Вперед в прошлое

Слэш
NC-17
В процессе
18057
автор
Sinthetik бета
Размер:
планируется Макси, написано 2 570 страниц, 154 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
18057 Нравится 8695 Отзывы 8434 В сборник Скачать

Браслет Джованны

Настройки текста
Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :о — Мы надеемся, ты знаешь, что делаешь, Гарри? Это был хороший вопрос. Но Гарри не был настроен отвечать на него сейчас: посреди темного коридора слизеринских подземелий, будучи пойманным близнецами Уизли. Но что он мог поделать, когда два совершенно одинаковых взгляда, наполненных удивлением и непониманием, буквально примораживали его к полу? Сердце билось где-то в горле, не давая нормально вздохнуть и придумать оправдание, а тело одеревенело от испуга. Гарри медленно, словно на шарнирах, повернулся к своим друзьям и попытался улыбнуться, но эта жалкая попытка провалилась: его губы лишь дергались, отказываясь складываться в улыбку. — Фред, Джордж, — наконец выдавил он. — Я... — Мы видели, — оборвал его Джордж, искоса взглянув на Фреда. Судя по тому, с каким смятением близнецы обернулись на темный проход, ведущий ко входу в гостиную Слизерина, видели они многое. Робкая надежда на то, что они не узнали Малфоя или не заметили отсутствия привычной неприязни и злобы, умерла, не родившись. Гарри отступил на шаг, прижался к стене, собираясь с мыслями. Малфой убьет его, когда узнает, что их секрет раскрыт, но гриффиндорец никак не мог повлиять на ситуацию. Конечно, он всегда мог попытаться применить Обливиэйт, но близнецов было двое, а его навыки в этом тонком, требующем концентрации, заклинании оставляли желать лучшего. Скорей, все закончится очень плачевно, если он попытается сопротивляться. Фред и Джордж правильно расценили его молчание. На их лицах не появилось ни гнева, ни отвращения, лишь прохладное любопытство, в котором запряталась ледяная расчетливость. Гарри чувствовал ее и понимал, как ему повезло, что он встретил именно этих ребят, а не кого-то другого. Он знал близнецов слишком хорошо, чтобы купиться на их показную безалаберность, шутливость и абсолютное непостоянство. Он знал, что за этими качествами прячется скрытая сила, понимание ситуации и способность сохранять присутствие духа в самые непростые времена. Так уж сложилось, что близнецы Уизли глубоко уважали его, будучи посвященными в поверхностную тайну происходящего. Отчего-то они не видели в Дамблдоре сияющего спасителя, что порой проявлялось в речах Рона и Гермионы, и не стремились спрятать мальчика в кокон из безопасных одеял, как делали все те же лучшие друзья Гарри. Они любили ходить по краю, держа в руках связки воздушных шаров, которые едва ли смогли бы удержать их от падения, но зато всем остальным показывали, с какой легкостью они относятся к происходящему. Если уж на то пошло, то только Фред и Джордж Уизли могли бы принять то, что только что увидели. Может, еще Невилл Долгопупс. — Рон и Гермиона знают? — спросил Фред. Гарри покачал головой. — Никто не знает, — сказал он. Хотя, конечно, это была относительная правда: Северус Снейп и Альбус Дамблдор, несомненно, знали о том, что два непримиримых врага по ночам бродят по замку вместе. Но Фреда и Джорджа необязательно посвящать в эту тайну, и Гарри приготовился вдохновенно лгать. В темном коридоре, полумрак которого развевал лишь свет редких факелов, он легко мог скрыть румянец на щеках. Близнецы смотрели на него, ожидая объяснений, и мальчик, тяжко вздохнув, заговорил. — Я понимаю, что выглядит это весьма странно, но у нас просто заключено временное перемирие. Редкое, не распространяющееся больше ни на кого. Взаимовыгода. — Малфою-то выгоды хоть отбавляй, — потянул Фред. — И честно, нам страшно подумать, какая тебе от этого польза. Гарри открыл было рот, чтобы объяснить, но тут же закрыл его. Он не мог сказать близнецам, что его приступы безысходного одиночества может развеять лишь ненавистный его лучшими друзьями слизеринец и, порой, его желчный, в ответ ненавидящий всех гриффиндорцев, крестный. Фред и Джордж бы не поняли, потому что они никогда не ощущали того, что чувствовал Гарри с каждым днем все сильней. Близнецы Уизли были единым целым, и мальчик мог лишь позавидовать их прочнейшей связи. — Это сложно объяснить. Рон не простит ему подобного. Да и Гермиона наверняка обидится, ведь Драко частенько проезжался по ее происхождению публично. Очень много людей, которых Гарри считал своими приятелями, не любили Малфоя, и все они отвернулись бы от него, узнав, что их знаменитый Герой спутался с их врагом. — Почему именно он? Из всех слизеринцев — самый худший? — Малфой не самый худший. Порой он бывает вполне ничего, — сказал Гарри. Он был уверен в том, что говорит. — Значит ли это, что та история с Тайной Комнатой обрастает новыми подробностями? — полюбопытствовал Фред. Мальчик внимательно посмотрел на близнецов, пытливо разглядывающих его. — Возможно, — уклончиво ответил он, но всем было ясно, что это согласие. Признание того, что это «временное перемирие» длится еще с прошлого курса. — Говоришь, Малфой не такой ублюдочный мерзавец, каким мы его считали? — ухмыльнулся Джордж. — Трудно в это поверить. Ваше с ним... перемирие никак не влияет на его отношения с Роном. — Оно никого не касается, — жестко повторил Гарри. Ему показалось, близнецы вздрогнули. — Я также могу говорить что угодно про Крэбба с Гойлом, Паркинсон и Забини. — Вот как... — Фред наклонил голову и внимательно, пронзительно посмотрел на Гарри. Его лицо казалось как никогда взрослым. — Однако ты так и не ответил, почему именно он. Малфою может и все равно, что говорят о его приятелях, но тебе — нет. Как ты пришел к тому, что скооперировался с тем, кто ненавидит всех вокруг тебя? Гарри понятия не имел, как так получилось. Малфой этого захотел, настоял. А потом все связалось в тугой узел, с которым мальчик не смог бы справиться, даже если бы решился. — Так вышло. И я по-прежнему ненавижу то, что Малфой оскорбляет моих друзей, но к нему самому... я привык. Не говорите никому, пожалуйста. — Мы не скажем, если ты, конечно, не скажешь о нас, — произнёс Джордж, покрепче прижимая к груди пакет с цветами. Гарри только сейчас понял, что близнецы, вероятно, только что обокрали профессора зельеварения. — Взаимовыгода, — нагло ухмыльнулся Фред, но тут же принял обеспокоенный вид. — А ты уверен, Гарри, что Малфой не собирается подставить тебя? Книга, что ты принес ему, едва ли из общего доступа. С чего ты взял, что он не использует прочитанное в ней против тебя? Гарри не смог сдержать улыбки. Конечно, гриффиндорцы не знали, что это была книга о приворотных зельях. Было бы очень забавно (и очень страшно) если бы Малфой попробовал одно из таких зелий на нем. Мальчик помотал головой, отгоняя глупые мысли. — Я уверен, что ничего из этой книги он против меня не использует. Я не собираюсь допускать его к черной магии. И вообще таскать ему книги. Это был единственный раз. Мы бы пошли в библиотеку вместе, но... — Гарри вдруг заметил, что близнецы совершенно спокойно стоят посреди коридора, не опасаясь попасться. Он с радостью ухватился за эту тему, пока Фред и Джордж не начали копать дальше, пытаясь понять природу его отношений с Малфоем. — ...но опасались попасться Крайферу. Кстати, как вы смогли обойти его улиток? Фред и Джордж тут же заулыбались. В их лицах, подсвеченных тусклым свечением факелов, мелькнуло что-то бесовское. — Мы были так поражены, что и сами упустили из виду твое местонахождение вне спальни, — произнёс Фред, — однако мы готовы поделиться нашим секретом. Наш смотритель — продажная душонка. Дал нам разрешение гулять по ночам в обмен на огромный набор наших изобретений. — Грабительский налог, но что поделать? — Джордж развел руки в стороны. — Торговаться не приходилось, хотя мы отдали почти все, что у нас было. Пришлось даже, — он похлопал по пакету с лютиками, — искать новые ресурсы. А что ты? Полагаем, это тоже секрет? — Из-за того, что я сделал в прошлом году, и моих бесконечных.... ночных гулянок, мне дали разрешение. К тому же, я — чемпион, мне нужно готовиться, — эта ложь так легко легла на язык, что Гарри не пришлось прикладывать усилий, чтобы придумать ее. Кажется, она убедила Фреда и Джорджа. — Мы и не знали, что у чемпионов такие сказочные бонусы, — близнецы еще раз посмотрели на коридор, ведущий в Слизерин. Он был темным, холодным, и тусклый зеленоватый свет факелов делал его самого похожим на длинное, извилистое привидение. — Нам пора возвращаться. И тебе тоже, если, конечно, у тебя не назначена еще парочка свиданий. — Как у несчастного Роджерса, — рассмеялся Джордж. — Бедняга думал, что сможет проскочить. В итоге, по словам старика, он полночи торчал посреди коридора. Снял оба ботинка, носки, но все равно прилип. — Можно использовать метлу, — сказал Гарри. Вместе с близнецами он двинулся в сторону башни Гриффиндора, размышляя над тем, отделался он от опасности или нет. Напряжение никуда не делось, и порой Гарри казалось, что его ведут под конвоем — одинаково проницательные, внимательные взгляды не отпускали его. — На самом деле, — задумчиво произнес Фред, когда они преодолели уже половину пути, — в Хогвартсе существует множество тайных, межфакультетных связей. Например, кто-то со Слизерина купил у Колина Криви фотографии всех хогвартских команд по квиддичу, да и мы подумывали, что вполне можно слить наши товары новой аудитории. Гарри не думал, что это здравое решение, но все же решил промолчать, чтобы не привлекать к своей туманной истории лишнего внимания. Он не сомневался, что близнецы припрут его к стене, стоит только его объяснению рухнуть. А уж если Драко узнает, что ненавистным Уизли все известно... Гарри думал об этом, даже когда они вошли в гостиную, разбудив Полную Даму, и отправились по своим комнатам. Фред и Джордж наказали ему быть осторожней с Малфоем и пообещали держать секрет втайне от его друзей. В их словах скользил тонкий, язвительный намек, напоминание о том, что его друзья здесь, в гриффиндорской башне, а вовсе не среди холодных подземелий. Гарри забрался под полог, не помня себя от смятения и смущения. Ему казалось, он целую вечность назад летал с Драко, ловя серебряный снитч. Сейчас это воспоминание казалось горьким, потому что оно вполне могло стать последним в череде их общих мгновений. Конечно, Фред и Джордж не пойдут к Малфою, но слизеринец всегда был прозорливым и внимательным: один неверный шаг, и он догадается. Гарри представил это: сначала неверие отразится на красивом лице юноши, а потом его глаза сузятся, потемнеют, губы сожмутся в тонкую линию, и он выплюнет что-нибудь ядовитое, обидное, ранящее, окончательное. Или же просто вскинет бровь, окинет гриффиндорца презрительным взглядом, развернется и уйдет. Все закончится, и Гарри придется иметь дело с мерзким Малфоем, портящим ему жизнь, а не с Драко, заставляющим его ощущать звенящее, хрустальное напряжение, изгоняющее болезненные страхи. Этого нельзя допустить. Мальчик долгое время провел без сна, пытаясь успокоить свое тело и свои мысли. Его сердце колотилось, как безумное. Как будто в груди, в клетке из ребер, была спрятана птица, жаждущая вырваться на свободу. Желание этой птицы было столь огромно, столь горячо, что Гарри казалось, будто он задыхается. Пару раз он откидывал одеяло в сторону и лежал, отдавшись ночному холоду, представлял, как темнота касается его своими ледяными руками, но потом вновь заворачивался в теплый кокон. Лишь под самое утро его настигли сновидения, наполненные чем-то важным, но постоянно ускользающим. На следующее утро Хогвартс горел нетерпением: долгожданный поход в Хогсмид наконец наступил. На завтраке все только и делали, что обсуждали, куда зайдут и что купят. Близнецы Уизли, ничем не показывающие, что теперь их с Гарри связывает кое-что особенное, вслух составляли список необходимого, что можно найти в Зонко, а Рон тихо мечтал перехватить где-нибудь огневиски и наконец попробовать знаменитый алкогольный напиток. Гермиона, соизволившая отменить свой бойкот и теперь холодно поглядывающая на бубнящего Рона, выразила желание посетить магазин перьев Писарро, местную книжную лавку и заодно купить сувениров для родителей. Гарри же хотелось просто прогуляться по деревне, разглядывая знакомые места. Он скромно поедал омлет, размышляя о походе и стараясь не смотреть на слизеринцев, к которым он, к несчастью, сидел лицом, как вдруг на стол пред ним опустилась сова. И не обычная: между тарелками, важно покачиваясь из стороны в сторону, ходил Сыч, когда-то принадлежавший Рону Уизли. Совенок, преисполненный гордостью за свою успешную доставку послания, радостно заверещал, когда Гарри забрал из его клюва конверт. Гриффиндорец скормил ему кусочек тоста, чтобы он улетел, а потом боязливо открыл помятое письмо, на котором красовался знакомый собачий след.

Гарри!

Я не мог написать тебе раньше и только недавно узнал о твоем участии в Турнире Трех Волшебников. Что произошло? Мы с Ремусом не можем поверить, что ты кинул в Кубок Огня свое имя! Как ты смог обойти заклинание Дамблдора? Ты же понимаешь, как это опасно, особенно в связи с событиями прошлого года и тем, что ты мне говорил. Я не уверен, знаешь ли ты, что Игорь Каркаров был Пожирателем Смерти. Как и твой Снейп, конечно. Стоит учитывать это. Немедленно ответь мне.

Бродяга.

Короткое, но эмоциональное послание крестного произвело на Гарри двойственное впечатление. С одной стороны, он был рад, что Сириус не сорвался с места и не кинулся к нему, но с другой... Он не знал, как много можно рассказать Блэку, а лгать очень не хотелось. Скорее всего, придётся сослаться на то, что его участие — важный ход в борьбе против Волдеморта, но не раскрывать никаких подробностей. Гарри бы хотел поговорить с Дамблдором об этом, но директора не было на завтраке. Решив, что вполне можно посоветоваться со Снейпом, он убрал письмо в карман, пока друзья не начали расспрашивать его. Но Рон все еще был поглощен мечтаниями и едой, а Гермиона как раз расплачивалась с почтовой совой, принесшей ей «Ежедневный Пророк». — Что-нибудь интересное? — поинтересовался Симус, сидящий рядом. Грейнджер с деловым видом развернула газету и взглянула на обложку. Ее брови поползли вверх, и она, неуверенно взглянув на Гарри, протянула ему «Пророк». Тот осторожно принял его, подозревая, что его там ждет долгожданная многими статья Риты Скитер о Турнире Трех Волшебников. Статья запоздала, и Гарри все еще продолжал надеяться, что это из-за обещания Дамблдора усмирить наглую корреспондентку. На обложке красовалась фотография чемпионов и директоров, а внизу была надпись: «Шокирующие подробности легендарного события. Турнир Трех Волшебников должен быть переименован? Интервью ЧЕТЫРЕХ чемпионов!» Гарри оттолкнул от себя журнал, вернув его Гермионе. — Просто скажи, ужасно или нет, — попросил он, не желая читать тот бред, что, несомненно, написала про него Скитер. В прошлый раз ее статейки порядком подпортили ему жизнь. Гермиона открыла нужную страницу и принялась читать про себя. Симус и Дин заглядывали ей через плечо, а Рону, сидящему напротив подруги, осталось только вытягивать шею и тянуть: «Ну что-о-о?». Гарри медленно пил сок, размышляя, испортит статья ему настроение или нет, и изредка поглядывал в сторону знакомой компании. Он надеялся, что Фред и Джордж не увидят, как он украдкой смотрит на Малфоя, разглядывая его издалека. Перед Драко тоже лежал «Ежедневный Пророк», и Гарри стало даже интересно, что же там написано и какие выводы мог сделать слизеринец. — «Гарри Поттер и Седрик Диггори — друзья или враги?» — вдруг прочитал Симус, хихикнув. — С каких пор вы с Диггори «решили не расставаться до самой смерти»? — Чего-о? — Гарри почти возмущенно обернулся на приятеля. Гермиона выглядела смущенной, но прятала улыбку, читая статью. — Я такого не говорил. — Не хватало еще брататься с этим Диггори, — произнес Рон с едва заметной толикой отвращения в голосе. — Седрик очень хороший парень, он староста, отличник и чемпион Хогвартса, — покачала головой Гермиона, откладывая газету в сторону. Дин с Симусом тут же ее сцапали и принялись разглядывать фотографии и остальные колонки. — Один из двух, — заметил Рон невнятно — его рот был занят сэндвичем. Сделав могучее глотательное движение, он продолжил: — Все девчонки защищают его только потому, что он красавчик. Гермиона оскорбленно вздернула нос и отвернулась к Гарри, который предпочитал не влезать в очередную перепалку. Он знал, как Рон относится к соперникам, и даже не пытался его переубедить, все равно ничего не добился бы: Седрик не вызывал у Уизли слепой ярости, как Малфой, но все равно мальчик не мог сдержать своего недовольства. «Своей зависти, если быть точным», — поправил себя Гарри. — В принципе, я бы сказала, что это неплохая статья, — вынесла вердикт Гермиона. — Если упустить этот момент с тобой и Седриком, нет ничего, из-за чего тебе пришлось бы краснеть. Хочешь прочесть? — Не особо, — Гарри поднялся. — Нам уже пора. Он кинул ещё один беглый взгляд на зеленый стол. Малфой чистил яблоко и выглядел при этом не слишком довольным. Он словно почувствовал взгляд Гарри и резко поднял голову, посмотрев на него в ответ. Секунда переглядывания — и Малфой отрывисто кивнул, вновь отвернувшись. Наверное, это значило, что с книгой все в порядке и она возвращена в библиотеку, но Гарри не был в этом уверен. Может, Драко просто поздоровался с ним. Хотя это было маловероятно. — Да, пора, — сказал Рон, тоже поднимаясь из-за стола. Он достал из кармана разрешение, подписанное его отцом, и с восхищением воззрился на листок. Троица гриффиндорцев двинулась на выход. Многие третьекурсники уже покинули зал и теперь топтались в холле, ожидая, когда их отведут в волшебную деревню. В первый раз они все шли вместе и поэтому с особенной завистью смотрели на тех, кто свободно проходил через створчатые двери и, спустившись по очищенному от снега крыльцу, скрывался на дорожке, ведущей прочь от замка. Выпавший за ночь снег был еще одним поводом поскорей выбраться из замка. День был преисполнен чудесами. Но Гарри отчего-то не слишком хотелось играть в снежки — его тянуло в Хогсмид, и он сам в нетерпении переминался с ноги на ногу, раздражаясь от необходимости находиться вместе со всеми. Он корил себя за то, что за два прошедших года так и не соизволил сходить в волшебную деревушку — она словно выпала из его памяти, превратившись в праздничный выходной, в котором, однако, не было ничего особенного, и лишь недавно обрела какую-то сказочную необходимость. Вскоре из дверей Большого Зала появились слизеринцы. Малфой важно вышагивал впереди третьекурсников, надменно взирая на всех остальных. Он поморщился, проходя мимо Рона и Гермионы, и не удостоил взглядом Гарри, топчущегося неподалеку. Гриффиндорец тоже старался не смотреть на него и разглядывал толпу вокруг. Он заметил Фреда и Джорджа, с подозрительными ухмылками смотрящих на него и тут же отвернувшихся, стоило им завидеть его внимание, Седрика, идущего рядом со своими друзьями-пуффендуйцами, и... Сердце Гарри чуть дрогнуло и тут же забилось ровно, когда он узнал Чжоу Чанг. Его больше не волновало, кого предпочтет когда-то любимая им красавица-когтевранка, но он все равно был уязвлен тем, что она так скоро осознала свою симпатию к Седрику. Может, это значило, что Гарри всегда был для нее вторым? Рядом с Чжоу шли ее подружки, наметанным, цепким взглядом оглядывающие друзей Диггори. Среди них был и тот неприятный парень, которому очень не нравился знаменитый Мальчик-Который-Выжил. Рядом с ним шел тот паренек с иностранным именем, с которым Гарри, Рон и Гермиона ехали в карете. Гарри и Рон ходили с ним на маггловедение, и в последнее время он не был так дружелюбен, как раньше. Скорей, сторонился их, опасливо поглядывая на Поттера. — Хей, Гарри, — Уизли похлопал друга по плечу, — пора идти. — Наконец-то, — проворчал Гарри, вынимая из кармана разрешение, подписанное Сириусом Блэком. Крайфер бегло просмотрел бумажки, которые совали ему под нос, и направился по дорожке вслед за остальными курсами. Его посох ритмично стучал по камню, а кончик колпака чуть подпрыгивал. Старик не пытался прихрамывать и бодро двигался вперед, остальные почти не успевали за ним. Все вокруг было белым. Снег покрывал землю, осел на ветвях могучих деревьев, а целый сугроб ночью свалился на крышу домика Хагрида. Самого лесничего не было видно, и Гарри вдруг вспомнил, что друг вел себя очень странно в их последнюю встречу. Он вообще никого не пускал в хижину и, кажется, даже заглянул в библиотеку. По словам Джинни, встретившей его там, он нес какую-то толстую и старую книгу, но девочка, к сожалению, не рассмотрела ее названия. Постоянно думая о себе, Малфое и будущем, Гарри совсем позабыл об этом. Ситуацию нужно было разведать, потому что Хагрид в равной степени мог штопать носки и выращивать какого-нибудь жутчайшего монстра. — Заскочим к Хагриду после Хогсмида? — предложил Гарри. Друзья с радостью согласились. — Мы давно его не навещали. Я поговорю с ним о жизни эльфов, — задумчиво произнесла Гермиона. — Думаю, он должен много знать о них. Гарри и Рон промолчали, не желая нарываться на новую стычку. Уизли даже пытался поддакнуть, чтобы умаслить подругу, все еще державшую на него обиду и смилостивившуюся только из-за несчастного вида Гарри, разрываемого их противоречиями, но в последний момент решил промолчать. Гермиона хоть и любила, когда ее хвалили и поддерживали, но не выносила подлизывания. Дорога до Хогсмида была долгой, но она лишь предвосхищала встречу с волшебной деревней. Вначале показался указатель, на котором затейливыми буквами было выведено «Хогсмид» и нарисована стрелка. Потом вдалеке появились крыши первых домов (это был почтовый центр и чей-то жилой дом), а следом Гарри увидел знакомую главную улицу, наполненную снующими туда-сюда школьниками. Остроконечные шляпы и черные мантии не давали ему окинуть взглядом весь Хогсмид — от крылечек до снежных крыш, — но он и так был счастлив. Слыша веселый смех, болтовню, рассуждения, хвастовство покупками, он внезапно ощутил себя настоящим волшебником, и это никак не было связано с тем, что в кармане у него лежала волшебная палочка. Просто вокруг царила атмосфера легкого, воздушного, сияющего и невероятно доброго волшебства, которого порой так не хватало. Друзья сразу же отделились от группы. Они отправились в «Зонко» вместе с близнецами, которые с восхищением уставились на полки, наполненные разноцветными хлопушками, петардами, розыгрышами... Гарри смотрел на их сияющие улыбки и боролся с желанием сообщить им, что когда-нибудь у них будет магазин в сто раз прекрасней, чем этот. Он не знал, что купить, потому что близнецы в свое время подарили ему прекрасные наборы собственных изобретений, которые он еще не израсходовал, поэтому просто рассматривал товары. Рон купил болтающие шахматы и «веселый будильник», который, по словам продавца, мог разбудить даже мертвеца. — Я вечно просыпаю, — сообщил Рон Гермионе, которая вопросительно вскинула бровь, глядя на это более чем подозрительное приобретение. — А с Темпусом у меня не все в порядке, ты же знаешь. Оставив Фреда и Джорджа разбираться с фейерверками, гриффиндорцы отправились в «Сладкое королевство», где набили свои карманы всевозможными вкусностями. Гермиона-таки затащила их к Писарро и в книжную лавку, а потом они отправились просто бродить среди магазинчиков, изредка останавливаясь, чтобы поболтать со знакомыми. Сейчас Хогсмид бурлил, словно котелок, — столько народу тут давно не было. Да и иностранные студенты порядком разбавляли привычную компанию — они с любопытством смотрели по сторонам, щебеча на своих непонятных языках. Вдруг Гарри увидел в толпе знакомую голову. Кудрявые хвосты, надменное лицо — Джованна Монтели шла рядом с Генчевым Белизаром и все с той же приклеенной улыбкой слушала его. Дурмстрангцы прошли мимо, не удостоив гриффиндорца взглядом, и направились в другой конец деревни, где за оградой, вдалеке, стояла Визжащая хижина. Рон и Гермиона обсуждали набор взрывоопасных конфеток (Невилл только что пожаловался им, что обжег язык), которые могли взорваться во рту и заставить съевшего их поморщиться от кисленькой шипучки, спрятанной внутри, и не смотрели на Гарри, по идее присутствующего в их разговоре, но не спешившего вносить свою лепту. Мальчик для верности подумал пару секунд, позволив дурмстрангцам отойти на приличное расстояние, а потом крадучись двинулся следом, оставив друзей у прилавка. Пока они его хватятся, пока найдут — может, он успеет разведать что-нибудь. Белизар и Джованна отделились от компании своих друзей, отправившихся в «Кабанью голову». Это было странно: заведение пользовалось популярностью только у пьянчуг и сомнительных личностей, а никак уж не у туристов и студентов. Наверное, ученики далекой северной школы могли позволить себе огневиски, для которого, по законам Англии, они были слишком молоды. Парочка остановилась только у ограды, за которой начиналась тропа, ведущая к хижине. На земле, покрытой слоем снега, четко отпечатались их следы. Они говорили о чем-то на своем ломаном, грубоватом языке, и Гарри, прячущийся за кустами и вывеской «Визжащая хижина», расстроенно поморщился: с чего бы им говорить на английском? Он как-то и позабыл, что они общаются между собой на своем языке. Пару раз в их разговоре проскальзывали знакомые слова, такие как Хогвартс, Каркаров, Дамблдор, Шармбатон и его имя, сказанное Белизаром с особой долей пренебрежения. Когда-то именно так его произносил профессор Снейп, желающий одной лишь интонацией унизить Гарри. — Что ты тут делаешь? — раздался рядом знакомый мягкий голос. Гарри подпрыгнул, едва не ударившись о вывеску локтем, и обернулся. Рядом стояла француженка, однажды подходившая к нему в лесу. Кажется, ее звали Амели. Шармбатонка надела теплую бледно-фиолетовую мантию и повязала на шею толстый шарф, который вполне бы сгодился и для суровой морозной зимы. — Просто гуляю, — отозвался Гарри. Он неуверенно оглянулся на предмет своей слежки и с ужасом увидел, как Белизар и Джованна поворачиваются, чтоб идти обратно. К счастью, они не обратили на Гарри и Амели внимания, видно, приняв их за уединившуюся парочку. — Следишь? — блеснула сообразительностью Амели, откидывая свою длинную косу назад. — Вынюхиваешь в'гажескую ст’гатегию? Или же ка’гаулишь объект любви? Гарри покачал головой. Оба вывода были неверными. Хотя, конечно, Джованна была очень симпатичной. — Просто гуляю, — повторил он. Амели наклонила голову, дерзко улыбнувшись. В ее голубых глазах, словно взятых с образа невинности и покорности, заплясали черти. — Конечно, — согласилась она. — Как насчет п’гогуляться в том нап’гавлении? Она кивнула в спину дурмстрангцев. Это было даже забавно, но Гарри не знал, как реагировать. Ему навязывала свое общество красивая девочка, но вместо радостного довольства он ощутил подозрение. Еще в прошлый раз он думал о том, что ее вполне могли к нему подослать, но что Амели могла донести? Гарри не собирался открывать ей никаких секретов, хотя прозорливость шармбатонки заставила его напрячься. — Можно, — осторожно произнес он. Амели очаровательно улыбнулась и вдруг подхватила его под руку, почти силой потянув обратно в деревню. Джованна и Белизар как раз подошли к «Трем метлам», остановились рядом, размышляя, а потом двинулись в паб. Гарри, все еще ощущающий неловкость оттого, что многие смотрели ему вслед, наверняка дивясь его странной компании, остановился перед входом в паб и неуверенно покосился на свою спутницу. Ему не нравилось, как крепко она держала его за локоть, не давая шевельнуть рукой. Амели невозмутимо посмотрела на него, чуть приподняв одну бровь. — Я тоже люблю подобные 'газвлечения. К тому же, всегда забавно узнавать о людях новое, — сказала она. — Я вовсе не пытаюсь разведать стратегию Белизара и не караулю Джованну, — тихо произнес Гарри, — я просто хотел... Амели прервала его объяснения. Кажется, она видела его насквозь и упивалась его беспомощностью. В ее лице мелькнуло что-то злобное, довольное, предвкушающе, и она, низко наклонившись к Гарри, прошептала: — Мне нет дела. Но мне так скучно, что я готова участвовать в любой авантю’ге, лишь бы повеселиться. Гарри недоуменно хлопал глазами, глядя на девочку. Мимо прошли Дин и Симус, одобряюще показавшие ему большие пальцы из-за спины Амели, а неподалеку стояла стайка хогвартских девчонок, шептавшихся и поглядывающих в их сторону. Несомненно, улица была не лучшим местом для откровенных разговоров. Гриффиндорец глубоко вздохнул, кивнул и двинулся в паб. Амели поднялась на крылечко вслед за ним, и они вместе вошли в переполненный зал. На мгновение Гарри растерялся, потому что он никак не мог отделаться от чувства абсолютной неправильности происходящего: когда он в последний раз гулял по Хогсмиду с девушкой, она затащила его в кафе мадам Паддифут, а потом обиделась, что он не уделил ей должного внимания. Но, в конце концов, он не звал Амели на свидание, она сама предложила свою компанию, и Гарри был не обязан развлекать ее. Джованна и Белизар заняли столик в углу. Амели, вновь схватив Гарри за локоть, потащила его к одному из столов в центре зала, стоящему неподалеку от места дурмстрангцев. При желании можно было расслышать, о чем они говорят, но пользы от этого не было: Белизар лишь раз перешел на английский, да и то только для того, чтобы заказать выпивку. Гарри взял две бутылки сливочного пива, чтобы не сидеть с пустыми руками, и Амели с довольством открыла одну. — У нас есть такое во Ф’ганции, — сказала она, — только называется по-д'гугому. — Вот как... — протянул Гарри, вновь ощущая себя не в своей тарелке. В «Трех метлах» было полно народу, и это лишь усугубляло ситуацию. — Ты, видимо, нечасто ходишь куда-либо с девушками, так? — Амели ухмыльнулась чисто малфоевской усмешкой, от которой у Гарри по спине пробежали сотни мурашек. Заметив его смущение, она тут же сменила тему и, наклонившись, спросила: — Так что ты хотел узнать о них? — легкий кивок в сторону Белизара и Джованны. — Не бойся, я никому не скажу. — Мне кажется, она не слишком-то рада гулять с ним, — осторожно произнёс Гарри, решив, что ничего страшного не случится, если он поделится своими подозрениями. Даже если Амели — всего лишь французская шпионка, то, может, эти сведения перебросят ее внимание на Белизара? — Недавно я видел Джованну в одиночестве, и она была очень расстроена. — Джованна... — Амели пожевала это имя, потягивая сливочное пиво через соломинку. Гарри украдкой разглядывал ее. На вид она была не старше хогвартских четверокурсников, но держалась при этом очень гордо, достойно, и в ее глазах то и дело мелькало что-то не по-детски цепкое и жесткое. — Впе’гвые слышу. Она тебе н’гавится? — Нет, — Гарри покачал головой, отпивая немного пива. Знакомый вкус придал ему уверенности. Он сосредоточил свое внимание на разговоре, игнорируя любопытные взгляды. Оправдание было готово. — Она слишком взрослая. — Глаза у тебя совсем не как у ’гебенка, — заметила Амели с легкой грустью. — Ты об этом знал? У тебя тяжелый взгляд. — Понятия не имею почему, — солгал он. — А мне кажется, имеешь. Но я не настаиваю на объяснении. У всех свои демоны. У нее тоже, — девочка кивнула в сторону Джованны, — но я понимаю, что с ней не так. Я скажу, ’газ тебе так любопытно. Она не любит этого Белиза’га Генчева, но вынуждена быть с ним. Посмот’ги на ее ’гуку. Гарри чуть повернул голову, чтобы лучше видеть Джованну. Девушка сняла теплую мантию, оставшись в свободном свитере с закатанными рукавами. Гриффиндорец тут же окинул взглядом ее предплечья, с некоторым облегчением осознавая, что на них нет Черной Метки. Зато на левой руке поблескивал золотой браслет, украшенный причудливым узором из черных камней. — Браслет? — тихо спросил он у Амели. Та кивнула. — Это обещание, — пояснила она, поморщившись. Ее голос зазвучал глухо и горько. — ’ганьше, когда две чисток’говные семьи заключали союз между своими детьми в ’ганнем детстве, девушка задолго до назначенного с’гока должна была носить пода’генный б’гаслет как знак того, что в будущем она будет п’гинадлежать этой семье. Сейчас эта т’гадиция уходит, сменившись обычным об’гучальным кольцом, и лишь заядлые консе’гваторы приде’гживаются ее. Или семьи, попавшие в безвыходное положение. Этот б’гаслет значит, что пути назад нет, и она выйдет за него, пусть хоть небеса об’гушатся. — Это ужасно, — прошептал Гарри, не отрывая взгляда от руки дурмстрангки. Ему было очень жаль Джованну: он прекрасно понимал, что значит ощущать перед собой нежеланное, пугающее будущее. Подобное отношение к девушкам в традиционных чистокровных семьях до жути напоминало ему то, что говорила Гермиона о домашних эльфах: им не разрешают выбирать, кого любить. Гарри с трепетом и восхищением относился к такому нежному чувству, как любовь, поэтому у него все внутри сдавило от негодования. — Нельзя распоряжаться жизнью человека. — Я ’гада, что ты так гово’гишь, — сказала Амели. — П’гизнаюсь, я думала, что твоя ог’гомная слава наложила на тебя свой отпечаток, но, видимо, я ошибалась. — Неужели никак нельзя расторгнуть подобное соглашение? Просто отказаться и все. Снять браслет. Амели печально рассмеялась. Она положила на стол левую руку и закатала рукав своей тёплой мантии, которую так и не сняла. Ее узкое белоснежное запястье охватывал тонкий серебряный браслет, украшенный драгоценными камнями небесно-голубого цвета. Он был очень красивым, но теперь, после рассказа, он напоминал Гарри кандалы. Он и был кандалами. — Поп’гобуй сними его, — предложила Амели. Гарри покосился на нее и потянулся к украшению. Он осторожно осмотрел его и, не найдя замка, попытался просто стянуть с тонкой руки. Браслет, до этого вполне свободно болтающийся на запястье девочки, сжался, туго обхватив его. Гарри отпрянул, и Амели вновь рассмеялась тем же горьким смехом. — Снять его может только тот, кто надел, — пояснила она. — А этот браслет может как-то... давать о себе знать? В смысле, причинять боль? — Гарри вспомнил, как Джованна бежала со стадиона, схватившись за ту руку, на которой висело ее обещание. Ему казалось, что ей больно. Не только в душе. — Я знаю, что когда-то на него накладывались Ча’гы П’готея, — в глазах Амели мелькнула тень страха. — П’ги долгом использовании этих ча’г может остаться ожог. Сейчас так никто не поступает. ’газве что люди, любящие причинять д’гугим боль. Гарри в ужасе смотрел на девочку. То, что он слышал, пугало его. Очень сильно. Это было надругательством над любовью, над связью между людьми. Амели говорила, что никто не использует Протеевы Чары, но, по крайней мере, один человек был. Джованна бежала с поля тогда, потому что Белизар позвал ее. — Но должен же быть способ избавиться от него! — Жених может отказаться от свадьбы. Или можно от’гезать ’гуку. Гарри вздрогнул и вытаращился на свою собеседницу. Та мрачно улыбнулась. — Это к’гайняя ме’га. Сейчас об’гучальные кольца носят доб’говольно и по согласию обеих сто’гон, ведь считается честью для чисток’говной девушки найти хо’гошую па’гтию. Все зависит от обстоятельств. — Но ты носишь браслет. Почему? — Моя семья находится в сложной ситуации. Мой ’год уми’гает, поскольку я не могу быть «наследником Дюк’ге», как бы ни хотела этого. С семьей Ча’гльза та же история, и наши ’годители ’гешили слить два ’года в один — ’год Боннар-Дюк’ге. С самого детства я ношу этот б’гаслет, — Амели тряхнула рукой, — и знаю, что мне п’гедстоит. Даже дата есть. Т’гидцать пе’гвое июля следующего года. — Это мой день рождения, — заметил Гарри, и тут же встрепенулся. — Подожди, будущий год? Я думал, только совершеннолетние могут жениться. Амели широко улыбнулась. Тоска и печаль, скопившиеся в ее глазах, исчезли под властью смешинок и насмешки. — Я полагаю, ты считаешь меня своей ’говесницей, — она хитро прищурилась. — Спешу тебя ого’гчить: я заканчиваю Ша’гмбатон в следующем году. — Что?! — Гарри невольно повысил голос. Он еще раз внимательно оглядел Амели. Она была хрупкой, ростом с Гермиону, и выглядела именно так, как выглядят богатые маленькие девочки. С огромной натяжкой ей можно было дать чуть больше. — Глупо, п’гавда? — Амели поморщилась. — Это мой предпоследний год в школе, а я выгляжу, как малолетка. На самом деле, это даже хо’гошо, но... По’гой этот да’г кажется п’гоклятием. — Но почему так? — Гарри все еще находился в ступоре. — Это из-за моей мате’ги. Она отк’гыла секрет вечной молодости, — Амели вновь состроила недовольную мордашку. — Каждое поколение волшебников сильнее п’гедыдущего, поэтому во мне это п’гоявилось больше, хотя я даже не касалась этих яблок. — Ох, — только и смог выдавить Гарри. Он начал пить пиво, чтобы хоть как-то объяснить свое потрясенное молчание. Принявшись оглядывать паб, он с ужасом заметил Рона и Гермиону, стоящих в дверях. Уизли выглядел не просто удивленным — шокированным, и он уже собирался направиться к приятелю, как Гермиона вдруг толкнула его в бок и, кинув на Гарри одобрительный взгляд, увела в другой конец зала. — Это твои д’гузья? — спросила Амели, тоже заметившая реакцию гриффиндорцев. — У тебя будут п’гоблемы? — Нет, — Гарри отрицательно мотнул головой, — просто Рон удивлен тем, что я сижу с девушкой. Я не слишком... резв в подобном. — Тебе не н’гавятся девушки? — ласково произнесла Амели. Кажется, она смеялась над ним, но смеялась вполне дружелюбно. — Конечно, нравятся, — оскорбился Гарри. Он вдруг начал чувствовать себя уверенней. — Хо’гошо-хо’гошо, — она снова улыбнулась, — я п’госто уточнила. Ничего не имею п’готив бисексуальности. Выбо’га больше. П’гавда, в моем случае, выбо’га вообще нет — те, кто н’гавятся мне, считают п’геступлением вст’гечаться со «столь юной особой». — Почему ты рассказываешь все это мне? — полюбопытствовал Гарри. Он оставил слова своей спутницы без внимания. После Дамблдора с Гриндевальдом он ничего не мог иметь против бисексуальности. Гарри вообще не хотел думать об этом. Его это до ужаса смущало. — И п‘гавда, — Амели отставила в сторону пустую бутылку (когда она успела выпить ее?). — Мне больше не с кем гово’гить. Остальные либо меня не любят, либо пекутся так сильно, как будто я неизлечимо больна, а не п’госто выгляжу моложе, чем есть. По’гой желание избавиться от одиночества п’гиводит нас к ст’ганным ’гешениям. Понимаешь? — Понимаю, — абсолютно серьезно произнес Гарри. — Спасибо, — сказала Амели странным, задумчивым голосом. — Мне по’га идти. — Хорошо, — растерянно произнёс Гарри, а потом вдруг резко спросил: — Ты выйдешь за своего... за того, кто дал тебе этот браслет? — Ни за что на свете, — ответила девушка, поднимаясь из-за стола. Посмотрев на Джованну и Белизара, все еще тихо беседующих, она повторила: — Ни за что на свете. Гарри тоже поднялся. Они подошли к дверям и вместе вышли на улицу. Вновь пошел снег, и крошечные снежинки кружились в воздухе, медленно оседая на землю. — Возв’гащайся к д’гузьям. И не мешай этой девушке. Человек сам должен ’гешить, вы’гываться ему или нет, — наставительно произнесла Амели, прежде чем повернуться и медленно двинуться по заснеженной улице. Она шла, легко ступая, покачивая бедрами, и Гарри какое-то время смотрел ей вслед, прежде чем вернуться в теплый, заполненный толпой, паб.

***

— Ну ты даешь, Гарри! — воскликнул Рон, как только гриффиндорцы вышли на улицу. — Почему ты ничего нам не сказал? — Мне стыдно это признавать, но мне тоже до ужаса любопытно, — произнесла Гермиона, окидывая Гарри непривычно оценивающим взглядом. В ее глазах мелькнуло удивлённое одобрение, как будто она впервые увидела в нем симпатичного мальчика, а не только своего непутевого, вляпывающегося в неприятности, друга. — Неужели ты назначил ей свидание тогда, около леса? — Точно-точно, — закивал Рон, — мы же видели вас вместе. Это правда? Гарри, на которого обрушился шквал вопросов, смущенно покачал головой. Он решил, что не будет скрывать от друзей содержание этого разговора, и выложил все. Рон выглядел чуть разочарованным — видимо, он ожидал наткнуться на пикантные подробности личной жизни приятеля. Гарри не мог его винить: они были молоды, и гормоны бушевали в теле. По ночам в их спальне можно было слышать задушенные, смущенные поскуливания, но Гарри было до жути неприятно представлять, что настолько личные подробности его жизни могли быть известны кому-либо еще. Сам он всегда пользовался заглушающими чарами. Гермиона же, наоборот, приняла вид задумчивый. Она медленно брела по заснеженной улочке, теребя конец своего гриффиндорского шарфа, и кусала губу. Гарри больше не чувствовал себя виноватым в том, что побудил ее начать бороться за права эльфов. За права магов тоже нужно было бороться. Он помнил, что Драко рассказывал ему о своей невесте, возможно, той самой Астории, о которой говорила Паркинсон. Амели сказала, что большинство чистокровных девушек считает такое положение дел нормой, выгодой — думала ли так же Астория? Паркинсон говорила, что она пишет Драко письма, следовательно, он нравится ей. Это было объяснимо: она была молода, не знала его лично, а Малфой был богатым, воспитанным и очень красивым. Гарри понятия не имел, почему он помнит такие подробности о девочке, которую он даже не видел в лицо, но все же подобные мысли не давали ему покоя. Это были плохие отношения, похожие на рыночную торговлю. Гарри очень и очень не нравилось подобное, но он прекрасно осознавал, что не в его силах повлиять на законы, установленные в старинном обществе. К тому же, этим девушкам нравилось это. Джованне, видимо, не нравилось. Гарри мало знал Белизара, но уже почти ненавидел его. Тот был жесток по отношению к своей невесте, а это было просто-напросто мерзко. — Гарри? — Гермиона подергала его за рукав. — Гарри, ты еще с нами? — А, что? — он помотал головой, приходя в себя. — Простите, задумался. Оказалось, они прошли уже весь путь от Хогсмида до Хогвартса и теперь стояли около домика Хагрида. Гарри не помнил, когда он успел так погрузиться в свои мысли. — Я говорила о том, что общество волшебников кажется мне все более и более жестоким. Оно совсем не такое сказочное, как мне казалось, — повторила Гермиона. Рон кивнул, неожиданно соглашаясь с ней. — Я с трудом могу представить, чтобы моя семья вот так отдала Джинни кому-нибудь, — он нахмурился и поморщился. Видимо, даже Уизли сумел разглядеть темноту за рассказом Гарри. — Она сама вольна выбирать, с кем ей быть. Конечно, мы не отпустим ее с каким-нибудь пьянчужкой, но... в конечном счете, смиримся с любым ее выбором. Хотя сейчас, — он почесал затылок, — она, наверное, будет очень расстроена. — Почему? — спросил Гарри. — Вас с Амели видел почти весь Хогвартс, — осторожно пояснила Гермиона. — Думаю, многие сделали те же выводы, что и мы. Ты же знаешь, что нравишься Джинни. Она узнает о сегодня и расстроится. Мальчик сконфуженно потупил взгляд. Он почти не думал о Джинни на третьем курсе и с трудом мог припомнить, что в это время она чувствовала к нему в прошлый раз. На четвертом курсе она точно смирилась с тем, что в нем живет лишь братская любовь к ней. А сейчас? Он не хотел причинять ей боль. — Она еще слишком мала для отношений, — неожиданно строго произнёс Рон. — Даже с Гарри. Не думайте об этом. — Лучше наведаемся к Хагриду, — предложила Гермиона. — Что-то он подозрительно тих в последнее время. Гарри был рад закрыть скользкую тему любви Джинни. Узнать, что задумал Хагрид, было гораздо важней, чем разгребать сердечные тревоги. Друзья попытались заглянуть в окошко, но то было плотно зашторено. На стук в дверь лесничий не откликнулся, ровно как и на зовущие оклики. Наоборот, внутри вдруг стало подозрительно тихо, и гриффиндорцы непременно бы решили, что их друг ушел в лес или в школу, если бы шторка однажды не дернулась. Кажется, Хагрид прятался внутри и не собирался впускать их. Гарри вспомнил, как однажды великан заперся в своей хижине после того, как вышла статья, разоблачающая его происхождение, но сейчас не было причин для подобного заточения. Даже угроза выбить дверь и силой ворваться внутрь не заставила Хагрида выйти. — Что-то с ним не так, — обеспокоенно произнесла Гермиона, когда спустя пятнадцать минут они двинулись обратно в замок. — С чего бы ему прятаться? Может, там был кто-то еще, а вовсе не Хагрид? — Вероятней всего, — сказал Гарри. Он не знал, что и думать. Едва ли Хагрид прятал у себя мадам Максим. Клык копал яму на поляне неподалеку, значит, это был не он. Возможно, одна из тварей Хагрида выползла и залезла на высокий поддонник, тем самым приоткрыв и тут же задернув шторку? А может, лесничего и вовсе уже съели... Нет, это было совсем бредово, ведь Хагрид появлялся на завтраке. — Перехватим его после ужина, — предложил Гарри. Друзья согласились. Это был стоящий план. На ужине Хагрид никак не подал виду, что знал о визите Гарри, Рона и Гермионы. Он приветливо помахал им и пожелал приятного аппетита, все так же добродушно улыбаясь в бороду. Гарри всю трапезу сидел, как на иголках. Гермиона была права, когда говорила, что весь Хогвартс видел его в Хогсмиде. С учетом утренней газеты и того, что к нему всегда было приковано внимание общественности, любопытство студентов выходило за рамки. Однокурсники-гриффиндорцы совершенно бесстыдно расспрашивали его, правда ли, что он встречается с француженкой. После того, как он несколько раз дал категоричный отказ, их пыл чуть поутих, но многие так и не отстали. — Ты можешь нам рассказать, Гарри, — шептали Парвати и Лаванда, игриво на него поглядывая. — Нам очень-очень интересно. — Мы просто посидели вместе, — в сотый раз объяснил Гарри. Девочки, расстроенные, отвернулись. Дин и Симус, сидевшие рядом, смотрели на него так, словно вечером, в спальне, собирались устроить допрос с пристрастием. — Не волнуйся, они отстанут, — отмахивался Рон, когда мальчик поделился с ним своими опасениями насчет горящих взглядов Томаса и Финнигана. — Хотя тебе стоит подумать о том, кого ты хочешь пригласить на бал, иначе на тебя потом накинутся. Гарри лишь пожал плечами. Сам Уизли не был вдохновлён идеей танцев, но, кажется, лелеял надежду, что Гермиона поумерит свой гнев, если он пригласит ее. Он поделился с Гарри своими соображениями, и тот горячо поддержал его, заметив, что их подруга наверняка ждет этого приглашения. Гарри лишь умолчал о том, какую мантию миссис Уизли собиралась прислать Рону ближе к Рождеству, и надеялся, что друг стоически выдержит этот сюрприз. Гриффиндорец, признаться, крайне редко думал о том, чтобы пригласить кого-то на Бал. В прошлый раз он с трудом нашел в себе смелость и подошёл к Чжоу. Теперь же нужно было поторопиться, чтобы всех девчонок не увели, но он легкомысленно отложил решение этой проблемы на потом. Друзья вскочили с мест, как только Хагрид поднялся. Лесничий вышел через дверь преподавателей, хотя обычно он пользовался общим входом, и Гарри, Рону и Гермионе пришлось догонять его длинным путем. К счастью, они успели выскочить из замка прежде, чем Хагрид добрался до хижины, и окликнули великана еще издалека. — О, чегой-то вы? — удивленно спросил Хагрид, когда друзья, запыхавшись, подбежали к нему. У Гермионы кололо в боку, и она тяжело дышала, согнувшись. Рон весь покраснел. — Мы приходили к тебе днем, Хагрид, — сказал он, выровняв дыхание. — Где ты был? Хагрид замялся. Было непривычно видеть его, такого большого и сильного, смущенным. Он нервно оглянулся, как будто за ними могли следить. — Просто гулял, — гнусаво ответил он. Гарри вспомнил, что именно эти слова он использовал, чтобы отделаться от Амели, и его подозрения только усилились. — В твоем доме кто-то был, — с напором произнес он. — Шторка шевелилась. — Сквозняк, наверное, — отмахнулся лесничий. Друзья переглянулись: их не обманул его небрежный тон. Они настойчиво напирали, задавая вопросы, и Хагрид выглядел совсем несчастным, когда они приперли его к стенке. Он тяжело вздохнул и пропустил их в дом, наказав не шуметь и не кричать. Это предупреждение лишь напугало друзей. Оказавшись внутри, они опасливо огляделись. Гарри уже приготовился встретиться с соплохвостом, поэтому был очень удивлен, когда не увидел в хижине огромного скорпиона, скрещённого с огнекрабом. Оглядывая массивные стол и стулья, кровать, застеленную лоскутным пледом, камин, кресло, он искал страшную тень какого-нибудь монстра, но ничего не находил. Облегчение завладело им, когда присутствие очередного чудовища не было обнаружено. — Я не понимаю, Хагрид... — начал Гарри, поворачиваясь к лесничему, но в этот момент Рон вдруг истошно завопил. Схватив Гермиону за руку, он потянул ее к камину, загораживая собой и в ужасе глядя куда-то вверх. Гарри резко вскинул голову и невольно вскрикнул, отскакивая в сторону. Прямо над ним, уцепившись длинными мохнатыми лапами за потолок, сидел паук. Это был самый ужасный паук из всех, которых Гарри когда-либо видел: вместо страшной морды с чвакающими жвалами и глазами-бусинами у монстра было нечто, до ужаса напоминающее лицо. Черное, будто вырубленное из дерева, оно напоминало жуткую маску. Казалось, кто-то приделал к телу акромантула голову лукотруса. Отливающие краснотой глаза вращались, срубленный нос был острым, а изо рта, похожего на косой разрез, вытекало что-то белое. Паук тонко взвизгнул, испугавшись их криков, и быстро-быстро замолотил лапами, сбегая по стене на пол. Рон снова заорал, и паук, дернувшийся было в его сторону, кинулся к Хагриду. Гарри, которому чудовище доставало до колен, запрыгнул на стул, позабыв о своей гриффиндорской храбрости: сейчас он мог думать разве что о том, какое заклинание быстрей убьет этого уродца. — Не пугайте его, не пугайте его! — заревел Хагрид так, что его голос, наверно, было слышно на крыльце Хогвартса. Он и сам порядком напугал паука, который был словно на грани обморока, — его длинные уродливые лапы дрожали. — Не пугайте! — Господи, — слабым голосом произнесла Гермиона, хватаясь одной рукой за ладонь белого, как полотно, Рона, а другой — за сердце. Лесничий подхватил паука и спрятал в большой сундук, придавив крышку толстыми книгами. Сундук затрясся мелкой дрожью. — Хагрид... — голос Уизли звучал как писк, — ...Хагрид, что это? Хагрид, убей это! — Убить?! — в ужасе воскликнул лесничий. — Ты что! Его нельзя убить, он очень хороший! Ему некуда пойти. — Это паук? — спросил Гарри, стараясь прийти в себя. — Почему он... такой? — Я не знаю, — совершенно убито произнес Хагрид. — Наверное, его мать наелась яиц лукотрусов или древесных гномов, может, кто заколдовал... Я нашел разоренное гнездо, он был там один, его братьев и сестер кто-то убил... Остальные акромантулы не принимают его, и Арагог говорит, что его боятся... Гарри был почти абсолютно уверен, что новый питомец Хагрида был тем, кто убил несчастных «братьев и сестер». Хотя если они были такими же, то это было к лучшему. Мальчик глубоко задышал, стараясь унять стук сердца, и медленно сполз на пол. Он и не заметил, как достал палочку, поэтому убрал ее в карман, чтобы не смущать Хагрида. Рон бочком, обходя сундук как можно дальше, начал пробираться к дверям, а Гермиона следовала за ним. Девочка остановилась рядом с великаном, осторожно положив руку ему на локоть и глядя на сундук расширенными от страха глазами. — Он, скорее всего, опасен, Хагрид. Нужно вернуть его в лес, — сказала она. — Помнишь, что было с драконом? — Но кто примет Масочку? В лесу его убьют пауки... — Ты назвал этого уродца Масочкой? — не сдержался Рон. Хагрид возмущенно посмотрел на него. — То, что он получился таким из-за скрещивания двух видов, не значит, что он уродец, — надломленным голосом произнес он. Гарри вдруг вспомнил, что Хагрид сам — следствие союза великанши и волшебника, и поспешил осадить друга, послав ему убийственный взгляд. Он не разделял убеждений Хагрида насчет того, что стоит держать в доме кого-то настолько жуткого, но не мог мысленно не согласиться с Роном: соплохвосты и то не вызывали такого омерзения. Они хотя бы были просто монстрами, а то, что держал Хагрид в своем сундуке... Это лицо пугало очень сильно. Гарри не был уверен в том, что оно не приснится ему в кошмарах. И он искренне надеялся, что паук не может говорить, как Арагог, потому что иначе... это было слишком. — Ты не можешь держать его в доме, — сказал Гарри, тоже поглаживая Хагрида по локтю. Лесничий тяжело опустился на скрипнувший стул, и успокаивать его стало легче. — Тут мало места. И он хищник. — Я знаю. Может, сказать профессору Дамблдору? Я боюсь, он рассердится, ведь ему тогда не понравилось, что я завёл дракона. Хотя Пушочек, песик мой, конечно, ему сгодился. Дамблдор позволил Хагриду вырастить соплохвостов. Этого паука хотя бы не собирались преподносить в качестве задания на уроке. — Скажи ему, — настойчиво произнес Гарри. — Он что-нибудь придумает. Может, Крайфер что сделает? Он ведь помогал тебе строить загон. Хагрид закивал. В его теплых глазах появилась надежда. — Чтобы профессора не беспокоить... Пустяками такими... А Крайфер-то наш лес любит, приходит ко мне иногда, смотрит все в чащу. Авось, знает, куда пристроить Масочку? А то мне неудобно к директору, что, я каждого беспризорного буду к нему носить? У него там свои дела, важные, а тут я... Хагрид все причитал и причитал, пока друзья не совсем искренне соболезновали ему. На улице уже стемнело, и у них появился повод побыстрей вернуться в замок. Лесничий, положив на сундук еще и одеяло, взялся их проводить. Он собирался зайти к Крайферу со своей проблемой и несмело попросил кого-нибудь из гриффиндорцев составить ему компанию. — Я пойду с тобой, — вызвался Гарри. У него было разрешение на ночные передвижения, а у друзей — нет. Рон выглядел так, будто его вот-вот стошнит и все время молчал, а Гермиона казалась растерянной и уставшей. — Спасибо, Гарри, — сердечно поблагодарил его Хагрид. — А то мне неловко одному как-то, я ведь и не думал обратиться... К замку они шли все вместе. Ветер усилился, и стало заметно холодней. Снег пошел гуще, обещая через пару дней превратить лужайки в большие сугробы. Хогвартс мерцал огнями, и в темноте он походил на черное облако, сквозь которое просвечивали звезды. В холле компания разошлась. Рон и Гермиона с огромным облегчением посмотрели друг на друга и поспешили вернуться в башню, а Гарри и Хагрид отправились в каморку Крайфера. Когда-то в ней жил Филч, и с этим местом у Гарри были связаны не самые хорошие ассоциации. В последний раз он был там вместе с Малфоем и Сириусом на втором курсе, когда они со слизеринцем бросились в погоню за Наследником. Хагрид скромно постучал в темную дверь. Гарри топтался рядом. Секунды шли, но никто не открывал. Вдруг внутри двери что-то зашипело, заскоблилось, и на уровне макушки Гарри появился темно-зеленый глаз, словно выползший из трещинки в дереве. Мальчик со смехом и ужасом узнал гляделку Уизли. Глаз поморгал, разглядывая гостей, а потом втянулся обратно. Через мгновение дверь распахнулась, открывая взору пришедших тощего старичка, одетого в длинную ночную сорочку. Она доставала до пола и была, как ни странно, украшена большими разноцветными карманами. Из одного выглядывала неизменная крыса, подозрительно косившаяся на Гарри и Хагрида и вертевшая носом. Лысина Крайфера блестела так, словно он намазал ее чем-то лоснящимся, а в руках смотритель держал длинный колпак с помпоном на конце. — Чего надо? — спросил он, нечитаемым взглядом оглядывая гостей. Гарри стало неловко: с чего вдруг он увязался за Хагридом? Мог сослаться на уроки или еще чего-нибудь придумать. Нет. Он тут же осадил себя. Он и так проводил с добродушным лесничим мало времени, чем, наверное, немного обижал его, поэтому старался при любом удобном случае поддержать его. Гарри развеял хандру и нагнал на лицо невозмутимое выражение. — Просьба одна есть, — странным, заговорческим голосом произнёс Хагрид. Крайфер сверкнул любопытным глазом, оглядел воздух вокруг пришедших и впустил их, крепко заперев за ними дверь. Гарри с интересом оглядывался. Кабинет изменился с тех пор, когда он тут был в последний раз. В приоткрытую дверь спальни была видна разобранная постель. Старик, наверное, уже лег, ведь улитки патрулировали школу вместо него. Это было очень любопытно, и мальчик дал себе зарок задержаться и расспросить смотрителя. Из шкафов пропали коробки с документацией и книги. Все свободное место на полках занимали всевозможные изобретения и глупости, вплоть до меняющих цвет елочных игрушек и невесомых йо-йо. Кое-где стояли банки, наполненные странным веществом, похожим на желе, а в самом дальнем углу лежал мешок зерна. Почти целый шкаф был выделен изобретениям близнецов Уизли: их гляделки, конфетки, шипучки, волшебные палочки, превращающиеся в утят, — все это было тщательно рассортировано. Гарри перевел взгляд на стол и замер. Там, среди нагромождений бесполезного хлама, стояла банка с... глазами. Они были зелеными и до ужаса походили на человеческие. Рядом лежала толстая книга, страницы которой покрывали красные записи и рисунки, в которых легко угадывались руны. Причем не самые безопасные руны. Эти вещи, жуткие и страшные, были столь неуместны в этом логове развлекательной мишуры, что казались ненастоящими. Гарри лелеял надежду, что эти глаза — просто остаток угощения с Хэллоуина, когда всем сладостям стараются придать угрожающий вид. Но когда один глаз вдруг дёрнулся и повернулся, посмотрев на него, мальчик отскочил в сторону, врезавшись в спину Хагрида. — Насмотрелся? — поинтересовался Крайфер, кивая ему на кровать. Хагрид занял единственный стул, крякнувший под его весом, но не сломавшийся, а сам старик с легкостью влез на подоконник. Гарри осторожно присел на самый краешек. Он был слегка напуган и теперь уже по-настоящему жалел, что ввязался во все это. Крайфер, до этого видевшийся ему странным, но безобидным старичком, вдруг показался очень опасным. Виной этому была не только банка с глазами на его столе, но и то, как смотритель посмотрел на него. Насмешливо, но с огромной силой, надежно скрытой от чужого взора. Как он притворялся хромым и дряблым, опираясь на посох, так же он притворялся слабым. Он сильно напоминал Гарри Дамблдора, и это могло быть объяснением того, почему именно его директор поставил на этот ответственный пост. Безумная догадка пронзила Гарри, пока он обдумывал увиденное. Хагрид, едва не плача, поведал смотрителю о найденном пауке, но гриффиндорец не слушал его. Он размышлял и надеялся, что его вывод хоть отчасти справедлив. Может, скрытая фигура была нужна не для защиты от внешних сил, а для защиты от внутренних? Сейчас в замке скопилось напряжения больше, чем когда-либо, ведь на исходе этого года должен был решиться вопрос очень и очень важный, вопрос, от которого зависело очень многое. Дамблдор и Гриндевальд играли впереди, играли по-крупному, а Крайфер лишь улиткой ползал по замку, почти не высовываясь. Он был скрытен и походил на директора Хогвартса в своем стремлении обмануть окружающих — значило ли это, что он страхует его? И, может, в этом странном старичке есть силы для того, чтобы, в случае ошибки, промаха, поддержать Альбуса? Гарри помнил, как он сомневался в психическом здоровье директора, когда тот брал на работу Гриндевальда, но также он помнил, что Дамблдор еще никогда так крупно не ошибался. Он смотрел вперед на десяток ходов. Он знал, какие фигуры должен использовать, чтобы победить. Гарри верил ему, несмотря на все недомолвки, и сейчас медленно, дюйм за дюймом, пытался охватить открывшуюся возможность. Гарри вскинул голову и посмотрел на смотрителя. Тот, сидевший на подоконнике в своей длинной рубашке и в колпаке и выглядящий более чем нелепо, тоже взглянул на него. Они смотрели друг на друга пару секунд, а потом разом повернулись к Хагриду. — Я подумаю, что можно сделать с этим зверем, — произнёс Крайфер, когда Хагрид закончил. — Не стоит отвлекать Альбуса по пустякам, тут ты прав. Мы постараемся спрятать паука от остальных его сородичей. — Только он еще маленький. Пусть подрастет, — взмолился Хагрид. — Конечно, — безропотно согласился Крайфер, спрыгивая на пол. — Акромантулы быстро растут, а ты держишь его уже несколько дней... Уже скоро он станет совсем взрослым. Самое время отпустить. — Да, — Хагрид вновь выглядел печальным. Он достал большой платок, похожий на скатерть, и высморкался в него. Смотритель проводил их до двери, но Гарри не спешил покидать его кабинет. Он настырно топтался на пороге, пока Хагрид, пожелав им обоим доброго сна, плелся к себе, а потом повернулся к старику. Тот беззастенчиво зевал, не прикрывая рот. Зубы у него были крепкие и зеленоватые. — Могу я спросить? — поинтересовался Гарри, кивая на стол. Крайфер устало и раздосадовано покосился на него. — Любопытство — не порок, — изрек он, вновь зевая. Гарри ухмыльнулся, но тут же вновь нахмурился. — Что это? — спросил он, кивая на банку с глазами. Те разом повернулись к нему, напугав еще больше. Крайфер криво и гаденько усмехнулся. — Глазки, вот, насобирал. У учеников, что бродят по ночам. — У меня есть разрешение, — сказал мальчик, уловив ехидный намек в голосе старика. — У них не было. — Они похожи на ваши, — произнес Гарри, с отвращением разглядывая банку. Он видел вещи и похуже в кабинете Снейпа. У зельевара вообще была тяга к разного рода мерзостям. — Они и есть мои, — старик поправил свой колпак и затолкал крысу, вздумавшую было высунуться, обратно в карман. — Точные копии моего правого глаза. — Зачем они вам? — Чтобы следить за замком, конечно же. Я же все-таки смотритель. — Это какая-то особенная магия, да? Та, что связывает вас с улитками? Вы видите этими глазами? — Гарри говорил, ощущая, как в животе у него растет пустота. Лицо Крайфера, покрытое сеткой глубоких морщин, исказила недобрая усмешка. — Это называется Некромантия, мистер Поттер. И да, я вижу ими. И нет, вы не сможете представить, как это ощущается. И да, вам уже пора. Прежде чем Гарри успел сообразить, что произошло, он оказался за запертой дверью. Он даже не успел заметить, как старичок без колебаний выгнал его, — казалось, мальчик просто переместился в пространстве. Постояв на месте минуту и не услышав из каморки ни звука, он, все еще пораженный, двинулся в башню.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.