Daughter of a gun

Четвёртую неделю Френсис Бин Кобейн не выходила на связь. Автоответчик молчал, потом телефон совсем замолк, наверно, из-за неуплаты счетов. Друзья-тусовщики не особо интересовались своей "незаменимой" подругой, настолько, что вспомнили про девушку лишь тогда, когда отменилась назначенная ею вечеринка. Мать Френсис виделась с ней довольно редко, так что Кортни не волновалась, а даже радовалась отсутствию жалоб на вечный недостаток денег. Ну, а парень, который когда-то сильно любил девушку и говорил о свадьбе, уехал путешествовать автостопом. Линдси Баллато ещё в начале второй недели после того, как её подруга исчезла, забила тревогу. Она пыталась разными способами связаться с Френс, но та не успела поделиться своим адресом, потому что переехала совсем недавно. Попытавшись дозвониться до Иссайи, Линдс ничего хорошего в сторону своей персоны не услышала, но, особо не расстраиваясь, в ответ обложила матом Сильву. Строились невероятные гипотезы насчёт того, что же сейчас с Кобейн, и каким именно образом её умертвили. Естественно, Баллато не представляла, что на самом деле девушка настолько пристрастилась к лёгким наркотическим веществам типа марихуаны и мескалина, что просто выбилась на некоторое время из социума. Домой наркотики ей доставлял Марк. Пару раз бывало, что деньги заканчивались. Тогда Френсис находила способы связаться с "призраком" отца: с помощью клея и грибов, случайно обнаруженных в небольшом количестве в кладовке, видимо, оставшихся от прошлого хозяина. Благо, на тяжелые наркотики у Френсис уже не хватало средств. Правда, она также подумывала о том, чтобы в столь молодом возрасте не повторить судьбу отца. Приятная на вид квартирка теперь была завалена хламом; работа, начавшись, так и не была закончена. Заказчики картин почти постоянно присылали клерков узнать, где же товар. Френсис исхудала, так как единственным источником питания теперь был Марк. Грязные волосы, нестриженые ногти, помятая одежда - девушка не считала важным сейчас ухаживать за собой. В настоящее время всю её жизнь занимал отец, ведь она так и не успела с ним наговориться. - ...Теперь твоя очередь, милая. Расскажи о Кимберли. - Хм, ну, тётя Ким... Я знаю лишь только то, что она до сих пор живет в Абердине, и у неё есть муж. Кортни никогда не общалась с твоими родственниками, поэтому мне про них практически ничего неизвестно. Курт встряхнул головой и поморщился: - Ты называешь мать по имени? Дай угадаю: она молодится? Просит не раскрывать тайну её возраста? Френсис впервые за несколько лет счастливо рассмеялась. - Нет, что ты. Думаю, мне так привычней. Мы с ней никогда не были особо близки... Разговоры продолжались с раннего утра и до позднего вечера. Отец с дочерью болтали дни напролёт, порой даже о совершенно ненужных вещах наподобие еды, которую Лав готовила дочке в детстве. Они обсуждали всё: от первой влюблённости Курта до последней неудачи Френсис Бин в школе. Родные наслаждались обществом друг друга и пытались наверстать упущенное за короткий срок. Наконец, Френсис нашла того единственного друга, которому могла рассказать всё. Но девушка понимала, что для того, чтобы видеть папу, ей необходимо регулярно раскуривать очередной косяк. И всё же она ясно осознавала, что её отец - всего лишь мираж. Но не могла остановиться. Курт стал ещё одним наркотиком, к которому она пристрастилась. В конце концов ей стало понятно, почему их всю жизнь сравнивали, и почему она всегда интуитивно знала, что только отец смог бы понять её. Правда, каждый их разговор начинался с увещеваний Кобейна старшего в том, что пора кончать этот несуразный спектакль, что Френсис не должна поддаваться эмоциям и обманывать себя, и самое главное - не должна губить своё здоровье. Но одна тема всё ещё не затрагивалась в их беседах. Они ни разу не говорили о самоубийстве Курта. ...Девушка судорожно, будто в пьяном угаре, вскочила с пола, где они с отцом играли в шахматы, и побежала в комнату. - Френс, что случилось? Курт взволнованно поднялся, роняя фигурки, и пошёл за ней. Зайдя в комнату, увидел как она, пригнувшись к самому полу, искала что-то под кроватью. - Детка, тебе помочь? В ответ Френсис лишь что-то промычала, выкидывая из-под кровати разнообразные вещи. Посчитав этот ответ отрицательным, мужчина заботливо поинтересовался у дочери, не приготовить ли ему дня неё омлет. Он сам всё то время, что Френсис пребывала в затворничестве и под наркотическим опьянением, ничего не ел. Но всегда охотно пытался накормить тощую девушку, будто даже в её весе был виноват лично сам, а потом с удовольствием глядел, как она уплетает его еду. Послышался победный крик, и Френсис с громоподобным топотом забежала на кухню. - Вот она! Нашла!.. Курт обернулся и с удивлением обнаружил в руках дочери собственную гитару, но не его любимый Gospel, а чуть менее обожаемый им Ferrington Mustang, на котором он записал большую часть своих песен. - Уж не знаю, каким образом она к тебе попала. - Курт ошарашенно вытаращил глаза и потянулся к гитаре. - Дашь? На лице дочери улыбка растянулась от уха до уха. Она подала мужчине инструмент. - Мне её подарил дядя Крист на четырнадцатое день рождения. Хотел научить меня играть, но Кортни, видимо, была против, а сама я всегда именно эту гитару ненавидела. Сказать по правде, я всё, связанное с тобой, ненавидела. Кобейн старший уныло усмехнулся. Френсис стояла в проёме двери, отец же, отодвинув стул, присел. Занёс руку над струнами. Неуверенно оглянулся на дочь. - Не знаю, получится ли. Я ведь бесплотное существо, созданное твоей разгулявшейся фантазией. Думаю, мои возможности могут закончиться на готовке еды. Ведь ты ни разу не видела, как я играл. Френсис хмыкнула. - А как же видеозаписи с концерта, пап? - Оба опешили от того, что Френс наконец назвала его таким образом. И будто заглаживая неловкость, девушка продолжила: - Кортни пару раз показывала их мне. Курт при­выч­но взял аккорд Am. Раздалось жалобное расстроенное звяканье. Тональность за время, пока инструмент не использовался, опустилась настолько низко, что густой неприятный звук разрезал воздух. Курт подтянул колки, проверил на слух, как хорошо он настроил гитару. Начал перебирать струны, заново привыкая к ним. Удов­летво­рён­но выдохнул. Кив­нул сам се­бе. Ме­няя ак­корды, он на­чал иг­рать ка­кую-то нез­на­комую Френ­сис ме­лодию, хо­тя де­вуш­ка ожи­дала при­выч­ную "Smells Like Teen Spirit" или, на ху­дой ко­нец, "Heart-shaped box". Но ни один из Кобейнов сейчас не желал слышал эти порядком поднадоевшие популярные песни. Мужчина приоткрыл рот и приостановился, а потом начал тихо напевать что-то совершенно новое, сочинённое буквально пару секунд назад: "Тебя съедает ненависть от корки до корки, Моё продолжение, в тебе я воплощён. Надеюсь, ты доживешь до следующей ипохондрической атаки, А мёртвое видение будет прощено..." Полностью отдавшись музыке, Френсис медленно съехала по стенке на пол. Она даже не заметила этого - настолько её захватил голос Курта. Oтец протянул последнее слово, а она никак не могла отвести от него, такого родного и долгожданного, тоскливого взгляда. Как могла она всё это время столько яростно презирать этого человека? Когда только он любил её так, как она не заслуживала, но так, как родители обычно любят своих детей - самозабвенно и отдаваясь им полностью. На улице наступил вечер. Шторы едва прикрывали тёплое заходящее солнце, свет от которого падал на фантом мужчины, который сидел на стуле со старой электрогитарой в руках. Глаза его были одновременно радостными и грустными. Но вдруг Френсис показалось, что фигура становится нечёткой, словно затуманивается сигаретным дымом. Действие травы опять заканчивалось. - Вот чёрт. Милая, тебе стоит сходить за косяком.