Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Гарри медленно брел по заснеженной равнине. Его плащ — он был белым и легким — волочился за ним по земле и совсем не грел. Это была плотная, но совершенно ненужная накидка, под которой скрывался черный военный мундир. Впереди, за снежным холмиком, что-то темнело: человек или зверь двигался там. Гарри не торопился к нему, по колено увязая в сугробах, и не волновался, лишь едва теплящееся любопытство вело его вперед. Небо было затянуто светлыми, монотонными облаками, а вдалеке, где-то около ледяного леса, завывал ветер. Наконец Гарри преодолел холм и увидел, что у его подножия стоит большой серый волк. Он рыл лапами снег, откидывая его в сторону, и то и дело поднимал голову, как будто прислушиваясь к завыванию ветра. Волк заметил Гарри, недовольно посмотрел на него и продолжил свое занятие. — Что ты делаешь? — спросил Гарри, спустившись к нему. — Рою нору, — ответил волк, не прерывая своего занятия. — Зачем? — В норе можно спрятаться, когда придут холода. — Но ведь холода уже пришли, — Гарри посмотрел на заснеженную равнину кругом. — Это лишь предвестники настоящих Холодов, — сказал волк. Вдруг мороз, который до этого лишь окружал тело юноши, вцепился в него острыми зубами, а снег начал забиваться в рот и за шиворот. Гарри обнаружил, что он стоит на четвереньках в сугробе, уткнувшись лицом в выкопанную яму. Ветер завывал, утробное рычание зверя затихало, и все, чего Гарри хотел, — выбраться из этого льда, но его руки и ноги так окоченели, что он не мог ими двигать, а силы медленно покидали его тело вместе с дыханием. Гарри попытался поднять голову и... — Поттер! — раздалось из пустоты. Гарри в недоумении мотнул головой, и тут же белый снег, кружащийся вокруг него, окрасился алым. «Это кровь», — подумал Гарри и проснулся. Он осоловело захлопал глазами, пытаясь разглядеть хоть что-то: без очков окружающая реальность размывалась, превращаясь в огромное красное пятно, на фоне которого белело чье-то лицо. Этот некто вдруг грубо схватил Гарри за плечо и затряс так сильно, что голова юноши больно замоталась. — Эй! — Гарри постарался отпихнуть чужие руки, но вместо этого нащупал очки, лежащие рядом с ним на подушке. И как же он их не разбил? Гарри нацепил очки на нос и приподнялся на руках. Над ним возвышался растрёпанный и перепуганный Малфой. Его глаза горели, губы были плотно сжаты, а на щеке красовался след от подушки. — Мы что, заснули? — спросил Гарри, оглядывая гриффиндорскую гостиную. В камине весело полыхал огонь, мебель и стены алели, рядом стоял черный кожаный диван, выбивающийся из обстановки, — ничто не изменилось с ночи. — Хуже, — Малфой потер свой шрам. Тот будто бы стал ярче, выпустил тоненький усик, коснувшийся нежной кожи. Чары спадали, а Драко был слишком взволнован, чтобы помнить об этом. — Уже полпервого. — Ну и что? — Гарри широко зевнул, опуская ноги с дивана. Он не помнил, чтобы его кресло, в котором он отдыхал, превращалось во что-то более удобное. Наверное, это было его неосознанным желанием перед тем, как сон окончательно его сморил. Малфой смотрел на гриффиндорца, как на полоумного, и его бровь неумолимо поползла вверх. — Поттер, полпервого дня, а не ночи, — он указал палочкой на часы, стоявшие на том же самом месте, что и в настоящей гостиной. Гарри неуверенно обернулся. Он посмотрел на длинную стрелку, неумолимо приближающуюся к единице, и нахмурился. Внутри него все вздрогнуло. Этого просто не могло быть. Он не мог проспать столько времени в Выручай-Комнате. — Тут же нет окон, — Гарри перевел полный надежды взгляд на Малфоя. — С чего ты взял, что уже... день? — Потому что я помню, что мы делали в полпервого сегодня ночью, — Драко принялся ходить туда-сюда, помахивая волшебной палочкой. На его лице менялись за секунду тысячи выражений, и ни одно не могло отобразить все его эмоции разом. Гарри следил за ним, ощущая, как остатки жуткого сна спадают с него, уступая место панике. Полпервого! Они пропустили половину учебного дня. Простой пропуск уроков — это ерунда, но пропуск уроков и исчезновение из замка вместе с Драко Малфоем — серьезная проблема. Гарри прижал костяшки пальцев к губам и задумался. Как они объяснят свое исчезновение? Едва ли он может прикрыться объяснением, что совершенно случайно забрел в Выручай-Комнату вместе с Драко и заснул там. Конечно, он всегда может соврать о том, что был на секретной миссии, но тогда пропажа Малфоя не станет менее подозрительной... — Твоя Карта, где она? — Драко остановился перед ним. Его взгляд был таким жестким и застывшим, что Гарри невольно поежился. Такой Малфой был привычен и.... неприятен. В памяти гриффиндорца вдруг всплыла картина, заставляющая нечто внутри него едва ли не мурлыкать, — вчерашняя картина... Что Малфой делал тогда? Лежал на своем черном диване, весь белый и холодный, но от этого еще более правильный. Одна его рука была закинута за голову и смешно лохматила волосы на затылке, а другая расслабленно свисала вниз. Драко о чем-то говорил, но Гарри уже плохо помнил их разговор: он засыпал тогда и взгляда не мог оторвать от белого запястья, внезапно поглотившего все его мысли. — В спальне, — ответил Гарри. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на странной ситуации, в которой они оказались. Опасной ситуации. — Они ее нашли? Нашли ли? Гарри давно уже прятал ее под подушкой, чтобы было удобней рассматривать ночью. Рон без труда бы взял Карту. — Да, — ответил он, но тут же добавил: — Но Выручай-Комната на ней не видна. Малфой задумался. Он все еще стоял очень близко, и Гарри поспешил отодвинуться в сторону. Противное ощущение сжимало его желудок, сковывало его тело. Волосы на шее встали дыбом, и холодок прошелся по позвоночнику, когда он подумал, что может случиться, если их все-таки раскроют... Всему придет конец. Малфой правильно сказал тогда: всего ничего осталось. Январь подходит к концу, а за ним всего лишь четыре месяца — они пролетят, как одно мгновение. И если Гарри, исчезнув, избавится от любых тревог, то что будет с Малфоем? Его безумный отец, слизеринцы, собственные убеждения — это не исчезнет. Если Гарри хочет защитить его, то нужно постараться сохранить все в секрете и в то же время не разрушить. — Коридоры замка и Лес не подходят, — Драко наконец отошел в сторону. Заметив, что Гарри притих, он окинул его гневным взглядом. — Поттер, ты вообще понимаешь, что происходит? — Да. — Ну и где твои блестящие идеи? — Малфой поморщился. — Ах да, их же у тебя не бывает! — Ладно, подожди, — Гарри прижал руки к вискам, пытаясь заставить свой мозг сгенерировать хоть одну подходящую идею. Его мысли были похожи на кисель, и среди них невозможно было отыскать что-либо внятное. Его мотало от переживаний о будущем к разным пустякам, и все его существо было против того, чтобы покидать эту комнату. Если бы они остались тут навсегда — в безопасности, тепле и уюте, — было бы замечательно. Жаль, что это невозможно. Даже совместный побег под покровом ночи по тайному ходу был бы менее... Гарри вздрогнул и распахнул глаза. Вот оно. — Малфой! Я придумал. — И что же? — Драко сел на край своего дивана, стиснув руки на коленях. Гарри был уверен, что его аккуратные ногти сейчас впиваются в ладони, оставляя там белые следы. — В общем, — гриффиндорец задумался на секунду, но отмел сомнения прочь. Он верил Малфою, — есть один туннель, ведущий в Хогсмид. На Карте отображается только его часть. Можем сказать, что пошли в него и не смогли выбраться. А потом решили вернуться в Хогсмид и застряли по дороге. — Звучит не очень, — Драко сморщил нос, задумчиво пожевал губу. — Но, знаешь, сойдет. А где этот туннель? — Под статуей одноглазой ведьмы, — осторожно ответил Гарри. — Вход охраняется паролем, а сам ход ведет в Сладкое королевство. — Промышляешь воровством? — получив в руки какую-никакую, но все-таки легенду, Малфой заметно приободрился. Складка меж его бровей разгладилась, а губы порозовели. — Сладости таскаешь? — Просто хорошо знаю местность, — Гарри постарался улыбнуться. — Ну, как? Слизеринцы поверят? — Тайный ход, о котором знает только подозрительный и вездесущий Поттер... После того, что ты натворил в прошлом году, — Драко запнулся на секунду, но тут же продолжил, — они верят, что ты способен пробраться в любую щель. Но нужны подробности, они делают любую ложь правдоподобной. Зачем мы туда пошли? Почему не смогли выбраться? Что ты скажешь своим, когда они спросят, почему ты не стоял у входа и не пытался подать сигнал? И что мы там делали целый день? — Будем считать, что ты следил за мной после отработки. А я.... гриффиндорцам я объясню. — Чарующе, — Малфой хмыкнул. — А дальше? — Допустим, ход заклинило, и ведьма перестала отзываться на пароль. Кто знает, как давно он построен, — всякое могло случиться... — И почему же нас не увидели на этой твоей Карте? — Мы пошли в Сладкое королевство, устали по дороге, присели и заснули, — звучало это очень глупо, поэтому Гарри не обиделся, когда Малфой рассмеялся. За последнее время он много раз слышал этот смех, хотя раньше не мог его себе даже представить. — Ты бы поверил в подобное? — Нет, но другой версии у нас нет. — Хм, — Малфой снова задумался. Он откинулся назад и положил голову на спинку дивана. Острый кадык, натягивающий белую кожу на его шее, дернулся, когда он заговорил. — Скажем, что пытались ночью добраться до Сладкого Королевства, но там тоже было заперто. Пошли обратно, топтались у входа несколько часов и решили снова пойти в Слaдкoe Королевство, чтобы предпринять еще одну попытку выбраться там. — Звучит неплохо, — признал Гарри. Напряжение отпускало его, а тепло от камина медленно поднималось по его телу. — Но учителям придется сказать правду. — Правду? — глаза Малфоя чуть приоткрылись, и он приподнял голову, устремляя на Гарри взволнованный взгляд. — А они знают... об этом месте? — Снейп и Дамблдор знают. Малфой пожевал губу и кивнул. Казалось бы, план обговорен и можно покинуть это место, но ни Гарри, ни Драко не спешили подниматься со своих диванов. Молчание воцарилось в Выручай-Комнате, и оно было почти уютным. Гарри смотрел на веселое пламя, вечно пожирающее поленья, и мечтал лишь сохранить в себе часть этого тепла. Вчера было хорошо, очень хорошо, и он не желал забывать этот момент. Малфой многое хотел знать, и Гарри было не жалко поделиться с ним. От воспоминаний о том моменте, когда он пытался объяснить Драко, как же все-таки работает телевизор, а потом Малфой ему доказывал, что использование домовиков в хозяйстве — это совершенно нормально, улыбка расцвела на его губах. Однако Малфой, видимо, достаточно отдохнул: он быстро поднялся, странно глядя на Гарри. — Нам пора, — сказал он. Гриффиндорец послушался. Он встал с дивана, поправил свою одежду и направился к выходу. — Нам нужно выйти на третьем этаже, как будто мы выбрались из-под статуи, — пояснил он Малфою. Тот кивнул. — А потом лучше разойдемся по гостиным, как будто ничего не случилось, — еще один кивок. Гарри подошел к темной двери и припомнил расположение статуи. «Я хочу очутиться около статуи Одноглазой ведьмы», — произнес он про себя, а потом потянулся к ручке. Дверь тихо скрипнула, открываясь. Гарри увидел каменную стену и кусочек окна. Гобелен с танцующими троллями пропал. Юноша осторожно выглянул, удовлетворенно отмечая, что Комната занесла его туда, куда нужно. Слева стояла уродливая статуя, прикрывающая вход. Коридор был пуст и тих. Юноши вышли и остановились. Малфой с плохо скрытым восторгом наблюдал, как дверь исчезает, впитываясь в камень. Когда тихий шорох пропал, он повернулся и посмотрел на Гарри. — Мы можем вместе дойти до лестниц. Все равно никого нет. Гарри пожал плечами, и они двинулись по коридору. Разговаривать не хотелось: казалось, болтовня может разрушить эту восхитительную, спокойную тишину. Даже Пивза не было слышно, а картины либо спали, либо пустовали. Сейчас все еще на уроках, и у Гарри будет время посидеть в одиночестве в гостиной и все обдумать. Заодно мысленно прокрутить в голове их легенду, чтобы она звучала правдоподобнее: ему совсем не нужно, чтобы правда каким-то образом всплыла на поверхность. Малфой расстроится, а этого Гарри не хотел. Сейчас ему казалось, что среди черных облаков, наполнявших его жизнь, появился просвет. Дверь на восьмом этаже, ведущая в волшебную Комнату, — нужно было лишь осмелиться туда войти. — Ты слышишь? — вдруг спросил Малфой, резко останавливаясь. Он схватил Гарри за рукав, не давая уйти дальше, и нахмурился. Свет из окна ярко осветил его щеку: шрам стал еще ярче. Гарри помнил, каким он был в Тайной Комнате, и, пожалуй, боялся вновь его увидеть. Лицо Малфоя всегда было совершенным фарфором, и эта царапина делала его как будто разбитым. — Нет. — Прислушайся. Гарри напряг слух. И правда: где-то на лестницах раздавались голоса. Некто спускался вниз, приближаясь. Юноши, переглянувшись, поспешили свернуть в боковой коридор, ведущий к Северной Башне. Быстрым шагом они дошли до поворота, выбирая более длинный путь. Гарри был не против. Он знал, что ему придется вытерпеть суровый допрос Гермионы и молчаливый укор Рона, обижающегося, что друг опять скрывает от него что-то, но сейчас об этом можно было не думать. Сделав большой круг и вновь дойдя до лестниц, они остановились. Малфой приглаживал свои волосы, которые и без того уже легли ровно, и рассматривал все что угодно, кроме лица Гарри. Гриффиндорец не мог его винить: за какую-то минуту, что они стояли на площадке, он во всех подробностях изучил ботинки слизеринца. Наконец, Драко вскинул подбородок и пронзил Гарри внимательным взглядом. — Мы сходим туда еще раз? — Если захочешь. Только в этот раз осторожней, — Гарри улыбнулся. — Хочу. Это весело, — Малфой приподнял уголки губ. Он, видимо, хотел сказать что-то еще, но в этот момент с лестницы донесся крик: — Драко! — к ним стремительно приближалась Панси Паркинсон. Она так торопилась, что ее потолстевшее лицо краснело. Малфой шепнул короткое «Уходи», прежде чем быстрым шагом направиться ей навстречу. Гарри не желал наблюдать воссоединение приятелей, поэтому поторопился на лестницу, ведущую наверх. Лишь оттуда он услышал громкий голос Паркинсон: — ...Снейп рвет и мечет... Где ты был? Весь Хогвартс на ушах, вы с Поттером пропали. Гриффиндорцы рыскают по замку, нам сейчас же нужно... Драко, куда ты смотришь, ты вообще слушаешь?..

***

Второе испытание приблизилось почти вплотную, и атмосфера в Хогвартсе накалилась. Гарри чувствовал себя неловко, глядя на других чемпионов, которые с каждым днем становились все бледней, потому что он сам был... неприлично счастлив. Внезапно ему начало казаться, что жизнь его упростилась, замкнулась в масштабах одной Комнаты, изменчивой и готовой всегда прийти на помощь. Ему было куда бежать и где прятаться, и Гарри думал, что каждый момент, проведенный в Выручай-Комнате, будет спрятан в его Сокровенное, потому что, видит Мерлин, Волдеморту никогда не увидеть этих картин. Испытание его почти не волновало, поэтому беспокойство окружающих иногда заставало его врасплох. Малфой порой забирался в кресло с ногами и смотрел на него круглыми глазами. «Ты готов?» — спрашивал он, и лишь когда Гарри утвердительно кивал, напряжение пропадало из его образа. Гермиона, после недавней его ночной выходки, пристально следила за ним, и Гарри бы не удивился, если бы обнаружил у нее блокнотик, где описаны все его передвижения. Когда до четырнадцатого осталось меньше недели, подруга принялась грузить его различными данными о существах, живущих под водой. Из перечисленного Гарри знал лишь о русалках, гриндилоу, гигантском кальмаре и мелких рыбешках, а об остальном слышал в первый раз. Гермиона научила его заклинанию, создающему масляные пузыри, которые облепляли подводных тварей и мешали им плыть. Эта магия не убила бы их, лишь обезвредила бы на какое-то время — Гарри не решался спрашивать, не сочувствует ли Гермиона бедным гриндилоу, которые пострадают от его магии, чтобы не нарываться лишний раз: в последнее время Грейнджер вела активную политику вербовки, которую Гарри и Рон про себя называли «политикой запугивания». Попасть под атаку юноше не хотелось. Рон с нетерпением ждал испытания, и, хотя он не проявлял почти агрессивной заботы, Гарри замечал порой странное выражение его глаз. Зависть, восхищение, волнение, обида — это была не самая приятная смесь чувств. Может, для Рона это было уже слишком: друг проглотил тогда историю о секретной миссии в подземельях, но это не значило, что он просто смирился с этим. Гарри знал, как приободрить приятеля, — это был уже проверенный однажды способ. Когда Дамблдор вызвал его к себе за пару дней до испытания и спросил, кого бы Гарри хотел спасти из озера, гриффиндорец, не задумываясь, ответил: «Рона». Конечно, Уизли он об этом не поведал, желая сохранить интригу, но рассказал Гермионе — та посмотрела нa него, улыбнулась и похвалила за чуткость. Гарри беспокоился не только за Рона. Его волновал и Седрик, который улыбался порой так натянуто, что сердце сжималось. Гарри вспоминал, что именно Грюм надоумил Диггори сходить в ванную старост в прошлый раз — вдруг пуффендуец не смог догадаться? Он успокаивал себя тем, что Диггори — чрезвычайно способный юноша и наверняка справился со всем сам. Гарри уж думал подойти к нему накануне испытания и полюбопытствовать, но, заметив Седрика сидящим на подоконнике с Чжоу и держащим ее за руку, он передумал. Утром четырнадцатого февраля Гарри проснулся от нескольких боевых кличей. Рон, Симус, Дин и Невилл с широкими улыбками подняли его, не давая проспать завтрак: вчера юноша вернулся поздно, засидевшись «у Снейпа». В Выручай-Комнате было тепло и уютно, и Гарри не слишком хотел возвращаться. Комната создала для них уютную гостиную (по словам Малфоя, принадлежавшую одной из его кузин), а в кармане у него лежали пакетик с жаброслями и письмо от Сириуса, преисполненное поддержкой и надеждой, что уж на последний тур Блэк сможет прибежать. Гарри уже написал ему ответ, в котором уверял крестного, что не стоит так рисковать ради Турнира, но еще его не отправил. Он с трудом заставил себя добраться до спальни, не говоря уж о Совятне... — Готов? — спросил Рон, когда Гарри натянул на себя мантию. Странно, но страх, которого и подавно не было пару дней назад, утром скрутил его желудок. Нечто подобное было и перед первым туром, и Гарри почти ненавидел свой организм, неспособный сразу же определиться, какую эмоцию ему испытывать. — Готов, — ответил он, напряженно разглядывая себя в зеркало. Все было не так уж плохо: помимо темных кругов под глазами и растрепанных волос, ничто не указывало на то, что он не в порядке. Гарри поправил очки, а потом, задумчиво потрогав оправу, решил их снять. В двенадцать часов ему придется нырять под воду, а с очками это не очень-то удобно, ведь любой гриндилоу или еще какой монстр могут их сбить. Помфри накладывала на эти несчастные линзы множество чар, чтобы они не свалились с него во время Битвы с драконом, значит, под водой он их не потеряет. Мальчики с интересом наблюдали, как он выуживает из тумбочки коробочку с раствором и надевает прозрачные пластинки. На это нехитрое дело Гарри убил как минимум минут пятнадцать, поэтому, когда компания спустилась в гостиную, там уже никого не было. Все студенты торопились и не желали задерживаться: мало ли, испытание перенесут, а они не успеют доесть! Стоило Гарри войти в Большой Зал, как стол Гриффиндора загремел аплодисментами. Гарри смущенно улыбнулся и поспешил к Гермионе, занявшей мальчишкам места. По пути он заметил, как ему помахала Полумна, и ответил ей тем же. Мельком оглядев стол Когтеврана, он заприметил Флер, держащую спину прямой, а подбородок — высоко поднятым. Ее волосы были собраны в высокий хвост, и весь вид шармбатонки выражал холодную и напряженную независимость. На разговоры подруг она не откликалась и медленно ела, отрезая крошечные кусочки омлета. Рядом с ней сидела не менее бледная Амели, застывшим, стеклянным взглядом глядящая перед собой. — Гарри, садись уже, — Гермиона потянула юношу на скамью. — Где твои очки? — Надел линзы, — пояснил Гарри. Он послушно принялся жевать тост, который ему намазала подруга. — Хорошая идея, — Гермиона переглянулась с Роном. Симус подлил Гарри сока, а кто-то с другого конца стола крикнул: — Удачи, Поттер! За завтраком Гарри только механически двигал челюстями и смотрел по сторонам. Профессора тоже были взволнованы. Дамблдор ободряюще улыбнулся, поймав взгляд юноши; Снейп выглядел равнодушным, но он не сводил с гриффиндорца взора, а Голдман... от него не стоило ждать ничего хорошего, потому что красавец лишь щурился в предвкушении. Генчев Белизар был мрачен и сидел среди юношей, отправив Джованну к девушкам. Губы его сжимались и презрительно кривились. Его темный взгляд постоянно рыскал по сторонам и пару раз цеплял лицо Гарри — Генчев сощуривался тогда, и брови его еще сильней сходились на переносице. Гарри не доставляло большого удовольствия разглядывать его, поэтому он отворачивался. Малфой, сидящий неподалеку от чемпиона Дурмстранга, мельком посматривал на него, не отрываясь от участия в беседе слизеринцев. Это были легкие взгляды, почти равнодушные, но Гарри все-таки стало легче от осознания того, что нить между ними продолжает тянуться. Это его приободрило, и гриффиндорец даже нашел в себе силы улыбнуться Седрику, однажды поймав его взор (чемпионы пытались незаметно осмотреть соперников). Он заметил, как уголок губ Диггори чуть дернулся вверх, но тут же снова опал. Седрик опустил голову и отвел взгляд. Гарри не слушал болтовню, комплименты и напутствия, а думал — и отвлекся лишь когда в зал влетела стая сов. Почта в этот день была чрезвычайно обильной, и Гермионе пришлось долго ожидать, пока сова с Ежедневным пророком найдет к ней путь. Совы разносили посылки, валентинки, и скоро на столе рядом с Гарри набралась целая гора открыток. Кто-то догадался прислать Громовещатели, и после того, как один на весь Зал проскандировал дурацкий любовный стишок, Гарри начал их сжигать. Он был не единственным, кого признания в любви ужасно доставали: Диггори, Крам и Малфой позволили своим друзьям (естественно, друзьям-девочкам) расправляться с ними. Фанатки Крама, сумевшие-таки пробиться к кумиру, безжалостно уничтожали все послания, и из-за этого разгорелся нешуточный спор. Поднялась шумиха, и Гарри просто не выдержал. Поднявшись, он бросил друзьям, что наелся, и отправился в Башню. И даже не удивился, когда спустя минуту за ним в коридор вышел почти весь Гриффиндор... — Где Рон? — спросил он у Фреда, не найдя в толпе лучшего друга. — Его забрала МакГонагалл, сказала, это очень важно, — отмахнулся Фред. — Гарри, ты лучше расскажи... — Да-да, Гарри, что же... Поскольку времени до испытания оставалось не так уж много, Гарри не отпускали ни на секунду. Может, благодаря бесконечному гомону, бубнящему голосу Гермионы, рыжим волосам Уизли, цепкой руке Парвати на рукаве, алым цветам Гриффиндора, смеху, вспышкам камеры Колина Криви, дерганиям, вопросам, треску заклинаний, поддержке, льющейся со всех сторон, Гарри почти забывал о своем страхе и напряжении. Он позволял себя тискать, расспрашивать, почти с радостью кидался в гущу живительного волнения гриффиндорцев. Однако, когда часы пробили полдень, шум утих. — Мы подождем тебя, — сказала Парвати, когда Гарри поднялся на ноги и направился в спальню. Он лишь кивнул, глубоко вздохнул: спокойствие было ему необходимо. В спальне он переоделся в более удобную одежду, положил в карман мантии жабросли и перочинный ножик — подарок Сириуса — и поспешил обратно вниз. Гриффиндорцы толпой отправились к озеру. День был солнечный и холодный. Студенты вереницами тянулись к месту второго тура. Там, вдалеке, виднелись трибуны, построенные на приличном расстоянии от берега. К ним вели выстроенные за ночь мостики. Рядом с трибунами была построена пустая площадка, на которой стояли большие песочные часы и судейский стол, накрытый золотой скатертью. За столом восседали мадам Максим, профессор Дамблдор, Каркаров, Бэгмен и Крауч. Мадам Максим и Каркаров холодно взглянули на него, видно было, что его они не ждали. Крауч все еще выглядел больным и исхудавшим, на появление Гарри он никак не отреагировал. Бэгмен заулыбался, а Дамблдор приветливо кивнул. Генчев был уже на месте и стоял у самого края помоста, глядя в воду. На трибунах собирались веселые ученики, с любопытством поглядывающие на спокойную гладь озера. Гермиона порывисто обняла Гарри, шепнув ему на ухо, что с Роном все будет хорошо, и направилась наверх вместе с Парвати и Лавандой. Гарри от нечего делать принялся расхаживать туда-сюда, глядя на прибывающих. Подходить к краю он не спешил: почему-то ему казалось, что Генчев не побоится столкнуть его вниз и посмеяться. Гарри заметил макушку Малфоя в толпе. И, к глубочайшему его удивлению, рядом со слизеринцем шла Полумна. Она слушала Забини и качала головой, с отстраненным видом наблюдая за голубым небом. Малфой ушел вперед, а Забини и Полумна потерялись в толпе — Гарри пытался высмотреть их, но никак не мог разглядеть. Пришли шармбатонцы, и рядом с ним встала Флер. Вместо мантии на ней был обтягивающий костюм для плаванья и перчатка с креплением для волшебной палочки. Гарри пару секунд любовался ее стройной фигурой, а потом, отвернувшись, принялся смотреть на далекий лес на берегу озера. Пожалуй, волнение отпустило его. Мысль о том, что ни с ним, ни с Роном, ни с кем-либо другим ничего опасного не случится, его успокоила. Гарри даже хотел побыстрей очутиться в воде, вытащить Рона и покончить со всем этим. Последним пришел Седрик. Он встал рядом с Белизаром, окинул соперников быстрым взглядом и повернулся к судьям. Те еще совещались, но вскоре Бэгмен поднялся и подошел к ним. Он широко улыбнулся каждому, а потом расставил чемпионов вдоль помоста на расстоянии нескольких футов друг от друга. Гарри поспешил стянуть с себя мантию и ботинки с носками, оставшись в шортах и футболке. В кулаке он сжал комочек жаброслей. Генчев и Седрик тоже сняли мантии, оставшись в одних плавках. Они начали разминаться, и со стороны трибун донесся восторженный шепоток — Гарри тут же почувствовал себя безумно неловко. На парней он старался не смотреть, чтобы не чувствовать себя еще меньше и тоньше. Гарри с тоской разглядывал свои худые ноги, никак не желавшие становиться стройными и мускулистыми, хотя он усердно занимался в прошлом году. Это было довольно жалким зрелищем. — Все готовы? — шепотом спросил Бэгмен. Чемпионы нестройно кивнули. Судья вздохнул и коснулся палочкой своего горла. — Сонорус, — шепнул он, и тут же его голос разнесся по всему озеру. — Дорогие друзья! Вот и пришло время для второго задания. Чемпионам предстоит спуститься на дно озера и найти то, что у них украли. На все про все им дается только час. Приготовьтесь! Рядом засуетилась мадам Помфри. На каждого она накладывала специальные согревающие чары, чтобы чемпионы не заледенели в воде, а потом они спускались по узким лестницам вниз. Гарри сжимал жабросли в руке и думал лишь о том, как бы не уронить их в воду раньше времени. В кармане шорт у него была еще одна порция на всякий случай, но все-таки позориться не хотелось. Перочинный ножик порядочно оттягивал его карман, и Гарри надеялся, что он не выронит его на дне. Вода в озере была ледяная и резала ноги так, будто это была не вода, а огонь. Даже с чарами Помфри перспектива оказаться в ней целиком была довольно жуткой, но отступать было некуда. Внизу у лестниц была еще одна площадка, покрытая дюймовым слоем воды, и Гарри уселся прямо на нее, вздрогнув, когда холод коснулся его промежности. Он тут же весь покрылся гусиной кожей, а зубы застучали. Генчев, стоящий рядом, чувствовал себя вполне комфортно, Седрик ежился, а Флер еще даже не спустилась с лестницы, глядя на все сверху. Бэгмен тоже наблюдал. — Итак, — громогласно заявил он, — чемпионы у воды. Мы перевернем часы в ту же секунду, когда все четверо спрыгнут. Гарри наблюдал, как Седрик и спустившаяся Флер колдуют. Вокруг их ртов и носов появились едва заметные пузыри, наполненные воздухом. Седрик, заметив, что Гарри наблюдает за ним, чуть удивленно вскинул бровь: взгляд его вдруг стал таким холодным, что гриффиндорец невольно содрогнулся. Хотя, может, виной тому была ледяная вода. Генчев шепотом произносил заклинания. Его ступни удлинялись и сплющивались, ноги странно изгибались, кожа становилась зеленоватой, склизкой, а голова медленно меняла свою форму. Гарри почувствовал, как волна отвращения поднялась внутри него, и попытался подавить ее, запихав в рот комок жаброслей. Белизар применил частичную трансформацию и превратился в гибрид человека и лягушки. Он первым спрыгнул в воду, за ним последовали Седрик и Флер. Гарри прожевал скользкие и как будто резиновые водоросли, проглотил, скользнул в воду и принялся ждать. — Чемпионы в воде! — раздался голос Бэгмена. — Переворачивайте часы! Генчев, Седрик и Флер тут же нырнули. Гарри остался барахтаться на поверхности. Холодный ветерок трепал его волосы, с трибун уже начинали доноситься смешки. Однако в хохот они перерасти не успели: Гарри вдруг почувствовал, словно ему на лицо наложили невидимую подушку, зажали рот и нос, он судорожно вздохнул, и у него закружилась голова. Легкие опустели, а слева и справа по шее словно полоснули бритвой. Он схватился за шею и ощутил под пальцами широкие, раскрывающиеся щели. Жабры! Недолго думая, Гарри нырнул. Глоток ледяной воды показался глотком жизни. Вода проходила сквозь жабры, насыщая мозг кислородом, а в теле вдруг появилась такая легкость и подвижность, что Гарри без труда начал опускаться вниз, не ощущая ни малейшего сопротивления. Руки с перепонками меж пальцев и ступни, превратившиеся в ласты, помогали плыть невероятно быстро. Он как будто летел. Силуэты других чемпионов давно пропали, скрылись во тьме. Гарри казалось, что его глаза покрылись какой-то защитной пленкой: ему не нужно было больше моргать, он видел все четко и ясно. Правда, чем глубже он опускался, тем темней становилось кругом. Он быстро достиг дна и активно заработал ногами и руками. Тишина давила на уши, а из-за поднимающегося песка вода была мутной, и видеть можно было лишь футов на десять кругом. Гарри оглядывался, ища признаки русалок или опасности. По мере того, как он продвигался к центру озера, ему встречались все новые и новые пейзажи. Леса трепещущих водорослей, таящие невиданных рыб, илистые луга, каменные нагромождения — все это выплывало из темноты. Вокруг сновали стайки серебристых рыбок, иногда проплывали рыбы покрупней, но все они испуганно отплывали в стороны, когда Гарри протягивал к ним руки. Раз или два гриффиндорцу казалось, что впереди притаилось чудовище, но это оказывались либо водоросли, либо все те же рыбешки. Гарри все плыл и плыл, не зная, в правильную ли сторону он двигается. Он добрался до огромного камня, покрытого илом, и остановился около него. Темнота и тишина скрывали все кругом. Ни чемпионов, ни русалок не было. Гарри уж собирался поплыть в другую сторону, как вдруг что-то цапнуло его за ногу. Он опустил взгляд и увидел гриндилоу. Маленькое рогатое существо оскалилось и крепко охватило его длинными пальцами. Гарри задергал ногой, нацелил на монстра палочку и попытался произнести заклинание. — Релассио! — вместо слов у него изо рта вылетела пара пузырьков воздуха. Однако заклятие сработало: гриндилоу обдало кипятком, и зеленое существо покраснело от злости. Оно выпустило Гарри, и тот изо всех сил принялся работать руками и ногами, уплывая в сторону. За ним началась погоня: несколько гриндилоу гнались следом, протягивая вперед свои отвратительные лапы. Гарри успешно сбивал их потоками кипятка, и одного монстра пнул так сильно, что тот отлетел на несколько футов. Наконец, чудовища отстали, и Гарри вновь оказался один. Он находился над долиной из черного ила. Кое-где торчали похожие на резиновые шланги комки водорослей, они жутко шевелились и словно тянулись к нему. Гриффиндорец не решился надолго оставаться здесь: он выбрал направление и поплыл в ту сторону, прислушиваясь и разглядывая все вокруг. Плыл он долго, минут двадцать, и за это время ему повстречались еще несколько гриндилоу и одно жуткое склизкое существо, с которым он справился, применив заклятие Гермионы. Когда он наконец остановился, перед ним поднималась стена из водорослей. Они были толстыми и широкими, серых и зеленых цветов, и колыхались, скрывая то, что находилось за ними. Лес водорослей тянулся, насколько хватало глаз, и Гарри не решался пересечь его. Ему казалось, что растения стремятся оплести его ноги и утянуть к себе. Юноша уже собирался уплыть прочь от этого леса, как вдруг из глубин донеслось: На поиски лишь час отмерен, Коль опоздаешь — шанс утерян... Гарри замешкался на мгновение, а потом, покрепче сжав волшебную палочку, поплыл вглубь леса из водорослей. Он старался не прикасаться к ним и вздрагивал всякий раз, когда растения касались его тела. Он видел под собой, на самом дне, длинные извивающиеся тени, но те не поднимались, следуя за ним в полумраке. Вскоре лес чуть поредел, и Гарри наткнулся на огромный камень. Он был гладким, очищенным от ила, и на нем были изображены два тритона, сжимающие в руках копья. Между ними была надпись на непонятном языке. Гарри миновал камень и поплыл дальше. Радость наполнила его: он добрался, нашел город! И в этот раз даже без помощи Миртл. Впереди появлялись очертания домов, слепленных прямо из булыжников и поросших водорослями. В темных окнах виднелись лица, совсем не похожие на симпатичную мордашку русалки из ванной старост. Серая кожа и длинные темно-зеленые волосы, желтые глаза, неровные зубы, на шеях — ожерелья из гальки. Гарри плыл мимо, а они злобно на него глядели. Несколько тритонов и русалок выплыли из своих каменных хижин с копьями в руках и, мощно работая серебристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе. Гарри двигался по русалочьей улице; каменных хижин становилось все больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплывали новые русалки и тритоны, с любопытством разглядывали гостя, указывали друг другу на перепонки и жабры и перешептывались. Гарри завернул за угол, и его глазам предстало удивительное зрелище. На обрамленной несколькими домами площади собралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привязаны четыре человека. Рон, Джованна, Чжоу и Габриэль, сестра Флер, — все они словно спали, склонив головы, и у всех четырех изо рта тянулись длинные струйки пузырьков. Вдруг тритоны зашевелились, расступились, и Гарри увидел, что с другого конца города плывет Седрик. Не желая отставать, он поплыл к Рону. Диггори заметил его и лишь кивнул. Они почти одновременно перерезали веревки. Пленники тут же начали опускаться вниз. Гарри схватил Рона за пояс и поплыл наверх. Обернувшись, он заметил, что Седрик не отстает от него: Диггори хоть и не имел ласт, двигался быстро. Гарри, чувствуя, как слабеют его ноги и руки, на всякий случай достал из кармана вторую порцию жаброслей и запихал в рот. Жевать было тяжело, пришлось замедлиться. Склизкий комок с трудом протолкнулся в его горло. Вдруг его пятку обдало горячей водой. Гарри опустил взгляд: за ними гналась стая гриндилоу, и Диггори отбивался от них заклинанием. Ему было тяжело биться и удерживать Чжоу одновременно, монстры все норовили схватить ее за длинные волосы. Гарри, не мешкая, ринулся ему на помощь. Где-то неподалеку плавали русалки, но они лишь наблюдали. Гриндилоу было так много, словно они приплыли сюда со всего озера. Гарри насылал на них маслянистое заклинание, покрывающее их плотной, мешающей двигаться пленкой, но на место одного поверженного монстра приходилось два новых. Удерживать Рона было почти невозможно, потому что гриндилоу все норовили его выхватить. Гарри как мог цеплялся за друга, посылая во все стороны Ступефай и Петрификус Тоталус. И, когда он уже хотел было применить заклинание сети, из темноты показался третий чемпион. Генчев включился в их битву, и с его помощью дело пошло бодрее: он использовал неизвестное заклинание, привязывающее к гриндилоу куски камня. Монстры шли ко дну, страшно дергаясь. Наконец, гриндилоу поняли, что им не одолеть волшебников, и оставили их в покое. Все трое переводили дух, сжимая своих пленников в объятиях и не двигаясь с места. Гарри видел, как недобро горят глаза зеленого дурмстрангца, как уверенно Седрик сжимает палочку. «Сейчас начнется либо битва, либо гонка», — понял он. Генчев тоже поднял палочку, Диггори напрягся, а потом... Потом случилось ужасное. Гарри почувствовал, как вода вдруг забурлила, оставаясь все такой же холодной, палочка в его руках завибрировала. Внизу что-то задвигалось, поднимаясь из темноты: через мгновение чемпионы увидели, как в глубине прорисовывается огромный силуэт. Длинные толстые щупальца угрожающе двигались. Гигантский кальмар всплывал, заставляя воду бурлить, а магию дрожать, и юноши, недолго думая, рванули прочь. Гарри не знал, опасен кальмар для них или нет, да и не хотел проверять: он быстро-быстро двигал руками и ногами, пытаясь обогнать своих соперников. Рон был заметно тяжелей Чжоу и Джованны, и Гарри отставал. Позади него уже пузырилась вода, и ему казалось, что он вот-вот коснется пяткой монстра. Седрик и Генчев вырвались вперед. Они стремительно поднимались, и впереди уже светлело — поверхность была близко. Но Генчев вдруг обернулся на Диггори, вскинул палочку — Седрик ничего не успел сделать, и заклинание поразило его в лицо. Гарри попытался закричать, изо рта у него вылетел огромный пузырь. Диггори тут же схватился за нос и рот свободной рукой, странно дернулся: его рука, сжимающая Чжоу, вдруг обмякла, и тело когтевранки начало опускаться. Гарри схватил ее той же рукой, что держал Рона. Два тела потянули его вниз, но он с огромным трудом вновь начал медленно подниматься. Мышцы в его теле готовы были взорваться от напряжения, горло и глаза жгло, в висках пульсировала боль. Гарри видел перед собой лишь свет и Седрика: тот обмяк, потеряв сознание. Бурлящая вода коснулась ступней Гарри, а следом его ноги опустились на отвратительную поверхность тела кальмара. Монстр не нападал на него, он поднимался, выталкивая мальчика на поверхность. Гарри позволил буквально донести себя до Седрика, схватил его и прижал к себе. Он чувствовал, что сейчас сам потеряет сознание, перед глазами все чернело, силы покидали его тело, а вся энергия расходовалась на то, чтобы не уронить друзей. Волосы Чжоу, словно змеи, вились вокруг его лица, закрывая обзор, но вода постепенно светлела, становилась легче, и... Воздух коснулся его лица. И тут же по ушам резанул громкий шум: трибуны радостно завопили. Гигантский кальмар отплыл в сторону, и на поверхности показались его щупальца. Монстр обдал гриффиндорца волной и вновь ушел в глубину. Рон и Чжоу часто задышали, приходя в себя, и Гарри отпустил их. Он вцепился в Седрика, с трудом направил на него волшебную палочку. — Энервейт. Пуффендуец зашелся кашлем. Он вцепился в Гарри, почти заталкивая его обратно под воду, — поскольку жабры всё ещё раскрывались на шее юноши, это было не страшно. Седрик слабо застонал, пробормотал что-то и уставился на мальчика мутным взглядом. — Гарри?.. — прошептал он и снова закашлял. — Гарри! — гриффиндорец почувствовал, как Рон стучит по его спине. Он обернулся и попытался улыбнуться. Не вышло. Уизли, весь мокрый, но счастливый, смотрел на него сияющим взглядом. Друг уставился на его жабры. — Ух ты, вот это да! А что, — он глянул на Седрика, всё ещё обнимающего Гарри за шею, — с ним? — Седрик! — Чжоу подплыла ближе и попыталась обнять его. Если бы у Гарри остались силы, он бы смутился того, что обнимает ее почти обнаженного бойфренда, но сейчас ему было абсолютно все равно. Седрик окончательно пришел в себя, но он был слишком слаб, чтобы плыть самому: Гарри и Рон помогали ему. За ними из озера поднялись русалки, провожавшие их до самых трибун. Гарри знал, что как только он доберется до площадки, то свалится без сил, поэтому старался максимально экономить движения и сосредотачиваться на приятных ощущениях. Он думал о прохладе воды, о свежести ветра, о гладком, теплом боке Седрика под его рукой. Он посмотрел на юношу, а тот посмотрел на него. — Спасибо, — шепнул Диггори. Рон фыркнул, Чжоу вновь начала ахать. Гарри смог только подумать о том, что он не мог бы поступить иначе. Над ними уже слышались крики, смех и призывы, деревянная платформа поднялась над водой, высохла, и на ней их ждали судьи и мадам Помфри. Гарри позволил затащить себя на платформу. Седрик куда-то пропал, голос Рона звучал как будто издалека. Ему было тяжело дышать из-за жабр, раскрывающихся и бесцельно пытающихся поймать воду, а глаза начало жечь еще сильней. Гарри закрыл их, почувствовал странный вкус на губах и ощутил дуновение заклинаний вокруг себя, а потом снова открыл: ничего не изменилось. Гарри смотрел в темноту, пытаясь разглядеть или услышать хоть что-нибудь, но ничего не было, остались только ощущения. А потом пропали и они, и Гарри потерял сознание.