От лица Элизабет.
Наверное, это первый день, когда я поднимаюсь с кровати в одиночестве и с широкой улыбкой на лице, ведь время преподносит различные сюрпризы моему непривыкшему к мистическому миру сознанию. Приятно знать, что за стенами этого жутко пустующего здания меня может ждать кто-то, кто подарит тепло, примет в объятия и никогда не захочет отпускать, что кстати маловероятно. Факт того, что я раздражаю парня, ещё не совсем зарыт под землю.
Взъерошиваю распущенные тёмные волосы, медленно моргая, ибо пытаюсь привыкнуть к яркому солнечному свету, который пробивается через огромные окна, кидая песок в глаза. Вздыхаю, потянувшись руками вверх, жмурюсь и размеренно дышу через нос, впитывая в себя утренний воздух, пусть и не столь свежий, как на улице. Еле-еле поднимаю тяжелые веки, легко улыбнувшись. Осматриваю помещение, которое кажется мне не таким уж и тёмным, как вчера. Чёрт, это, что, поцелуи так влияют на моё настроение?
Это моя первая ночь, когда сон пришёл вовремя – при встрече головы с подушкой. Первая ночь, когда кошмары не покрывали мой лоб липкой и холодной испариной. Вылезаю из кровати с большим нежеланием, ибо одеяло было невероятно тёплым, обнимаю себя руками, тут же ощутив холод и стаю мурашек, пробежавшуюся по коже. Прислушиваюсь к сердцебиению, вспоминая один из многочисленных поцелуев на губах, и улыбаюсь ещё шире, слыша как оно учащается. Возможно, так я проверяю собственную реакцию на внешние, так называемые, раздражители, и точно могу сказать, что действия парня мне понравились. Даже отрицать этого не смогу, хмуро глядя в его голубые глаза. Даже хмуриться не смогу, глядя на него.
Разочарованно вздыхаю самой себе и легко топаю ногой, немного сжав губы зубами. Веду себя, чёрт возьми, как маленький ребёнок, которого завели в тупик расспросами об очередной шкодливой проделке. Тру лоб, выдавливая воздух из лёгких, ибо забываю как дышать, увлекшись воспоминаниями. Делаю маленькие шаги, осматриваясь, ведь паранойя даёт о себе знать кадрами из фильмов ужасов. Может, это до сих пор остаётся для меня бредом, но кто знает, что может поджидать в новом неизведанном мире? Я же многого не знаю о всяких существах и их происхождении.
С опаской захожу в комнату, служащую душевой. Как всегда темно и маленькие окна едва пропускают дневной свет. Вероятно, так расположены, потому что есть много озабоченных, кто хочет посмотреть на обнажённые тела охотниц Артемиды. Медленно стягиваю с себя нижнее бельё и залезаю в душевую кабину, внимательно всматриваясь в маленькое зеркало. Да уж, Эффи, тебе пора в больничку с такой осмотрительностью. Зато меня никто не сожрёт, если решусь выйти за пределы лагеря. Наверное. Осмотрительность, так или иначе, не связана с тем, с какой скоростью ты перебираешь ногами, едва уворачиваясь от мощных ударов чудовища, пытающегося сбить тебя с пути и загнать в ловушку.
Закрываю глаза, нажимаю кнопку тропического душа, и приоткрываю рот, так как дышать через нос водой не особо хочется. Запускаю пальцы в намокшие волосы и начинаю их массировать, попутно шаря по пустой полке в надежде наткнуться на что-то пенящееся. Нахожу нечто с ярко выраженным яблочным запахом. Похоже на гель для душа. Ну, что есть, то есть, я возражать не стану и буду пахнуть как яблоня.
Беспечно выхожу в одном лишь полотенце в коридор и босыми мокрыми ногами оставляю отпечатки, направляясь в комнату. Даже не смотрю на часы, ведь за окном гробовая тишина, не считая шелеста листьев и переливистых трелей птиц. За окном раннее утро, а я бодрствую так, словно спала несколько дней. Впрочем, меня больше радует отсутствие синяков от недосыпа под глазами. Улыбаюсь, подходя к шкафу. Уже не забочусь, что кто-то может увидеть меня почти голой, ибо все нормальные полубоги спят.
Разглядываю полки, приоткрыв дверцу, и уже тянусь к висящей на вешалке длинной кофте, но слышу вне помещения удивлённый вздох. Поворачиваюсь, нахмурившись, и вижу Луку, который в изумлении приоткрыл рот, стараясь, почему-то, не смотреть вниз, хотя взгляд метается туда-сюда, заставляя меня хмуриться ещё больше от непонимания ситуации. Смотрю туда же, куда и он, и тут же подхватываю выскользнувшее из рук полотенце, пропадая за огромным шкафом. Бью себя по лбу ладонью, часто дыша, ведь напоследок уловила тень довольной ухмылки. Как же неловко, боже, как неловко. Мотаю головой, стараясь привести себя в порядок, однако щёки, да и всё тело, начинают гореть от стыда, что накрывает меня волной.
Трясущимися пальцами сжимаю края полотенца и осторожно выглядываю, вновь встречаясь с наглой ухмылкой. Он даже с места не сдвинулся, ожидая, что я вновь покажусь ему в таком виде. Вот ещё. Закусываю губу, сильнее сжимая махровую ткань, и быстро срываю кофту с вешалки, быстро натягивая на себя. Ворчу, ибо путаюсь, но стараюсь не выпустить из рук чёртово полотенце. Всё это происходит под наглым раздевающим взглядом парня, так что протягиваю руку, улыбаясь, и демонстрирую средний палец, слыша в голове цоканье, которое Кастеллан издаёт, закатив глаза и пропадая с обозрения.
Быстро, пока по близости нет очередного рискового полубога, на которого я могу накинуться с претензиями, надеваю нижнее бельё и натягиваю на влажные ноги джинсы, ткань которых противно скрипит от воды. Ворчу от недовольства и верчусь перед зеркалом, каждую секунду взъерошивая волосы, будто через короткий промежуток времени они сами высохнут, но ничего подобного. Сохнуть они будут довольно долго, поэтому могу заняться чем-нибудь помимо этого, однако совершенно не знаю чем.
Глаза сами находят блокнот с парой листов, изрисованных непонятными закорючками, так что беру его в руки и сажусь на кровать, прижимаясь лопатками к спинке. Вожу пальцами по линиям, теперь прекрасно понимая, что это значит. Он нервничал, поэтому линии кривые, был неуверен в себе, поэтому завитушки столь затянуты и огромны. Сама того не зная, я захотела понять его.
Того, кого ненавидела.
Того, кого избегала, при этом просыпаясь с ним в одной постели.
Того, кого целовала.
Убираю непослушную прядь за волосы, сильнее натягивая кофту на бёдра и хмурясь. На листе в пустом уголке написано моё имя, поэтому шире улыбаюсь, понимая, что Лука давно думает обо мне не как о раздражающем факторе, который так хочется выпнуть из своей обители. Хотя, может, всё наоборот. В приподнятом настроении скачу по комнате, прикрыв окна шторами, ведь до этого как-то не задумывалась. Волосы быстро высыхают в движении, так что натягиваю на ноги джинсы и хмурюсь, заметив, что те больше не давят на талию, а лишь немного обтягивают. Надо бы побольше поесть сегодня. Взъерошиваю тёмные пряди, стоя перед зеркалом.
Контрольный вдох перед тем, как выйти на улицу, ведь буквально предвещаю, что моё сердце нервно затрепещет при одной лишь встрече. Медленно перебираю ногами и переступаю маленькие ступеньки, не оглядываясь по сторонам. Предчувствие, что кто-то впивается в меня взглядом, режет сознание, поэтому поворачиваюсь на источник неудобства. Лука с насмешкой во взгляде смотрит на меня, заставляя сердцебиение отбить такой ритм, что становится страшно за свой организм. Уже готовлюсь к тому, что парень вот-вот подойдёт, обнимет и поцелует, но его отвлекают братья, начав хлопать по плечу и рассказывать какую-то шутку, даже не обращая внимания на то, что Кастеллан пытается повернуть голову, дабы посмотреть на меня.
Перекатываюсь с пятки на носок несколько раз, обнимаю себя одной рукой и бреду в одиночестве на завтрак, прислушиваясь к тихим звукам природы. Может, это и к лучшему, ибо мне действительно нужно время для того, чтобы поразмыслить, ведь в последнее время подумать тоже некогда.
Неуверенно тяну кофту на бёдра, пусть те и закрыты джинсами, и прохожу под навес, где все полубоги сидят за столиками и пытливо смотрят на меня, ожидая реакции, которая следует незамедлительно. Эта атмосфера напрягает и поджигает моё самообладание, поэтому, трясясь от напряжения, подхожу к пустующему столику Артемиды и сажусь за него. Мимолётно смотрю на блондина и хмыкаю – его снова отвлекают от меня. А что я? Я не могу ничего не поделать, ибо что-то внутри зарывает все мои желания под землю и подавляет большинство действий. Просто не понимаю, что происходит. Может, это из-за поцелуя? Вполне возможно, что это просто внутреннее замешательство из-за чего-то нового. Хмурюсь, смотря на пустую тарелку перед собой. Мой аппетит пропал, вызвав лишь тошноту. С отвращением и кислой миной отодвигаю белоснежный фарфор и поднимаюсь на ноги, на всякий случай, взяв яблоко.
И снова привет заброшенная пристань, на которой я сижу, свешивая ноги в ледяную воду. Такое утро мне по душе, ибо солнце ещё не припекает так сильно, а тень от деревьев дарит необходимую прохладу. Ковыряю фрукт, сдирая с него кожицу и отправляя в рот. Никакого удовольствия или недовольства. Я не чувствую ничего, а почему? Потому что, Фитч, ты грёбанная идиотка, которая думает, что это не единичный эмоциональный порыв, а настоящее чувство. Просто смешно от самой себя.
Я – мастер по накручиванию, так что стараюсь откинуть раздражающие мысли в сторону и сосредотачиваюсь на яблоке, от которого откусываю большой кусок. Сладкий сок отдаёт кислинкой, из-за чего морщусь, сжимая веки. А ещё очень сильно вяжет. Обречённо вздохнув, оставляю фрукт рядом с собой и взглядом буравлю водную гладь, словно там кто-то есть.
Резко отпрыгиваю в сторону, схватившись за рукава кофты. Моё сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки только потому, что я испытываю столько стресса, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Попытки молчать и нормально дышать проваливаются ещё в самом задатке. Тонкая рука обхватывает мою лодыжку и тянет на себя, выдавливая лишь жалкий писк.
***
От лица Луки.
Взъерошиваю влажные от пота волосы, прокручивая клинок в руке и оглядываясь, ведь на меня нападают несколько противников, что могу себе позволить по силе. Уворачиваюсь от одного удара, делаю пару шагов и атакую дочь Ареса. Лязг металла приятно разливается по всему телу привычным разрядом, но всё равно абстрагируюсь от всего мира, получая мощный толчок в плечо. Но заботит сейчас не боль, пронзившая руку и грудную клетку, а отсутствие той, кого я хотел увидеть после забавного инцидента с полотенцем. Сдерживаю истерический смех и часто моргаю, ибо начали проступать слёзы. Нет, это не тот момент, когда тебя избивают до полусмерти, а ты от собственной жалости выпытываешь покой рыданиями. Нет, это тот момент, когда боль реально ощутима и врывается в твоё сознание без разрешения.
Сжимаю зубы, поднимаясь на ноги, и ловлю на себе удивлённые взгляды. Давненько я не пропускал чужих атак, а сейчас, наверное, готов пропустить все. Трясу головой, отвлекаясь от раздумий, и чешу висок, один раз ударив себя.
Сосредоточенность и внимание – то, от чего не так-то просто избавиться, когда ты чёртов полубог.
Киваю в знак того, что моя собранность встала на место, и продолжаю бой, желая поскорее его закончить и отдохнуть в тени сосен. Это происходит не так скоро, как ожидалось, однако выхожу из псевдобитвы победителем и падаю на землю, прижимаясь спиной к стволу дерева. Откидываю назад голову, хмурясь, ведь нигде не вижу Фитч, да и никто её не видел после завтрака.
Щурю глаза, разглядывая силуэты подростков, снующих повсюду. Внимательно смотрю на каждого, но не замечаю кофейных волос или хвойного леса глаз. Мои нервы на пределе, ведь нельзя так просто пропасть на такой промежуток времени. Если только она не решила втихую сбежать обратно домой. Подрываюсь с места под пытливыми взглядами толпы и спешу в домик Артемиды, дабы подтвердить свою догадку.
Но помещение по-прежнему держит аромат её кожи, а распахнутые дверцы шкафа открывают вид на аккуратно сложенную в стопки одежду. Блокнот с моими глупыми закорючками и её именем с краю лежит на кровати, рядом валяется весь в следах от зубов карандаш, отчего не могу не улыбнуться, но самой Элизабет нигде нет, словно сквозь землю провалилась.
Тяжело вздыхаю, возвращаясь на занятия, где снова веду себя как полный идиот. Непривычно осознавать это, но не видеть её хуже, чем выделять в запутанных искрах глаз до сих пор горящую там ненависть.
***
От лица Элизабет.
Я едва успеваю набрать воздух в лёгкие, как оказываясь под толщей воды, прозрачность которой не перестаёт удивлять. Паника внутри утихает так же быстро, как и появилась, а сердце перестаёт быстро биться от страха. Ухожу на дно, утянутая наядой, обхватившей мою ногу.
В озере вода немного прохладная, но даже не удивляюсь тому, что мне нравится такое неожиданное погружение. Здесь меня никто не найдёт, если не оставлю цепочку из следов. Поворачиваю голову, тут же путаясь в длинных волосах, похожих на водоросли, и выпускаю пару пузырьков воздуха изо рта, приобнимая себя руками. Утренняя температура водоёма абсолютно не радует, особенно когда всплываю на поверхности, жадно глотая воздух, ведь холодный поток ветра проходится по мокрым прядям, заставляя быстро восстановиться и вновь спрятаться от всего мира там, где обычно ищут детей Посейдона.
Мне не совсем хочется находиться сейчас в одиночестве, но как только начинаю думать о Луке, назойливая наяда начинает сновать рядом со мной, переворачиваясь то на спину, то на живот, словно игривый дельфин. Улыбаюсь, закрывая глаза, и позволяю взяться за мою руку и утянуть подальше на глубине, выныривать где будет намного удобнее из-за того, что мало кто заметит присутствие здесь кого-то ещё, если не считать отвратное яблоко, оставшееся на пристани.
Здесь абсолютно бесполезны слова или смех, ведь тишина, такая необходимая, дарит все ощущения, будто я разговариваю с этой девушкой о самом сокровенном, пусть мои мысли являются для всех закрытой на замок книгой. Но запасы кислорода в лёгких иссякают, заставляя на пару секунд прикрыть глаза от усталости, ведь понятия не имею сколько времени нахожусь под водой, убежав от всего.
Я сама себя не понимаю. То хочу бежать в крепкие объятья Кастеллана, то хочу бежать от него, судорожно оборачиваясь назад. В груди ураган эмоций вкупе с недостатком воздуха, поэтому как можно быстрее выбираюсь на землю, втягивая необходимый кислород. Убираю свисающие словно сосульки мокрые волосы и на четвереньках стою ещё несколько минут, часто моргая. Но хуже всего ощущение, будто кто-то залез в мою голову и заставил противоречиво думать обо всём происходящем, подрывая уверенность в ментальном здоровье.
Поднимаюсь на ноги, чуть пошатываясь, держусь за голову, потирая виски и пытаясь прогнать чёртово головокружение. Оглядываюсь вокруг, примечая, что солнце уже на другой стороне, а значит, я пробыла с этой наядой слишком много времени. Дружелюбно, но фальшиво, улыбаясь, махаю рукой и покидаю место, пока мои глаза не полезли на лоб от иного хода стрелок часов.
Делаю неуверенные и медленные шаги по направлению к дому, вот только лес снова завлекает меня вглубь, сверкает лучами заходящей за горизонт планеты и мелькает шерстью животных, к которым теперь отношусь намного лучше, нежели до этого. Да и я понятия не имела, что те готовы тереться носами об мою ладонь, позабыв об инстинктах. Чихаю, понимая, что простудилась, ибо даже самый тёплый ветер кажется бурей. Обнимаю себя, ёжась от неприятных ощущений. Мокрая ткань, прилипнув к коже, вызывает кучу мурашек по всему телу. Стучу зубами, прижавшись к стволу дерева, и примечаю, что вокруг меня собирается столько зверей, сколько я не видела ни в одном зоопарке, в которые меня водили в разных школах.
***
От лица Луки.
Я уже не знаю, куда себя деть, ведь никто больше не замечал дочь Артемиды в пределах лагеря. Сдерживая дрожь от напряжения, сжимаю кулаки до боли и кусаю губы, бродя взглядом по небольшим кучкам подростков, которые говорят о чём-то своём. Неважно о чём. Моё сознание недосягаемо для них, моё сознание заполнено совершенно другим.
Не могу понять, волнуюсь или просто чувствую ответственность за эту невероятно глупую девицу, неспособную даже предупредить о своём уходе куда-то. Или, может, она действительно сбежала, оставив весь этот неизвестный мир позади? Может, она просто боялась, что я смогу переубедить её остаться? Приятно, конечно, чувствовать себя влиятельным, но уж точно не в такой ситуации. Запускаю пальцы в волосы, сильно сжимая и почти выдирая, сжимаю губы в тонкую полоску, ища хотя бы намёк на нечто трепещущее в груди в присутствии Элизабет.
Я, что, влюбляюсь?
Пф, да быть того не может.
С облегчением вздыхаю, увидев на тропинке шатенку, волосы которой без объёма рассыпаны по плечам, а крупная дрожь весьма заметна. Подхожу ближе и беру её лицо в ладони, вглядываясь в бледную кожу и потерянные зелёные глаза. Посиневшие губы вызывают во мне тревогу за здоровье девушки, поэтому растираю хрупкие плечи, опустив руки.
Чёртово беспокойство врывается в незащищённый ничем разум и зажигает мои глаза по-новому, вот только я не могу понять эту пустоту в глазах Фитч. Не могу понять, почему она не улыбается, как сегодня утром, почему ушла за другой столик и почему пропала на весь день, вернувшись на закате. Втягиваю воздух со свистом и провожу по влажным прядям тёмных волос, хмурясь.
- Где ты была? – мой голос непривычно холоден, ведь разум погружён в раздумья, в догадки. Но я просто не могу не говорить с ней, не могу не видеть её, пусть братья и сёстры сегодня, словно с ума посходили, вдруг получив необходимость в моём внимании и общении, а отказать родственникам вряд ли удастся – достанут и сделают ещё хуже. Мысленно извиняюсь, чуть приподняв уголки губ.
Принимаю серьёзный вид, когда вижу, что она что-то шепчет, периодически кусая губы. Хмурюсь сильнее, заставляя её голос немного дрогнуть. Проглатывает ком в горле, а я неуверенно смотрю на искру ненависти в зелёном лесу.
- Лука, они не хотят, чтобы мы были вместе.
