Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :З Мутное светящееся пятно находилось не так близко, как казалось. Гарри медленно двигался между черными ветками, похожими на тонкие лапки пауков, тянущиеся к нему со всех сторон, и думал, что глупо будет угодить в какую-нибудь ловушку. Лес был наполнен тихими, пугающими звуками — они прерывали холодную, застывшую тишь. Сияние становилось все ярче: оно походило на туманное облако, заключенное между деревьями. Или же... как будто свет лился откуда-то изнутри, но не мог выйти за пределы своего расплывчатого тела. — Малфой? — шепотом позвал Гарри. Он слышал, как слизеринец летит вслед за ним, но не видел его. — Что? — отозвался Малфой. Его голос звучал негромко и очень напряженно. — Мы далеко? — Нет, я, — он, видимо, обернулся, — вижу поляну. — Тогда хорошо, — Гарри подлетел к свету вплотную и опустился на землю перед ним. Под ногами у него хрустнули сухие ветки, скрипнул снег, и юноша по колено провалился в сугроб. Чертыхаясь, он кое-как выбрался из него, встав на твердую землю перед лиловым облаком. Рядом никого не было: ни монстров, ни волшебников. Тишина и холод — все, что окружало это место. Гарри, подняв волшебную палочку повыше, зажег яркий Люмос и тут же отпрянул: по завесе вдруг прошла волна треска. Она поднялась куда-то вверх, туда, где света уже не было, — и исчезла. Гарри наклонился, пошарил у себя под ногами и поднял с земли сук. Прицелившись, он кинул его в завесу, но тот отскочил от нее, словно ударившись о стену. С ним ничего не случилось — Гарри думал, тот загорится. — Ну и что это? — подал голос Малфой, все еще парящий на метле в воздухе. — Поттер? — Я не знаю, — честно ответил Гарри. Подумав, он протянул руку и осторожно, готовясь в любой момент отскочить, коснулся барьера. Трескучая волна прошла по невидимой стене и пропала, а Гарри все стоял, пытаясь понять, что за загадка Запретного Леса оказалась перед ним. Он вглядывался в сияние, не видя в нем ничего, и вдруг... на одно крошечное мгновение ему показалось, что в мутной глубине появился темный силуэт. Что-то большое, неподвижное находилось там, но все тут же скрыл туман. Гарри, утопая в снегу и мысленно прощаясь с сухими носками, попытался обойти дерево. Казалось, что за ним нет ничего, кроме Леса: те же деревья, мрачные глубины... — Тут стена! — хором воскликнули они с Малфоем, в одно и то же время наткнувшись на невидимую преграду. Разве что Малфой парил над его головой, стуча перед собой палкой. Гарри был в смятении. Он ясно видел черные деревья, но в то же время словно елозил по стеклу огромной банки, пытаясь пробраться внутрь. Или же... выбраться? Странное, пугающее ощущение овладело им — он принялся шарить руками вокруг себя, постоянно натыкаясь на стену: та все тянулась и тянулась, наверное, кругом обходя Хогвартс. Гарри стукнул по ней кулаком, и тут же сияние отозвалось треском. Видимо, это была брешь или проход... — Высоко она? — спросил Гарри, вскидывая голову. Малфой покосился на него и начал снижаться. — Не знаю, — ответил он, — мне не подняться. Ветки, ветер. Поттер, мы должны возвращаться. Что бы тут ни было, — он кивнул в пустоту, — это спрятано от нас. — Или мы спрятаны, — Гарри вгляделся в лицо слизеринца. Его брови были нахмурены, глаза казались темными и пустыми, а нижняя губa — более пухлая, вечно капризно выпяченная — обветрилась. Драко постоянно облизывал губы, волновался. Он был напуган. — Тебе не интересно, что это? — Может, Дамблдор в кои-то веки решил подумать о студентах? Построили барьер, отделяющий нас от Леса, — здравая идея, если вспомнить о тварях, что там живут. — Возможно, — Гарри с сомнением покосился на свет и, развернувшись, вновь отправился к нему. Может, и правда, это защита от Леса? А может, военное укрепление? Юноша вновь прижал руку к сиреневому туману — что там? Что это? Чем дольше Гарри вглядывался в клубящееся нечто, тем больше ему казалось, что он видит что-то. Нажатие ладоней заставляло стену дрожать, но она не уступала ему ни на дюйм — наоборот, барьер словно становился прочней, тверже. Но за ним проступало что-то, и Гарри казалось, что он уже видит какой-то домик, похожий на избушку Хагрида, но тот вновь и вновь пропадал в мутной мгле. — Поттер, хватит, пойдем, — уговаривал его Малфой. Он постоянно оглядывался, светил палочкой то в один уголок черной чащи, то в другой. — Ты ничего не добьешься этим. — Ладно, — согласился Гарри. Он напоследок еще раз оглядел сияющую брешь, — ладно, пойдем. «Я вернусь сюда завтра», — дал он себе зарок и уже развернулся, чтобы подобрать лежащую на земле метлу, как вдруг в сияющем сгустке появилось черное пятно. Малфой стоял к нему ближе, и он с готовностью вскинул палочку. Гарри не отстал от него ни на секунду — они вдвоем уставились на неизвестное нечто, готовясь отразить атаку. Сперва пятно было неясным, но с каждой секундой оно становилось все четче. Круглое тело, тонкие лапы — это было нечто вроде паука, без сомнения. Гарри помнил о том, что место содержания гибрида акромантула и лукотруса находится недалеко от школы, но не настолько же близко... Паук с другой стороны отвратительно шевелился, молотя лапами, и с каждым мгновением свет все тускнел. Он затягивался, словно шов, и Гарри видел толстые нити, похожие на ветки, сжимающие его. Монстр не пытался выбраться, он... прятался? — Поттер?.. — тихо позвал его Драко. Гарри повернул голову и увидел, что слизеринец смотрит в сторону. Там, между деревьями, наливалась серебряная искра. С каждой секундой она становилась ярче. Точно такая же была с другой стороны, и они медленно начали придвигаться. Сияющая брешь вдруг исчезла, оставив после себя лишь белый образ на сетчатке глаза, — искры растянулись и с громким, оглушительным треском полетели навстречу друг другу. За короткое мгновение Гарри понял, что в процессе своего бега они очертили периметр невидимого барьера — тот не был бесконечным, нет, просто большим. Третья искра появилась откуда-то сверху, вспышки столкнулись, грянул гром, от которого вздрогнули деревья. Упругая волна воздуха ударила Гарри в грудь и отшвырнула прочь, словно тростинку. Юноша не успел даже вскрикнуть. Он пролетел несколько ярдов и рухнул в сугроб, чудом не зацепив дерево головой. Дыхание выбило из его груди, снег попал под ворот и потек холодными струйками по спине. Гарри хрипло задышал, мотая головой и пытаясь прийти в себя: он никак не мог приподняться, опираясь левой рукой и еще глубже увязая в снегу. Наконец, он кое-как выкатился из сугроба — перед глазами все плыло, и гриффиндорцу пришлось какое-то время лежать, опираясь на локоть, и дышать, чувствуя, как холод сковывает его тело. Наконец, зрению вернулась четкость, и Гарри увидел прямо перед собой древко своей метлы. Оно было белым и почти сливалось со снегом. Это навело его на мысль, и... — Малфой! — Гарри резко вскинул голову, с трудом садясь на колени и оглядываясь. Люмосы погасли, и теперь ничто не освещало лес, кроме таинственного сияния снега, не желающего сливаться с тьмой чащи. Гарри поднялся на ноги, пошатываясь и для верности хватаясь за ствол дерева, и огляделся. Никакого света более не было, и теперь найти барьер можно было только на ощупь или приглядевшись к следам на снегу. Гарри зажег Люмос (видимо, инстинкт не позволил ему выпустить палочку из рук) и начал пробираться обратно. Правая рука все болела, но в целом он отделался только ушибами. Снег около деревьев был примят, и по нему словно прошла волна морского прибоя. Гарри беспомощно огляделся и наконец увидел темную фигуру на земле. Его сердце пропустило удар, когда он бросился вперед. Малфой лежал, раскинув руки в разные стороны. Гарри приблизился к нему, боясь вздохнуть, но с облегчением застонал, когда увидел, что Драко просто смотрит куда-то вверх, не стремясь подниматься. Слизеринец покосился на него и отвел глаза. Гарри думал уже потянуть его за руку и поднять, но тут заметил, что снег под правой ногой Малфоя... красный? Из сугроба торчал кривой, обломанный пень, занесенный снегом, и от него темный след вел к юноше. — Малфой, твоя нога... — Гарри осторожно опустился рядом с ним, забыв о собственных неудобствах. Он осторожно отогнул край мантии, закрывающий ногу Драко, и тут же прикусил губу: штанина была порвана. Малфой тихо закашлял и приподнялся на локтях. — Все очень плохо? — Что? — Гарри вскинул голову, но тут же вновь отвернулся. — Я.... я не знаю. Ты поцарапался. Сильно болит? — Я... — Драко судорожно вздохнул. Гриффиндорец не раз замечал, что в темноте Малфой напоминает привидение, но сейчас он казался белым, как полотно. Однако страха и паники не было в его глазах, наоборот, он с какой-то безграничной обреченностью взирал на Гарри. — Я не чувствую... ноги. Ох. Гарри глубоко задышал. Ничего страшного, мадам Помфри все вылечит. Точно. Абсолютно. — Давай, ты должен встать, — Гарри попытался взять Малфоя за руку и потянуть, но тот вдруг заупрямился. Он вжался в сугроб, еще сильней утопая в нем, и замотал головой. — Подожди немного, — тихо сказал он. — Малфой, прекрати, — Гарри стиснул его ладонь в своих пальцах. Паника медленно овладевала им. Может, Малфой ударился головой и сошел с ума? Или его парализовало? Или еще что-нибудь не менее ужасное? Ему захотелось немедленно оказаться в больничном крыле, а для этого нужно было вытащить слизеринца из этого Леса. Гарри никогда не был знатоком в медицине, но он искренне сомневался в том, что долгое лежание в снегу способствует укреплению здоровья. — Я помогу тебе. — Я хочу полежать, — надулся Драко, глядя на юношу снизу-вверх. — Отойди, ты заслоняешь мне звезды. — Что? — Гарри опешил. Он вскинул голову и меж голых ветвей и черных нависших облаков увидел смутное сияние. Буквально несколько звездочек пробились сквозь туманную завесу: они были совсем крошечными, но удивительно яркими. Драко смотрел на них со смесью восхищения и смятения, и Гарри не понимал, что с ним творится. Он пришел к выводу, что Драко ударился головой и сошел с ума, поэтому решил не слушать его глупых протестов и наконец увести его в замок. — Пошли, Малфой. Хватит придуриваться. Не время для романтики. — Поттер, — Драко тихо зашипел, вновь приподнимаясь на локтях. Его руки задрожали, — я не могу встать. Вообще. Гарри смотрел на него пару секунд, а потом присел рядом и взял за плечо. Он крякнул под тяжестью чужого тела, проигнорировал упрямое бормотание слизеринца и покрепче ухватил Малфоя за пояс, помогая ему устоять на ногах. Метлы пришлось заколдовать и заставить лететь следом — это было весьма непросто, и Гарри понадобилось какое-то время, чтобы собраться с силами и заставить себя идти вперед. Ему приходилось почти тащить Драко, крепко держа его одной рукой, — тот недовольно постанывал что-то ему в ухо и почти до боли хватался за шею Гарри. — Черт, — он заставил гриффиндорца остановиться. Опираясь на здоровую ногу, Малфой тяжело вздохнул. Он поднял лицо и виновато посмотрел на Гарри. Он никогда так не смотрел на него. — Поттер, это просто смешно. Я не хочу, чтоб ты меня тащил. Там, где-то Уизли, он увидит. — Мне все равно, — упрямо заявил Гарри. — Ты пострадал из-за меня. Опять. Я не собираюсь бросать тебя в этом Лесу, потому что Рону что-то там не понравится. — Не понравится, что ты меня обнимаешь, да, — Малфой скабрезно усмехнулся и отстранился, отпуская Гарри. Гриффиндорец знал, чем это все закончится, поэтому не спешил убирать руку: Драко попытался шагнуть, но раненая нога не выдержала напряжения. Он зашипел, его плечи поникли. Наверное, ему очень не хотелось выглядеть слабым, и Гарри понимал его. Он бы не позволил Драко себя тащить. И уж тем более... — Я не обнимаю тебя, а помогаю дойти, — сказал он и вновь обхватил его за пояс. Деревья уже почти расступились перед ними, до поляны было совсем немного, а там будет легче. Забини и Рон прилетят, и... Гарри не особенно задумывался о том, как отреагирует Уизли. Может, Рон все еще не оправился от травмы, что нанесли ему Реддл и Петтигрю, но он ненавидел Драко. Он бы предпочел, наверное, чтобы Малфой и вовсе сгинул в Запретном Лесу: порой, когда дело доходило до ссоры, в голубых глазах горел ужасающий огонь. Гарри не знал, что и думать: он давно уже впутался в это и впутался крепко, однако мало-мальски приличного объяснения у него не было. Если бы Рон серьезно спросил у него, зачем ему это, что Гарри бы ответил ему? Гарри думал об этом не раз, и он чувствовал, что ходит кругами. Малфой был эгоистичен, горд, самолюбив — недостатки стали его неотъемлемыми чертами. Но также он был умен, храбр порой и чувствителен к происходящему. Пусть он превосходно держал свое лицо, умел прятать эмоции и не поддаваться чувствам; он остро воспринимал действительность. Гарри понадобилось какое-то время, чтобы понять это. «Драко не жесткий, — подумал Гарри, — он замкнутый. Скрытный». Кто знает, что за ураган тревожит его, если эта буря надежно спрятана глубоко в его душе. Но сейчас Малфой был напряжен, словно струна. Гарри чувствовал это, ведь он крепко держал юношу, не позволяя ему опираться на раненую ногу. Чужое тело, вдруг показавшееся почти железным, прижималось к нему, и он мог ощутить, как Драко мелко дрожит от боли, как мышцы на его руке каменеют и стискивают шею Гарри, ища опору. Малфой был спортсменом, точно — Гарри как-то упускал это из виду, обращая внимание лишь на отдельные части его тела, вроде шеи или запястий. Он играл в квиддич, ранее занимался на тренировках Флинта, который был в этой игре столь же безумен, как и Оливер, — он просто не мог быть тонким, хрупким или нежным. Гарри не считал его таковым, разумеется. Наверное. Он помнил, как Малфой на втором курсе пришел жаловаться на ушиб от бладжера. Его спина — белая, с красным пятном меж острых выпирающих лопаток — казалась уязвимой. Гарри хотел его защитить так же как Рона, Гермиону и остальных своих друзей. Ему нравилось это. Нравилось пытаться его уберечь, бороться с ним, вместе сбегать по ночам. Ему нравилось даже смотреть на него. И Гарри понятия не имел, каким образом он вдруг пришел к этой навязчивой, наглой, ужасающей и какой-то дрожащей мысли. Сейчас было совсем не время думать об этом, но он чувствовал тепло под своей рукой, видел профиль бледного лица совсем рядом — это сбивало его. Пугало. Волновало. Гарри почувствовал себя настоящим безумцем, ощутив смущающий жар на своих щеках, когда облако пара, созданное дыханием Малфоя, коснулось его лица. — Я думаю, у меня получится, — вдруг прошептал Малфой. Гарри вздрогнул. Реальность поразительно легко смешивалась с его фантазиями. — Что именно? — Патронус, — Драко повернул голову, и Гарри смог увидеть улыбку на его губах. — Я смогу. — И какое воспоминание ты используешь? — Я скажу тебе, когда вызову его. Гарри хотел спросить, откуда появилась такая уверенность в успехе, но в этот момент откуда-то сбоку, из тени, выскользнули две фигуры верхом на метлах. Они быстро снизились и опустились на землю перед неудачливыми дуэлянтами. Свет двух Люмосов разогнал тьму вокруг них. — Драко, ты ранен? — Забини тут же кинулся вперед, но замер, вперив в Гарри горящий, полный ненависти взгляд. Он попытался приобнять Малфоя, чтобы помочь ему идти, но тот недовольно фыркнул, и Блейз отступил. Зато Рон, стоящий рядом, безмолвно пялился на юношей, а потом, приблизившись к Гарри, зашептал: — Ты победил его, да? — он покосился на Малфоя, демонстративно смотрящего в другую сторону. Казалось, Драко совсем не волнует пристальное недовольство Уизли, но Гарри всем телом ощутил, как юноша напрягся еще сильней. Рука на его шее сжималась так сильно, будто Малфой хотел удушить его своим локтем. — Нет, Малфой напоролся на пень, — объяснил Гарри. Забини презрительно хмыкнул. Он подхватил обе метлы, которые каким-то чудом еще не упали и продолжали движение, хотя гриффиндорец давным-давно забыл про них. — Не слабо ты напоролся, Драко, — сказал он. — Чего ты его тащишь-то? — не выдержал Рон, с отвращением глядя на белую руку, сжимающую плечо его друга. — Он не может идти, — отрезал Гарри. Ему показалось, что Уизли почти готов силой освободить его от захвата Малфоя, и крепче прижал слизеринца к себе. — Я вообще-то еще здесь, — громко произнес тот, недовольно оглядывая их секундантов. — Нам нужно в замок. — Кстати об этом, — Забини неловко прокашлялся, — тут где-то бродит наш смотритель, Снейп и МакГонагалл. Они как-то узнали о дуэли. А теперь, — он покосился на ногу Малфоя, — нам крепко влетит. Малфой ничего не сказал. Он потянул Гарри вперед, и они двинулись по тропе, которую за ночь успело замести снегом. Мокрая от снега одежда замерзала и твердела, и гриффиндорец уже не сомневался в том, что заболеет: в носу и горле отвратно першило, а глаза за очками слезились. Малфой начал чихать. Рон не мог перестать бубнить что-то себе под нос и изредка шептать Гарри на ухо возмущения. — Он вызвал тебя на дуэль, а ты ему еще и помогаешь, — недоумевал он. — Он бы не сделал того же, Гарри, он наш враг. — Заткнись, Рон, — не выдержал наконец Гарри. Уизли странно посмотрел на него и закашлялся, отворачиваясь. Оставшийся путь до замка они шли молча. А на крыльце их ждала похожая на коршуна профессор МакГонагалл и застывший, словно истукан, профессор Снейп. Гарри не знал, на кого из них ему страшней взглянуть, поэтому предпочел думать о тепле, которое касалось его ладони. — Молодые люди, — начала декан Гриффиндора ледяным, пугающе серьезным голосом, — извольте объясниться. — Профессор, Малфой ранен, — Гарри поспешил перевести тему, пока кара не обрушилась на них прямо на этом крыльце. — Нам нужно в больничное крыло. — Вам, мистер Поттер, — ужасающе мягким голосом произнес Снейп, — нужно проследовать со мной к директору. Мистеру Забини и мистеру Уизли тоже. — Рон и Забини тут не при чем, — Гарри умоляюще посмотрел на МакГонагалл, но она осталась равнодушна к его жалкому виду. — Нам нужно в больничное крыло. — Пусть мадам Помфри их обследует, а к директору они отправятся утром, — наконец сказала МакГонагалл, грозно взглянув на провинившихся студентов. Ее брови нахмурились, губы побелели — профессор была очень, очень сердита. И только ранение Драко удерживало ее от громких, уничижительных нотаций для своих студентов. Снейп же смотрел на Гарри так, будто готов его проклясть прямо на месте: кажется, он считал, что это знаменитый гриффиндорец виноват во всем. Как несправедливо. Профессор МакГонагалл создала носилки, на которые Снейп положил Драко. Оставшиеся юноши отправились следом за профессорами в замок. К счастью, улитки-сторожи не бросались им под ноги, видимо, почуяв преподавателей. Гарри ужасно себя чувствовал: ему было плохо, да и вина начала мучить его, намекая, что он и правда виноват в очередной травме Малфоя. Внезапно ему очень захотелось спать, ноги ослабели, и он с огромным трудом смог добраться до лазарета. Мадам Помфри еще не спала, и она с охами и ахами приняла раненого слизеринца. Рон и Блейз, признанные здоровыми, были отправлены в спальни до завтрашнего разбирательства. Когда они ушли, Гарри принялся уговаривать МакГонагалл и Снейпа снять с них вину. — Мы их подговорили, — уверял он профессоров. — Мы готовы взять их отработки. — Весьма похвальное стремление выгородить приятеля, Поттер, — заметил Снейп, — но от этого оно не становится менее подозрительным. — Вы совершили тяжелый проступок. Сегодня вы оба останетесь в больничном крыле, а завтра, сразу после завтрака, явитесь в директорский кабинет. Пароль: сахарные ежи. Каждого из вашей четверки я штрафую на семьдесят баллов, — безапелляционным тоном сказала МакГонагалл. Гарри стало ужасно стыдно, когда она посмотрела на него и в ее глазах отразилось печальное разочарование, на мгновение затмившее возмущение. — Я не ожидала этого от вас, мистер Поттер. — Это была моя идея, — вдруг подал голос Малфой. Он сидел на соседней койке, вытянув ногу. Мадам Помфри помогла ему снять мантию, а сейчас осторожно отгибала края порванной штанины, чтобы добраться до пореза. Гарри немного замутило, когда он увидел, насколько глубокой была рана. Мадам Помфри повела над ней волшебной палочкой, шепча заклинания, и кровь медленно начала останавливаться. Кожа былa почти лиловой — видимо, Малфой неслабо вывихнул свою несчастную ногу. — Хотите взять всю вину на себя, мистер Малфой? — жестким голосом спросил Снейп. Драко покосился на Гарри и помотал головой. — Нет. Но это не Поттер придумал. Гриффиндорец захлюпал носом, чувствуя, что у него начинается сильнейший насморк. Это помогло ему чуть отвлечься и дать объяснения тому, почему его лицо пылает. Профессор МакГонагалл осуждающе качала головой, поджав губы. Снейп молчал и хмурился, глядя как целительница колдует над его студентом. Гарри тоже смотрел, думая о том, что у Малфоя до невозможности бледные ноги, как будто кожи юноши никогда не касались солнечные лучи. Наконец, мадам Помфри наложила повязку, пропитанную специальным зельем, и велела Драко подождать, пока ему принесут пижаму. Малфой тоже выглядел простуженным, поэтому, недовольно бубня себе под нос что-то о безответственности и пренебрежении здоровьем, целительница отправилась за целебными зельями. — Надеюсь, к утру вы как следует обдумаете свое поведение. Не сомневайтесь, вас ждет отработка, и ваш статус чемпиона, — МакГонагалл вновь вперила в Гарри свой ледяной, уничижительный взгляд, — не спасет вас от нее, мистер Поттер. Вам все ясно? — Да, профессор, — хором проговорили мальчишки. — И, несомненно, мистер Забини и мистер Уизли также понесут наказание, — с мстительными нотками в голосе произнес Снейп. Гарри хотел было вскинуться и возмутиться, но декан Слизерина уже развернулся, взмахнув полами черной мантии, и направился на выход. МакГонагалл двинулась следом за ним, но гриффиндорец успел вспомнить, что он еще хотел спросить. — Профессор, — воскликнул он. Декан Гриффиндора остановилась, повернулась к нему, приподняв подбородок, и Гарри поспешил закончить: — Как вы узнали, что мы вышли из замка? — Полагаю, мистер Поттер, вы должны были догадываться, что наш смотритель весьма ответственно подходит к своей работе и не упускает из виду того, что некоторые студенты имеют метлы. Даже с вашим разрешением на ночные передвижения вы не можете покидать замок, а уж тем более, — она взглянула на Малфоя, — калечить других студентов. МакГонагалл развернулась и быстрым шагом направилась к дверям. Гарри смотрел ей вслед. Он надеялся, что Крайфер их поймает, и теперь ощущал внутри себя отклики торжества и довольства. Он был прав. Малфой слишком плохо знает Гермиону, считая, что ее стремление к правильности и порядку превысит ее любовь к друзьям. И он плохо знает их нового смотрителя, будучи не в курсе того, что у Крайфера глаза и уши во всех уголках замка. В прямом смысле этого слова. Гарри до сих пор помнил ту жуткую банку, полную глаз, — он был рад, что, ходя по коридорам, он не видит, как те посматривают на него со стен. Вскоре вернулась мадам Помфри с целым набором лекарственных зелий. Она начала смешивать их прямо на тумбочках, распространяя по лазарету горький запах травяных настоек и щекочущий аромат бодроперцового зелья. Пока Гарри смотрел на эту ужасающую смесь, которую ему нужно было выпить, чтобы на утро проснуться здоровым, в лазарете появился домовик. Он принес одежду: черную шелковую пижаму Малфоя и хлопковую пижаму Гарри, украшенную маленькими снитчами. В какой-то степени она была довольно уродливой, и гриффиндорец поспешил спрятать ее за спину. Отдав вещи, домовик низко поклонился, едва не стукнувшись лбом о пол, и исчез. — Вот, господа, — мадам Помфри выдала им стаканы, доверху наполненные зельем. — До дна. А потом здоровый сон. И, пожалуй, посидите завтра в лазарете — мне совсем не нужно, чтобы вы заразили остальных студентов. Она внимательно наблюдала за тем, как они, кашляя и давясь, глотают лекарство. Удостоверившись, что пациенты приняли все необходимое, она призвала ширму, чтобы они могли переодеться. Гарри был почти благодарен ей. Почему-то ему было стыдно. Да и чувство напряжения, разливающегося в воздухе, не отпускало его: МакГонагалл сказала о том, что у него есть особое разрешение, а Малфою не следовало этого знать. Ох как не следовало. Переодевшись, он забрался в постель. Простыни были хрустящими и чистыми. Гарри с наслаждением вытянулся под одеялом и на мгновение подумал о том, что чудесно будет прямо сейчас заснуть, ни о чем не думая, но потом он услышал кашель Малфоя и с тихим стоном заставил себя оторвать тяжелую голову от подушки. — Не тревожьте ногу до утра, мистер Малфой, — сказала мадам Помфри, отодвигая ширму. — Да, мадам, — послушно ответил Драко. Он тоже сидел в своей постели и держал в руках волшебную палочку. Целительница еще раз оглядела их, пожелала спокойной ночи и отправилась в свои комнаты. Свет ламп стал тише, и лазарет погрузился в полумрак. Малфой повернулся, чтобы положить свою палочку на тумбочку, и уставился на Гарри. Внимательно, недоверчиво и печально. — Мы снова с тобой тут, — растягивая гласные, произнес он. — Я уже привык. В который раз забыл о том, что нужно держаться от тебя подальше, — Малфой замолк на мгновение, словно задумавшись. — Так ты у нас привилегированный чемпион, да, Поттер? — Может быть, — согласился Гарри. Это было хорошим оправданием. Но ему просто не хотелось врать Малфою. — Это неважно. — Да, — тихо произнес Драко. Он зашуршал на своей кровати, заворачиваясь в одеяло, словно в кокон. Гарри с некоторым недоумением смотрел, как слизеринец поудобней устраивается для сна. — Это неважно. — Все получилось, как ты и хотел, — сказал он. — Правда, мне придется объяснить все Рону. — И что ты ему скажешь? — Малфой повернулся на бок и принялся разглядывать Гарри. Света было слишком мало, чтобы осветить его лицо, но гриффиндорец все равно смог увидеть, как блеснули его глаза. Он вздохнул и тоже лег, глядя на Драко. Усталость и болезнь сморили их обоих, и Гарри чувствовал, как его глаза начинают слипаться. — Придумаю что-нибудь. В конце концов, это просто бесчестно — не помочь попавшему в беду. Уверен, если говорить достаточно жалостливо, Гермиона меня поддержит. — Смотри, не проболтайся, — наказал ему Малфой. Он зевнул, прикрыв рот рукой, а потом лениво усмехнулся. Приподнявшись на локте, он потянулся вперед, к лицу Гарри. Тот непонимающе отпрянул, удивившись, когда тонкие пальцы вдруг коснулись его носа. Но Драко лишь стянул с него очки, про которые Гарри совсем забыл, не обращая внимания на впивающуюся в висок дужку. Малфой положил их на тумбочку и вновь забрался под одеяло. — Завтра, ладно? — Что? — немного запоздало переспросил Гарри. Кажется, в их зелье мадам Помфри подлила и снотворное... Малфой не ответил — он заснул. Гарри смотрел на него какое-то время, видя лишь смутные очертания, а потом осторожно, боясь собственного порыва, протянул вперёд руку. Он смог коснуться лишь белоснежной подушки и светлой пряди, когда Малфой глубоко вздохнул. Это спугнуло храброго гриффиндорца, и он, сжавшись под одеялом, позволил себе закрыть глаза и расслабиться.

***

— Никогда бы не подумал, что ты такой неженка, Малфой, — сказал Гарри, заходя в лазарет. Он тут же громко чихнул, разрушив весь момент, и, сконфузившись, направился к своей койке, где мальчика дожидалась его пижама и тёплое одеяло. — Ничего подобного. Я просто рационально использую ресурсы своего тела, — Драко наблюдал за ним со своей постели. Его нос был красным, глаза — мутными, а волосы на голове находились в полном беспорядке. Он пытался пригладить их утром, так и не добившись того, чтобы ему принесли расческу, и теперь был крайне недоволен результатом. Вопреки приему зелья, за ночь он не поправился, наоборот, простуда словно усилилась. Гарри же хоть и проснулся с лёгким насморком, скоблением в горле и усталостью, чувствовал себя примерно так же, как и до похода в Лес. Мадам Помфри сначала не желала его отпускать до полного выздоровления, но потом все-таки сдалась. Гриффиндорец хотел пойти к Дамблдору и задать свои вопросы, а для этого ему нужно было самому подняться в Башню. Малфой же, позавтракав, снова принялся спать, отказавшись даже думать о том, чтобы куда-то идти: Гарри испытывал смесь раздражения и чего-то похожего на умиление, когда смотрел на белую макушку, торчащую из-под одеяла. Но в любом случае, ему пришлось покинуть больничное крыло и отправиться по холодным пустым коридорам к директору, надеясь, что он сможет застать того в одиночестве. Однако и здесь его ждала неудача: горгульи не отзывались на пароль. Гарри пoтоптался около них минут пятнадцать, а потом отправился к профессору МакГонагалл. Сначала он хотел пойти к Снейпу, но вовремя одумался: едва ли зельевар будет благосклонен к нему сейчас. Декан Гриффиндора оказалась в своем кабинете. Она сухо сообщила Гарри, что ему следовало внять рекомендациям мадам Помфри и до завтрашнего дня не покидать больничное крыло, но объяснила, какие отработки предстоят всем четырем участникам забавы. Гарри расстроился, что Рону тоже досталось, но все-таки план-то сработал. Их с Малфоем отправили в Зал Наград полировать кубки, а потом разбирать картотеку в библиотеке, а Рону с Забини достались работы с профессором Стебль. И он поспешил сказать об этом Малфою, когда вернулся в лазарет и снова забрался на свою койку. Тот довольно осклабился. Он сидел, поджав под себя ноги и закутавшись в одеяло, и наблюдал за тем, как Гарри стягивает с себя свитер и, кое-как переодевшись, вновь забирается в постель. — Вот и отлично. Хотя… Мне придется загладить свою вину перед Блейзом, — сказал Малфой. Он поправил ворот своей пижамы, застегнув непослушную пуговку, и надвинул одеяло на плечо, чтоб было еще теплей. — Едва ли отработка с Уизли — это то, о чем он мечтал. — Думаю, он мечтал об отработке с Полумной Лавгуд. — Смотри держи язык за зубами, если он будет рядом. Когда наши отработки закончатся? — Четырнадцатого февраля. Малфой поморщился. А потом вдруг вскинул голову и удивленно посмотрел на Гарри. — Это же день второго испытания, — тихо заметил он. — Ты… Ты готов? — Да, — ни секунды не сомневаясь, ответил Гарри. Он прижался к спинке кровати, чувствуя, что невероятное умиротворение накатывает на него. В лазарете было спокойно. Ни школьного шума, ни навязчивого присутствия посторонних... Он чувствовал себя почти счастливым. Даже с учетом того, что некоторые мысли до сих пор не давали ему покоя, и присутствие Малфоя отнюдь не помогало от них избавиться. — Я готов. — И что же будет на втором испытании? — с любопытством спросил Малфой. Он уселся поудобней, повернувшись к Гарри всем телом, и приготовился слушать. — Ну... — юноша задумался на мгновение, может ли он рассказать ему, а потом напомнил себе, что Драко помог ему с первым испытанием. Он заслуживал знать правду. — Это испытание будет проходить под водой. В той шкатулке была загадка. О том, что русалки заберут самое дорогое и будет только час, чтобы это вернуть. Глаза Малфоя загорелись. — И что же они у тебя украдут? — поинтересовался он, чуть шевельнув бровями. — Метлу? Или карту с мантией? — Нет, — Гарри улыбнулся. Ему было немного тяжело говорить об этом, но почему-то он не мог замолчать. Малфой смотрел на него, и на его лице не было ни тени той печали и напряжения, что терзали его перед сном. Это было странно. — Нет, там говорится о человеке. Самом дорогом человеке. — И кто же это? Гарри пожал плечами. Это был ужасно сложный вопрос. У него было много людей, которых он искренне любил и которых считал своей семьей, но он не мог выделить среди них одного. Может, тогда это было немного проще, ведь он еще не сблизился с Невиллом, Полумной и Джинни, не пережил смерть Сириуса... Сейчас он готов был ткнуть наугад и предоставить Дамблдору кандидатуру, чтобы не мучиться. — Не знаю. Рон? — Как скучно, — фыркнул Малфой. — И весьма безвкусно. — Как есть, — Гарри потянулся и взял с тарелки, что стояла на тумбочке, зеленое яблоко. Он вдохнул его аромат, прежде чем укусить. Все-таки это были чудесные мгновения, и он не хотел бы сейчас оказаться в гриффиндорской гостиной. Даже, возможно, хотел бы еще пару дней пробыть здесь, с ним. Но это было невозможно: с каждой секундой болезнь отступала. И покой становился все призрачней. — Главное, что это не будет висеть на мне. — Ты довольно быстро догадался, — с некоторым сомнением произнес Драко. — Уверен, остальные чемпионы еще думают об этом. Даже, — он чуть подался вперед, и в его серых глазах, из которых медленно уходил болезненный туман, появилась хитрая искорка. Она была острой и жестокой, совершенно неожиданной, — Диггори. Гарри почувствовал, как его рот вдруг стал сухим. Он медленно опустил руку с яблоком и постарался сохранить лицо. Малфой пытливо разглядывал его, чуть приоткрыв губы. Он выглядел... жаждущим. Как будто ответ был важен для него. — Седрик очень способный. Уверен, он уже разгадал загадку, — ровно ответил Гарри. Голос его не слушался и казался механическим. Малфой вдруг опустил ноги с кровати, все еще будучи завернутым в свое одеяло, и на короткое мгновение в его облике проступило беспокойство и смятение. Но потом они сменились задумчивостью. Искры в его глазах исчезли, словно их и не было. — Расскажи мне, — проникновенно произнес он. Гарри медленно вернул свое надкушенное яблоко на тумбочку, зная, что в него больше ни кусочка не влезет. Малфой смотрел на него и ждал, но юноше нечего было ему сказать. Однако что-то Драко знал — Гарри видел это в его глазах. Или... Вдруг он знал все? Эта тень, прищур, особенное выражение красивых глаз — все это что-то значило. Гриффиндорец боялся предположить, что именно. Гарри опустил взгляд и уставился на ноги слизеринца. Из-под черной штанины выглядывал кусочек бинта. — Нечего рассказывать, — наконец выдавил из себя гриффиндорец. — Мы не соперники. Ничего интересного. — Вот как, — Малфой неопределенно повел плечом. — И что, никакого скандала, которым я могу тебя шантажировать? Это же больничное крыло, Поттер. Место, где мы заключаем сделки. — А я думал, мы решили больше не заключать сделок, — Гарри почувствовал себя уверенней. Лучшая защита — это нападение, ведь так? — Ну, или я могу рассказать тебе о том, как мы болтали с Диггори о погоде, а ты мне объяснишь, что вечерами делаешь у профессора Снейпа. Малфой замер на мгновение, а потом расплылся в наглой улыбке. — Следишь за мной с помощью карты, да? Ночами не спишь? — Мельком заметил, — отрезал Гарри, не желая быть уличенным в том, что он наблюдал за перемещениями слизеринца. Он оглядел больничное крыло, ища что-нибудь, что поможет сменить тему разговора. Это было весьма мучительно, но в то же время... Какая-то часть его наслаждалась тем, что происходит. Нравится смотреть. Гарри никак не мог избавиться от мысли столь навязчивой и столь податливой. — Я тоже многое мельком замечаю, — Малфой принялся качать ногой, и это отвлекало. — Например... — Не думаю, что нам стоит говорить об этом, — прервал его Гарри. — Мы возвращаемся в начало. Ты спрашиваешь — я молчу — ты злишься. — Мы можем прервать круг. Я спрашиваю — ты отвечаешь. — Прекрати, — Гарри поморщился. Он сжался в комок под своим одеялом, обхватив колени руками. В больничном крыле словно похолодало. Ему это не нравилось. Ни холод, ни то, что Драко упорствовал, бил в тот момент, когда Гарри это не ожидает. Может, это его новая тактика: очаровательно улыбнуться, а потом сказать какую-нибудь мерзость? — Пожалуйста. — Ладно, — Малфой вздохнул, почти испуганно посмотрев на него. Он покрутил головой, увидел яблоко и потянулся к нему. Гарри не стал его останавливать: с каким-то затаенным вниманием он наблюдал, как Драко рассматривает надкусанный фрукт, осторожно держа его в руке. — Я ведь могу получить ответ на вопрос, не касающийся твоих странностей? — Возможно, — Гарри отвел взгляд от зеленого бока яблока и принялся разглядывать чужую ногу, упирающуюся в его кровать. Медленный захват территории? Он мысленно усмехнулся, а внезапная черная тяжесть, свалившаяся на него, испарилась. Он накинул на голую ступню юноши уголок своего одеяла, чтобы укрыть от прохлады. — Где ты был этим летом? — У Дурслей, — на автомате ответил Гарри. Малфой кивнул, словно поставив себе мысленную галочку. — Они стали по-другому относиться к тебе? — С чего ты взял? — Твоя одежда. Внешний вид. Ты не выглядел так, словно возвращался с каторги. — Ну, — Гарри быстро проштудировал свою память, пытаясь найти факт, который был бы подходящим для обоснования своего изменения, — Дурслей немного напугало то, что мой крестный отец — серийный убийца, сбежавший из Азкабана. Достаточно было намекнуть им, что я имею с ним некую связь, как они мигом присмирели. — Но Блэк в бегах. И все считают, что он хочет убить тебя. — Мои родственники — маглы. Они не знают, что происходит в магическом мире. Малфой прищурился. Он пытался вспомнить что-то, и Гарри был уверен, что юноша выискивал в своей памяти факты о Блэке. Сириус промелькнул горящей звездой на горизонте и залег на дно. Газеты о нем почти не писали, очевидцы не делились своими откровениями... Но Малфой все-таки был не простым мальчиком-волшебником. Наверняка тема Сириуса поднималась в его доме. — Моя мать не верит в то, что он хочет убить тебя, — вдруг сказал Драко, понизив голос. — Она не любит говорить о нем, но однажды отец читал Пророк... Я подслушал. Ты же знаешь, что моя мать — кузина Сириуса Блэка? — Знаю, — Гарри улыбнулся. Если бы Сириус был его отцом... Ох, они с Драко были бы двоюродными братьями. Или троюродными? Гарри совсем в этом не разбирался, но в любом случае, вместо жирного и тупого кузена Дадли, у него был бы худой, умный и скользкий кузен Драко. — Но это не единственная связь, — Малфой рассмеялся. — Я видел наше древо. Карлус Поттер женился на моей... двоюродной прабабке? — О, ужас, тебе было это интересно? — Гарри закатил глаза. Он ненавидел эти древа. Ему казалось жестоким и неправильным то, что семьи отказывались от своих детей, если те хоть в чем-то не соответствовали принятым нормам. Это просто мерзко. — Искал знакомых. Тебя не нашел, — огрызнулся Драко, презрительно сморщившись. — Знаешь почему? — Почему же? Малфой наклонился к его постели, почти касаясь грудью своего колена. В вороте его пижамы мелькнули его белые острые ключицы. Он медленно поднес ко рту надкушенное яблоко, не отрывая от Гарри горящего, недовольного взгляда. Он чувствовал себя задетым? — Джеймса Поттера выжгли с нашего семейного древа. Тебя, Поттер, на нем никогда не будет, — он с влажным хрустом вцепился зубами в сочную мякоть яблока. Гарри сглотнул и отвел взгляд. Он принялся комкать в пальцах простыню, держа руку под одеялом. Малфой обиделся на него? Конечно, он высоко ценил семью и семейные традиции — древо было неотъемлемой частью их холодного, жестокого аристократического общества. — Прости, — произнес Гарри. Малфой прекратил жевать и с недоумением покосился на него. Он тут же перевел взгляд на яблоко в своей руке и словно удивился тому, что оно находится там. В уголке его губ осталась капелька сока, и он быстро слизнул ее. — За что? — Я... Гарри не успел договорить. Двери лазарета распахнулись, и на пороге появилась ругающаяся толпа. Малфой мигом убрал свою ногу с кровати гриффиндорца, забрался под одеяло, нагнав на лицо равнодушное выражение. Яблоко он продолжил есть, медленно пережевывая каждый кусочек и косясь на своего соседа. Гарри тоже смотрел на него украдкой, ожидая, пока Гермиона, Рон и близнецы подойдут к нему, переругиваясь с Панси, возглавляющей отряд слизеринцев. Они подошли к койкам и разом замолкли. Очевидно, они ожидали увидеть что-то менее мирное, чем Малфой, поедающий яблоко, и Гарри, недоуменно хлопающий глазами и рассматривающий навестивших его приятелей. Гермиона пришла в себя первой. Она села рядом с Гарри и погладила его по волосам, напоминая при этом Молли Уизли. Это было довольно жутко, и обычно такие жесты не заканчивались ничем хорошим. Так и случилось: девочка ни с того ни с сего схватила Гарри за ухо и с силой потянула. — Тебе повезло, что ты болен, Гарри, — строго заявила она, — иначе я бы тебя побила. Ты втянул в это Рона, попал в больничное крыло, а теперь еще оказывается, что ты ранил студента! — Вот именно! — подхватила Паркинсон, уже оккупировавшая койку Драко. Крэбб и Гойл стояли рядом, словно истуканы, а Забини недобро поглядывал на Гарри и Рона, присев у Малфоя в ногах. Панси схватила Драко за руку и принялась нашептывать ему что-то. Гарри уловил свое имя в контексте «мерзкий, заслуживающий наказания». — Рон, ты прости меня, — тихо сказал Гарри, виновато поглядев на друга. Уизли пожал плечами. Он молчал и выглядел очень хмурым. Его братья старались его растормошить, но, кажется, лишь сильней его раздражали. — Я пытался, правда. Снейп просто сделал мне назло. — Ничего, — сухо ответил Рон. — Забини, — он метнул полный ненависти взгляд на другую койку, — я как-нибудь переживу. В конце концов, ты победил на дуэли и Малфой должен тебе желание. — А ведь правда, — воскликнул Гарри. Он повернулся к Малфою и постарался улыбнуться как можно любезнее. — Слышишь, Малфой? Ты сам добавил это условие. — Ничего подобного, — отозвался Драко, покраснев и тут же вырвав свою ладонь из пальцев Панси. — Ты не победил меня. Формально меня победил тот пень. — Ну и ладно, — Гарри пожал плечами и повернулся к Рону. Тот выглядел еще более рассерженным. — Не очень-то и хотелось. — Ты пустил по школе целую волну сплетен, дружище, — вмешался Фред, который оставил попытки вызвать улыбку у Рона. — Все хотят знать, что послужило причиной вашей дуэли. — Эм... — Поттер просто идиот, — вмешался Малфой. Гарри снова посмотрел на него, но на этот раз он обратил внимание, каким обеспокоенным казался Забини, когда наблюдал за своим приятелем. Стоило Блейзу поднять на гриффиндорца глаза, как он начинал злиться, но в остальное время смутное и подозрительное выражение блуждало по его лицу. Драко вздернул подбородок, с вызовом глядя на Гарри, Уизли и Гермиону. — Ему не помешала бы встряска мозгов. — Однако встряску получил ты, слизняк, — зашипел Рон. Джордж схватил его за руку, когда тот уже почти выхватил из кармана волшебную палочку. — Что ты сказал? — Малфой подался вперед, и его верхняя губа моментально приподнялась в оскале. — А ну повтори, Уизел. — Я бы посоветовал тебе заткнуться, Малфой, — серьезно и очень твердо сказал Фред. Близнецы Уизли были самыми старшими здесь, и все знали, что они очень способные. Драко поджал губы и отвернулся. Слизеринцы с нескрываемым отвращением и презрением посмотрели на гриффиндорцев, но не решались продолжить перепалку, пока она не переросла в драку. А Гарри, наблюдавший за всем этим, вдруг почувствовал, что ему... стыдно? Ему не нравилось это противостояние, которое на самом деле держалось на пустоте, ведь, до того, как ребята пришли, он и Малфой мирно беседовали. Гарри помотал головой. Близнецы знали, что это ложь, — им тоже было неприятно. Он впервые увидел осуждение в их глазах, когда Рон, красный от злости, стискивал волшебную палочку в кармане, а Гарри — главный лицемер — ничего не делал, чтобы прекратить это. Он должен был это сделать. Ради его друзей. Но он... не мог. Не желал. Он изо всех сил пытался совместить два мира, которые ненавидели друг друга, и терпел поражение за поражением. Гарри взглянул на Панси Паркинсон, которая с неприкрытым обожанием смотрела на оскорбленного и отвернувшегося к окну Малфоя. Она была им очарована. Почему? Потому что он был очаровательным. И в то же время омерзительным. Гарри почувствовал, что в эту секунду он ненавидит Драко всем сердцем. А потом вдруг подумал, что он увлечен им.