Мистер и миссис Холмс

Шерлок Холмс проиграл. Он проиграл не Кондитеру, не какому-то заурядному маньяку с нездоровой психикой и вообще не какому-либо иному реально существующему человеку из плоти и крови. Это даже не то ощущение всепоглощающей пустоты и непонимания, как действовать дальше, как выбраться, не утонуть, не погибнуть и не погубить, совсем не то ощущение, что, признаться честно, действительно захватило Холмса на какой-то промежуток времени в решающем противостоянии с подлинным гением преступного мира — Джеймсом Мориарти. Тогда ему удалось подавить этот приступ, эту слабость, выстоять с минимальными потерями — исчезновением из Лондона и жизней близких людей всего-то на два года и парой-тройкой ударов в нос от Джона Ватсона. На сей раз всё по-другому. Шерлок Холмс проиграл самой смерти, а на кону в этой игре стояла жизнь не просто очередного клиента, а Молли Хупер. Разумеется, гибель и обратившегося к нему за помощью случайного человека отдалась бы неприятным гулом в сердце, однако Шерлок, в те редкие случаи, когда спасти кого-то ему не удавалось, без лукавства признавал, что удар нанесён скорее по его самолюбию и жажде всегда справляться с любыми трудностями, нежели взыграла чувствительность и глубокая, искренняя жалость. Но Молли Хупер не случайный человек. Никогда не была им, сколько бы раз своими словами и поступками Холмс ни доказывал обратное ей и всем вокруг. Она всегда была… кем-то в его жизни. Шерлок не понимал, для чего ему нужна Молли, кроме как для доступа к моргу и лаборатории в любое время, и не думал об этом. Хупер просто существовала рядом, и от этого факта становилось спокойнее. Может, такое называется… дружбой? привязанностью? Называлось. Шерлок не знал, почему мчался по холодным, мрачным, насквозь промокшим и пропахшим дождём улицам Лондона в расстёгнутом пальто и без шарфа, так быстро, что Джон и Мэри не поспевали за ним. Он не знал, почему раздражался и чертыхался, когда такси яркого дразнящего жёлтого цвета проезжало мимо, не останавливаясь, как не знал и того, отчего Джону несколько раз приходилось оттягивать друга от попытки выскочить на проезжую часть и остановить автомобиль, просто встав у него на пути. Он не знал, почему в идиотском сочувствии поджал губы водитель такси, который всё же притормозил перед безумным типом, что размахивал руками и требовал отвезти его в Бартс именем королевы. Это было всего около двух месяцев назад. Дело оказалось очень деликатным, поскольку затрагивало личные интересы леди Смолвуд — человека важного и уважаемого в правительстве Великобритании, а потому вмешаться пришлось и Майкрофту. Оставить Шерлока наедине с деликатным делом повышенной секретности — всё равно что маленького и крайне непоседливого ребёнка с кучей красок и фломастеров всех цветов отправить в комнату с белоснежно-белыми стенами. Расследование длилось целую неделю (значительный срок, если за дело берутся сразу оба Холмса) и окончилось в морге, куда доставили тело преступника. Он предпочёл умереть, чем сдаться полиции и до конца своих дней гнить в гарантированной ему одиночной камере. — Люди бывают очень странными. Они так спешат отчего-то. Бегут, кричат. Словно боятся, что мертвец встанет и уйдёт раньше, чем его успеют опознать, — размеренно заметил Майкрофт и закурил, глядя на то, как мимо них с Шерлоком промчалась точно безумная женщина, давящаяся слезами и кашлем. Процесс опознания и досмотра тела Джека Грина окончился, и братья как раз собирались отправиться домой. — Удивительно, — согласился его младший брат. — Зачем спешить, если уже ничего нельзя сделать? Человека уже нет, осталось лишь… тело. Безвольная гора костей, мышц, не способная пошевелиться, почувствовать или сказать что-то. А на сей раз Шерлок оказался на месте странного человека, который спешил, бежал и кричал. Ему казалось, что он просто не имеет права хоть на секунду притормозить, что ему обязательно нужно увидеть Молли — именно Молли, а не безвольную гору костей и мышц — как можно скорее. Он выскочил из такси сразу при его остановке у госпиталя, оставив Джона с Мэри расплачиваться, в пару прыжков преодолел ступеньки и распахнул двери, влетая внутрь и, возможно, ломая нос инспектору Лестрейду, которому не посчастливилось оказаться в этот момент у выхода. — Шерлок! — воскликнул он, прижимая руку к лицу. — Что ты.? Господи! Чёрт возьми! — Позже, Грег! — впервые в жизни назвав инспектора его настоящим именем, Холмс ринулся по лестнице вниз, в такой знакомый для Молли морг, где она н е д о л ж н, а была оказаться так скоро в качестве тела со своим порядковым номером. — Ты куда?! — занятый своим носом, Лестрейд всё-таки не упустил из виду, куда метнулся Шерлок. — Она на втором этаже! Левая нога Холмса зависла над очередной ступенькой, как только за пару мгновений в голове уложились слова инспектора вкупе с давно известной информацией о том, что морга на втором этаже в госпитале Святого Бартоломия нет и никогда не было. Зато там есть отделение реанимации и интенсивной терапии. Ещё мгновение — и Шерлок уже хватает за лацканы пиджака Лестрейда, а вошедшим только что Ватсонам представилась весьма сомнительного содержания картина: Холмс с безумным видом силой удерживает инспектора полиции с окровавленным носом. — Шерлок! — Джон бросается к нему и пытается оттащить, но сделать это оказывается не так уж и просто. — Шерлок, прекрати! Грег ни в чём не виноват! Никто и предположить не мог, что… убьют Молли! — Убьют? — непонимающе сдвинул брови Лестрейд. — Боже упаси! Она… сильно пострадала, но жива! — Что? — облегчённо выдохнула Мэри и не сдержала улыбки. Не так уж и часто хоть самую малость уместно улыбаться, слыша о том, что твоя подруга пострадала от рук серийного убийцы, однако всего минуту назад миссис Ватсон была уверена, что Молли мертва, и её не вернуть. Пожалуй, минимальный повод для улыбки имеется. — Почему ты не сказал этого по телефону?! — возмутился Джон, уже и сам готовый хватать инспектора за грудки. — Я… не знаю, кажется… мне казалось, я говорил, — смутился Лестрейд и покачал головой. — Это меня и самого выбило из колеи. Вы ведь знаете, что у нас с Молли… ну… и я узнаю, что она едва не погибла, что ещё хотя бы пара минут… — Жива, — заключил Шерлок и, отпустив инспектора, одёрнул своё пальто. — Что же, тогда пройдёмте, зададим ей несколько вопросов. Какая палата? Он выглядел уже совершенно спокойным, ничем не встревоженным, словно это совсем другой человек только что метался с видом сумасшедшего и рисковал навернуться с лестницы вниз. — Триста двенадцать, но, Шерлок, она не может сейчас отвечать на твои вопросы, — возразил Лестрейд и тут же пожалел о том, что вообще назвал номер палаты. Но он бы и так узнал и отправился. Грег понятия не имел, что за бес вселился в Холмса, когда тот только прибыл в госпиталь, но сейчас он его уже отпустил, и Шерлок являл собой совершенно обычного, будничного Шерлока, равнодушного к тому, что нужно другим людям, ведь его дело, его игра не может ждать ни секунды! Взметнув руку вверх в жесте, говорящем остальным следовать за ним, Холмс зашагал по направлению к палате триста двенадцать и считал собственный пульс. Да, определённо, возвращается к его норме в 83 удара. Это хорошо. Ведь 152 в минуту из-за ложной смерти Молли Хупер — это совсем не дело!

***

Марлин, признаться честно, действительно отчасти рассчитывала на то, что её театр одного актёра привлечёт какое-никакое внимание публики, хотя бы той самой Мэри Ватсон, что решила зачем-то поверить в ушлую девицу, которой нужны только деньги и слава. Или в её муже взыграют какие-то чувства привязанности к своей бывшей комнате, и он вознамерится предотвратить разгром. Шерлок не заявился бы в любом случае, даже пали она здесь из пистолета и вызывай призрак Джека Потрошителя. На то и был расчёт: Марлин жизненно необходимо было кому-то высказать монолог страниц на пять о том, что она думает о Майкрофте Холмсе, но связываться с его братом не хотелось. Тому только в радость будет. — Да что он о себе думает! — уже позабыв о том, что в комнате никого нет, принялась возмущаться она и разбрасывать свои же вещи по комнате. Как будто Майкрофт Холмс увидит кучу её хлама абсолютно в каждом углу просторной комнаты, согласится с тем, что складывать всё это обратно крайне утомительно и махнёт рукой, оставив в покое. Он скорее приведёт своих громил, и те за пару минут со всем управятся, не проронив ни слова и даже не взглянув в сторону Марлин. — Думает, что может купить весь мир?! Сама того не замечая, миссис Холмс ловко подменяла понятия, таким образом ассоциируя саму себя с целым миром для Майкрофта Холмса, которым она, скорее всего, никогда и не являлась. Даже когда он ухаживал за ней в самом начале их знакомства, сражая наповал родителей тем, что их старший сын всё-таки не асексуал и даже не гей, приводя в ярость Шерлока… а может, только ради этого он всё и делал? Решил развлечься, убить сразу двух зайцев: отделаться от расспросов родителей о каждом молодом человеке, с которым Майкрофт держался на расстоянии менее трёх метров при разговоре, а также досадить младшему братцу, который часто лез не в свои дела. Да! Никогда он и не любил её вовсе! Никогда! — Ненавижу! — выкрикнула Марлин и бросила в стену ту самую брошь, что подарил ей когда-то Шерлок по «приказу» (ибо просьбой то было назвать никак нельзя) Майкрофта. В каждом слове, в каждом жесте миссис Холмс было невероятно много театральности, драматичности. Она вела себя, будто стояла на сцене и играла роль, но при том ни капли не фальшивила. Марлин, возможно, потеряла грань между реальностью и игрой, и вся её жизнь превратилась в игру, в которой она лишь актриса, а режиссёр ловко скрывается в тени, управляя её действиями, но не показывая лица. Запуталась. Мэри была права. Обычная, в чём-то даже заурядная англичанка, жена доктора и будущая мама, в самом деле, обладает каким-то даром, прямо как Шерлок. Но если Холмс видит наружную сторону — он знает, где человек был час назад, день, месяц, год, с кем, сколько собак у него дома, по каким дням недели он изменяет жене, и кто же он по профессии, — то Мэри Ватсон может смотреть внутрь — в душу, даже если сам человек думает, что не имеет её. — Юная леди! — Марлин и не заметила, что дверь открылась, и в приоткрывшейся щели показалась недовольная миссис Хадсон. — Я категорически протестую против такого… Боже правый! Дверь открылась шире, и миссис Хадсон вошла внутрь, сокрушённо глядя на хаос, творившийся в комнате. Такой обычно можно заметить у Шерлока, если он не может разгадать загадку больше восемнадцати часов. — Я больше не могу это терпеть! Почему у меня никогда не бывает спокойных жильцов! — домовладелица схватилась за виски и обвела комнату взглядом. — Мистер Холмс даже не объяснил, кто вы такая, и я ничего не возразила только из уважения к нему! Но сейчас потрудитесь объяснить, или покинете этот дом сейчас же! Тон милой старушки ясно давал понять, что она вышвырнет Марлин раньше, чем личная охрана Майкрофта, а потому «юной леди» пришлось остыть. Она скрестила руки на груди и сделала пару шагов вперёд, становясь напротив миссис Хадсон. Её Марлин за время своего пребывания в этом доме видела лишь дважды: когда впервые переступила порог этого дома и на следующий день на кухне. Миссис Хадсон тогда глядела на неё с любопытством, но ничего не спросила: видимо, Шерлок сказал только то, что девушка проведёт здесь всего пару дней, и знать о ней ничего не требуется. Что, даже имени не сказал? — Да, я думаю, стоит немного рассказать о себе, — согласилась Марлин, и почему-то под взглядом миссис Хадсон ей стало стыдно за то, что она устроила здесь. Когда в последний раз эта леди чего-то стыдилась вообще?! — Меня зовут Марлин Холмс.

***

Когда возле палаты Шерлока попытался остановить лечащий врач (какой-то новенький, к слову, раньше детектив с ним не встречался, и сам доктор не знал, с кем имеет дело) или хотя бы выяснить, кем он приходится мисс Хупер, Холмс молча ткнул ему в нос полицейским удостоверением Лестрейда, которое заблаговременно успел свистнуть ещё в холле госпиталя и уверенно прошёл внутрь. Грег скользнул следом, а Мэри и Джон притормозили, неуверенно переглядываясь. — Думаешь, нам стоит? — спросила миссис Ватсон, которая не так безалаберно относилась к порядкам в больницах. — Кому-то нужно их тормозить, — кивнул Джон и решительно открыл дверь палаты. — К тому же, я врач! Как только он скрылся внутри, Мэри расправила плечи и бросила уверенный взгляд на доктора, который отчаялся уже кого-то останавливать по пути в эту палату. — А я медсестра, — заявила она ему и последовала примеру супруга. Молли находилась в весьма относительном состоянии сознания. Она лежала на больничной койке с закрытыми глазами, которые едва приоткрыла, заслышав шум за дверью. Хупер была бледна почти так же, как все её пациенты, и ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем взгляд сфокусировался на вошедших. Многочисленные приборы, подключённые к ней, для Шерлока пищали непонятно, но достаточно стабильно, чтобы допрос состоялся. — Шерлок? — вопросительно назвала его по имени Молли, и её голос прозвучал сипло и очень тихо, а сама она тут же поморщилась от неприятных болевых ощущений в горле. Мэри взволнованно оглянулась на мужа: очевидно, Холмс не отступит и будет давить, требуя каких-то показаний о нападении, но ведь пострадавшей, очевидно, трудно говорить! Грег же в первую очередь заметил, что пульс Молли ускорился и с неудовольствием для себя истолковал это в пользу Шерлока — Может, нам, действительно, стоит зайти чуть позже, когда Молли немного придёт в себя? — спросил Джон. — Когда совершится ещё одно преступление? — тоном, не терпящим возражений, отозвался Шерлок. — Ну нет! Молли, ты меня слышишь? Он и сам не уловил, как его тон самую малость смягчился при обращении к Хупер. Он сделал несколько шагов вперёд и опустился на стул, который очень кстати стоял рядом с больничной койкой и был предназначен, вероятно, для инспектора полиции. На самом деле, Лестрейд просидел на нём около двадцати минут после звонка Джону и ждал, когда она придёт в себя. — Да, — просипела Молли и приподнялась на койке. — Я в этот вечер… — Я сам, — остановил её Шерлок. — Весь вечер ты сидела дома одна, ждала своего жениха, чтобы поужинать вместе, но по каким-то причинам он приехать не смог. Ты нервничала, переживала, немного выпила и хотела даже позвонить мне из опасения, что с Томасом что-то случилось. Я прав? — Откуда ты.? — наверное, Молли никогда не перестанет удивляться тому, откуда Шерлок всегда всё знает. — На стуле висит одежда, в которой ты сюда поступила — платье, для тебя явно парадное. Вряд ли это просто домашняя одежда, следовательно, ты готовилась к какому-то особенному вечеру. К тому же, у тебя укладка. Она пострадала, конечно, но не исчезла. Очевидно, что со своим женихом, однако, судя по тому, что его нет рядом, он на вечер не явился. Запах алкоголя чувствуется, несмотря на лекарства, однако пьяна ты не была, судя по взгляду твоих глаз и тому, как ты говоришь. Мэри — единственная твоя подруга, но сегодня вечером она была на Бейкер-стрит, соответственно, ты пила одна, но ты не алкоголик, чтобы пить в одиночестве. Вывод — ты нервничала, возможно, даже злилась. Причина — Томас. О звонке мне я не был уверен, только предположил, исходя из того, что ты всегда была склонна преувеличивать и слишком волноваться, когда речь идёт о близких людях. В полицию звонить бы не стала — всем известно, что там работают тугодумы, да и каких-то серьёзных доказательств в пользу того, что Томас в опасности, у тебя не было. К слову, не позвонила мне ты, вероятно, по этой же причине. — Да, — кивнула Молли, на сей раз искренне радуясь тому, что Шерлоку настолько просто «читать» её, потому как говорить было очень тяжело. — А потом в дверь позвонили, но на пороге никого не оказалось, и… — Ты решила, что это Томас, и вышла за порог, чтобы его разыскать? — предположил Шерлок и сразу же пояснил, обращаясь к Лестрейду: — Услышал, как кто-то из твоих людей говорил о следах в саду. Мужчина, сорок третий размер ноги. Если бы борьба происходила в доме, у него не было бы необходимости топтаться по грязи, если есть дорожка. Следовательно, Молли вышла из дома. — И это буквально спасло ей жизнь, — кивнул Грег. — Убийца явно не подозревал, что в этом спальном районе для пенсионеров соседом Молли окажется отставной военный с очень чутким слухом и незарегистрированным ружьём под кроватью. Убийца задел ногой лейку для полива цветов, мистер Тёрнер выглянул в окно, увидел происходящее и бросился палить в воздух. Стрелять в убийцу нельзя — был риск попасть в Молли, но эффект был достигнут: поднялся шум, преступник сбежал, а Молли осталась жива. — Нашли ещё улики, помимо следов в саду, которые вы наверняка затоптали? — резко спросил Шерлок. — Пока нет, но мы работаем над этим. Холмс раздосадованно ударил кулаком по подлокотнику больничной койки. Благо, за несколько секунд до этого Молли убрала с него свою руку и избежала ещё одной травмы. — Я его поцарапала, — подала голос она. — Руку, когда пыталась вырваться. — Он был без перчаток? — нахмурился Холмс, который не предусмотрел безалаберности такого уровня. — Нет, в них. Обычные кожаные перчатки, не слишком плотно прилегали к коже, — ответила Молли. — Я пыталась причинить ему боль, надеясь, что он ослабит хватку, и я смогу… закричать. К концу фразы боль в горле стала практически невыносимой, и Молли зажмурилась, крепко стиснув руки в кулаки. — Ты уверена, что след остался? — спросил Шерлок и даже наклонился к лицу Хупер, пристально глядя в глаза. Лестрейд отметил, что пульс ещё увеличился. — Д-да. Я как раз сделала пробный маникюр для свадьбы. — Отлично, умница! — воскликнул Холмс и встал со стула. — Лестрейд, за мной! Мгновение спустя Шерлока уже не было в палате, а Грег, бормоча свои недовольства о том, что Холмс возомнил себя самым главным, поплёлся-таки следом. Мэри с Джоном задержались ещё буквально на минуту, чтобы пожелать Молли скорейшего выздоровления и пообещать навестить её завтра с последними новостями. Когда Ватсоны вышли из палаты, то увидели, как Шерлок с торжеством в выражении лица хватает за руки жениха Молли, который, в свою очередь, выглядит растерянным и рассерженным. — Что вы себе позволяете?! — пытаясь вырваться из цепкой хватки детектива, возмутился Томас. — Я должен пройти к своей невесте! — Или в тюрьму! Инспектор Лестрейд, вы только посмотрите на эту… — Холмс одёрнул рукава пальто мистера Брантона, и улыбка его померкла при взгляде на запястье того. — … руку. Другую! Однако царапин, которые рассчитывал Шерлок увидеть хотя бы на одной руке Томаса, не нашлось. Детектив в растерянности отпустил жениха Молли и тот, косо и с нескрываемой неприязнью, которая, как сразу же предположил Джон, подкреплена и ревностью (в этот мире существует хоть один человек, не осведомлённый о чувствах Хупер к Холмсу?), поглядел на Шерлока и скрылся в палате. — Шерлок, ты что, думаешь, Молли пытался убить её собственный жених?! — всплеснула руками Мэри, приближаясь к Холмсу и заглядывая в его глаза. Те оказались совершенно пустыми, словно сам детектив в это время был в ином месте. Он глядел не на Мэри, а словно сквозь неё, как и всегда, когда о чём-то напряжённо думал. — Как я мог… — многозначительно пробормотал он и потёр подбородок рукой. Ещё несколько секунд, пока на Шерлока смотрели три пары глаз, он глядел в никуда и что-то произносил одними губами, а потом щёлкнул пальцами и обратился к инспектору. — Грэм, возьмите пробу из-под ногтей Молли и проверьте эпителий по базам! Мне нужно увидеть мистера Тёрнера! — приказал он, кивнул Джону с Мэри и быстро направился к выходу из Бартса, заложив руки за спину. Возникшую тишину между Ватсонами и Лестрейдом первой нарушила Мэри, снова всплеснув руками и бросив взгляд в сторону двери в палату. Ей и самой стало стыдно за Шерлока так, будто она лично обвинила милого и обходительного Томаса в страшном преступлении. — Он серьёзно так думал?!