Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Войдя на следующий день в Большой зал, Гарри первым делом наткнулся на Хагрида. Тот, закутанный в кротовую шубу (а ведь на улице всё ещё было довольно тепло), выглядывал кого-то в толпе учеников, но, заметив троицу гриффиндорцев, повернулся к ним. В руке он держал дохлого хорька, которого тут же спрятал в карман, когда лицо Гермионы перекосилось от отвращения. — Привет, привет всем троим, — Хагрид направился к друзьям, преграждая им дорогу. Он обвел троицу тёплым взглядом. — Мои первые в жизни ученики. Мне даже не верится... Великий человек, Дамблдор... Пришёл ко мне сразу, как только профессор сказал, что не может... Я ведь всю жизнь об этом мечтал! — Я уверена, ты будешь чудесным учителем, Хагрид, — Гермиона похлопала его по локтю и тут же боязно покосилась на подозрительно зашевелившийся карман кротовой шубы. — Ты ведь любишь животных. Гарри и Рон согласно закивали. Бородатое лицо Хагрида тут же осветила счастливая улыбка — чувства переполняли его, и он явно не знал, как их выразить. Лесничий вдруг ойкнул и полез в карман. Он вытащил оттуда три смятых пергамента и протянул гриффиндорцам. — Вот, смотрите, — он ткнул пальцем в графу расписания, — вы у меня после обеда. Прям в первый день. Правда, со слизеринцами, но ничего... я прямо с утра, часов с пяти готовлюсь. Волнуюсь, конечно! Но вам должно понравиться... — Всё будет хорошо, Хагрид, — улыбнулся Гарри, пряча листок с расписанием в карман мантии. — Если что, мы тебя поддержим. — Спасибо, ребята, — лесничий чуть не плакал. Он по очереди сжал гриффиндорцев в своих стальных объятиях, изрядно помяв им ребра. — Ну идите, завтракайте. А я, это... Крайфер-то наш получше Филча будет, вызвался помочь мне... ну это пока секрет, главное, такой загон сделал... У-у, вам понравится. Ну, все-все, я пойду. Хагрид развернулся и пошёл по направлению к главному входу. Ученики отпрыгивали в стороны, чтобы не оказаться у него на пути: лесничий, окрыленный своим учительским назначением, не видел ничего вокруг. Друзья постояли пару секунд, глядя ему вслед, а потом вошли в Большой зал. — Это ведь не будет так замечательно и весело, как он говорит? — с сомнением произнёс Рон, занимая место рядом с Джорджем. — Если вспомнить про дракона и твой рассказ о его «питомце» в Лесу... Гарри сокрушенно покачал головой. Он ещё толком не рассказал друзьям о соплохвостах, надеясь, что встречи с ними удастся как-нибудь избежать. Хагрид был его лучшим другом, он был чудесным полувеликаном, с самым что ни на есть добродушным характером, но это не умаляло его тяги к чудовищным тварям. Гермиона придирчиво изучала свое расписание, недовольно хмурясь и медленно размазывая масло по тосту. Гарри, даже заинтригованный происходящим, перегнулся через стол, заглядывая в смятый пергамент. — Что не так? — спросил он, доставая собственное расписание. Подруга лишь тяжко вздохнула. — Очень жаль, что пришлось отказаться от маггловедения, — Гермиона аккуратно свернула листок и убрала в карман. — Хотелось послушать, что волшебники думают об изобретениях маглов. — Мы тебе потом всё расскажем, — уверил её Рон, отправляя в рот кусочек омлета. — Хотя ты и так знаешь всё об этом, правда? Гарри перестал вслушиваться в их разговор. Совсем рядом близнецы Уизли и Ли Джордан пытались придумать способ, как состарить себя, чтобы пробраться на Турнир, а с другой стороны Лаванда мазала свое лицо волшебной пудрой. Её подруга Парвати придирчиво оглядывала лежащие перед ней тосты, а потом, печально вздохнув, потянулась за яблоком. Гарри поднял глаза на преподавательский стол. К счастью, ни Дамблдора, ни Гриндевальда не было в числе завтракающих профессоров, и расплывчатое настроение не сдулось при их виде. Зато Снейп, окинувший гриффиндорца сердитым взглядом, был мрачнее тучи. Гарри уже успел пожалеть о грубых словах, бездумно брошенных им, но идти извиняться было бы глупо и бесполезно. В конце концов, Снейп частенько срывался на нем, и Гарри чувствовал болезненное удовлетворение от того, что позволил себе сорваться в ответ. — Почему в нашем расписании так много слизеринцев? — сокрушался Рон. Он сунул листок Гарри под нос. — Глянь. Четверг так вообще «слизеринский день», у нас с ними сдвоено все! ЗОТИ так вообще каждый раз! — Это из-за того, что у нас у всех прибавилось дисциплин, — пояснила Гермиона. — Например, мои древние руны всегда с когтевранцами, а на нумерологию и вовсе ходит одна общая группа. — Я тоже хочу с когтевранцами, — Рон с неким отвращением смял листочек и убрал в карман. — Надеюсь, Хагрид приведет кого-нибудь кусачего, и слизеринцев съедят. Гарри ничего не ответил. Он критическим взором окинул свое расписание, мысленно ставя около каждого урока ЗОТИ маленький череп, перечеркнутый костями. Если бы ему позволили не посещать этот урок, гриффиндорец бы с радостью отказался от него, ведь мальчик и так отлично владел щитовыми чарами и прочими заклинаниями, способными помочь в столкновении с Темными Искусствами (а после тех оборванных уроков с Дамблдором в его арсенале прибавились заклятия, которые можно было смело к этим искусствам относить), но ЗОТИ являлся одним из основных уроков, и отказаться от него было нельзя. Друзья допили чай, попрощались с Фредом и Джорджем, которые даже не заметили их присутствия, и отправились на уроки. У Гермионы, которая не посещала маггловедение, стояли в расписании древние руны, и она, помахав на прощание рукой, двинулась по другой лестнице. Гарри и Рон отправились на четвертый этаж, в кабинет профессора Бербидж. Как оказалось, класс маггловедения разительно отличался от всех остальных комнат в Хогвартсе. Ему явно старались придать вид обычного маггловского класса, но слегка переборщили с оформлением. Чего только не висело на стенах: и мировые карты, и схемы метрополитена в Лондоне, и фотографии известных магловских политиков, и даже несколько плакатов, объясняющих принципы работы транспорта, электрического тока и радиоволн. На учительском столе стояли несколько глобусов разных размеров, а на каждой парте примостился стаканчик с авторучками. Помимо Гарри и Рона на курс маггловедения записались еще Дин, Симус, Невилл и Парвати, Лаванда и Сюзанна Ройс, девочка с серыми косичками и вечными прыщами. Так как уроки маггловедения и прорицания частенько совпадали, гриффиндорцам приходилось объединяться в группы с другими факультетами, поэтому на первом занятии Гарри и Рон остались в компании пуффендуйцев и необщительной гриффиндорки. Их друзья же ушли в Северную Башню, в класс Трелони, который до сих пор вызывал у Гарри приступы тошноты. — Удобная вещица, — пробормотал Рон, занимая свое место и тут же запуская руку в стаканчик с ручками. — Помню, папа как-то притащил такую, попытался заколдовать, и в итоге она плевалась чернилами в каждого, кто пытался взять ее в руки. Гарри рассмеялся и вытащил из сумки учебник. Он заметил среди пуффендуйцев знакомого мальчика — того самого Ондрея, с которым они ехали в карете. Тот улыбнулся ему и повернулся к Эрни Макмиллану, рассказывающему какую-то увлекательную историю. Как Гарри и предполагал, маггловедение оказалось предметом гораздо более полезным и интересным, нежели прорицание. Профессор Чарити Бербидж была милой женщиной средних лет, с энтузиазмом подходящей к преподаванию. На первом занятии она лишь рассказывала о том, что включает в себя курс маггловедения и какие перспективы он открывает для тех, кто будет сдавать по нему СОВ или ЖАБА. Она показала им настоящий микроскоп, который, однако, был заколдован на неразбиваемость и мощное увеличение, а потом мельком прошлась по главам учебника. Гарри остался доволен. Большинство из того, что они собирались изучать на третьем курсе, с лёгкостью можно было почерпнуть, живя с маглами, поэтому мальчик не видел проблем со своей успеваемостью по этому предмету. Зато Рон, который с трудом мог осознать то, что в медных проводах бежит некий ток, заставляющий лампы гореть, был впечатлен объемом работ. — Я превращусь в папу, — хныкал он по пути на травологию. — Я буду восхищаться всякой дребеденью и рассказывать нудные истории. — Уверен, Гермионе будет очень приятно, — намекнул Гарри, хитро улыбнувшись. Друг, который шел чуть впереди и не видел его усмешки, возликовал. — Точно-точно. Она не будет больше укорять меня в том, что я ничего не знаю о мире маглов. Гарри оставалось лишь поддерживать его энтузиазм до самых теплиц, где они соединились с остальными гриффиндорцами и встретились с новыми растениями профессора Стебль. Час в душном помещении, пропахшем удобрениями и пыльцой, прошел неприлично быстро. Казалось, что гриффиндорцы на пару с пуффендуйцами только-только взялись за лопатки, чтобы начать пересадку маслянистых рогожниц, как звон колокола уже звал их на улицу. Гарри подозревал, что это все из-за того, что в список его нелюбимых предметов добавилась еще и Защита от Темных Искусств, ранее являвшаяся любимейшим уроком. Теперь время перед ЗОТИ неслось с немыслимой скоростью, словно желая испортить гриффиндорцу настроение еще больше. Но куда уж больше. Когда мальчик поднялся к нужному кабинету, там уже собралась толпа. И гриффиндорцы, и слизеринцы, с которыми у них был сдвоен урок, находились в состоянии любопытного предвкушения. Девушки прихорашивались, вертелись, парни делали вид, что им абсолютно все равно, но иногда Гарри замечал, как они по-дурацки выпячивают грудь, чтоб казаться внушительней. Даже Рон, поймав собственное отражение в оконном стекле, попытался счистить с носа земляное пятно и пригладить волосы, но потерпел в этом деле фатальный крах. Гермионе пришлось помогать ему, накладывая несколько простых заклинаний, а потом с ободряющей улыбкой выслушивать, как Уизли, запинаясь, рассказывает об уроках маггловедения. Гарри, чтоб не смущать друзей, отошел в сторонку и устало привалился к стене, закрыв глаза. Профессор Голдман (гриффиндорец с особой иронией и отвращением произносил это «имя») явно не стремился запускать студентов в класс, мучая их неизвестностью. Гарри предпочел бы, чтоб Гриндевальд вообще не вел у них уроков, потому что он не был уверен, что сдержится и не нагрубит «профессору». Он понимал, чем ему это грозит, но внутри все бурлило из-за уже привычного раздражения, непонимания и гнева. — Смотрите-ка, — раздался рядом знакомый голос, манерно растягивающий гласные. Гарри лениво приоткрыл глаза, окидывая компанию слизеринцев равнодушным взглядом. Надежда на то, что Драко отступится от своего не только в попытках раскопать его тайны, но и достать его насмешками, умирала на глазах. Может, ему было просто скучно, иначе с чего бы желание поцапаться вновь вскипело в его жилах? Лицо Малфоя выражало лишь злобное веселье и, пожалуй, чуть-чуть любопытства. Гарри, смотрящий на него исподволь, мог лишь воображать толику тепла в серых глазах. — Поттер. Слышал, ты подался в изучение маглов? Как же хорошо Гарри знал этот голос. Он видел Малфоя разным: злым, надменным, веселым, серьезным, задумчивым, плачущим и даже орущим от боли. Но именно вот этого, готового творить пакости и плеваться оскорблениями, он ненавидел больше всего. И, как ни странно, с ним ему приходилось постоянно иметь дело. — А я слышал, что за лето ты совсем не изменился, — холодно бросил Гарри. Крэбб и Гойл, настроенные на драку или хотя бы на лицезрение ссоры, заметно погрустнели. Даже Блейз Забини, словно лисица смотрящий на гриффиндорца, лишь хмыкнул, переводя взгляд на своего приятеля. Малфой прищурился и склонил голову на бок. Ждал иного ответа? Гарри вдруг подумал о том, что он солгал. Малфой изменился за лето, как изменились и все остальные ребята. Его лицо стало уже, кожа налилась странным молочным цветом, а еще он подрос. Гриффиндорец с непонятным сожалением отметил, что Драко выше его на целых полдюйма. Это не так уж сильно бросалось в глаза, но и он, и Малфой знали об этом, и на лице слизеринца появилась довольная ухмылка. Он приосанился и сделал крошечный шаг вперед. — Посмотрим, — произнес он. — Но я уверен, что и ты совсем не изменился. Небось, мечтаешь о Турнире? Тысяча галлеонов — купишь Уизелу новую мантию, а то он на бездомного похож. — Ты, наверное, тоже о нем мечтаешь, — потянул Гарри, отмечая взглядом оживление у дверей. Кажется, профессор наконец подал первые признаки жизни. Гриффиндорец посмотрел Малфою прямо в глаза, вынуждая прислушаться. — Ты ведь любишь опасные авантюры. Драко поджал губы. В этот момент дверь в кабинет ЗОТИ распахнулась, и ученики, нестройно ахнув, словно рухнули в воронку, пытаясь поскорей проскочить в класс. Гарри заметил, как Рон вертит головой, ища его, и поспешил к другу, протиснувшись между Малфоем и Забини. На секунду холодные пальцы коснулись его руки, и мальчик изо всех сил принялся думать об их прохладе, пытаясь заставить свое самообладание возобладать над горячностью. Как ни странно, это, и правда, сработало. Когда Гарри вошел в класс, он чувствовал себя, по меньшей мере, профессором Снейпом, которого мало что могло вывести из себя. Правда, к этому «мало что» мальчик относил самого себя и даже ставил на первое место в коротком списке. Гриндевальд сидел прямо на столе. Он явно не был знаком с учительской дисциплиной, поэтому не утруждал себя ни строгостью, ни приличием. Мужчина с хитрой улыбкой оглядывал входящих в класс, нетерпеливо покачивая ногой. Его распахнутая мантия едва ли не сползала с его плеч; верхняя пуговица рубашки была расстегнута, и это открывало весьма нахальный вид на его острые юношеские ключицы. Гарри чуть не стошнило. Он насупился и оглядел класс, мечтая оказаться на последней парте. К несчастью, Гермиона успела занять первый стол (наверняка едва не подравшись из-за этого с Лавандой и Парвати), а Рон хотел сесть поближе к подруге. Гарри ничего не оставалось, как опуститься на стул рядом с приятелем и с неудовольствием отметить, что вокруг него собралась самая что ни на есть отвратительная компания: начиная с учителя, заканчивая Малфоем через проход, все было не так. Да и хихикающие девицы не прибавляли энтузиазма. — Итак, — начал «профессор Голдман», когда студенты расселись и достали свои учебники. — Итак. С этого дня я буду вести у вас Защиту от Темных Искусств, — Гарри готов был поклясться, что в душе Гриндевальд просто катался со смеху, получая дьявольское удовольствие от происходящего. Его дразнящий взгляд остановился на гриффиндорце. — Третий курс состоит в основном из принципов защиты от волшебных существ, но я постараюсь ускорить процесс вашего обучения и перейти к более сложным и интересным темам, к примеру, таким, как символические заклинания. Кто-нибудь слышал о них? «Чертов Темный Волшебник», — шипел Гарри про себя. Он был уверен, что Гриндевальд только что выдумал эти заклинания, чтобы раззадорить класс, поэтому был очень удивлен, когда рука Гермионы взвилась над партой. Лаванда и Парвати обиженно покачали головами и зарылись в учебнике, ища что-нибудь, чем в следующий раз можно будет удивить профессора. — Да, мисс... Грейнджер. — Символические или символьные заклинания — это заклятия, для осуществления которых необходимо вывести палочкой не просто характерное движение, а определенный знак, который может служить приказом, паролем или же отдельным, усиливающим заклинанием, — бодро протараторила Гермиона. Ее глаза засияли, когда на лице «профессора Голдмана» появилась довольная и даже слегка удивленная улыбка. — Отлично, мисс Грейнджер, — он посмотрел куда-то в бок, словно заглядывая в свою собственную памятку. — Десять очков Гриффиндору. Теперь и Гарри готов был смеяться. Он был уверен в том, что Гриндевальду за ночь пришлось выучить балльную систему и названия факультетов. — Мы начнем с того, что я попрошу вас записать основные принципы Защиты от Темных Искусств. Пусть они будут расставлены по вашим приоритетам. Это работа не на оценку, я хочу знать отношения каждого из вас к Защите и к Темным Искусствам в целом. Если успеем, мы начнем проходить боггартов сегодня, и вы запишете все, что я скажу, а на следующем уроке устроим практическое занятие с настоящим духом. У вас есть вопросы, мистер Поттер? Его слова застали Гарри врасплох. Оказалось, он так крепко стиснул в пальцах перо, что оно начало трещать. Рон успокаивающе похлопал друга по руке, подозревая, что у него опять начались легкие приступы, которыми был полон конец второго курса, когда Гарри начал волноваться о лете у Сириуса. — Нет, профессор Голдман, — протянул гриффиндорец, выделяя голосом обращение и не отрывая взгляда от плеча мужчины. — Никаких вопросов. Это был ужасный урок. Гарри был единственным, кто знал почти всю правду о происходящем, поэтому чувствовал себя в плотном потоке людей, идущих ему навстречу и не понимающих, что нужно развернуться и бежать прочь. Ему было неприятно признавать, что, несмотря на свое более чем темное прошлое, Гриндевальд сумел покорить учеников не только своей ангельской внешностью, но и какой-то завлекающей харизмой, напоминающей о манящих цветках у плотоядных растений. Студенты смотрели на него, разомлев, и слушали, послушно кивая головами. Гарри с трудом мог написать эти дурацкие принципы Защиты, которые они проходили еще на первом курсе. «Профессор Голдман» сказал поставить их по своим приоритетам, и мальчик так и поступил. Он, старательно выводя каждую букву (чтобы почерк не был таким неряшливым), написал первым пунктом: Темные Искусства бывают обманчивы. Иногда под безобидным и привлекательным внешним видом может скрываться опасный противник. Гарри вдруг вспомнил Грозного Глаза, любящего напоминать о Бдительности. Он, недолго думая, поставил вторым пунктом: Всегда нужно быть настороже. Не стоит забывать о том, что ваши союзники могут в любой момент превратиться в ваших врагов. Рон был очень удивлен, когда увидел, насколько серьезно Гарри подошел к работе. Сам он шепотом спрашивал все у Гермионы, которая так же тихо пыталась заставить его работать самостоятельно. Она старалась выполнить свое задание максимально правильно и аккуратно, а приставания Рона мешали ей сосредоточиться. Гарри сдал свой листок, с мрачным удовлетворением заметив, как сузились глаза «профессора Голдмана», когда он мельком оглядел его работу. Гриндевальд пытался с ним играть так же, как и со всем остальным Хогвартсом, но мальчик не собирался сдаваться просто так. Дамблдор заставил его молчать, но заставить доверять новому профессору он был не в силах. Остаток урока Гарри почти ничего не записывал. Он умел сражаться с боггартами, поэтому не нуждался в подробном описании злого духа. Мальчик посвятил свое время тому, что искал в лицах остальных ребят нотки узнавания или же неприязни. Все было напрасным: даже Крэбб с Гойлом, эти дубоголовые амбалы, пытались вести конспект, чтобы угодить своему предводителю. Сам Малфой сидел, вытянув одну ногу, и стучал пером по губам, неотрывно следя за профессором. Когда Гарри заметил выражение его лица, ему совсем поплохело: надежда на то, что проницательный слизеринец заметит что-нибудь в новом профессоре, умерла, так и не обретя плоть. «Прекрати пялиться на него», — чуть было не прошипел Гарри, но вовремя одернул себя, заставил ухватиться за перо и начать записывать бесполезные сведения. Когда прозвенел колокол, оповещающий об окончании урока, никто не двинулся с места. — Вашим единственным заданием будет выучить заклинание Ридикулус. На следующем уроке мы проверим ваши умения, — Гриндевальд окинул класс довольным взглядом, наверняка отмечая совершенно влюбленные лица девушек. — Все свободны. Мистер Поттер, останьтесь. Гарри подозревал, что этим все закончится, поэтому с непроницаемым выражением лица приготовился ждать. Рон и Гермиона обеспокоенно посмотрели на него, шепнув о том, что будут ждать в коридоре, и ушли, прихватив его сумку. Когда за последним студентом закрылась дверь, Гриндевальд тут же взмахнул палочкой, накладывая Заглушающие чары. Это не испугало Гарри, хотя плавное, почти жеманное движение должно было его смутить. — Чего ты добиваешься? — спросил Гриндевальд, оглядывая мальчика внимательным взглядом. Гарри пожал плечами, борясь с желанием закинуть ногу на ногу. — Я ничего не делал. Не вижу причин для того, чтоб вы оставляли меня после уроков, профессор, — потянул гриффиндорец, старательно копируя манеру Малфоя говорить. Гриндевальд оценил: он приблизился и присел на парту, сверху вниз глядя на Гарри. Мальчик подавил странный приступ паники: в глазах Темного Волшебника появилась та же подавляющая сила, что часто сверкала за очками профессора Дамблдора. Он не был готов к схватке с ней. — Ты забываешь, кто я такой, — тихо произнес «профессор Голдман». — Это Дамблдор забывает, кто вы такой, — ответил Гарри, отклоняясь на стуле назад. Ему не нравилось, когда в его личное пространство вмешиваются посторонние, и в особенности — Геллерт Гриндевальд. Он не боялся, нет: слишком высока была цена его жизни в этой не начавшейся войне, чтобы Дамблдор позволил своему другу причинить ему вред. — Значит, ты не веришь Альбусу, — Геллерт уставился в окно, вглядываясь в облачную даль. Гарри невольно проследил за его взглядом, на мгновение потерявшись в небесной глади, а когда снова поднял на мужчину глаза, тот уже смотрел на него. Он облизнул губы и сказал: — Ты сомневаешься в его решениях, но продолжаешь следовать им. Почему бы тебе не пойти своим путем? Гарри стиснул зубы. Он отвел взгляд, уставившись на руку мужчины, расслабленно лежащую на столе. На мизинце блестело маленькое, почти незаметное колечко. Наверняка у него была особенная история, потому что металл уже пожелтел и потерял привлекательный вид. — Хочешь, я отвечу за тебя, маленький Гарри Поттер? — голос «профессора» изменился и стал глубже. — Ты просто боишься. Ты устал от своей миссии, от своей славы, от своего бремени... Ты никогда не хотел быть лидером и нести ответственность за чужие жизни. Ошибусь ли я, если скажу, что ты бы много отдал за возможность превратиться в серую посредственность? Гарри оттолкнул от себя его руку, попытавшуюся коснуться его лица. Он злобно глянул на Гриндевальда, медленно вскрывающего его, как вскрывают обычно консервные банки. — Не прикасайтесь ко мне, — голос его подвел. Гриндевальд был прав, и гриффиндорец осознавал свое поражение. Осознавал, что его право упрекать Дамблдора медленно иссякает, поскольку он добровольно соглашается идти за ним, не прося объяснений. Гарри как никогда ясно ощутил, насколько сильно он похож на Северуса Снейпа. — А мне это нравится. По реакции человека на чужую близость можно многое о нем узнать. — Я не хочу, чтоб вы знали обо мне что-либо. — А может, ты просто боишься, что я узнаю то, чего не знаешь ты? Или то, чего ты знать не хочешь? Не думай, Гарри Поттер, что ты сможешь обыграть меня, — голос Гриндевальда перестал быть ласковым и сахарным, и в нем появились стальные нотки. Длинные пальцы железной хваткой вцепились в запястье Гарри, дергая его вперед и заставляя слушать. — Не пытайся вывести меня из себя и не забывай, на что я способен. Я могу и разозлиться, если вдруг увижу твое милое личико не там, где ему положено быть. — Это где же? — с каждой секундой Гарри ненавидел это красивое лицо все больше. Дерзкий изгиб розовых губ бесил его, а черти в голубых глазах заставляли его кулаки сжиматься и дрожать. — Где-нибудь за моей спиной, — Гриндевальд отпустил его руку и оттолкнулся от стола. Он взглянул на дверь, видимо, осознавая, что их разговор, скрытый Заглушающими чарами, может вызвать вопросы и подозрения. — А сейчас наслаждайтесь жизнью, пока можете, мистер Поттер. — Конечно, профессор Голдман. — Что ты успел натворить? — допытывалась Гермиона до самого Большого Зала. — Ты же говорил, что раньше его никогда не видел. — Он просто интересовался моей работой, — отмахивался Гарри. Он понимал, что отмазка глупая, но другой у него не было. Разговоры о профессоре начали ему надоедать, но он не знал, как намекнуть об этом друзьям. Гермиона была явно озабочена этой проблемой, и мальчик не знал — это из-за беспокойства за него или из-за того, что её работа не вызвала у Голдмана нужной реакции. Рон же был безмятежен: он предвкушающе потирал руки, ожидая обеда. В Большом Зале рядом с друзьями уселись Фред с Джорджем. Они выглядели довольными, даже, пожалуй, слишком довольными. — Как вам первый урок у нового профессора? — поинтересовался Фред, накладывая себе в тарелку побольше спагетти. — Впечатлил? — Не особо, — быстро ответил Гарри, не давая Гермионе пуститься в объяснения, — а у вас как? Близнецы не настаивали на подробностях. Джордж хитро сверкнул глазами и наклонился вперед, заговорчески зашептав: — У нас появился рецепт для одного интересного зелья. До Хэллоуина мы успеем его сварить и тогда точно сможем пройти на Турнир! Гарри пожалел, что не рассказал близнецам о своем будущем участии в Турнире, но Дамблдор ясно дал понять, что не стоит распространять эту информацию. Отчего-то он мог доверить ее Рону Уизли, но не мог — его старшим братьям, которые и так знали небольшую часть истории с дневником. Мальчик кинул взгляд на преподавательский стол. Дамблдор беседовал о чем-то с профессором МакГонагалл и не спешил обращать внимание на гриффиндорца. Гриндевальд на обед так и не явился, но это было к лучшему. Он хотя бы не успел испортить аппетит Гарри, который и так всю трапезу выслушивал препирания близнецов и Гермионы, раскритиковавшей их план в пух и прах. — Такого гения, как Дамблдор, не обмануть зельем старения! — возмущалась девочка, размахивая вилкой. — Лучше потратьте это время на подготовку к СОВ! — Ты такая скучная, Гермиона, — упорствовали Фред и Джордж. — В своей торжественной речи победителей мы непременно укажем, что ты была против этой затеи. — Не будет никакой речи, — твердо заявила гриффиндорка. — К тому же, вы бы не смогли участвовать оба. Кто-то один. — Мы бы просто притворялись друг другом, если бы это понадобилось. Мы похожи настолько, что даже наша мать... — ...наша родная мать! — ...не может нас различить. Гермиона лишь покачала головой. Она не дала Рону доесть вторую порцию говядины с соусом, сказав, что они непременно должны прийти на урок Хагрида пораньше, чтобы поддержать его. Если учесть то, что этот урок также был сдвоен со слизеринцами, причины для беспокойства были. Друзья знали о темной истории с Клювокрылом и Малфоем, поэтому в срочном порядке пытались придумать, как этого избежать. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Гарри, когда гриффиндорцы вышли на крыльцо и отправились к хижине лесничего. — Обязательно. До самой опушки леса он пытался найти достойное оправдание, почему Малфой не должен подходить к гиппогрифу, которое собирался высказать слизеринцу. Ничего не шло на ум. Отчаявшись, мальчик решил действовать по обстоятельствам и с легкостью нацепил на лицо приветливую улыбку. Хагрид уже ждал их у своей хижины. Он стоял в своей кротовой шубе и держал за ошейник охотничьего пса Клыка. Весь его вид выражал нетерпение — это был первый в его жизни урок. Гарри, Рон и Гермиона были первыми подтянувшимися студентами, и лесничий с радостью их поприветствовал. Спущенный Клык попытался их облизать, но потом бросил это дело и, радостно визжа, побежал к Хогвартсу. — Я вам такое приготовил! — воскликнул Хагрид, махнув рукой в сторону Запретного Леса. — Уверен, что понравится. Вы принесли учебники? — Ага, — Рон вытащил из сумки «Чудовищную книгу о чудовищах», перетянутую двумя ремнями. Она мелко дрожала, но не могла порвать крепкие путы. Книга Гермионы была обклеена клейкой лентой, но также подавала признаки жизни. — Принесли. — Вот и отлично! А вон и гриффиндорцы идут... Ждем только слизеринцев и пойдем! — Хагрид аж трясся от нетерпения. Он спустился с крыльца и встал на протоптанную тропу, вглядываясь вдаль. Когда слизеринцы появились на крыльце и неспешно двинулись к Запретному Лесу, колокол уже прозвонил. Они с недовольными лицами приблизились к хижине. — Ну, наконец-то! — хлопнул в ладоши лесничий. — Все в сборе. За мной! Он потопал по тропе, уводя ребят все дальше в лес. Гарри постарался не вспоминать о том, что случилось, когда он оказался так далеко в прошлый раз, и понадеялся, что Малфой, Рон и Гермиона не думают об этом так же часто, как он. В конце концов, их жизни не были настолько острыми, чтобы постоянно натыкаться на свои вопросы. Хагрид провел учеников вдоль опушки и остановился около большой изгороди, мерцающей едва заметным голубым светом. Гарри опасливо коснулся деревянной жерди, но не почувствовал никакого магического влияния. — Прошу всех встать вдоль забора! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем было... видно. Теперь откройте книжки. — И как же это сделать? — громко поинтересовался Малфой, повыше поднимая свой учебник. Он был перевязан длинной веревкой. — Я не хочу, чтоб она откусила мне пальцы. — О, — Хагрид был в недоумении. Гарри тут же пришел ему на выручку. — Погладь книжку по корешку, — посоветовал он, показывая собственный послушно раскрытый экземпляр. Малфой недоверчиво выгнул бровь, но все же послушался. Вскоре все слизеринцы опасливо разглядывали твердые страницы, на которых были изображены различные магические животные и описаны методы работы с ними. — Ну вот, у вас есть книжки, — Хагрид был рад, что инцидент исчерпан. — Сейчас я приведу животных. Лесничий пошел в лес и скрылся за деревьями. Среди студентов поднялся галдеж: слизеринцы хором поливали грязью рекомендованный учебник и манеру преподавания Хагрида, а гриффиндорцы пытались защитить всеми любимого «большого друга». Рон, конечно, влез в перепалку, а Гарри не стал его останавливать: он, прислонившись к изгороди, разглядывал лес вокруг, почти умиротворенный тихим пением птиц. Рядом Гермиона листала опасный учебник, бубня что-то себе под нос. В ее пышных, словно непричесанных волосах запутался маленький листик, и Гарри заботливо вынул его, бросив в загон. Вдруг из дальнего конца загона раздался громкий шум. Все разом замерли и повернулись, глядя на несущуюся галопом дюжину гиппогрифов. Их туловища, задние ноги и хвосты принадлежали коням, передние лапы, крылья и головы — орлам. У них были мощные клювы и огромные когти, рыхлившие землю при каждом скачке. На их могучие шеи были надеты кожаные ошейники, а поводками служили длинные цепи, волочившиеся за ними по земле. Хагрид бежал следом, пытаясь ухватить эти цепи, но сумел сделать это только тогда, когда гиппогрифы остановились. Лесничий привязал цепи к столбику в центре загона, вытер пот и двинулся обратно к ученикам, которые, пораженные зрелищем, стояли с открытыми ртами. — Знакомьтесь, — он обвел стадо рукой, — Гиппогрифы! Красавцы. Сейчас многие были с ним согласны. Гиппогрифы, и правда, были впечатляющими. Одетые перьями голова и холка плавно переходили в лоснящийся на свету торс. Они все были разные: сизые, рыжие, красные, каштановые и угольно-черные. Кони-орлы грациозно перебирали ногами и гордо взирали на столпившихся за загоном студентов, восхищенно разглядывающих их сильные тела. — Можете подойти поближе, — Хагрид снял с калитки засов, и ученики медленно, опасаясь нападения, стали заходить внутрь. — Только не забывайте: гиппогрифы очень гордые существа. Никогда им не грубите — они все понимают. Прежде чем приблизиться к гиппогрифу, поклонитесь и дождитесь, когда он поклонится в ответ. Тогда его можно погладить. Если же он не поклонится, лучше бегите, потому что когти у них как сталь. Кто хочет попробовать первым? Кроме Гарри, Рона и Гермионы желающих опробовать спорное предложение не нашлось. Гриффиндорцы, переглянувшись, приблизились к сизому гиппогрифу, в котором Гарри моментально узнал Клювокрыла. Тот недоверчиво посмотрел на него и покрутил головой — ему явно не нравилось сидеть на цепи. Однако, когда ребята склонились в почтительном поклоне, зверь, немного поразмыслив, поклонился в ответ. — Он довольно мил, — призналась Гермиона, коснувшись твердого клюва, тут же ткнувшегося ей в ладонь. — Ой. — Молодцы, ребята! — обрадовался Хагрид. — Клювик очень добрый! Думаю, он даже покатает кого-нибудь. — Не стоит, Хагрид, — мягко заметил Гарри, почесывая Клювокрыла под крылом. — Первый урок все-таки. — Д-да, ты прав, — лесничий почесал свою шевелюру. — Но вы все можете их погладить. Ученики, все еще немного боясь, пошли вперед. Они подходили к пестрым чудищам, кланялись и терпеливо ждали, пока те опустят голову. Не повезло только Невиллу: ему пришлось убегать от темно-красного гиппогрифа, пытающегося клюнуть его в спину. Мальчик с неожиданной прытью перескочил через загон и прижался к дереву, с ужасом глядя, как гиппогриф встает на дыбы. Хагриду пришлось успокаивать зверя, поглаживая его по крупу, прежде чем тот, пророкотав что-то, позволил себя увести. Тушка хорька показалась ему более соблазнительной, чем перепуганный мальчишка. — Пора, — решил Гарри, доставая свою палочку. Он внимательно следил за тем, куда направляется Малфой и его компания. Так как Рон и Гермиона обступили Клювокрыла, слизеринцы не спешили подходить к нему, и их выбор пал на вороного гиппогрифа, отчего-то бьющего задним копытом изгородь. Когда он увидел направляющуюся к нему толпу, то тут же замер, приподняв огромные крылья. Гарри заприметил сумку Малфоя, лежащую на мшистом пне. Вещи остальных же валялись вокруг. — Вингардиум Левиоса, — шепнул гриффиндорец, направив палочку на сумку. Та медленно, словно нехотя, поднялась в воздух. Малфой уже успел недовольно поклониться и дождаться ответного поклона. Он явно был раздражен тем, что ему приходится кланяться какому-то зверю. — Ты совсем не страшное чудовище... — донеслось до Гарри. Мальчик тут же кивнул Рону, спрятавшись за боком Клювокрыла, чтобы со стороны не было видно, как он колдует. Взмах палочки — и сумка слизеринца начала подниматься, едва ли, не цепляясь за ветви деревьев. — Эй, Малфой! — закричал Уизли. — Это не твои вещички убегают? Драко тут же забыл про недовольного гиппогрифа. Он взвизгнул и выхватил собственную палочку, пытаясь остановить поднимающуюся все выше сумку. Гарри хихикнул и откинул вещи куда-то в лес, заставив Малфоя кинуться за ними. К несчастью, Панси Паркинсон увидела его усмешку. — Это все Поттер! Это он! — Какого черта? — Малфой приманил свою сумку, проверил ее содержимое и тут же вперил в Гарри горящий взгляд. — Как весело, Поттер! Может, ты тоже хочешь испробовать заклятие? Гарри совсем не хотел ссориться с Малфоем. Он хотел его спасти. Но в итоге ему в грудь была направлена волшебная палочка, а в загоне медленно нарастало напряжение. — А ну немедленно прекратите это! — взревел Хагрид. Он ухватил цепи гиппогрифов и потянул их назад, подальше от стычки. — Уберите палочки, они этого не любят! Гарри послушно убрал палочку в карман мантии. Малфой скрежетнул зубами и убрал свою, не отрывая от мальчика взбешенного взгляда. «Я все объясню», — шепнул гриффиндорец одними губами, но вызвал лишь недоумение. Крэбб и Гойл хмуро покосились на Хагрида, который с легкостью мог поднять их обоих, и поплелись прочь из загона. Паркинсон за ними. Последними вышли Малфой и Забини, решившие, что играть с гиппогрифами ниже их достоинства. — Все обошлось, — облегчению Гермионы не было предела. Она ласковым взглядом посмотрела на Клювокрыла, пытающегося клюнуть своего товарища. — Я бы не пережила, если бы с такими чудесными зверями что-то случилось. — Все, все, закончим на сегодня, — Хагрид погнал студентов прочь из загона и закрыл за ними калитку. — Вашим домашним заданием будет прочитать о гиппогрифах в учебнике. Все свободны, давайте, идите. Гарри отделился от массы школьников и подошел к Хагриду. Он чувствовал себя и виноватым за то, что сорвал урок, и довольный тем, что ни лесничий, ни Малфой, ни Клювокрыл не пострадали. — Прости, — мальчик погладил друга по локтю, — я должен был это сделать. Тот гиппогриф хотел его ударить. — Эх, — Хагрид был опечален тем, что урок закончился так скомканно, но все же улыбнулся. Он ласково потрепал Гарри по волосам. — Ну, главное, что все обошлось. Тучка всегда был немного агрессивным. Позже, когда Гарри, Рон и Гермиона возвращались в замок, Уизли все-таки не выдержал. Он всплеснул руками и начал хохотать. — Тучка! Хагрид — это просто нечто! Друзья с радостью подхватили его смех.