Очнись. Все боги - эгоисты.

Someone told me I should take Caution when it comes to love

От лица Луки. Доброе утро, неудачник Кастеллан, совершивший самую огромную ошибку в своей жалкой жизни. Да чтобы я ещё кому-нибудь раскрывался – застрелите, пожалуйста, как только откроется рот. Потянуло же меня рассказать о драгоценном кусочке своего прошлого какой-то непонятной девице, которую с трудом знаю. В груди ещё со вчера держится тяжесть, и прогнать её не в моих силах. Взъерошиваю волосы, выбираясь из-под дружелюбного тёплого одеяла. Непривычно было спать на просторной кровати и не толкать кого-то в бок, выслушивая недовольное ворчание. Непривычно было просыпаться посреди ночи, не чувствуя на себе хмурого взгляда и не видя знакомый силуэт на подоконнике. Лучи утреннего солнца проникают сквозь окна, а я думаю о том, каково было девушке в новом домике, к тому же абсолютно пустом. Не завидую, если она параноик, но даже мне было бы жутко находиться в подобном месте. С подобными мыслями забираюсь в душевую кабину, прежде сняв спальную одежду, и окунаюсь в холодную воду, дабы взбодриться. Тру заспанное лицо, на котором остались отпечатки от мятой наволочки. Вылезаю, быстро укутываясь в махровое полотенце, быстро одеваюсь и спешу на завтрак. Интересно, а Элизабет будет сидеть за нашим столиком или есть в гордом одиночестве? Не нравятся мне мысли об этой девчонке, ведь буквально минут двадцать минут назад я ненавидел себя так, как ненавидел ещё никогда в жизни. Я был готов отвесить себе такой подзатыльник, чтобы перед глазами затанцевали разноцветные огоньки, а затем всё потемнело. Мне до сих пор хочется так сделать, но сдерживаюсь, дабы не показаться ещё более странным, чем в последнее время. Подхожу к столику Гермеса и невольно смотрю назад через плечо, замечая знакомую фигуру. Она стоит и смотрит в два места, все время метаясь взглядом. Не может выбрать, что неудивительно, но я готов перевесить чашу весов в свою сторону, поэтому махаю рукой, подзывая. Обнимает себя руками и неуверенно шагает, после чего садится на лавочку, улыбаясь всем полубогам. Отвечает на короткие вопросы, вроде «как дела?», «как жизнь?». Удивительно, а ведь мне не стоило лишать её общения с другими, потому что все тянутся к ней, как к свету. Лунному свету. - Что будешь делать сегодня? – спрашивает её один из моих многочисленных братьев, которого, кажется, зовут Мэйсон. Память у меня на имена довольно-таки слабая, поэтому не удивляюсь, что с трудом вспоминаю и саму внешность парня. Спокойно, но без особого желания отправляю кусок мяса в рот, с наглостью вслушиваясь в чужой разговор. Элизабет мнётся, рассматривая свои руки и мило улыбаясь. Мне она так не улыбалась. А что я? Я ещё с того боя показал, насколько я дерьмовый. - У меня сегодня урок по фехтованию, - кивает она, поджимая губы, покрытые.. Стоп. Что? Она накрасила губы? Вот это неожиданность. Поднимает взгляд на брюнета, как бы извиняясь своей улыбкой. - Но сегодня по расписанию нет такого урока, - он словно ощущает вкус победы на своих губах, облизываясь, но девушка отрицательно качает головой, беря в руки красное яблоко. Крутит его, всматриваясь в каждую точку на кожуре, лишь бы не ощущать любопытство Мэйсона, от которого даже мне хочется врезать ему по лицу. Потеряв мой контроль, начинает подкатывать к ней, а это неприятно. - Лука помогает мне понять, как правильно держать меч и прочие приёмчики, всё же нужно научиться защищаться и не проигрывать на боях и захватах флага, - откусывает маленький кусок от яблока, долго жуя его, ведь по шатенке видно, что она ощущает себя неуютно. Хмурюсь, глядя на парня, и тот тут же затыкается, опустив взгляд в стол, а Элизабет наконец выпрямляет спину и вновь ведёт себя, как ни в чём не бывало. От чрезмерной опеки над дочерью Артемиды хочу заехать по лицу уже себе, так как не упускаю из виду ни одну улыбку, жест или слово, адресованное ей. Просто, поглощая пищу, наблюдаю краем глаза насколько яркой она стала, когда перестала хмуриться и неуверенно смотреть на каждого, кто поздоровался с ней. Усмехаюсь, получив толчок в плечо, вопросительно смотрю на Фитч, но та лишь просит подать далеко стоящий от неё апельсин. Разочарованно вздохнув про себя, кладу прямо ей в руку свой почищенный фрукт, так что и мне достаётся милая улыбка, а внутри всё замирает. Не знаю почему, но приятно, когда и на тебя смотрят так тепло. Почти всё оставшееся время мы проводим врозь и везде мы находимся на краях толпы, так что приходится отвлекаться и заниматься настоящим делом, чем слежкой за девушкой, которую в мыслях оскорбляю так, как даже её мачеха не смогла оскорбить. Лишь мельком наблюдаю за её макушкой, и более ничего. Но я стараюсь одёрнуть себя, пытаясь не отвлекаться, однако ничего хорошего из этого не выходит. Даже моя пара – дочь Ареса – недовольно хмурится, ведь пропускаю мимо ушей каждое её слово, даже не пытаясь сосредоточиться на писклявом голосе. Тру лоб, получив щелчок, перевожу недовольный взгляд на девушку и возвращаюсь к занятиям, одёргивая себя на полпути к тому, что посмотреть назад через плечо. Скольжу глазами по скучным историям на страницах очередной мифической книги, а вникать в смысл и основу абсолютно не хочу, ибо голова с самого утра забита не тем, чем надо, хотя я совсем не против лишних мыслей. Взъерошиваю волосы, устало поглядывая на неподвижную стрелку часов. Время так тянется, если ты хочешь поскорее завершить дела и показать себя во всей красе в новом поединке, в котором победителем выйти будет намного труднее. - Заткнись, не вздыхай и не смотри на часы, - бубнит себе под нос блондинка, напряженно сжимая кулаки от злости. Единственное, что не досталось детям Ареса – так это самообладание, ведь они такие вспыльчивые и безбашенные, что хватает искры, дабы разжечь костёр, языками тянущийся всё выше. Выставляю перед собой ладони в знак того, что сдаюсь, а про себя откровенно насмехаюсь над неспособностью держать эмоции под контролем. Привыкший к своему лицемерию, люблю осуждать всех вокруг, имея точно такие же недостатки, но тщательно скрывая их. Всё время кручусь и верчусь, не в состоянии усидеть на одном месте, словно кто-то вколол мне двойную дозу адреналина, чтобы сердце стучало в разы быстрее и вырвалось из плена рёбер, бросившись к свободе. Двигаю прозрачный стакан с водой по столу, ещё больше раздражая воинственную девицу, однако и сам сейчас на нервах, ведь ожидаю самого худшего – попытки оскорбить открытие своего сокровенного. Опускаю веки, собирая мысли в кучку и раскладывая их по полкам, а затем открываю глаза, подмечая, что все поднимаются с мест, оставляя открытые книги на столах. Встаю на ноги, чуть пошатнувшись, ибо в глазах резко потемнело. Мотаю головой, после чего всё быстро проходит, и шагаю на улицу, дабы поскорее оказаться среди братьев и сестёр и поесть, потому что урчащий желудок не радует меня своими китовыми серенадами в глубинах океана. Шум разговор, знакомые лица, ставшие лишь мазками краски, голоса как за стеклом – всё это действительно странно, но не придаю значения, уткнувшись взглядом в тарелку и отправляя рот фрукты и другую пищу. Оживлённая беседа Элизабет с какой-то девушкой меня не интересует. Аппетит пропадает при одном лишь появлении Мэйсона, так что хмурюсь, недовольно посмотрев то на него, то на Фитч, что дружелюбно помахала рукой. - Встретимся в лесу, Фитч, - наклоняюсь к ней, шепча на ухо, чем вызываю неподдельную реакцию в виде писка. Напугал. Плевать, я просто не хочу сейчас находиться в чьём-либо обществе, ибо слова и голоса давят на голову, сжимая череп. Потираю виски и бреду по одиноким тропинкам, изредка оглядываюсь, чтобы найти подходящее для тренировки место, но это удаётся с огромным трудом. Среди высоких стволов сосен виднеется совсем маленький кусок земли, где можно размахнуться мечом и отступить на пару шагов назад, поэтому пробираюсь туда, не заботясь о том, как же шатенка найдёт меня. Что ж, у неё удивительная способность протирать своим силуэтом глаза, поэтому не буду в шоке, если увижу девушку рядом через минут десять или пятнадцать. Не знаю, в лесу время приобретает иной облик. Хруст веток и хвойных уголок оповещают о чьём-то приближении, а я не спешу встать с земли даже тогда, когда отчётливо вижу недовольную гримасу на её лице. Скрещивает руки на груди, перенося вес на одну ногу и упираясь плечом в ствол дерева. Ждёт, но идти на поводу её желаний – нет, слишком просто. - Оружие захватила с собой? – хмыкаю, заметив блеск клинков под лучами солнца, тру руками лицо, всё-таки вставая напротив девушки, после чего принимаю меч, тут же принимая боевую стойку, однако Элизабет хмурится и выставляет лезвие перед собой, обхватив ладонями рукоятку, отчего становится забавно. Выпад, и она, безоружная, упирается спиной в дерево, тяжело дыша. Даю несколько секунд, чтобы вновь вооружиться, и вновь нападаю, замахиваясь. Отражает удар, парирует, переходя в нападение, ведь защита – абсолютно не её стиль. Либо зажимается в угол, либо использует всю агрессию. Усмехаюсь неловким движениям и неуклюжести, поэтому едва успеваю подхватить её под руки, не позволив встретиться с землёй. - Ох, спасибо, - втягивает в себя воздух, поднимаясь на слабых ногах не без помощи, попутно тёмные пряди задевают моё лицо, отчего морщусь, но запах, исходящий от них, настолько сладкий, что забивается в лёгкие. Прочищаю горло, прокручивая меч в руке, размеренно дышу, исподлобья наблюдая за каждым рывком, однако девушка лишь психует, а не пытается напасть, воспользовавшись моей невнимательностью. Чешет шею, опустив веки, думает, что усыпила бдительность, ведь вижу, как рука напрягается, крепче сжимая рукоять. Взмах, шаг назад, удар, шаг вперёд. Мы кружимся на маленькой поляне под музыку искрящегося металла, чему не могу не радоваться. У Фитч определённо получается намного лучше, чем раньше, вот только ей не достаёт правильных движений и позиций, в особенности нужно научить, как держать меч в одной руке, к тому же правильно. - Ты не так всё делаешь, - раздражённо подхожу к ней, разворачивая спиной к себе. Непростительное расстояние, из-за чего в висках пульс начинает сходить с ума. Кладу руки на хрупкие плечи, чуть потерев прикрытую тканью кожу большими пальцами. Не реагирует, едва дышит, замерев и стараясь не двигаться. Приоткрывает губы, что слышно по более громким вздохам. Прижимаюсь вплотную к немного дрожащему от напряжения телу, или Элизабет попросту неприятно моё присутствие и поведение. Обхватываю запястье, второй рукой помогая взять клинок правильно. Сжимаю пальцы девушки, укрепляя хватку, после чего перевожу взгляд на её висок. Меня переклинивает, так как провожу носом по бледной коже, втягивая в себя сладкий запах. Продолжает держать тишину между нами, глухую и живую, как лес вокруг. Могу поспорить, что дриады решили выглянуть из своих укромных стволов, желая понаблюдать за происходящим. За тем, как я сам себя кидаю в яму собственного презрения. Убираю руки с её ладони, перемещая на талию. Вырываю каждый глоток воздуха из тела шатенки, в чьи кофейные волосы зарываюсь, проводя, на этот раз, по шее, срывая самому себе крышу. Продолжаю наблюдать за реакцией, и она не заставляет себя ждать: поворачивает голову, удивлённо смотря мне в глаза. Тонет, как и я. Так что подаюсь вперёд, вжимая девушку обратно в ствол дерева, впиваясь в мягкие, но сухие, губы. Кусаю измученную кожу, не ощущая сопротивления. Наоборот, её руки ложатся мне на плечи и позволяют углубить поцелуй. Между нами ни одного свободного миллиметра, а сердце стучит так, что вот-вот сольётся с сердцем Фитч. Жадно глотаю воздух в секундной паузе, после чего припадаю к шее, убирая с неё тёмные пряди. Тихие стоны, больше похожие на писк, доносятся до моих ушей. Улыбаюсь, опаляя горячим дыханием тонкий слой кожи, а сам едва держусь на ногах, ведь колени ужасно подкашиваются, заставляя чувствовать себя смущённой девчонкой. Утром я проклинал её и ненавидел, весь день только и думал, что о ней, а теперь без зазрений совести целую, не стыдясь этого. Пусть даже нас застукают – наплюю на это, продолжив то, что начал. Снимаю с плеч клетчатую рубашку и отбрасываю в сторону, прислушиваясь к нашему дыханию. К нашему. Возвращаюсь к покрасневшим и опухшим от поцелуев губам, вновь мучая их укусами и оттягиванием. Девушка улыбается, проводя ладонью по моей груди, опускаясь к торсу. Мышцы невольно напрягаются под тонкими пальчиками, отчего сам готов стонать как сучка. Надеясь на относительную тишину и личное пространство, почти снимаю с себя футболку, даже чувствую помощь, однако резко отстраняюсь, оглядываясь. Хихиканье раздражает и забирается под кору мозга. Чувствую, как возвращается возможность дышать, так что только сейчас в полной мере осознаю, что сделал. Но больше меня удивил ответ, ведь я ждал пощёчину, толчок в грудь и очередной побег, а Фитч, словно прочитав мысли, отвечает на безмолвный вопрос: - Я устала убегать. Улыбается, озаряя своим светом весь мир, в том числе и мой. Тру лоб ладонью, ещё раз оглянувшись. Наклоняюсь к рубашке девушки, отряхивая ткань от земли. Спокойно берёт в свои руки, коснувшись моих, как бы невзначай. Издаю смешок, облизывая губы. Мы выглядим странно: с покрасневшими щеками, красными губами и взъерошенными волосами. Так ещё и на бледной коже шеи начали проявляться еле видные отметины. Чёрт, всё-таки в такие моменты нужно держать себя под контролем, а не бездумно покрывать поцелуями всю открытую площадь. Поправляю тёмные пряди волос, прикрывая свидетельство о непозволительной близости, после чего упираюсь рукой в бусины позвоночника, призывая закончить тренировку, которая была бесполезной. Бесполезной из-за меня, так как не сдержался и поцеловал девушку, что должна была избить меня на месте, а не закидывать руки на плечи, прижимаясь ещё сильнее. Моё тело всё ещё горит при каждом вдохе и шаге, колени дрожат, как у неопытной девчонки, а опыта у меня целый чан. Потираю шею, всё больше углубляясь в мысли, в произошедшее, в то, чего не должно было быть. По коже проходят мурашки, когда холодные пальцы переплетаются с моими, а хвойные глаза впиваются с неизменчивой хмуростью. Боже, она хмурится даже от того, что ей нравится. А я теряюсь в словах и эмоциях, не решаясь издать хоть какой-нибудь звук. Я, чёрт возьми, теряю сноровку. Или влюбляюсь, что маловероятно. Мы неспеша доходим до домика Артемиды в гробовом молчании. Улыбки, смешки и взгляды – всё, чего нам хватает для общения. Бегаю глазами по лицу девушки, на котором начинают пропадать признаки нехватки воздуха. - Эй, не хочешь у меня сегодня переночевать? – до чего нелепо произносить это перед ней. Перед той, кто смотрит на меня по-прежнему с толикой ненависти, перед той, кто постоянно хмурится при нежеланных встречах, перед той, кто мило спит, обнимая подушку и укутываясь в кокон из одеяла. Запускаю руку в густые локоны, наматываю одну прядь на палец, всматриваясь в отметины на шее. Мне хотелось их оставить как знак собственности, пусть она и не вещь. Девушка отрицательно качает головой, виновато опустив ресницы. Точно, я спешу, чёрт возьми, а Элизабет не та, кому нужен день, чтобы привыкнуть. - Я хочу остаться дома, - кротко улыбается, теребя край моей футболки. Тяжело вздыхаю, чуть наклоняясь и оставляя лёгкий поцелуй на губах шатенки. А потом ещё один, и ещё. Я вспыхиваю как органические вещества от чистого кислорода, когда соприкасаюсь с нежной кожей. Мой мозг превращается в кашу, когда её улыбка растёт. Мои внутренности обрываются и падают в бездну, стоит лишь встретиться взглядом. А на осознание этого уходят считанные секунды, когда смотришь на толстовку, висящую в шкафу, и понимаешь, что это способ забыть то, что происходило. Нехотя отстраняюсь, разворачиваясь и уходя в домик, по пути смотрю через плечо и улыбаюсь, наблюдая за девушкой, что делает маленькие шажки, поднимаясь на крыльцо и чуть не запинаясь, ведь впивается взглядом в ответ. Забавно: моё утро началось так обыденно, – с ненавистью, злостью и яростью в адрес девицы – а теперь я понимаю, что всё это было обычным прикрытием, что я пытался закрыть на замок все свои чувства, ибо подавлял их большую часть своей жизни. В этом мире нельзя ни влюбляться, ни любить, ведь жизни полубогов невероятно коротки, и мы вряд ли доживаем до двадцати лет, что уж там говорить про «состаримся вместе». А я нарушил своё главное правило, которое позволяло держать совесть в узде и не позволять грызть ей своё сознание. А сейчас оно скребётся где-то внутри длинными когтями, впивается клыками только за то, что так «радушно» провёл её первый в жизни бой. Чёрт, даже думать не хочется о том, что я считал её хиленькой и избалованной обычной жизнью девчонкой, к тому неспособной ни на что, кроме нытья. А Элизабет всё это с лёгкостью опровергла, показала себя с иной стороны, что бы это не значило. Она просто улыбается – а мои мысли вылетают из головы. Она хмурится – и мне хочется хмуриться вместе с ней. Возможно, в глубине своего грёбанного сознания, я прекрасно понимал, что эта девушка не такая уж и слабая, какой показалась на первый взгляд. Возле арки, прижавшись спиной к камню, она судорожно дышала, стараясь привести себя в порядок. Она думала, что умрёт, ведь панические атаки настигают неспроста. Моё равнодушие, усмешки и прочие уловки пропали при одном взгляде на светлый комок. И перед её глазами, чёрт возьми, оказался я. Парень, от которого нужно держаться подальше. Парень, который пользуется девушками как подстилками. Парень, который последующее время не пытался поддержать её в сложные моменты нового мира. Парень, который причинил боль. Иногда мне противно от самого себя, и, кажется, сейчас всё было бы так же, если бы не поцелуй, оставшийся на моих губах. Никакого ягодного привкуса блеска, никакой помады, что была съедена из-за нервов. До боли непривычно и так странно, что готов танцевать на месте, но покажусь странным. Захожу в домик и прижимаюсь головой к дверной поверхности. Мой лоб горячий и покрыт липким потом. То ли из-за тренировки, то ли из-за внутренних переживаний, которые никогда меня не терзали. Однако улыбка не сходит с моего лица даже тогда, когда захожу в душ, чтобы расслабиться, а все мои мысли заняты лишь одним.