Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) До Хэллоуина оставалось чуть больше недели. Каждый день в холле собиралась толпа. Ученики приходили туда сразу после завтрака, перед началом занятий, и глазели на Кубок огня, гадая, кто осмелился кинуть туда свое имя и кто же станет чемпионом. Кубок стоял на табурете, на который обычно клали Распределяющую Шляпу, и его оберегала золотая линия, обводящая окружность радиусом метра три. Гарри лишь раз спустился посмотреть на Кубок огня. По счастливой случайности, в тот же день все дурмстрангцы ровным строем сошли с корабля и по очереди бросили свои имена. Игорь Каркаров выглядел довольным и, кажется, втайне надеялся, что никто из учеников Хогвартса не осмелится бросить свое имя. На самом деле, насколько Гарри знал, в Кубке оказались имена, по крайней мере, четырех хогварцев: Седрика Диггори, Анжелины Джонсон, одного когтевранца и одного слизеринца, похожего на ленивца. Рон же таскался к Кубку каждый день. Вечером он рассказывал друзьям свежие новости, сожалея о том, что они не могли пойти с ним. Гермиона все свое время проводила в библиотеке, изучая школьную программу наперед, а Гарри под благовидными предлогами то убегал к Хагриду, который всегда был рад гостю и с удовольствием рассказывал о волшебном зверье в лесу, то просто слонялся по школе в мантии-невидимке и читал что-нибудь, забравшись на подоконник. Он бы с удовольствием посидел у зельевара, но в последнее время декан Слизерина вел себя странно: он все время был занят, запирался в своем кабинете, не отвечая на стук и ничего не объясняя. Лишь пару раз гриффиндорец попадал к нему, но это едва ли можно было назвать отдыхом: Снейп заставлял его скрывать свои эмоции, изображать ложные чувства, прятать свои мысли, играя с собственным разумом. Это было тяжело. Гарри чувствовал себя беспомощным. Сидя в гостиной и глядя на пламя в камине, пожирающее поленья, он думал о том, что будет, когда Кубок выплюнет его имя. Рон все еще завидовал ему, но, кажется, понимал, насколько все серьезно, и поэтому почти не говорил на эту тему. Ссора с другом больно ударила по Гарри в прошлый раз, и мальчик был счастлив, что ему не придется пережить это снова. Однако, оказаться в четверке чемпионов — значило поднять в школе сумятицу и переполох. Седрик, Малфой, другие факультеты — как они отреагируют на это? Гарри вспомнил о Диггори и загрустил. Ему придется поговорить с пуффендуйцем, но это... Это сложно. Прошло много месяцев с их последнего разговора, и мальчик почти забыл о своем солнечном друге, внезапно отдалившемся и пропавшем в толпе. Наверняка, этому была причина, но Гарри ее не знал, и ничто не мешало ему тихо обижаться, считая, что лучше бы все оставалось как есть. Он не любил сходить с ума от переживаний, которых и так ему в жизни хватало, поэтому предпочел бы отстранить от себя все, что связано с тайными, мучительными чувствами. А еще был Малфой. Слизеринец отделялся от безысходного серого ожидания. Гарри замечал, что Драко смотрит на него издалека, считая, что гриффиндорец не видит его пронзительных и задумчивых взглядов, но не стремился вновь сближаться. Тот печальный разговор на подоконнике около кабинета ЗОТИ Гарри хранил в своей памяти, пытаясь понять, как он повлиял на будущее. Желание Малфоя раскрывать чужие тайны никуда не исчезло, но мальчик упрямо сдерживал себя, справедливо опасаясь, что его вмешательство приведет к новым неприятностям. Это было правильно и разумно, это было тем, чего Гарри так долго добивался, но гриффиндорец, вопреки всему, хотел обратного. Единственный плюс будущего Турнира был в том, что Малфой не сможет устоять, и жизнь Гарри на какое-то время вновь станет полной. Мальчик уже собирался откинуться назад и пуститься в ленивые, мечтательные размышления, как дверь в гостиную вдруг с грохотом распахнулась. Раздался возмущенный вскрик Полной Дамы, потонувший в громком смехе. В гостиную вошла большая толпа, окружившая непривычно мрачных, насупленных близнецов Уизли. Те, не сговариваясь, взялись за руки и пошли в свою спальню, игнорируя остальных. Рон хотел пойти за ними, но его грубо вытолкали. — Ты бы это видел! — воскликнул он, падая на диван рядом с Гарри. — Вот умора! — Они пытались использовать зелье? — улыбнулся тот. — Хорошие бороды вышли? — Потрясающие! — Рон снова начал смеяться. — Серьезно! Надеюсь, Колин сфотографировал это. Надо поискать его и расспросить. Я видел, что он крутился около больничного крыла — чары Дамблдора были такими сильными, что Помфри понадобился час, чтобы справиться с ними! — а потом куда-то исчез. — Кажется, Фред и Джордж расстроились, — заметил Гарри. Гриффиндорцы вокруг шумели, разрушив его уютный вечерок. Многие сочувствовали близнецам, но не могли сдержать улыбки: Фред и Джордж выглядели уморительно, будучи украшенными длинными бородами. Гарри и сам бы сходил посмотреть на это представление, если бы знал, когда именно братья Уизли решатся на свой рисковый трюк. Конечно, стоило быть чуть более тактичными, всё-таки они и правда хотели на этот Турнир. Им нужны были деньги на свой магазинчик, и если каким-то чудом Гарри сумеет распоряжаться своим нечестно выигранным призом, то он обязательно подарит галлеоны близнецам. — Ничего, успокоятся. Не думаю, что они так уж были уверены в том, что смогут перехитрить Дамблдора, — Рон с сомнением покосился в сторону спальни Фреда и Джорджа. — Все-таки он великий волшебник... Гермиона была права. — Неужели ты это признал? — раздался голос подруги. Лукаво улыбающаяся гриффиндорка опустилась на диванчик рядом. — Просто удивительно! Рон пробурчал что-то, но не смог скрыть предательского румянца, залившего щеки. Гарри, чтобы не мешать друзьям, не стал вступать в их шутливую перепалку и наблюдал за ними со стороны, мягко улыбаясь. На несколько мгновений он почувствовал себя взрослым, ответственным, и это чувство было очень приятным. Гарри смотрел на Рона с Гермионой и думал о том, что он должен помочь им, обезопасить их, а не перетирать свои несчастные чувства и непонятные желания. Если он хочет, чтобы его друзья, Малфой, Седрик и другие волшебники жили в свободном мире, то стоит взять себя в руки и с высоко поднятой головой выйти навстречу тому, что ждет его за Кубком Огня. Утро Хэллоуина выдалось очень холодным. Листья на деревьях уже пожелтели, и промозглый резкий ветер срывал их, поднимая к серому небосводу. Черные волны, бегущие по озеру, с тугим звуком ударялись о борт корабля, костяной горой возвышавшегося у берега. Страшно было подумать, каково дурмстрангцам ночевать в нем при таком холоде — эта осень была очень ветреной, спешащей поскорей превратиться в ледяную зиму. Теперь Кубок огня не вызывал столько энтузиазма. Скорей, многие с опаской смотрели на него: за те дни, что Кубок стоял в холле и проглатывал имена учеников, он словно напитался силой. Синие языки пламени, наполняющие его, налились цветом и теперь отливали фиолетовым, а дерево, из которого он был сделан, почернело. Артефакт выглядел довольным — он был готов вынести свои вердикты. В этот день Гарри проснулся очень рано. Он сел в кровати, готовясь ощутить привычную усталость и напряжение, но вместо этого его тело охватила нежданная легкость. Холодок, снующий туда-сюда, остудил его, помог собраться, взбодриться. Мальчик выполз из постели и направился в ванную, почти с изумлением заглядывая в зеркало. Темные круги недосыпа, от которых он не мог избавиться уже долгое время, почти исчезли, а из глаз пропал затравленный блеск. Гарри решил, что это сон. Он ущипнул себя за руку и тут же ойкнул от боли. Все было реально. И его состояние, больше напоминавшее легкое серое облачко, забравшееся в грудную клетку и обхватившее сердце, было настоящим. Гриффиндорец быстро умылся, переоделся и уселся на кровать, не зная, чем занять себя. Странное нетерпение охватило его, заставив кончики пальцев подрагивать: сегодня все решится. Гарри не хотел ждать целый день, мучиться от неизвестности — он бы предпочел, чтобы выборы чемпионов произошли прямо за завтраком. Достав Карту Мародеров, мальчик довольно долгое время следил за перемещениями черных точек. Было еще очень рано, и все ученики и большинство профессоров находились в своих спальнях. Гарри с легкой брезгливостью отметил, что Альбус Дамблдор и Гиперион Голдман вместе покидают директорскую Башню, и после этой находки желание следить за хогвартцами пропало. Он нашел на Карте еще несколько знакомых имен и, убедившись, что с их владельцами все хорошо, спрятал артефакт в тумбочку. Покачавшись с пятки на носок, померив шагами спальню, Гарри спустился в гостиную. Там было совсем пусто. Большие часы над камином показывали полседьмого утра. В это время лишь самые ранние пташки поднимали головы, размышляя над тем, что они успеют сделать, если встанут в такую рань. Гарри не привык просыпаться и ощущать себя так, словно он один-одинёшенек в огромной Башне Гриффиндора. Пергаменты на столах были сложены в аккуратные стопки, все подушки поставлены ровно, а поленья в камине весело трещали. Сонная предрассветная идиллия царила вокруг, и Гарри чувствовал себя лишним. Он подошел к окну и распахнул створки, впуская в теплую гостиную холодный воздух, ворвавшийся внутрь крошечным ураганом. Несколько листков смело со стола, и под ними обнаружился вчерашний выпуск Ежедневного пророка. На обложке красовалось довольное лицо Фаджа, вещавшего о том, что все проблемы улажены и Турнир Трех Волшебников пройдет как по маслу. А со второй страницы льстиво улыбался Люциус Малфой, вложивший в этот Турнир немало денег и наверняка купивший себе этим исключительное положение в Министерстве. Гарри рассматривал худое лицо в обрамлении белых гладких волос, цепкие холодные глаза, тонкие губы, словно созданные для презрительных гримас. Драко унаследовал внешность отца, и это было очень печально: годам к сорока он превратится в копию Люциуса. Но Гарри, конечно, этого не увидит. — Хочу летать, — произнес вслух гриффиндорец, отшвыривая газету в сторону. Ветерок обдувал его, и в гостиной становилось холодно. Гарри поспешил закрыть окно, а потом почти бегом поднялся в свою спальню, выхватил из-под кровати Гарпию, а из сундука — теплый плащ, и на цыпочках спустился обратно. Он выскользнул из-за портрета Полной Дамы, повертел головой, надеясь, что никто из профессоров или Крайфер не попадется ему на пути. У подножия лестницы, ведущей в башню, Гарри заметил одну улитку. Она не двигалась, словно терпеливый страж охраняя вход. Мальчик задумался: кинется ли она за ним, если он просто перепрыгнет? Проверять не хотелось, поэтому гриффиндорец, поплотней закутавшись в плащ, взгромоздился на метлу. Он чувствовал себя по-дурацки, собираясь лететь по коридору, но другого выхода у него не было. Да и, к тому же, это было очень весело. Снежная Гарпия послушно заскользила вперед. Улитка не шевельнулась, никак не отреагировав на хитрого гриффиндорца, сбежавшего прямо у нее из-под носа. Если, конечно, у нее есть нос. Гарри решил, что добраться до Астрономической Башни будет быстрее, чем спускаться по лестницам к главному входу. Ему понадобилось минут пять, чтобы долететь до нужного коридора: метла слушалась малейших команд, ускоряясь и замедляясь по желанию мальчика. Портреты, которых разбудил шорох его мантии, с укоризной смотрели ему вслед. — До чего молодежь дошла, — пробурчала какая-то старуха, кутающаяся в дорогую мантию, расшитую перьями. — Уж ни свет, ни заря игрища устраивают. — Не глупи, Патриция, — отозвалась ее соседка. — Он просто спешит на свидание. Гарри остановил метлу только у лестницы, ведущей к люку на крышу Астрономической Башни. Он аккуратно сполз на пол, потянулся и, глубоко вздохнув, пошел по крутым ступеням. Люк предсказуемо оказался заперт, но пара усиленных заклинаний помогла открыть его. Гарри вылез наружу, тут же оказавшись под порывами шального холодного ветра. Рассвет уже наступил, но из-за плотного полотна облаков ни один лучик не смог пролиться на землю. Волосы мальчика растрепались еще больше, полы мантии захлопали по ногам, а рукава вздулись, словно мешки. Но желание взмыть в небо лишь стало сильней, и, сев на метлу, гриффиндорец, оттолкнувшись ногами от скользкого камня, взлетел. Ветер поймал его в свои объятия. Гарри почти вертикально кинулся вверх, поднимаясь выше башни, туда, где все гудело от напряжения. Он резко кинулся вниз, с замиранием сердца следя, как темная земля приближается к нему. Воздух словно превратился в воду, и движения в нем стали плавными, легкими, естественными... Гарри чувствовал себя свободно, чувствовал себя птицей, которую выпустили на волю. Он выровнял метлу и стрелой понесся к озеру, издалека разглядывая корабль. На его борту уже собрались дурмстрангцы, видимо, предпочитающие вставать пораньше и делать зарядку. Гарри заметил, как несколько учеников спустились по трапу и подошли к воде. Юноши в плавках и две девушки в закрытых синих купальниках опасливо, словно сомневаясь, медленно пошли вперед, погружаясь в холодные волны. Гриффиндорец смотрел на них, легкомысленно размышляя о том, что закаливания очень полезны для здоровья. Среди купающихся он узнал свою итальянскую знакомую, но был слишком далеко, чтобы девушка заметила его. Повисев в воздухе еще пару секунд, Гарри развернул метлу и полетел к лесу, сверху вниз глядя на колышущиеся верхушки елей. Мальчик летал очень долго и когда спустился на землю, из носа уже текло — он продрог до костей и почти бегом бросился в Большой Зал, решив, что метлу можно будет занести и позже. Ворвавшись в помещение, он увидел, что столы факультетов уже заполнены. Гарри чувствовал себя немножко глупо, идя мимо всех с красным носом и метлой подмышкой. Атрибуты Хэллоуина украшали зал: под потолком порхали сонные стайки летучих мышей, ищущих себе место для сна, а на столах стояли тыквы, совсем не такие устрашающие при свете дня. В вазочках лежали кровавые леденцы, вампирские клыки из зефира, засахаренные глаза и прочие сладости, призванные вызывать ужас у детей-маглов. — Гарри! — Гермиона, завидев друга, подскочила на своем месте, едва не сшибив кубок с соком рукой. — Наконец-то! — Привет, — гриффиндорец опустился на свое место рядом с Роном и затолкал Гарпию под стол, пряча ее от любопытных глаз. — Я летал. — Мы волновались за тебя, — осуждающе произнесла подруга, внимательно глядя на него и словно пытаясь подловить на лжи. Гарри пожал плечами и подтянул к себе тарелку с омлетом. — Я уж думал, тебя похитили, — признался Рон, глядя, как друг активно работает вилкой, поглощая еду. — Постель разворочена, записки нет, в Зале тебя не было... — Я просто рано проснулся, — объяснил Гарри, заметив неподдельное беспокойство на лицах друзей. Они знали, что над Хогвартсом, над магическим миром висит угроза, и, хоть и не понимали ее обширности, невольно предполагали худшее. Едва ли события прошлого года дали Рону и Гермионе надежду на то, что Гарри находится в безопасности. — И не знал, чем заняться. — Ты мог бы сделать домашнюю работу, — вздохнула Гермиона, опуская руки. Окружающие их гриффиндорцы тут же вернулись к своим делам, решив, что ничего сверхинтересного в появлении Мальчика-Который-Выжил не было. — Летать в такой холод... Это опасно. — Дурмстрангцы вообще купались, — попытался оправдаться Гарри. — Честное слово. Он обернулся на слизеринский стол, за которым сидели студенты с севера. Они сменили свои ярко-красные мантии обычными черными, поэтому почти сливались со слизеринцами. Разве что у них не было герба факультета и цветных галстуков. А шармбатонцы, сидевшие за столом Когтеврана, предпочли остаться в своей светло-голубой форме и ярким пятном выделялись в темной массе учеников. Гарри повернул голову в сторону преподавательского стола. Сегодняшний день был особенным, но директора, несмотря на свое волнение, оставались невозмутимыми. Мадам Максим казалась абсолютно спокойной и медленно пила кофе, сохраняя идеальную осанку. Лишь изредка она поднимала взгляд и смотрела на своих учеников, словно прикидывая, на кого из них стоит возлагать надежды. Игорь Каркаров не был столь хладнокровен, хотя старался ничем не выдать своего нетерпения. Он несколько кровожадно вцепился зубами в сосиску, сосредоточенно глядя перед собой. Иногда он наклонялся к Снейпу и говорил ему что-то, на что зельевар отвечал коротким кивком. Дамблдор, в отличие от своих коллег, улыбался, с загадочным видом поглядывая куда-то в потолок. И, словно вторя ему, профессор Голдман, сидящий рядом с профессором МакГонагалл, начинал усмехаться. Гарри вдруг подумал о том, возможно ли, что между ними существует телепатическая связь? Это казалось немного жутким. В честь торжественного события уроки в этот день были отменены. Гермиона наотрез отказалась весь день провести у Кубка, поэтому друзья, посидев немножко в гостиной, отправились к Хагриду. Лесничий был рад гостям и принял их с распростертыми объятиями. Заметив, что Гарри хлюпает носом, он тут же притащил из кладовой большую банку с вареньем. — Это я на зиму сделал, — проворковал он, накладывая в блюдце несколько больших ложек сладкой массы. — Зима холодной будет... Налив гриффиндорцам чаю, Хагрид расположился в большом кресле и принялся штопать носки. — Как поживают кони мадам Максим? — поинтересовалась Гермиона, грея ладони о большую кружку. Гарри был не голоден, однако все равно взял толстый ломоть хлеба и щедро намазал его вареньем. Его утренние полеты не прошли даром, хотя такая вещь, как простуда, давно его не волновала. Парочки зелий от мадам Помфри хватит, чтобы вылечить ее в два счета. — Хорошо поживают, — простодушно отозвался Хагрид. — Чегой им плохо жить-то? Сидят в своем ангаре... Я их все полетать пытаюсь вытащить, а они, упертые такие, не желают вылезать. Ячменный виски им подавай... К ним как зайдешь — обратно навеселе выходишь, такой там жар и аромат стоит. — Наверное, они привыкли жить в других условиях, — пожал плечами Рон. — А может, им холодно? Те шармбатонцы, которых не выберет Кубок, полетят на них обратно? — Думаю, они все останутся посмотреть Турнир, — предположила Гермиона. Она сделала большой глоток и тут же болезненно зашипела, почувствовав обжигающую боль на языке. — Вряд ли они пропустят такое шоу. — А где они учатся? — спросил Гарри. Подруга пожала плечами, вновь делая смелую попытку выпить кипяток. — Шармбатонцы посещают уроки вместе со старшими курсами Когтеврана, а дурмстрангцы на самостоятельном обучении. Не все они хорошо говорят на английском, чтобы ходить на наши уроки. Возможно, они связываются со своими профессорами через камин или еще как. — На корабле нет камина, — возразил Рон. — Полагаю, им выделили классы. А ты знаешь что-нибудь о приготовлении к турам, Хагрид? — Ну, — потянул лесничий, — нельзя, конечно, говорить... Но кой-чего я сделал. Сразу увидите. Да там чемпионов такое ждет — красотень! И по силам. Гриффиндорца не слишком занимала красота испытаний, поэтому он размышлял о том, каково это жить в другой стране несколько месяцев, пока Рон пытался выпытать у Хагрида подробности состязаний. Лесничий усмехался в бороду, довольно жмурился, но был нем, словно рыба. Наверняка он с нетерпением ждал первого испытания, чтобы посмотреть на своих любимых драконов. И хотя Снейп обещал Гарри, что звери будут не очень большими, мальчик не сомневался, что даже без пламени их когти и зубы представляют серьезную опасность. Восхищение Хагрида его совсем не вдохновляло. Ближе к обеду гриффиндорцы начали собираться обратно в замок. Лесничий тут же заволновался и принялся мять в пальцах салфетку. Когда друзья уже поднялись и направились к дверям, он, прокашлявшись, отозвал Гермиону в сторону. — Что это с ним? — удивился Рон, когда они с Гарри вышли на крыльцо. Через пару минут подруга вернулась, тихо посмеиваясь, и по пути к замку открыла им секрет: — Хагрид спрашивал меня о своем костюме, — она ласково улыбнулась, окидывая мальчишек странным заботливым взглядом. — Попросил сказать мое «женское мнение». — Для кого это он принаряжается? — Для мадам Максим, — ухмыльнулся Гарри, вспоминая эту более чем странную пару. Признаться, он надеялся, что у Хагрида все сложится с французской великаншей: доброму лесничему нужна была семья. Может, если бы у него была жена и дети, его тяга к ужасным монстрам ослабла бы? — Ну и как там его наряд? — спросил Рон. — Я даже не знаю, что сказать, — призналась Гермиона. — Я посоветовала ему оторвать эти ужасные цветы, но в целом... В духе Хагрида. — А мне мама пришлет парадную мантию совиной почтой, — убито произнес Рон. — Я уже боюсь. Гарри хотел посидеть в гостиной и поиграть в шахматы, раз уж настрой для веселья пропал, но Гермиона настояла на том, чтобы пойти в больничное крыло. Признаться, гриффиндорец был не против вылечить свой насморк, потому что хлюпать носом каждые пару минут ему уже надоело, поэтому почти не сопротивлялся. Путь к лазарету лежал через холл, в котором все еще стоял Кубок огня. Гриффиндорцы остановились на пару минут посмотреть, как несколько старшекурсников с Когтеврана, опасливо поглядывая друг на друга и словно ища поддержки в лицах товарищей, кидают в синее пламя свои имена. Подождав пару секунд, юноши заметно расслабились и поспешили покинуть сияющий круг. Все трое, стоило им оказаться за чертой, повернулись к группке шармбатонских девушек, пристально следивших за ними. Те благосклонно позволили увести себя. — Это просто глупо, — пробурчала Гермиона. — Кидать свое имя, чтобы понравиться кому-то. Турнир — это не шутка! Ее резкие слова заставили Рона, который словно невзначай повернулся к красивым девушкам, быстро отвернуться. Мальчик первым поднялся по лестнице, увлекая себя подальше от соблазна. Гарри не думал, что кто-то из этих парней сможет стать чемпионом Хогвартса, потому что есть куда более достойные претенденты, но втайне, почти стыдясь этого, надеялся, что Кубок выберет не Седрика. Тогда им хотя бы не придется разговаривать и соревноваться друг с другом. В больничном крыле друзей ждал сюрприз в виде кучки слизеринцев, окруживших одну койку. Гарри, всю дорогу предававшийся мыслям о Седрике, словно вынырнул из жаркого омута, увидев знакомые белоснежные волосы. Крэбба и Гойла поблизости не наблюдалось. Рядом с Малфоем стоял Забини, и вид у него был смущённый и взволнованный одновременно. — Мне правда жаль, — произнес он. Девичий голосок, показавшийся Гарри смутно-знакомым, немного в нос ответил: — Ничего страшного. Если мозгошмыг залетает мне в голову, я тоже ничего вокруг не вижу. Едва ли в Хогвартсе был еще один человек, который мог сказать такое. Гарри быстрым шагом обогнул Блейза и встал рядом с койкой, глядя на маленькую девочку с копной светлых волос, прижимающую к носу платок. Полумна Лавгуд смотрела на окружающих ее слизеринцев без тени страха, пожалуй, даже с любопытством, и рассеянно вытирала кровавые подтеки на подбородке. На ее шее висело забавное ожерелье из ракушек, которые тихо звенели при каждом ее вздохе. — Полумна, — Гарри широко улыбнулся и тут же вскинул голову, глядя на слизеринцев. Малфой смотрел на него, приоткрыв рот. В его лице на секунду промелькнуло что-то трогательно-удивленное, но тут же исчезло, когда Блейз подал голос. — Что тебе нужно, Поттер? — надменно спросил он. — Всего лишь разобраться. Ты что, ударил ее? — Гарри перевел взгляд на Полумну. Та спокойно посмотрела на него, явно не зная, как она должна реагировать. Панси Паркинсон, стоявшая рядом с Малфоем и почти ревниво глядящая на второкурсницу-когтевранку, тихо хмыкнула. — Бить девочек — это низко, Поттер, — ответил Драко в своей любимой тянущей манере. — Блейз просто случайно задел ее. Едва ли это как-то касается тебя. — Когда что-то случается с моими приятелями, это касается меня, Малфой. — Что тут происходит? — Рон, покрасневший от обуявшей его воинственности, приблизился к компании. Гарри все еще смотрел на Малфоя, некстати вспоминая все свои мысли насчет него — в последнее время он редко видел Драко и не имел возможности так пристально рассматривать его. Слизеринцу это не нравилось, но он ничего не мог поделать. — Молодые люди, посторонитесь, — раздался голос мадам Помфри. Целительница растолкала ребят в стороны и подала Полумне маленький пузырек, наполненный пенящейся жидкостью. Девочка послушно взяла его и, запрокинув белокурую голову, закапала зелье в нос. Через пару секунд она опустила подбородок и кивнула — кровь больше не шла. Мадам Помфри взмахом палочки убрала кровавые следы с лица когтевранки. — Ну, вот и все. Впредь будьте осторожны в коридорах. Мистер Поттер, у вас ко мне какое-то дело? — Да, — Гарри смотрел, как Паркинсон нашептывает что-то Малфою на ухо. Теодор Нотт, равнодушно взирающий на происходящее, лениво потянулся и поднялся, явно собираясь покинуть больничное крыло. Возможно, воспитания в нем было меньше, чем в Малфое или Забини, однако пойти против воли своих приятелей он не посмел. — Раз с ней все хорошо, мы наконец можем уйти? — нетерпеливо спросил он. Малфой пожал плечами, мельком оглядел Гарри и стоящих за его спиной Рона и Гермиону. На мгновение гриффиндорец подумал, что Драко скажет что-нибудь, но тот лишь гордо вскинул подбородок и повернулся к выходу. Полумна тоже поднялась. Она была довольно маленькой, хрупкой и явно не понимала, чем обязана такому вниманию к своей персоне. Гарри не хотел пугать ее своим напором внезапной дружественности. — Я провожу тебя в башню? — спросил Забини у Лавгуд. Паркинсон еще раз фыркнула, а незнакомая девица, все время прячущаяся за спиной Нотта, не посчитала нужным скрывать свою насмешку. — Не стоит, — мягко произнесла Полумна, оглядывая толпу вокруг себя большими глазами. Она почти испуганно отстранилась от руки слизеринца, внезапно коснувшейся ее локтя. — Я хотела прогуляться и подумать. — Пойдемте в библиотеку, — Панси подхватила Малфоя под локоть. — Она не хочет, чтоб ты шел за ней, Блейз. Отстань от нее. А ты чего пялишься, Уизли? — она вдруг злобно ощерилась в сторону Рона. Лишь присутствие мадам Помфри не позволило слизеринке высказать пару ласковых словечек в сторону Гермионы. Гарри с сожалением смотрел, как Малфой уходит. Он хотел поговорить и с Полумной, но девочка быстрым легким шагом двинулась вслед за слизеринцами и юркнула за дверь прежде, чем Гарри успел ее окликнуть. — Мистер Поттер, сядьте, — приказала мадам Помфри. Она приманила пузырек с зельем от насморка и протянула его мальчику, послушно опустившемуся на койку. Гарри закапал зелье в нос и принялся ждать. Друзья, не скрывая ехидных усмешек, смотрели на него. — Мы чего-то не знаем, а, Гарри? — елейным голоском спросил Рон. Он стрельнул глазами в сторону выхода, — Эта девочка… Гарри пару секунд думал, что друг имеет в виду, а потом резко дернулся. — Нет, — горячо возразил он. — Нет. Мы с Полумной просто друзья. Были, точней. — Она выглядит милой, — произнесла Гермиона, — но странной. Я слышала о ней от Джинни. Гарри пожал плечами. Полумна была красивой и храброй, но она никогда не привлекала его. Да и в те времена его любовью была сначала Чжоу, а потом Джинни, чтобы задумываться о других девочках. Мадам Помфри забрала у него зелье. Насморк прошел, и в носу было непривычно сухо — последствия лечебного зелья. Друзья покинули лазарет, получив наставления от целительницы, и двинулись в сторону башни. По дороге Рон пытался допытаться, с кем Гарри встречался в прошлый раз, и мальчику, чтобы не дай бог не проговориться насчет Джинни, пришлось рассказать о Чжоу. — Чжоу? — Гермиона задумчиво прикусила губу. — Это же китаянка с четвертого курса? — Да, она. Рон и Гермиона переглянулись и больше не спрашивали. Гарри было немного неприятно думать о Чжоу, поэтому он был благодарен друзьям. Хотя их вопросы снова подтолкнули его к размышлениям на тему собственной неопытности. И к желанию влюбиться в кого-нибудь, лишь бы только не чувствовать себя одиноким в собственных мыслях. Но поставить себе цель и достигнуть ее — разные вещи. Гарри не помнил, в какой именно момент он подумал о том, что Чжоу очень красивая и что он, пожалуй, хотел бы поцеловать ее. Все это сложилось из отдельных фактов, отдельных моментов, в конце приняв цельную картину. Ее красивые волосы, ее голос, ее сноровка ловца, ее улыбка, ее манера говорить и двигаться... И то же самое было с Джинни, которую он знал с раннего возраста и которую успел изучить. Едва ли в Хогвартсе был кто-то еще, к кому Гарри мог испытать подобные чувства. Это было невозможно. И это, словно назло, напоминало ему о чем-то очень важном и близком. На обеде в зале уже царило возбуждение. Ученики поглядывали на преподавательский стол, шептались, нетерпеливо ерзали. До ужина оставалось еще много времени, а терпение уже было на исходе: желание узнать имена чемпионов становилось невыносимым. Версии сыпались, словно град: старшекурсники подвергались критике и оценивались как потенциальные претенденты на звание чемпиона. Прислушиваться к этим размышлениям, иногда откровенно бредовым, не было сил. Гарри же, не вступающий в беседу друзей, предпочитал оглядывать шармбатонцев и дурмстрангцев. Он почти не сомневался в том, что Виктор Крам станет чемпионом Дурмстранга — грозной силы в болгарском ловце не уменьшилось. Крам был мрачен, насуплен и сосредоточенно резал свой бифштекс, иногда коротко отвечая на вопросы той самой итальянки. С другой стороны зала Флер Делакур мягко смеялась над шутками своих подруг. Рядом с ней сидела ее сестра Габриэль и еще одна девочка, выглядящая немного младше. Она косо поглядывала на Флер и предпочитала молчать. Когда Гарри всмотрелся в ее лицо, замечая что-то смутно знакомое, девочка вскинула голову и посмотрела прямо на него. Гриффиндорец вздрогнул и отвернулся. — Интересно будет посмотреть на Святочный Бал, — вдруг произнесла Гермиона, отвлекая мальчика от его размышлений. — В магловском мире балов давно уже нет. — Придется танцевать, — скривился Рон. — А что, если я не умею? — Профессор МакГонагалл учила нас танцевать в прошлый раз. Ей помогал Филч, но раз его... нет, — Крайфера не было в зале, поэтому Гарри не смог отыскать его взглядом и представить, как смотритель танцует вместе со строгим деканом Гриффиндора, — то, наверное, Крайфер будет. — Деканы учат танцам? — брови Гермионы поползли вверх. — Получается, что профессор Снейп... — О Мерлин, — тут же воскликнул Рон, сдерживая рвущийся смех. — Ты заставила меня увидеть это. Вы только представьте, Снейп и Паркинсон! Гарри не смог сдержать улыбки. Он не стал намекать другу на то, что большинство слизеринцев чистокровные и их наверняка учили в детстве танцам. По крайней мере, Малфоя и Паркинсон уж точно. Время после обеда было ленивым. Стрелки на часах словно приклеились к циферблату и отказывались двигаться дальше. Гарри поиграл с Роном в шахматы, помог близнецам рассортировать их изобретения по коробкам, поговорил с Невиллом о растениях, отполировал метловище Гарпии, полистал альбом с фотографиями, разнял драку Рона и Дина... Он думал еще раз полетать, но Гермиона настояла на том, чтобы он не подвергал свое здоровье опасности перед Турниром. В итоге до самого ужина Гарри медленно листал свою несчастную книгу по анимагии, пытаясь вникнуть в умные слова, а потом разглядывал Карту Мародеров. Он заметил, что Малфой уже довольно долго сидит в кабинете Снейпа, и задумался о том, не разговорами ли со своим крестником был занят зельевар все это время. Гарри не совсем понимал природу отношений Драко и Снейпа, поэтому не брался судить о темах их разговоров. Но это сильно его беспокоило, и мальчик знал, что ни профессор зельеварения, ни упрямый слизеринец не захотят раскрыть ему этот секрет. Когда наконец раздался глухой звон колокола, призывающего всех спуститься в Большой Зал, гриффиндорцы дружной толпой покинули башню. Кубок огня уже стоял на небольшой подставке перед преподавательским столом. Все взгляды были устремлены на него. Ученики не налегали на еду, а ерзали, вытягивали шею, поднимались на ноги, не в силах сидеть на месте. Даже Рон отложил курицу в сторону и принялся смотреть на Дамблдора, который, словно всем назло, безмятежно поглощал свой ужин. Два других директора были взволнованы и косились на своего коллегу. Зал буквально вибрировал в ожидании. Лишь Гарри, упершись взглядом в стол, пытался расслабиться и избавиться от тянущей пустоты в желудке. Ему было немного страшно и отчего-то очень сильно хотелось подержать кого-нибудь за руку, чтобы собраться с силами. Его очередной звездный час. — Не волнуйся, — шепнула Гермиона ему на ухо. — Не волнуйся. Мы рядом. Прикосновение ее теплой ладони значило для него очень много. Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк: Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий. — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. Его пронзительный взгляд прошелся по головам учеников и на долгую секунду остановился на лице Гарри. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний. Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы... — Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Гарри замер, чувствуя, как его сердце колотится в бешеном ритме, а колени дрожат. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и громким, отчетливым голосом прочитал: — Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! Раздались громкие аплодисменты (Рон не удержался и приподнялся над скамьей), и Флер, откинув назад волну белокурых волос, летящей походкой прошла между столами Гриффиндора и Пуффендуя. Остальные шармбатонцы очень расстроились. Несколько девушек плакали, спрятав лицо в ладонях, а остальные с несчастным и сердитым видом смотрели на свою удачливую подругу, скрывающуюся за маленькой дверцей. Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента. — Чемпион Дурмстранга — Генчев Белизар, — возвестил Дамблдор. Гарри даже поперхнулся. Он закашлял, обернувшись на стол слизеринцев, от которого отделилась высокая фигура. Дурмстрангцы громко аплодировали, но выглядели при этом обеспокоенными. Их взгляды были устремлены на Крама. Виктор почти равнодушно смотрел в спину своего товарища и вежливо хлопал. Когда Белизар проходил мимо стола профессоров, Каркаров крикнул ему что-то напутственное и поддерживающее, но Гарри не смог понять слов. — Как же так? — пораженно произнес Рон. — Как же так? Никто не знал ответа. Шум, вызванный назначением чемпионом не легендарного ловца, медленно стихал, отдавая ноткой недовольства. Пора было выбирать третьего участника, и студенты вновь замерли в ожидании. Гарри поднял голову и уставился на Кубок огня. Он ненавидел его. Пламя вновь покраснело, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал: — Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори. Черт. Гарри стиснул зубы, а стол Пуффендуя взорвался громогласными аплодисментами. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги и принялись кричать, хлопать, топать, поздравляя идущего между столов Седрика. Дамблдор терпеливо ждал, пока его ученики успокоятся, и, когда крики затихли, начал приветственную речь. — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад... Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал: — Гарри Поттер. И никто бы не усомнился в его искренне-удивленном голосе.