрыгал на месте, разминая затекшие конечности, а потом полез в карман за Картой Мародеров. Пошарил. И тут же замер, чувствуя, как по спине пробегает неуютный холодок, а ноги становятся деревянными. Карты не было. Гарри лихорадочно принялся хлопать себя по бокам, проверяя все карманы подряд (даже карманчик в брюках), но все тщетно. Он прекрасно помнил, как доставал Карту недалеко от портрета, а потом, забираясь в нишу, проверял ее наличие. Но сейчас ее не было, и карман мог похвастаться разве что небольшой дыркой на подкладке. Гарри бросился обратно за статую, оглядывая каменный уголок. Пусто. Пусто. Пусто. Мальчик беспомощно осмотрел нишу еще несколько раз, словно надеясь, что Карта Мародеров каким-то чудом появится из воздуха, но этого не случилось. — Черт, — выругался Гарри, доставая палочку. Мальчик поднял ее повыше и произнес: — Акцио Карта Мародеров! Только через пару секунд он вспомнил, что сам же наложил на нее Антиманящие чары, для снятия которых ему нужно было хотя бы видеть пергамент. Гарри просто стоял и беспомощно пялился в стену, пытаясь осознать происходящее. Прочувствовать собственную беспомощность. Он не мог потерять Карту, сидя на полу в нише. Она не могла уползти от него, сочтя неблагодарным хозяином. Оставалась лишь одна версия ее загадочного исчезновения, но было неправильно сразу же делать поспешные выводы. Гарри присел на парапет, подпер голову рукой и задумался. Он попытался оценить, насколько громко он шептал заветные слова около портрета и мог ли Малфой со своим чутким, лисьим слухом услышать его? А если мог — додумался ли шептать их на пустой пергамент, найденный в кармане своего недруга? Гарри вновь и вновь корил себя за доверие, оказанное не тому человеку, но просто отказывался слышать собственные слова. Какой же он идиот: заснуть рядом с Малфоем, при этом имея при себе мантию-невидимку и Карту Мародеров. А если бы Драко стащил и мантию тоже? С тем же успехом можно было бы отдать ему все богатство из тумбочки, даже кровать переставить в подземелья, а самому спать на коврике, наказывая себя за глупость. Гарри укусил свой кулак, чтобы хоть как-то сосредоточиться на действительности. Малфой не тронул его мантию-невидимку, а значит, коридоры ночного Хогвартса все еще открыты, путь в подземелья проложен, и никто не заметит, что страшный гобелен, скрывающий дверь, на секунду зависнет в воздухе. Гриффиндорец поднялся, полный решимости немедленно бежать в спальню Малфоя и, направив ему палочку в лицо, требовать вернуть ему пергамент, но тут же рухнул обратно. Гарри не знал, что ему делать. Он не хотел выставлять себя дураком перед Драко, ведь вероятность того, что Карта просто выпала из его кармана, а слизеринец подобрал странный пергамент, все же существовала. Посидев еще пару минут, мальчик поднялся и поплелся в башню Гриффиндора, ругая себя за неосторожность и отсутствие элементарных правил безопасности. Около лестницы, ведущей к портрету Полной Дамы, Гарри стоял минут десять, не меньше, глядя в окно на разливающийся рассвет. Солнечный бок, торчащий из-за горизонта, освещал верхушки деревьев, ребристую гладь озера и снежные лужайки перед Хогвартсом. Пейзаж казался преисполненным надежды на теплый и удачный день, но Гарри вовсе не ощущал прилива сил. Наоборот, ему казалось, что за его спиной клубится что-то черное. Сначала Флайер, потом Карта... События вышли из-под контроля, понеслись с обрыва вниз, и он был привязан к ним, как смертник. Что-то назревало, и месяцы ожидания и бездействия грозили обратиться днями катастроф. Гарри бегом поднялся по лестнице, пробормотал пароль, и Полная Дама, даже не открывая глаз, пропустила его внутрь. Мальчик мельком оглядел пустую гостиную, осторожно, чтобы никого не разбудить, поднялся в спальню. Его полог все еще был задернут, а Рон и Невилл нестройно похрапывали, заглушая свистящее сопение Дина — никто не собирался просыпаться и обвинять гриффиндорца в ночных прогулках. Гарри расколдовал свой полог, взбил постель, скинул одежду на пол и остался стоять в одних трусах посреди спальни. Спать не хотелось, да и как он мог заснуть, зная, что одно из его главных сокровищ может быть сейчас в руках Малфоя? Даже если слизеринец не сможет использовать Карту, он будет ее касаться, пытаться писать что-то на волшебном пергаменте... Хорошо, если он отнесет ее Снейпу, а если оставит себе? Сожжет? Выбросит? Мальчик не выдержал и вцепился пальцами в свои волосы. Чтобы ненароком не разбудить приятелей, он ушел в ванную и там, уставившись в зеркало, пытался придумать, как заговорить с Малфоем об этом. Как узнать правду и заставить его вернуть Карту, не выдавая ее чудесных свойств. Гарри включил воду и умылся. Холодная вода привела его в чувство и подарила ложный заряд бодрости. Мальчик пытался собрать свои мысли в кучу, но так и не смог — вскоре пришлось выйти, уступая ванну Симусу, и упасть на кровать, лицом в подушку. Гарри не мог понять, почему внутри него что-то настойчиво скребется, но не мог избавиться от этого чувства. Не мог понять собственного волнения, злости и желания повернуть время вспять и надавать Малфою подзатыльников за то, что тот такой мелкий и противный. Но помимо этого было что-то еще, что-то... — Гарри? — проснувшийся Рон дернул его за ногу. — Ты чего тут голый валяешься? Гарри устало приподнялся, переворачиваясь на спину и вперивая взгляд в лучшего друга. Если бы он мог поделиться своими догадками с Роном, было бы проще, но другу нельзя знать о том, что Гарри провел ночь с Малфоем. Уизли не поймет его, а рисковать не стоит: ссориться с другом из-за слизеринца было просто верхом глупости. — Да так, уже одеваюсь, — ответил он, пытаясь ногой нашарить мантию, брошенную куда-то под кровать. Рон подозрительно покосился на его голые ноги и отправился к своему сундуку. Рядом Невилл пытался выкроить еще пару минуток сна, пряча голову под подушку. "Я просто скажу ему, чтоб вернул пергамент", решил Гарри, натягивая брюки и вновь уходя в свои мысли, "а если откажется, вечером пойду за ним. Мой вопрос вызовет его интерес, значит, он полезет изучать Карту, и тут-то я ее и заберу." Мальчик был доволен своим анализом, поэтому немного успокоился. Он даже смог нагнать на себя приветливый вид, когда в гостиной им с Роном повстречались близнецы. Фред подозрительно прихрамывал, и Джорджу приходилось то и дело поддерживать его за талию, помогая идти ровно. — Просто эксперимент, — беспечно объяснил Фред, заметив удивленные взгляды приятелей. — Все вышло удачно, но, как видишь, мне не повезло. — Вы занимаетесь чем-то опасным, — немного обеспокоенно пробормотал Рон. — Если мама узнает... — Она не узнает, если ты не проболтаешься, Ронни, — пригрозил ему Джордж, тут же становясь серьёзным. — А если расскажешь... — ...то сможешь случайно обнаружить в своей постели... — ...например, тарантула. Или еще что-нибудь... — ...мохнатенькое. Рон побелел, тут же закивав как болванчик. Близнецы улыбнулись одинаковыми дьявольскими улыбками и покинули гостиную, оставив друзей дожидаться Гермиону. Гарри присел на мягкий диванчик, стараясь ничем не выдавать своего нетерпения немедленно оказаться в Большом Зале. Рон плюхнулся рядом, все еще испуганно хлопая глазами. — Ты представляешь, — не выдержал он, — собственные братья угрожают подсунуть мне пауков! — Они же просто шутят, — попытался успокоить его Гарри, хотя, зная близнецов, можно было всякое подумать. Он бы предпочел с ними не ссориться. — Шутят? — тут же взвился друг, становясь пунцовым. — Фред превратил в паука моего плюшевого мишку! Это было совсем не смешно. — Они просто беспокоятся о своих экспериментах. Это важно для них. — Там что-то опасное. Фред поранился... Да черт! — Рон со всей силы ударил кулаком по подлокотнику. — Я не Перси, конечно, но мне кажется, родителям стоит знать... — О чем? — раздался голос за их спинами. Гермиона, прижимая к груди сумку с учебниками, подозрительно косилась на них. Ее волосы были в еще большем беспорядке, чем обычно, а под глазами залегли легкие тени бессонницы. — О чем должны знать твои родители, Рон? — Ни о чем, — Гарри тут же поднялся с дивана, отвлекая внимание на себя. Уизли согласно закивал, но Гермиону это явно не убедило. Она переводила взгляд с одного мальчика на другого, задумчиво покусывая губу, а потом, смирившись, кивнула. Они втроем отправились на завтрак, обсуждая предстоящий зачет по трансфигурации и проверочную работу по зельям. Тема близнецов была закрыта, и Рон заметно расслабился. Гарри поддерживал его во всем, но ему было жутко интересно, чем же все-таки занимаются братья Уизли. Размышления об их экспериментах заметно его отвлекли, однако в Большом Зале вернулось уже знакомое состояние злости и обиды. Гарри издалека завидел белоснежные волосы и с огромным трудом подавил в себе желание броситься к слизеринскому столу. — Что с тобой? — Гермиона коснулась его напрягшихся кулаков. — Все хорошо? — Живот прихватило, — выдавил Гарри, усаживаясь за стол. Сегодня он сел лицом к слизеринцам, так, чтобы безмятежный Малфой был в поле его зрения. Мальчик ел, не чувствуя вкуса еды, и следил за тем, как ведет себя его соперник. Если бы Гарри украл что-то, он бы непременно нервничал, мучился с совестью, а уж всяко не попивал какао, довольно слушая рассказ приятелей. Драко на него даже не смотрел, хотя раньше постоянно бросал косые взгляды на ненавистный гриффиндорский стол. А может, он просто решил наконец следовать своему правилу раздельного существования. «Мы не друзья, и мне незачем смотреть на тебя» — так Гарри расценил его поведение. Отламывая от сэндвича маленькие кусочки и отправляя их в рот, мальчик опустил взгляд, принявшись считать крошки на столе. Это помогло сосредоточиться. Гарри еле дотерпел до злополучного зельеварения. На трансфигурации он едва не опозорился, но вовремя поправил свой ответ и собрался для практической демонстрации своих навыков. Никто, кроме Гермионы, не отрывающей от него пронизывающего взгляда, этого не заметил. Девочка явно подозревала что-то, изучала его, и от нее не скрылось ни его то подавленное, то возбужденное состояние, ни рыскающий взгляд, ни приступы агрессии, начавшиеся еще на травологии. — Гарри, что с тобой? Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать, — наконец спросила она, отозвав его в сторонку в темном коридоре подземелья. Рона увлекла беседа с Лавандой и Парвати, поэтому он не заметил, как друзья отошли от него подальше. Гарри равнодушно пожал плечами, стараясь не оборачиваться на толпу слизеринцев. Он чувствовал, как его спину прожигает горячий взгляд, но знал, что стоит обернуться, и внимание будет утеряно. — Я же вижу, — продолжала настаивать Гермиона. — У тебя такой вид, словно ты хочешь кого-нибудь побить. Я и хочу. — Я плохо спал, — придумал оправдание Гарри и, быстро развернувшись, одним из первых юркнул в кабинет зельеварения, чуть не сбивая Снейпа с ног. Его рвение удивило многих, но никто его не прокомментировал. Гарри плюхнулся за свой стол и невидящим взглядом уставился на доску. Рон сел рядом и тут же пододвинулся поближе к Гермионе — проверочная работа обещала быть сложной, и друг заранее готовил себе территорию для нечестного прохождения. Грейнджер никак не отреагировала на подобную наглость, но, вне всяких сомнений, заметила ее. Снейп взирал на рассаживающихся учеников грозным взглядом, следя, чтоб никто не положил себе на колени конспект или учебник. Заметив за Невиллом подобную попытку, он тут же усадил несчастного рядом с Крэббом, позволив себе крошечную усмешку, преисполненную довольного ехидства. Остальные гриффиндорцы тут же собрались, впечатленные неприятным примером, и спрятали свои немногочисленные подсказки. Гарри аккуратно разложил на столе чистый пергамент, два пера и чернильницу. Он украдкой бросил взгляд на Малфоя, сегодня отдавшего предпочтение первой парте. Рядом с ним сидела довольная Панси Паркинсон и пыталась за считанные секунды выучить свой конспект. Но Драко, кажется, не волновала подготовка: он стучал пером по столу и задумчиво смотрел куда-то вбок. Гарри наблюдал за ним, прикрыв глаза челкой. Ждал, что Малфой повернется и выдаст себя, но Драко на него не смотрел, и фактов, подтверждающих его виновность, все еще не наблюдалось. Мальчик устал терзать себя и написал крошечную записку. На секунду ему стало стыдно за свой не самый аккуратный почерк, но потом он подумал, что много чести будет стараться, выводить простое: «Малфой, верни» — и он отправил как есть. Держа палочку под столом, он с преувеличенным вниманием слушал, как Снейп объясняет суть работы и приказывает начинать, и краем глаза следил за бумажкой, ползущей под партами. Записка достигла адресата не сразу: Гарри чуть было не уронил ее на ногу Паркинсон, но вовремя спохватился и бросил ее на колени Малфою. Драко заметил. В недоумении развернул пергамент, пробежал глазами по строчке и спрятал листочек в карман, даже не удосужившись обернуться. Так же он поступил и со второй запиской, а третью просто сжег, не отрывая взгляда от своего пергамента. Кажется, это его ни капли не смутило: Малфой все писал и писал, иногда забавно постукивая пером по губам, а работа Гарри могла похвастаться разве что трехмерной фигуркой в углу и краткими ответами на вопросы о Рябиновом отваре. «К какому классу зелий относится Рябиновый отвар?» «Лечебные». «Какие свойства имеет Рябиновый отвар?» «Лечит». Это был очередной неуд, но Гарри он не особо волновал. Медленно, но верно гриффиндорец приходил к выводу, что сегодня вечером ему придется лгать друзьям, а потом нестись в подземелья. — Гарри, ты это... — Рон провел ладонью над своей работой, предлагая другу переписать у него ответы. Уизли постарался на славу — Гермиона теперь сидела, отвернувшись и прикрыв ладошкой свой пергамент, но зато он собрал больше половины решений. Гарри хотел списать парочку, но не успел: звон колокола оповестил всех об окончании урока. Снейп взмахнул волшебной палочкой, и листки взлетели над партами, недружной стаей направляясь к нему. — Какая замечательная работа, — саркастично бросил он, разглядывая опустившийся ему на ладонь листок Гарри. — Вы, видимо, нашли любование более полезным занятием, нежели подготовку к проверочной работе. Гарри ничего не ответил. Он просто прошел мимо, следуя за Роном и Гермионой и задевая учеников сумкой. Можно было догнать Малфоя, но вряд ли слизеринец бы ответил ему чем-то кроме презрительного взгляда и легкой усмешки. Друзья поднялись к кабинету истории магии. Гермиона молчала, а Рон рассказывал что-то о квиддиче. Гарри совершенно случайно вспомнил о тренировке, назначенной на следующий день, но полет не вызвал у него привычного азарта. Смутное чувство беспокойства овладело им в коридоре первого этажа и с тех пор не отпускало. Сейчас оно не было связано ни с пропажей Карты, ни с Малфоем — оно тянуло его куда-то, звало, но мальчик не мог понять, куда именно. Погода на улице все-таки испортилась. Утреннее солнце было недолговечным, и сейчас темные тучи покрывали небосвод, а холодный ветер швырял туда-сюда пригоршни снега. Хогвартс грозил свалиться в черную, пока что лишь угрожающе дышащую бездну, но никто этого не замечал. Гарри вдруг понял, что это то чувство — крик его интуиции, требовало у него искать Карту, а вовсе не обида или злость. Карта нужна, на Карте видно, кто в замке, Карта может подсказать, кто подходит к туалету Плаксы Миртл. Гарри внезапно обнаружил себя слушающим профессора Биннса. Секунду назад он разглядывал портрет худощавой леди, а в следующую уже пялился на равнодушного преподавателя, парящего над полом. Перед ним лежал листок, весь исписанный завитушками и нелепыми рисуночками, но Гарри понятия не имел, когда он успел нарисовать их. Это всерьез пугало, напоминая состояние пятого и шестого курсов, когда Волдеморт настойчиво лез к нему в голову, заменяя одни мысли другими. — Друг, ты в порядке? — даже Рон заметил его отстраненный вид. Гарри перевел на него взгляд. — Нет, кажется, нет, — вырвалось у него. Уизли выглядел изумленным, он наклонился ближе и положил руку ему на плечо. — Болит что-то? Ты бледный. — Нет, ничего не болит. Просто... я как-то выпал... Да ладно, ничего страшного, просто задумался. — Это как-то связано с... Наследником? — шепотом поинтересовался друг. Гарри покачал головой и ободряюще улыбнулся. Он не собирался втягивать Рона в это и уж тем более загружать его своими фантомными переживаниями. Гарри провел весь урок, ерзая на стуле. Он пытался развлечься разглядыванием когтевранцев, но это было довольно нудное занятие, быстро наскучившее. Попытка записывать конспект вслед за Гермионой обернулась карикатурой Малфоя, грызущего морковь. Гарри скомкал лист, пока Рон этого не увидел, и спрятал в карман. На обеде было непривычно тихо. Гермиона читала, иногда поднимая глаза и поглядывая на Гарри, а Рон обсуждал что-то с близнецами. К ним подходила Кэти Белл, как всегда напомнившая о тренировке, а потом подбегал Ли Джордан, интересующийся, куда пропали близнецы. Под самый конец трапезы Колин, Джинни и еще одна кудрявая девочка как бы невзначай придвинулись ближе, заинтересованно поглядывая на друзей. — Как поживаешь, Гарри? — пропищал Колин, глядя на мальчика огромными восхищенными глазами. Это было просто жутко, и Гарри пришлось с огромным трудом вымучивать кривую улыбку. — Отлично, Колин, — выдавил он, вжимаясь в Рона. Друг растерянно покачал головой, стрельнул глазами в Джинни и вернулся к своему рулету. Конечно, связываться с влюбленной сестрой ему не хотелось, а Гермиона, потеряв последний шанс на спокойный обед, тихо посмеивалась, не делая никаких попыток прекратить это безобразие. — Знаешь, Гарри, — Колин придвинулся еще ближе, и на их с Джинни лицах появилось одинаково дикое выражение, — я рассказывал тебе про моего младшего брата Денниса? Говорил, да? Мы с ним на каникулах обсуждали твою игру в квиддич, ему так понравилось, правда! Он еще маленький, он только через год поедет в Хогвартс, но он очень-очень... то есть... он твой большой поклонник. Не мог бы ты подписать ему фотографию, пожалуйста? Я ее сделал на последнем матче, ты в прошлый раз, помню, похвалил, поэтому... Подпишешь? — Да, Поттер, подпишешь? — передразнивая визгливую манеру речи Колина, произнес ехидный голос. Гриффиндорцы тут же насторожились, а Рон, к которому Гарри до сих пор прижимался, моментально напрягся, словно кто-то щелкнул кнопочкой запуска ярости. Гарри не знал, как он должен отреагировать. Малфой стоял позади него, наконец-то снизойдя до насмешливого взгляда, но мальчик никак не мог собраться и сказать что-нибудь. Сейчас было не время выяснять отношения, и одно неосторожное слово могло выдать правду Рону и Гермионе (подруга уже не сводила с него своего фирменного, стремящегося пробраться в самую суть взгляда). — Чего тебе, Малфой? — грубо поинтересовался Рон. Драко высокомерно глянул на него, но тут же повернулся к Гарри. — Раздаешь автографы, Поттер? Чего ж нас не позвал? У меня тут как раз завалялась одна бумажка, — он выделил это слово голосом, многозначительно вскинув брови, — может, подпишешь? — Иди к черту, — Гарри дернул плечом, сбрасывая чужую ладонь. — Лучше бы не лез не в свое, — попытка скопировать ленивую манеру речи Малфоя оказалась не такой уж провальной, — дело. — Ты мне угрожаешь? — поинтересовался Драко, а Крэбб и Гойл за его спиной тут же приняли грозные стойки. Связываться с их огромными кулаками никому не хотелось, поэтому Рон, попытавшийся было подняться, плюхнулся обратно, отвернувшись. Колин, Джинни и их подруга выглядели растерянными, наверное, Малфой и его свита казались им чем-то по-настоящему ужасным. Особенно для Джинни. — Предупреждаю, — Гарри был единственным, кто смело смотрел в серые, холодные глаза. — Намекаю. — У тебя намеки деревянные, Поттер, — выплюнул Малфой ему в лицо. — Смотри, твой фан-клуб поражен твоей смелостью. Если постараешься, Криви занесет этот момент в книгу «Скучные и бесполезные будни скучного и бесполезного Гарри Поттера». Я обязательно куплю ее. Драко засмеялся, довольный своей шуткой, и пошел к дверям. Крэбб и Гойл семенили за ним, нагнав на свои толстые лица льстиво-насмешливые выражения. — Вот гадина белобрысая, — зарычал Рон ему вслед, едва не ломая вилку в своих сжавшихся пальцах. — Если бы не Крэбб с Гойлом... — Если бы не они, Малфой бы к нам и не подошел, — отрезала Гермиона. — О чем вы говорили, Гарри? Что за «намекаю»? — Сказал первое, что пришло в голову, — Гарри опустил взгляд в тарелку, чтобы подруга не смогла заметить выражение его глаз. Отчего-то он был уверен, что оно изменилось. Ему пришлось все-таки подписать фотографии Колина, чтоб тот, наконец, отстал от него и удалился, радостно прижимая трофеи к груди. После обеда и до самого вечера Гарри пришлось изображать безмятежность и обеспокоенность уроками — это было единственным, что могло отвлечь Гермиону. Играя сначала с Роном в волшебные шахматы, а потом наблюдая за его битвой с Дином, гриффиндорец пытался одновременно слушать объяснения подруги и придумывать план. Он был относительно легким, но единственное его затруднение заключалось в том, что Гарри не мог покинуть гостиную. Друзья цепко следили за ним и вряд ли бы купились на историю с больной головой, внезапным желанием завалиться спать или стремлением повидаться с Сириусом наедине. Хотя... Гарри покосился на гору учебников, которые Гермиона притащила из своей комнаты. Его взгляд наткнулся на учебник по зельеварению и застыл. Решение пришло само собой, не хватало только реалистичного повода повидаться со Снейпом после ужина. В итоге, ему все же пришлось лгать. Гарри сказал, что должен спросить у Снейпа насчет вещества из яиц василиска и поинтересоваться, не поможет ли парселтанг в его изучении. Мальчик был безумно рад, что из-за своей недавней апатии он не посвящал друзей во все подробности происходящего и что даже Гермиона не настолько хорошо разбирается в этих ужасных науках, чтобы поймать его на лжи. Гарри убежал с ужина в тот же момент, когда Снейп скрылся за боковой дверью. Его сердце колотилось, грозясь пробить ребра: волнение пополам с жутким адреналином сводили его с ума. Он бегом бросился в Башню за мантией-невидимкой, стараясь не попадаться на глаза гриффиндорцам — те могли рассказать Рону и Гермионе, что видели его, а это вызвало бы подозрения. Гарри чувствовал себя шпионом-конспиратором, который скрывается ото всех. Он немного отдышался в коридоре с портретом Полной Дамы, успокоил свое обезумевшее сердце. Собравшись с мыслями, мальчик двинулся в длинный путь до подземелий, по дороге обходя учеников стороной. Ему встретились и Рон с Гермионой, но Гарри не стал прислушиваться к их разговору: он торопился. Пришлось заглянуть в Большой Зал, чтобы узнать, там Малфой или уже ушел. Оказалось, почти весь Слизерин уже поужинал, а теперь за их столом сидело всего несколько человек. Гарри отправился дальше по темным лестницам, молясь о том, чтобы все получилось: без Карты он словно стал слепым, как бы смешно это ни звучало. Знакомый поворот он преодолел без препятствий, почти приветливо глянув на статую огромного гриндилоу с дубиной, за которой когда-то прятался. Пришлось снова лезть за нее, чтобы дождаться слизеринцев, возвращавшихся на свой факультет. Гарри просидел на холодном камне около пятнадцати минут, прежде чем какой-то толстый пятикурсник протопал мимо него к гобелену. Он дожевывал свой пирожок с мясом, поэтому произнесенный им пароль прозвучал скомканно и непонятно. Но гобелену этого, видимо, было достаточно: он потемнел, проскрипел, и за ним открылся проход. Гарри юркнул в него вслед за слизеринцем, отчего-то чувствуя себя жутко неуютно и уязвимо. Он был тут уже в третий раз. С прошлого года ничего не изменилось: та же красивая, богатая мебель, темные портреты, огонь в камине, черные кожаные диваны и сдержанное общение. Слизеринцы сидели кучками, разговаривая на свои жутко секретные темы и предпочитая не устраивать шумный балаган, который всегда царил в Гриффиндоре. Малфоя не было среди сидящих в гостиной, но тут была Паркинсон, чертившая что-то вместе с Милисентой Булстроуд; Крэбб и Гойл, самозабвенно уминающие припасенные пирожные; Теодор Нотт, болтающий с какими-то бледными, похожими на вампиров парнями; девушки, которые недавно бегали за Драко, и еще несколько неприятных типов, которых Гарри часто видел за спиной слизеринца. Вся «шайка» была здесь, но не было их предводителя, и это настораживало. Гарри не придумал ничего лучше, как забраться в спальню Малфоя и обыскать ее, пока мальчика нет рядом. Он припомнил нужную дверь и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, двинулся к ней. Иногда приходилось останавливаться, пропуская учеников, и попутно прислушиваться к их разговорам. Иногда он слышал свое имя, но не мог определить, в каком контексте его произнесли. Добравшись до нужной комнаты, Гарри слегка приоткрыл дверь и тут же проскользнул в образовавшуюся щель. Он понадеялся, что никто не заметил этого странного явления, и успокоился, лишь оказавшись в пустой спальне. Тут было тихо — шум из гостиной не пробивался сквозь заглушающие чары. — Коллопортус, — шепнул гриффиндорец, запечатывая входную дверь и лишая слизеринцев шанса бесшумно проскользнуть вслед за ним. Гарри огляделся. Он шагнул к кровати Малфоя, но в ту же секунду замер в нерешительности, глядя на сверкающее белизной постельное белье и зеленое покрывало с серебряной вышивкой. Драко тут спит. Эта простая истина потрясла Гарри. Перед его глазами пронеслась страшная сцена из прошлого: сначала он, словно ночной убийца, стоящий над мирно спящим слизеринцем, затем боль, а потом тихий скулеж и жаркое дыхание около шеи. Малфой чуть не погиб по его вине в этой постели, и сейчас мальчик не мог пересилить себя и прикоснуться к ней. Вряд ли он спрячет Карту под подушку, решил Гарри, но все же бегло провел под ней рукой, чувствуя лишь прохладу простыни. Убедившись, что в постели ничего нет, гриффиндорец направил волшебную палочку на тумбочку. Та предсказуемо оказалась заперта и не поддалась простой Алохоморе, но зато другое заклятие, которое Гарри разучивал еще на первом курсе с Гермионой, сработало. — Конфестим апериант! — произнес он, и слабое мерцание, окружавшее ручку и замок, спало, звонко треснув напоследок. Гарри воровато оглянулся, надеясь, что мантия-невидимка не сползет в самый ответственный момент. Он приоткрыл дверцу тумбочки и заглянул внутрь, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле, а пальцы становятся неловкими и деревянными. Мальчик ожидал увидеть внутри свою Карту, какие-нибудь темные артефакты, зелья, но там лежали... письма? Гарри в недоумении достал одно. Короткое, бесчувственное, написанное до тошноты ровным, каллиграфическим почерком — Люциус Малфой явно не был щедр на признания и трогательное беспокойство. Сухие слова, выражающие надежду на то, что Драко не посрамит отцовское имя, достойно окончит второй курс и принесет своему факультету победу в борьбе за Кубок по квиддичу, могли принадлежать малознакомому человеку, желающему дежурной удачи своему коллеге. Видимо, это письмо хранилось тут еще с начала года, потому что внизу была крошечная приписка о том, что на рождественских каникулах в Малфой-Мэноре пройдет званый ужин, и Драко может пригласить кого-нибудь из своих друзей. Невероятная грусть овладела Гарри, когда он читал эти строки. Разве таким должно быть письмо от отца к сыну? Где любовь, где нежность, где забота? Даже банальных новостей о доме, о работе, о чем-нибудь, что помогло бы Драко понять его, Люциус не написал. Только лед и строгость — лучше быть сиротой, чем чувствовать себя... кем? Кем Драко себя чувствует? Куклой, наследником имения, продолжением рода — кем угодно, но вряд ли горячо любимым сыном. Гарри быстро заморгал, избавляясь от предательской влаги на глазах. Он убрал письмо обратно в тумбочку, поворошил письма, больше не открывая их. Нашел Руку Славы, спрятанную в дальний угол, и несколько не совсем удачных рисунков. Гарри пытался отстраниться от собственных чувств, но они норовили взять над ним вверх. Он испытывал мелкую дрожь, пока среди аккуратных стопочек искал нужный ему пергамент. Гриффиндорец уже не сомневался в том, что его тут нет, но отчего-то не мог остановиться. В самом низу Гарри нашел помятый лист, оборванный по краям. Он вытащил его и поднес к глазам. Это оказался длинный список, который заполняли по меньшей мере два человека: косой и острый почерк Малфоя сменялся другим, прямым и округлым. Выскочка. Дурак. Дебил. Очкарик. Грязнокровка. Предатель крови. Гриффиндорец. Уродец. Зазнайка. Нищий. Живет с маглами. Уизли и Грейнджер. Любимчик. Недоучка. Поттер. Гарри хотел прочитать, что написано на другой стороне, но в этот момент позади него раздался истеричный смешок. Мальчик не успел обернуться, когда сильный удар по затылку толкнул его вперед. Острый край тумбочки врезался в его лоб, из глаз буквально посыпались искры, и Гарри, громко застонав, повалился на пол, лишь чудом не впечатавшись виском в острый угол. Из глаз потекли слезы, а голова гудела, как будто внутри нее кто-то дул в огромную трубу. Все плыло, и потолок никак не хотел становиться на место, пытаясь ускользнуть куда-то вбок. — Ты. Совсем. Охренел, — медленно, грозясь в любую секунду сорваться на крик, произнес Малфой, нависая над Гарри. Его рот дрожал, глаза готовы были метать молнии, а волшебная палочка была направленна точно Гарри в переносицу. Гриффиндорец попытался подняться, но Малфой тут же надавил ему на грудь босой ногой, при этом как следует пнув по ребрам. Драко был весь мокрый, в полотенце, накинутом на плечи, и в серых брюках с расстёгнутым ремнем. Вода все еще стекала с его волос на голую бледную грудь, лишенную змеиной защиты. Пара капель, сорвавшихся вниз, упала Гарри на шею. Малфой и раньше злился, бросался в драки, кричал и возмущался. Но никогда еще он не был зол настолько, что казалось, еще мгновение, и у него из ушей пойдет пар. Серые глаза стали черными, а красивое лицо исказилось жуткой гримасой отвращения, гнева и вселенского презрения. — Я убью тебя, — угрожающе прошептал он, еще сильней надавливая ногой Гарри на грудь. — Плевать, пусть выгоняют, но я сейчас сверну тебе шею, Поттер. — Стой, стой, — Гарри поднял руки, демонстрируя свою беспомощность. Сдаваясь без боя. — Стой, пожалуйста! Я все объясню! — Что ты мне объяснишь?! — заорал Малфой, отпихивая палочку Гарри под кровать. Он склонился ниже, и вода с его волос попала Гарри на очки. — Ты, Поттер, ты просто... просто... Ты больной! Понимаешь? Ты сумасшедший! Ты залез в мою спальню, в мой шкаф, в мои письма! Может, еще в трусы мне залезешь, а?! Я удивлен, что не нашел свои вещи разбросанными по всей комнате! С тебя станется, наш правильный Гарри Поттер, Мальчик-Ходячая-Гордость-Школы! — Малфой... — Гарри попытался его вразумить, но нарвался лишь на шквал ругани. Оказалось, Малфой умеет ругаться не только витиевато и метко, но и грязно и грубо. Примерно такие же слова гриффиндорец слышал от Сириуса и Снейпа, когда те устроили свою дуэль прямо в коридоре, но сейчас крики мальчика производили на него гораздо большее впечатление. — Знаешь что, Поттер, — Малфой наконец убрал свою ногу и шагнул в сторону. Он глубоко задышал, дрожа от своей ярости, но пока что ни одного заклятия не сорвалось с его губ. Мальчик поднял руку и ткнул указательным пальцем в сторону двери. — Я не буду тебя проклинать. И бить не буду. Нет. Ты сейчас пойдешь со мной в гостиную, и мы всем покажем, какой ты благородный, маленький гриффиндорец. Пусть вся школа узнает, куда и с кем ты ходишь по ночам! Гарри попытался резко подскочить, но у него тут же потемнело в глазах. Шатаясь, он шагнул к слизеринцу и вцепился в его плечи, пытаясь устоять на ногах и удержать своего недруга на месте. Его дыхание сбилось, тело онемело, и он впервые чувствовал себя настолько виноватым. А ведь это Гарри должен был сыпать обвинениями, должен был ткнуть Малфоя в его бесчестье, которому не было доказательств. Почему все так повернулось? — Я думал, ты украл мою Карту, — признался он, пытаясь успокоиться. Внутри все кипело и грозило в любой момент взорваться. — Я думал, ты ее стащил! — Какую Карту? Ты что несешь?! — Малфой попытался оттолкнуть его, но Гарри крепко держал его холодные плечи в своих ладонях. У него была пара мгновений для объяснения, и оно должно было быть убедительным, чтобы Драко не натворил сейчас глупостей. Мальчик был возмущен, его щеки пылали, а крылья носа трепетали от гнева — его хваленное терпение уже давно закончилось. — Вчера ты оставил меня в нише, у меня с собой была Карта, и наутро она пропала! — торопливо забормотал Гарри. — Я думал, это ты. Я слал тебе записки, а ты их прятал! Так не поступают невиновные! А потом еще эти намеки... — Ты тупой? — Малфой оттолкнул его, и Гарри чуть было не свалился на злополучную кровать, ударившись об нее коленками. — Я что, по-твоему, вор? — Да там больше никого не было! — воскликнул Гарри, не зная, как можно остановить происходящее. Его план, с самого начала вызывающий подозрения, грозил превратиться в масштабный школьный скандал. — И ты сам говорил перед этим, что «мы враги, мы враги»! — Я бы не стал ничего красть, будучи единственным подозреваемым! Я что, похож на Крэбба? Или Гойла? Похож?! — Не похож! — Гарри уже и сам разозлился до такой степени, что кончики пальцев дрожали от желания сломать что-нибудь. Ему нужна была волшебная палочка, чтобы обрести хоть маленькую толику самоконтроля, но она была где-то под кроватью, а горящий взгляд Малфоя не подразумевал, что Гарри можно хотя бы сдвинуться с места. — Драко, пожалуйста, просто послушай! — Я уже Драко? — усмехнулся Малфой, поднимая волшебную палочку чуть выше. — Так вот, Гар-р-ри, ты достал меня! Вали отсюда и не смей даже приближаться ко мне. — Успокойся. — Я спокоен! — вновь вскричал Драко. — Я что-то не вижу! — орал Гарри в ответ, уже не опасаясь, услышат их или нет. Он безумно хотел выбраться отсюда, ворваться в Выручай-Комнату и ломать, ломать, ломать тела несчастных манекенов. Сейчас ему казалось, что он мог бы применить даже Круцио, потому что все его чувства и переживания вдруг закрутились в огромный водоворот, для мощи которого не было ни единой преграды. — Да ты вообще ничего не ви... — Малфой вдруг замер, уставившись на Гарри. Гриффиндорец не понял его заминки, но вдруг в его ладонь ткнулось теплое древко волшебной палочки. Мальчик в изумлении уставился на свою руку, а потом перевел взгляд на слизеринца, убеждаясь в том, что резкий всплеск магии немного успокоил того. По крайней мере, Драко больше не выглядел безумным. Скорей испуганным. Температура начала понижаться вместе с их тяжелым дыханием, и мир наконец приобрел четкость. Гарри только сейчас заметил зеленую квиддичную форму, валяющуюся на полу: видимо, Малфой ходил в свой душ после тренировки, а потом, вернувшись в спальню, застал свои письма висящими в воздухе. Нельзя было забывать про вторую дверь, но случившегося уже не воротить. — Малфой, — Гарри примирительно поднял руки, делая крошечный шажок вперед. — Я, правда, думал, что найду тут свою Карту. Но, видимо, это не ты ее взял. И я... сожалею, что полез в твои письма. Я никому не расскажу об этом, никто, кроме нас с тобой, не знает, что я был тут. Драко вновь глубоко задышал, прикрыв глаза. Он сдернул с плеч полотенце и кинул его на кровать, принявшись бродить туда-сюда. Его плечи мелко подрагивали, и Гарри не мог отвести взгляда от острых лопаток, похожих на нераскрывшиеся крылья. Малфой силился принять какое-то решение, постоянно взмахивал волшебной палочкой, но ничего не говорил. Гриффиндорцу пришлось присесть на кровать, потому что ноги его не держали, а в голове вновь нарастал ужасный гул пополам со зловещим шелестом. Наконец, Малфой замер и посмотрел прямо на него. — Что ты прочел? — спросил он немного охрипшим голосом. Гарри помотал головой. — Ничего страшного. Просто письмо от твоего отца, там ничего не было, и... список. — Список? — Обо мне. Дурак, очкарик, гриффиндорец... В этом духе. Драко заметно расслабился. Облегчение отчетливо проступило на его лице, но тут же исчезло, сменившись настороженностью. Конечно, он не мог просто так поверить «дураку, очкарику и гриффиндорцу». — Синонимы к твоему имени, да, помню это, — Малфой посмотрел в сторону, потом на Гарри, потом снова в сторону. Он обхватил себя руками, словно внезапно вспомнив о своем голом торсе, но потом отбросил эти мысли прочь. Кончик его волшебной палочки вновь уперся Гарри между глаз. — Значит, думал, что я украл у тебя Карту? Вломился сюда, чтоб ее отыскать? — Да. — Нашел? — Нет. — А вдруг я взял? Спрятал под матрас? С чего это ты решил снять с меня обвинения? — Драко шагнул ближе. Гарри оперся руками о кровать, чувствуя расслабляющую мягкость зеленого покрывала и желание просто повалиться назад и заснуть. Но пришлось собраться, сосредоточиться и пожать плечами. — Ты же не верил, что я Наследник Слизерина, — объяснил он то, чего сам еще не понимал. — Просто ты был единственным, кто мог это сделать, и я не мог не проверить. Я не знаю, куда делась Карта, если это не ты. — Это не я, — Малфой покачал головой. — Не смей меня в таком обвинять, Поттер. Пусть я... не самым лучшим образом с тобой общаюсь, но красть я бы не стал. — Ладно. Хорошо. Мне жаль, что я тронул твои письма. Правда. Дай мне просто уйти. — А вдруг ты все растреплешь? Откуда я знаю, что ты мне не врешь, что ты не нашел там... чего-нибудь другого? Как я могу тебе верить? Гарри уперся локтями в колени и устало подпер ладонями лоб, пытаясь собраться. Он не мог думать об этом споре, его вело, и четкое ощущение опасности наконец пробудилось в полной мере. Малфой больше не кричал, не грозил ему расправой, волна ужаса миновала... Но было что-то еще. Что-то... черное, ликующее, злобное было недалеко, и Гарри его чувствовал. Нет. Не так. Крестраж внутри него чувствовал и жаждал слиться с этой тьмой. — Никак. Ты сам сказал, что мы враги и не должны об этом забывать. Но давай просто... просто пообе... Гарри не успел договорить. Рядом, прямо за стеной вдруг раздались крики, которые не смогли заглушить даже чары на дверях. Мальчики разом подскочили. — Что ты притащил с собой, Поттер? — просипел Малфой, кидаясь к дверям и пытаясь снять заклятие. Гарри бросился за ним, на ходу натягивая мантию-невидимку. Палочка в его руке разогрелась, впитывая в себя магию, пропитывающую воздух, подобно зловонию. Боль в голове ударила в последний раз и отступила. — Я не знаю, — успел пробормотать Гарри, прежде чем они выскочили наружу. На Драко тут же набросилась Панси, прижавшая лицо к его груди. Девочку трясло, она бормотала что-то несвязное и непонятное. Остальные слизеринцы сбились в кучу в противоположном конце гостиной. Они все были жутко напуганы, не могли перестать кричать и скулить, пытаясь протолкнуть всю массу нескольких курсов к спальням. В момент опасности факультет собрался в единое целое: младших безжалостно отпихивали назад, пряча за спинами старшекурсников. Кого-то тошнило, кто-то в шоке цеплялся за соседей, не в силах устоять на ногах, а кто-то, как Малфой, застыл на месте, вертя головой. — Что происходит? — ломающимся голосом спросил Драко у толпы, невольно прижимая к себе трясущуюся Панси. Его серый взгляд метнулся к пустоте, пытаясь найти Гарри и не находя, но гриффиндорец был рядом, он вместе со всеми пялился на дверь в гостиную Слизерина. — Дэйри Мэйпринт... — незнакомая девушка, дрожащая, словно осиновый лист, сделала шаг вперед. Она обернулась к остальным, к тем, кто готов был хлопнуться в обморок, и к тем, кто испуганно-непонимающе смотрел на остальных. Она была высокой, и ее лицо ходило ходуном, как будто каждая мышца отказывалась повиноваться. — Дэйри Мэйпринт убит! Гарри резко рванул вперед, оказываясь прямо перед входом. Отсюда было видно кусок мрачного коридора, погасшие факелы, огромный разлом в стене, из которого с чавкающим звуком лилась вода. Прямо в луже, кажущейся черной, как смола, лежало тело юноши. Даже с такого расстояния Гарри увидел, как хлещет кровь из его огромной раны на боку, почувствовал, как запах смерти заползает в гостиную Слизерина вместе с прибывающей водой. Бездна под Хогвартсом разверзлась. Теперь это ощутили все.