Очнись. Все боги - эгоисты.

Её ночь как всегда на подоконнике, взгляд устремлён на растущий полумесяц, серебро отражается в глазах цвета хвойных иголок. Парень изредка просыпается, наблюдая за тем, как она, покачиваясь, думает о своём, изредка касаясь тонкими пальчиками стекла. Её ночь как всегда холодная, обволакивает мурашками по телу и обкидывает снежками, заставляя дрожать. Элизабет судорожно вздыхает и начинает тереть конечности, но под одеяло не спешит. Спать в одной кровати с человеком, к которому испытываешь ненависть, всё равно, что лечь на мину. И как только бледно-жёлтое блюдце пропадает с неба, девушка утыкается лбом в окно и прикрывает глаза, обещая самой себе, что это всего лишь на пару секунд, а потом она точно вернётся в кровать. Засыпает прямо так, удивительно, что не сваливается. Обнимает худые ноги, вжимается в ткань рубашки, ведь её мало, чтобы согреться. Лука поднимает веки и издаёт тихий смешок, завидев это зрелище. Задаётся вопросом насчёт бессонницы девушки, но откидывает гиблое дело. От неё и узнавать-то нечего – получит лишь взгляд полный ненависти да пару ласковых, больше похожих на бомбы. Фитч раздражает его, как и прежде, но вызывает неподдельный интерес, что странно. Она куда хуже дочерей Афродиты, она не сравнится с прекрасными девицами наделёнными невероятным даром Афины, она вразрез идёт с воинственными детьми Ареса. Никакая слабая девчонка. Девчонка, которая и меч не может поднять в руках, зато идеально попала в цель и не раз. Блондин переворачивается на другой бок и изгоняет шатенку из своих мыслей, проклиная её. Спокойно выражает свою неприязнь, питает яркую ненависть, вполне ощутимую, когда взгляд падает на его лопатки. Зудящее ощущение тут же даёт о себе знать, так что через плечо он убеждается, что нежеланная соседка по комнате продолжает тихо сопеть, видя седьмой сон. До подъёма два или три часа, так что опускает веки и пытается отправиться в царство Морфея, однако бодрость тут же обламывает все планы, пуская их коту под хвост. Тяжело вздохнув, Кастеллан проводит ладонью по коротким волосам и взъерошивает их, тихо издавая стоны нежелания подниматься на ноги. Делать больше нечего, кроме как вставать в такую рань и идти на пробежку, дабы лишний раз не соблазняться столкнуть девицу на пол и понаблюдать за её реакцией, за тем, как трясёт всё тело, за тем, как напряжённо сжимает губы, за тем, как сверлит его взглядом. Натянув лишь спортивные штаны да обувшись в кроссовки, он выходит на улицу и встречает голым торсом нежный тёплый ветерок, забивающийся в пряди волос. Вдыхает свежий воздух, после чего срывается с места, быстро перебирая ногами и сбивая размеренное дыхание. Развивает приличную скорость и отрабатывает давно привычный маршрут пробежки, хотя в последнее время предпочитает больше спать, нежели работать над телом. Смахивает капельки со лба, не замедляясь, представляет, что сзади какое-нибудь мифическое создание, стремящееся разорвать его на части. Мотивация, как никак. Останавливаться нельзя, а дистанция на первый взгляд любому человеку покажется непреодолимой, но они, чёрт возьми, полубоги. Почему не использовать свои силы и при этом с каждым днём их совершенствовать? В этом лагере все подростки разрабатывают свои инстинкты и рефлексы, спокойно управляются с оружием и преодолевают препятствия, спланированные Хироном и выполненные молодыми безрогими сатирами. В ушах уже давно скачет давление, заглушая звук природы, сердце на пару с лёгкими едва выдерживают частую нагрузку, резко сокращаясь. Приходится остановиться возле очередной ели, дабы отдышаться. Упирается сильными руками в чёрствый ствол и наклоняется, прикрывая веки. Старается успокоиться, однако ничего дельного не выходит. Головная боль проявляется слишком резко, будто кто-то огрел по затылку, а орган, качающий кровь, начинает мучиться от острых ощущений. Проводит ладонью по груди, часто вдыхая воздух, отчего всё кружится перед глазами и вспыхивает сотнями фейерверков. Лука только таким способом отвлекается от лишних мыслей, атакующих мозг, только таким способом выматывает себя, чтобы потом не мучиться от бессонницы, вечно просыпаясь и наблюдая за странным поведением девушки, которая чувствует себя в не своей тарелке. Этот мир не для таких неженок, этот мир для воинов, готовых бороться за жизнь. Стоит ей познакомиться поближе с монстрами за периметром, желание жить тут же покинет, оставив слабость и безысходность. Тогда ничего уже не спасёт, а мягкость характера добьёт. «Вот же угораздило начать нянчиться с этой идиоткой» - раздражённо произносит в мыслях, взъерошивая влажные от пота волосы, скользит голубыми глазами по земле, усыпанной сухими иголками, после чего мотает головой. Ели напоминают о её глазах, цвет их сухих крон о её цвете волос. Она везде и вроде как в одном месте, что только больше раздражает, ведь его сознание переполнено девицей, по которой пару раз хочется пройтись кулаком, дабы выбить всю дурь. Возвращаться в свою пристройку и окунаться в цифровой мир совсем нет желания, так что не спеша бредёт обратно, встречая ранних пташек, решившихся прогуляться, пока никто не видит. Все здороваются с парнем, и тот чувствует себя просто прекрасно, обворожительно одаривает улыбкой, довольно ухмыляется, ловя на себе взгляды полубогов прекрасного пола. Они не слабые, они могут защитить себя. Тихо открывает дверь, проклиная грёбанный скрип, после чего заглядывает внутрь, проверяя не полетит ли в него что-нибудь за подобное пробуждение. На горизонте чисто, на подоконнике пусто. Хмурится, ища девушку, и находит в собственной кровати. Уткнувшись носиком в подушку, та тихо сопит в океане собственных волос. Тёплое одеяло приятно обволакивает тело, что он слышит по довольным вздохам сквозь пелену сна. Усмехается, чуть не умилившись с картины. Уже не скрывая себя, проходит в помещение и открывает дверцы шкафа, отыскивая чистую футболку. Элизабет просыпается от того, что яркие лучи солнца режут глаза сквозь веки. Хмурится и тихо проклинает весь свет, а в ответ Лука издаёт смешок, как бы всё это подтверждая. Удивительно, она спит так мало, хотя выглядит вполне сносно, не считая раздражительности. Переворачиваясь на спину и поднимаясь на локтях, она осматривает помещение, будто видит впервые. Ей не хочется возвращаться в тот мир с нормальной скучной жизнью, ведь друзей, как таковых, не было, а с родителями отношения сразу же не заладились. Сколько времени она выслушивала от отца оскорбления в сторону своей матери, терпела его пьяного с проклятьями. Для Элизабет мать – это кто-то, кто ушёл из жизни, не оставив даже своего образа. Для Элизабет мать – это кто-то, кто не подумал о её будущем А теперь выясняется, что это богиня. Богиня, которая поспешно вернулась на Олимп, скрыв личность от дочери и не пытаясь признать маленькую девочку, которую на каждом повороте ожидали опасности. Но хотя бы мистер Фитч позаботился об этом, сошедшись с женщиной, чьи зловонные приторно-сладкие духи перебивали настоящий запах полукровки. Закрыв дверцы шкафа и оперевшись на них спиной, блондин наблюдает за шатенкой, что взъерошивает беспорядок на голове, чуть шипя из-за путаницы. Издаёт смешок, даже не одёргивая себя, когда весенний взгляд падает на него и тут же лес загорается чёрным огнём ненависти. Некогда расслабленные губы напрягаются, сжимаясь в тонкую полоску, а грудь, что поднималась в такт размеренному дыханию, потеряла свой ритм. Он видит её чувства, но понимать не хочет. Да и зачем? Кто она ему? Кто-то, кто спит рядом. Кто-то, кто сверлит взглядом. Кто-то, кто готов пустить стрелы в сердце. И далеко не купидонские. Лука тяжело вздыхает, выплюнув «Чего пялишься?», после чего подходит к кровати, исподлобья продолжая следить за девушкой, что вжимается в одеяло. Господи, она ему вообще по боку сдалась. Борется с желанием скинуть Элизабет на пол и попутно взъерошивает волосы. Он какой-то чересчур нервный и раздражённый, так что делает пару вздохов, прежде чем начать приводить в порядок своё место обитания. С появлением полубога в его пристройке стало намного хуже, нежели до этого, когда помещение было проходным двором для всех желающих окунуться в мир интернета или игр. Короче говоря, парень по большинству не знал прихожих, а они к нему питали лишь благодарность и интерес как к популярному объекту. Раньше здесь царил беспорядок и все свои вещи не приходилось прятать по шкафам да комодам, ведь приходили лишь парни. Девушки больше предпочитали природу, водоёмы, в которых купались чуть ли не голые, и прекрасные переливистые трели птиц, снующих между ветками елей и прочих деревьев. Их больше интересовали разговоры с дриадами и сплетни с наядами. А эта девушка другая. Всё это ей чуждо, недоверие отражается неуверенными искорками в глазах, а сплетни и разговоры покорно застряли в глотке. Она не умеет держать в руках оружие, что уж там говорить, даже задатками своих умений не пользуется. Защита хромает, как и инстинкт самосохранения. Не своя в своём мире. Кастеллан фыркает, когда Фитч, вынужденная подняться на ноги, цепляется одной ногой за простыню и шлёпается на пол с разочарованным вздохом. Неуклюжая, неосторожная и бесполезная. Но довольно меткая. Девушка едва находит силы, чтобы подняться на руках, а после принять вертикальное положение. Обиженно дуется и складывает руки на груди, прохаживаясь по помещению прикрытая лишь огромной клетчатой рубашкой. Голые ноги не остаются без внимания небесно-голубых глаз, что вызывает ещё большее отвращение к парню. Уставшая от ожидания ухода парня, шатенка выгоняет его, упершись холодными ладонями в спину. Парень напрягается от холода, а по коже пробегаются мурашки. Настойчивая и раздражённая Элизабет упивается маленькой победой, когда бесцеремонно захлопывает дверь, когда Лука поворачивается к ней в попытке что-то сказать.

***

От лица Элизабет Как только выпроваживаю парню, тут же начинаю копаться в рюкзаке и сумке в поисках нормальной одежды. Все эти платья и юбки раздражают, хоть бы положили что-то полезное. Тихо ворчу, откидывая практически прозрачные полотна в сторону. Блёкло, неинтересно, полнит. Вздыхаю и решаю надеть чёрную майку, а рубашку не менять. Влезаю в джинсы с лёгкостью, чему поспособствовало плохое питание, от которого кружится голова. Терплю это, сжав губы. Мне абсолютно не хочется выходить из помещения, теперь хочется окунуться в цифровой мир с целью просмотра сериалов, но никто не подаст кружку с тёплым кофе и маршмеллоу. Тяжело вздыхаю и достаю из рюкзака расчёску. Очень кстати пригодилась, а ведь я планировала вернуться через день-два после побега, дабы все поволновались. Но стена между этими мирами вполне меня устраивает. Подхожу к раковине в ванной и набираю полные ладони воды, окуная в холод лицо. Быстро чищу зубы, а затем подбегаю к компьютеру, дабы посмотреть на время. Хоть какой-то плюс пребывания в этой пристройке. Удивлена как Лука ещё не выгнал меня, наплевав на желание всё время быть одной. В этом лагере трудно найти спокойствие в любом уголке, ведь по рассказам полубогов дриады круглый день находятся рядом с нами и подслушивают самое сокровенное. Так что сплетни здесь распространяются очень быстро. Выхожу на улицу и краем глаза ловлю движение сбоку. Блондин чешет щеку, врезаясь в меня нетерпеливым взглядом. Я вроде недолго собиралась да и не просила ждать меня тут. Невольно мне напрашивается одна мысль, которую хочу озвучить. Кусаю губы, делая пару шагов вперёд и призывая к движению. Мне неловко находиться рядом с ним, до дрожи неловко, поэтому стараюсь чем-нибудь занять трясущиеся руки, но волнение уже замечено насмешливым взглядом. - Хочешь что-то спросить? Я весь твой, - улыбается он, а мне хочется извергнуть из себя всю желчь, скопившуюся в желудке за ночь. Насупив брови, недовольно смотрю на него, чуть приподняв голову. Опускаю деталь вроде «как же ты меня бесишь, придурок» и неуверенно прочищаю горло. Раз подала знак, значит уже поздно идти на попятную. - Не мог бы ты поделиться со мной своими футболками? – чуть улыбаюсь, дабы получить одобрение на просьбу. Быть милой ради выгоды – вот что я могу. Кастеллан приподнимает брови в изумлении и издаёт очередной смешок, выдавая безмолвную реплику «да ты издеваешься?». Но я, чёрт возьми, не издеваюсь, мне просто абсолютно нечего носить, а обтягивающая и полупрозрачная одежда не для меня. - Тебе столько одежды подогнали, а ты её у меня просишь, - трёт переносицу и чуть сутулится, всё ещё удивляясь моим словам. Обиженно надуваю щёки и ускоряю шаг, показывая своё недовольство. Громко топаю, но мягкая земля не отражает звуки, так что только сильнее раздражаюсь. - Прости уж, что я не могу носить такую одежду, в которой чувствую себя голой. Твои футболки спасут моё положение и, быть может, - потираю шею, - я буду чаще находиться вне твоей обители. - О, это мне нравится. Впервые за всё время у тебя возникла умная мысль. – смеётся он, а я улыбаюсь, сдерживая хохот, давящий комом на горло. Я не могу смеяться вместе с ним, ведь недавние события пробегаются электрическим током по конечностям. Тут же улыбка сходит с моего лица и на своё законное место возвращается хмурость. Мои раны зажили не до конца и ноют, заставляя пожалеть о захвате флага. Тяну предплечье, дабы ощутить приятный хруст. Тяжело вздыхаю, завидев впереди огромный тент, натянутый над столовой. - Так что? – поспешно говорю, чтобы потом нас никто не услышал. Осматриваюсь, превратившись в параноика из-за мысли о дриадах. – Поделишься гардеробом или нет? - Да, Фитч, и только для того, чтобы ты отвалила от меня нахер, - монотонно произносит блондин, потирая лицо. Ему тоже не нравится моё присутствие. Странно, что от этого мне становится на пару секунд погано, а потом вспоминаю, что чувствую равнодушие. Довольно улыбаюсь ещё одной победе и ускоряюсь, обгоняя парня. От радости пополнения готова подпрыгивать на месте, но сдерживаюсь. Поправив длинные волосы, подхожу к столику Гермеса и здороваюсь со всеми. Лука ещё не пришёл, поэтому они оглядываются и только потом улыбаются мне. Удивительно, один человек руководит всеми. Он всего лишь староста, а ему подчиняются. Мимолётного взгляда хватает, чтобы понять приказ и исполнить его. Тяжело вздыхаю и принимаюсь накладывать на тарелку фрукты. - Почему не ешь мясо? – спрашивает меня девушка с необыкновенно красивыми волосами. Они отливают золотисто-розоватым оттенком, так что невольно одариваю её кроткой улыбкой. Карие глаза с интересом рассматривают моё лицо. Становится не по себе. Потираю ладони, скользя взглядом по поверхности стола. Она вновь подаёт голос. – Ты на диете, что ли? Как у тебя только силы остаются на тренировки? - Не в диете дело. Просто не хочу и всё тут. А это необходимо? – поднимаю на неё зелёные глаза, приподнимая уголки губ. Я понятия не имею как нужно питаться, ведь каждый день только и могла, что собирать всё самое вкусное из холодильника и бежать к компьютеру, чтобы всё свободное от учёбы время убить на сериалы. Это было моим любимым занятием после прогулок по контуру леса. Изредка я доходила до ближайшей фермы, на которой ужасно пахло навозом, а коровы хлестали себя хвостом, отгоняя мух, а после возвращалась домой, закрывалась в комнате на замок и через дерево выслушивала оскорбления мачехи, пока отец находился на работе. В его же присутствии женщине приходилось учтиво мне улыбаться и одаривать взглядом будто её волнует моя учёба, но её ничего не волновало кроме её ужасно испорченной дочери. Она всё время сбегала из дома на всю ночь, пропадала так, что мы сутками искали труп в канавах, а находили девчонку в клубе или дома у какого-нибудь парня. Тишина в доме нарушалась её капризными криками о том, что она что-нибудь сделает с собой, если её завтра не отпустят погулять с друзьями. Ха-ха-ха, как же это важно. Важнее целомудрия, о котором она успела позаботиться. Каждый парень в школе знал, что Мэдисон самая доступная особь, с которой можно провести ночь и не заботиться о том, как она будет оправдываться перед его родителями за сон в кровати с их сыном. Ну, и как по сценарию за это доставалось каждый раз мне. «Ты, черт возьми, старше её, почему не можешь приглядеть за сестрой?» - я в ответ только закатывала глаза и скрещивала руки на груди, выдавая: «Она девочка взрослая и приглядит за собой сама, а если не в состоянии, то наймите няньку. Вам это по карману не ударит, миссис Сингер.» Я всегда обращалась к мачехе по её настоящей фамилии, хотя она взяла нашу, как и Мэди. Никогда не видела людей настолько злых, когда их личность прошлого в который раз открывалась как книга. Мне было смешно, и приходилось сдерживать смех, дабы не усугубить сложившуюся ситуацию. Кто-то пихает меня в плечо, поэтому возвращаюсь из мыслей, часто заморгав. Удар пришёлся по порезу, из-за чего тихо шиплю. Поднимаю взгляд, встречаясь с голубыми глазами, вздыхаю, пододвигаясь, и парень всё равно задевает мою ногу своей. Неужели так трудно хоть чуть-чуть сдвинуть ноги? Начинаю трапезу, медленно растягивая пару фруктов, а затем, не насытившись, всё-таки – по наставлению блондинки – беру кусочек мяса и разрезаю его на маленькие кусочки под пристальным взглядом подростков. Не собираюсь объяснять, что люблю медленно покушать, да и не вижу в этом смысла. Мы заканчиваем и идём все вместе на тренировку, где только я могу замахнуться мечом и сделать полный оборот, после упав на влажную от утреннего тумана траву. Некоторые понимающе одаривают меня взглядом, а другие, как дети Ареса, откровенно насмехаются, кидая вслед обидные прозвища. Поднимаюсь на ноги и вновь встаю в стойку, которую мне показывает блондин, явно находящийся не в восторге от того, что его поставили в пару со мной. Знал бы он, что я сама недовольна выбором наставника, хотя это полезно. Как бы ужасно это не звучало, использую парня в собственных интересах, внимательно наблюдаю за движениями и всё равно не понимаю как удобнее обхватить рукоятку тяжелого меча. - Теперь понятно почему тебе так тяжело, - вздыхает Лука, а я хмурюсь, держу двумя руками клинок. Пока парень куда-то пропадает, осматриваю лезвие, разглядываю собственное отражение и судорожно вытираю щеку, к которой прилипли свежие травинки. Боже, как же стыдно. Меч выпадает из моих рук от одного удара. Поднимаю взгляд и вновь закатываю глаза, потому что то, что я вижу меня не устраивает. Чёртов сын Гермеса с насмешкой смотрит на меня. - Что опять-то? – раздражённо произношу и замолкаю, когда его ладонь касается моей. Какой-то странный жест, так что готовлюсь одёрнуть руку и демонстративно удалиться, но он вручает мне меч куда легче того, который был до этого. Махаю им пару раз и улыбаюсь, понимая, что делать выпады им гораздо проще. - Это меч из небесной бронзы, а тот был из обычной стали. Хотя не удивлён, что ты не заметила. Ты глупая и ничего в этом не понимаешь, - сколько можно кидаться в меня оскорблениями? Просто не понимаю. Я прекрасно знаю свои недостатки и мне не нужно на них указывать, ведь это только больше выводит из себя. А, как посмотреть, парня это только больше раззадоривает. Прокручиваю меч в ладони незаметно для себя и делаю выпад, тут же отпрыгивая в сторону, ведь искра соприкосновения лезвий пугает меня. - Не вспыхнешь, - коротко произносит блондин и взъерошивает волосы, смотря куда-то в сторону. Поворачиваюсь туда же и в очередной раз проклинаю себя за любопытность. Дочери Афродиты махают ему ладонями и громко хихикают, одаривая его вниманием, какого не стоит ни один парень. Бью себе по лбу ладонью и чуть хмыкаю, решая, что это тот самый шанс. Шаг вперёд и удар, но Кастеллан отражает атаку и с лёгкостью откидывает мой меч в сторону, чуть не повалив меня на землю одним движением ноги. Хмурюсь и выдаю: - Тебе не кажется, что это уже слишком? Парней, которые бьют девушек, никто не уважает.

***

Вымотавшись от всего произошедшего за день. Оказывается мы пропустили древнегреческий, чему Лука несказанно рад. Не знаю почему, но он был доволен, когда к нему подошёл какой-то парень и сказал о том, что некая Аннабет кидается в него проклятьями, словно ножами. Греческая мифология и изготовление оружия дали мне новые знания, которые в нормальном мире не пригодились бы никому. Но я впитываю в себя информацию, как губка, и довольно общаюсь с подростками на ужине на эту тему. Я чувствую усталость до того момента, пока на небо не восходит луна, словно королева на свой законный трон. Энергично подпрыгиваю с места и со всеми направляюсь к костру под удивлённые разговоры о моём внезапно изменившемся поведении. Вскоре успокаиваюсь, но прилив сил приятно будоражит всё тело. Подходим к костру, где многие уже собрались. Мнусь, вспоминая, что не могла сесть на бревно, потому что никто не хотел сидеть рядом со мной. Тут же поникнув, стою в сторонке и слушаю слова неизвестных мне песен. Тяжело вздыхаю и поднимаю взгляд на пламя, когда все затихают. Очередная пауза перед выбором.

***

Над её головой в небе сияют серебряные стрелы, на которые смотрят все подростки. Они переливисто моргают, словно звёзды, а их мелкое крошево тает в тёмных волосах, отдающих красным от языков пламени. Лука стоит рядом с девушкой и, как все, смотрит наверх с приоткрытым ртом. У него нет слов, просто это зрелище настолько чудесное. Серебро отливает и в её глазах, которые устремлены на парня. Она не понимает что происходит и почему все так резко затихли. - Эй, чего ты стоишь как истукан? – громко произносит Элизабет, ударяя парню грудь, отчего тот делает шаг назад, устремив взгляд цвета морской волны на шатенку, которая была удивлена всеобщей реакцией. - О, Фитч, ты не представляешь как я рад, что ты свалишь из моей обители, - он хватает её за подбородок, чуть сжимая кожу пальцами, а после поднимает наверх, заставляя смотреть наверх. Её глаза сверкают и показывают всю красоту хвойного леса внутри, но парня больше волнует символ над головой этой дурёхи. – Теперь объясняется и твоя бессонница, и внезапное появление сил. - И кто я, по-твоему? – она спрашивает, ведь один урок мифологии не помог разобраться в каждом боге, чьи имена к тому же не так легко запоминаются. Насупив брови, сверлит Кастеллана. Скрещивает руки на груди, готовясь в любой момент сорваться с места и наконец уединиться. - Дочь Селены. Богини луны. Только не пойму, причём тут стрелы. Но она признала тебя.