Мистер и миссис Холмс

С чего начинается утро главы Британского правительства? С чашки кофе или, может быть, чтения свежего выпуска «The Times». Иногда оно начинается со срочного звонка с работы, сообщающего о какой-то внештатной и требующей срочного вмешательства ситуации, а иногда Майкрофт Холмс позволяет себе проспать (неслыханно!) до десяти часов утра! Да, давненько его утро не начиналось с поисков трёхсот миллионов фунтов для бывшей жены. Майкрофт плохо спал всю ночь и практически с нетерпением ждал, когда же прозвенит будильник. К счастью, никаких жизненно необходимых и срочных для страны совещаний на сегодня назначено не было, так что он на вполне законных основаниях мог чувствовать себя усталым и разбитым. Но, разумеется, это не отменяет того, что ему нужно встать с постели, отдать Антее несколько распоряжений относительно плана работы на ближайшие дни, а также совершить несколько деловых визитов. Не настолько важных, чтобы необходимо было целиком и полностью посвящать всего себя им и не отвлекаться на мысли о трёх сотнях миллионов. — Мистер Холмс, доброе утро, — встретив начальника в одном из коридоров огромного особняка, Антея учтиво кивнула и остановилась на случай, если потребуется её помощь. — Вам что-то нужно? Майкрофт едва не прошёл мимо подчинённой, откликнувшись только на слово «нужно» и рассеянно взглянув на Антею. — Вам нездоровится? Вызвать вашего доктора? — спросила та и достала новенький мобильный телефон — Майкрофт преподнёс его в подарок около месяца назад на десятилетие их совместной работы. — Он сейчас гостит у кузины в Канаде, но мы можем вызвать его или кого-то из… — Ну нужно, Антея, я совершенно здоров, — отмахнулся Холмс. — Распорядись насчёт кофе, завтрак не нужен. И пригласи оценщика через два часа. Личная помощница Майкрофта Холмса, которую давно уже ни один сотрудник правительства не посмеет назвать просто секретаршей, кивнула и удалилась. Она привыкла не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться, в том числе и тому, с чего Холмсу вдруг потребовался оценщик. А Майкрофт удивлялся тому, как Марлин де Сталь в кратчайший сроки превратилась почти в такую же большую занозу, как его младший брат. Он с самого начала не понимал, отчего вышел из себя, когда узнал о её прибытии в Лондон, отчего помчался на Бейкер-стрит и вышел из себя ещё больше, когда Марлин пыталась соблазнить Шерлока буквально у него на глазах. Майкрофт ведь забыл о ней, совсем не вспоминал о событиях своей жизни, в которых была замешана она, и даже Шерлок, который обычно не упускал возможности уколоть старшего брата чем угодно, о Марлин молчал. Бывшая жена жила своей жизнью много лет, и жила бы дальше, но понадобилось же ей явиться сюда, напомнить о том, как хорошо у неё когда-то получалось делать людей несчастными! Изначально Холмс заявил себе, что избавиться от неё надо по одной причине — коллеги по работе не должны узнать о такой позорной странице биографии Майкрофта, как женитьба на девице, которая ничем ему не подходит. Она не его статуса, не его интеллектуальных способностей, не его интересов. Чего он тогда женился на ней, кучу лет назад? Антея — единственный осведомлённый человек — робко предположила, что разум не способен указать, кого выберет сердце, и зачастую люди находят, что жить не могут без человека, чувства к которому не поддаются решительно никакому логическому объяснению. Сантименты. Глупости. Майкрофт тогда отмахнулся, пожалуй, даже слишком резко. Помощница тогда не попадалась ему на глаза до конца дня. С течением времени разум настойчивее стал требовать избавиться от бывшей жены, потому что Антея оказалась права. Холмс понял это, когда обнаружил себя на чердаке в поисках свадебных фотографий, которые понадобились ему вроде бы исключительно чтобы проверить, действительно ли Пол был шафером, а то Майкрофт что-то запамятовал. Марлин почти не изменилось, только появились маленькие морщинки, и взгляд стал совсем другим, тем, который Холмс не понимал. В тот самый день Майкрот осознал, что ему нужно как можно скорее отправить Марлин подальше от Лондона, прежде, чем наступит момент, когда ему вновь потребуется слишком много драгоценного времени, чтобы забыть о ней. Он знал, что в любой момент мог отослать её просто так, вынудив принять правила игры бывшего мужа, создать ей такие условия, что она сбежит. Майкрофт так и не признал, что этот момент уже наступил, когда решил предложить ей денег. Он не признал, что ему нужно очернить её в собственных глазах, ведь тогда будет легче. Холмс готов был отдать ей и миллион, и десять, и двадцать, только бы она предстала перед ним обыкновенной охотницей за деньгами и исчезла навсегда. Но Марлин не захотела играть по правилам и затребовала триста миллионов. Охотница за деньгами в особо крупном размере — это ли не то самое, чего ждал Холмс? Но Майкрофт, к сожалению, был умным человеком и понял, что эта цифра намеренно была запредельно завышена. Триста миллионов ей не нужны. Но что тогда? Для чего она приехала сюда и живёт под крышей у Шерлока, не предпринимая абсолютно никаких действий? Здесь ум Майкрофта Холмса ломался о стену под названием «женщина», и он даже хотел попросить помощи у Антеи вновь, но та наверняка решит не связываться с начальником по этому вопросу после его предыдущего выпада. Сердце Майкрофта решило напомнить о том, что оно всё-таки существует и предпочитает рыженьких дур (Марлин ведь дура! абсолютная, полная, набитая розовыми мечтами о славе дура!), а разум подсказывал, что обязан переиграть бывшую супругу. Отдать ей триста миллионов и с елейной улыбкой спросить, через сколько часов она сможет выполнить свою часть уговора. Холмс искренне пытался прислушаться к разуму, вот только триста миллионов — это не такая уж маленькая сумма. Разумеется, Майкрофт такой располагал, однако её передача Марлин, несмотря на все конспиративные каналы, может стать достоянием его коллег, наиболее вероятно — леди Смолвуд. Ведь дома в банке из-под сахара Холмс такие суммы не хранит. И вот тогда уж точно все заинтересуются, что же это за женщина, которой Майкрофт Холмс платит столько денег. Именно для этого потребовался оценщик, ведь в особняке есть дорогие картины, расстаться с которыми будет нелегко, но возможно. Он передаст их Марлин, а та сама продаст их и выручит нужные триста миллионов. Майкрофт даже поможет найти покупателей. Леди Смолвуд, конечно, везде засунет свой нос, однако в особняке Холмса никогда не была и не осведомлена, что же там у него находится. Не прекрасный ли это план? Пока разум Майкрофта Холмса бесконечно гордился собой и тем, как ловко он всё придумал, его сердце билось быстрее с требованием обратить на себя внимание, ведь весь этот план — самый большой бред, какой только возможно придумать на трезвую голову. А, казалось несчастному сердцу на протяжении многих лет, билось оно в груди вполне вменяемого человека…

***

Утро Шерлока Холмса тоже выдалось не из лучших. Мало того, что Марлин всё ещё была здесь и с девяти утра орудовала на кухне, спалив что-то уже через полчаса и разразившись громогласными ругательствами, так ещё и Лестрейд заявился с неутешительным сообщением: у Томаса Брантона алиби на момент совершения покушения на Молли, да и генетические следы под ногтями Хупер принадлежат не ему, а неизвестному человеку, чьих данных нет в базе. — Я чувствовал себя идиотом при разговоре с ним, — хмуро заметил Грэг, сидя на стуле в гостиной на Бейкер-стрит. — Он так и сказал, что все мы посходили с ума, если подозреваем его в покушении на собственную невесту! — Значит, за полчаса до нападения он на другом конце города попал в аварию, и всё зафиксировали сотрудники полиции, прибывшие на место преступления, — задумчиво повторил Шерлок, сдвинув брови. — Да. Шепард лично был там с ним уже около десяти минут, когда мистер Тёрнер открыл стрельбу по преступнику, — кивнул Лестрейд. — Если тебя это утешит, Брантона даже могут лишить прав. — Что? Почему это должно меня утешить? — спросил Шерлок, посмотрев на инспектора впервые с того момента, как он ворвался на Бейкер-стрит. — Да так… неважно, — подёрнул плечом Грэг и встал. — Ладно, я… нужно ещё съездить в больницу, навестить Молли. Может быть, она ещё что-то вспомнит. Холмс поднялся следом и скинул халат, под которым оказался костюм. — Я поеду и узнаю, а тебе следует отдохнуть, выпить кофе. В кондитерской на первом этаже потрясные пончики, просто нарасхват, — заявил он, похлопав по плечу инспектора. — Выглядишь отвратительно, Дрю. — Дрю, — фыркнул Лестрейд и покосился на руку детектива на своём плече. — Я чувствую себя прекрасно. — А я говорю, что нет, — с нажимом заметил Шерлок. В тот самый момент, когда Грэг собрался уже вступить в серьёзную перепалку и доказать детективу своё право выполнять свою работу, из кухни показалась преочаровательная точёная фигурка в облегающих легинсах и ещё более облегающей блузке. А растрепавшиеся рыжие волосы и красная помада не оставляли инспектору никаких шансов. — Доброе утро, инспектор! — широко улыбнулась она и сделала несколько шагов вперёд. — Вы ведь тот самый полицейский, с которым Шерлок вместе раскрывает дела? Да, точно, это вы! Холмс удивлённо хмыкнул, поглядев на ту, но промолчал. Грэг отвлёкся и, судя по довольному выражению его лица, Марлин попала в точку, когда сказала, что Лестрейд и Холмс вместе раскрывают дела. Совсем необязательно говорить ему правду в глаза о том, что это Шерлок делает всю работу. По крайней мере, именно сейчас, когда Холмсу не хочется брать с собой такой балласт в Бартс. — А вы бывшая жена Майкрофта, — вспомнил Лестрейд свою предыдущую с ней мимолётную встречу на этом самом месте. — Марлин, — представилась она, протягивая худую бледную руку для рукопожатия. — Вы, наверное, ужасно занятой человек, но, может быть, найдёте пару минут, чтобы помочь? От Шерлока не дождёшься, а миссис Хадсон в магазине. И, конечно, я страсть как хочу услышать хотя бы одну историю от вас! Миссис Холмс возбуждённо щебетала что-то ещё, но Лестрейд уже снимал куртку и готов был уделить «разведённой молодой женщине, находящейся в поиске» (Боже, как она умудрилась вплести это в свою речь?!) столько времени, сколько та потребует. Шерлок же, подмигнув ей за спиной у Грэга, поспешно покинул Бейкер-стрит и поймал такси, чтобы добраться до Бартса. Разумеется, он ни на секунду не сомневался, что Марлин помогла ему только для того, чтобы он почувствовал себя обязанным ей и заступился перед Майкрофтом. Но ведь Шерлок-то её ни о чём не просил, верно? Соответственно, ответных услуг оказывать не обязан. Вот она взбесится, когда он ей это скажет.

***

— Привет, Шерлок. Голос Молли прозвучал немного удивлённо, ведь она, действительно, не ожидала, что Шерлок придёт её навестить, но тут же она сообразила: ему нужны новые данные. Холмс осмотрел просторную палату, едва заметно закатил глаза при виде огромного букета белых роз (что за кретин её женишок, ведь Молли любит орхидеи!) и, заложив руки за спину, подошёл ближе. Он не мог сказать, лучше ли выглядит Хупер по сравнению со вчерашней ночью: лицо, вроде бы, такое же бледное, щёки впалые, губы сильно потрескались и почти побелели. Но голос звучал увереннее и громче. — А меня выпишут уже завтра, — заметила она и тихо усмехнулась, спросив себя, с каких пор считает, что Шерлоку Холмсу не всё равно. — Почему так рано? — Шерлок, меня же не ножом пырнули, — напомнила Молли, решив, что он даже забыл, по какой причине она сюда попала. — В удушении, конечно, приятного мало, но отходишь от этого быстрее. — Но ты не отошла, — поспорил Холмс. — Постоянно кусаешь губы, сжимаешь руки в кулаки, и этот твой бегающий взгляд. Физически ты в норме, но психологически не готова к возвращению домой. — Вау, с каких пор Шерлок Холмс знает, что такое «психологически»? — спросила Молли, вздёрнув бровь, но тут же стушевалась под его пристальным взглядом и посмотрела в сторону, на букет роз. — Я и не вернусь домой. Томас заберёт меня завтра и отвезёт к себе. — Нет! — воскликнул Шерлок, уставившись на Молли так, будто она сказала большую глупость, чем всё, что несёт Андерсон ежедневно. — Шерлок, я знаю, что ты… подозревал его, — с неудовольствием вздохнула Хупер. — Но Томас — мой жених, он любит меня, и он не серийный убийца! — Ты не можешь быть до конца уверенной в его невиновности, потому что я всё ещё подозреваю его, — строгим и уверенным тоном заявил Холмс. — Тебе стоит пожить пока на Бейкер-стрит. Молли Хупер мечтала жить на Бейкер-стрит с того самого момента, когда туда перебрался сам Шерлок, потому что на тот момент уже была давно и безнадёжно влюблена в него. Но потом она встретила Томаса и выбрала спокойную, без всяких подводных камней любовь к нему, нежели бесконечное и безнадёжное ожидание детектива. И сейчас, лёжа на больничной койке после нападения, она корила себя за то, что последней мыслью, промелькнувшей в её голове в ту роковую минуту, была мысль именно о нём, о психе с Бейкер-стрит, который даже не пытается скрыть свой самоуверенный тон, будучи убеждённым в том, что Молли поверит во всё, что он только скажет, и сразу же сама начнёт подозревать своего будущего мужа Бог знает, в каких преступлениях! Нет, на Бейкер-стрит она уж точно не поедет. Холмс и так регулярно вынуждает её бередить старую и неисцелимую рану своими визитами и мимолётными комплиментами, когда хочет в очередной раз получить доступ к моргу. — А я думаю, что не должна до конца своих дней делать и думать то, чего хочешь ты, — тихо сказала она, как будто не хотела, чтобы он слышал. Но Шерлок услышал и как-то неестественно дёрнулся, хотел сказать, что она перевернула смысл его слов с ног на голову, и он вовсе не пытался заставить её… не сказал, потому что пытался. Холмс давно уже не осознавал, что согласие Молли Хупер с его точкой зрения, её действия в соответствии с его просьбами и указаниями — это нечто само собой разумеющееся, естественное, неделимое между ними двумя. Почему Молли думает, что имеет право разрушить это? — Ты ведь пришёл узнать, не вспомнила ли я ещё чего-то о нападавшем? — она предпочла перевести тему разговора, поскольку не хотела услышать его ответ на свою реплику, не хотела, чтобы он ушёл, разозлившись. — Да. Да, именно это, — Холмс щёлкнул пальцами и энергичными движениями принялся поправлять розы, ненароком обрывая несколько лепестков. — Есть что-то? — Нет. Совсем ничего, — разочарованно поджала губы Молли. — Всё произошло так быстро, я не успела понять ничего, кроме того, что… вот-вот умру. И того, что я этого совсем не хочу. — Никто не хочет умирать, — пожал плечами Шерлок и взглянул на Хупер. — И я… рад, что ты не погибла, Молли. Она улыбнулась краем губ. Конечно, это обычная любезность, формальность, которую практически принято говорить в подобных ситуациях, однако она была почти счастлива тому, что он сказал это. Однако это не меняло того факта, что она выходит за Томаса, и он вот-вот должен прийти. Не следовало жениху видеть в её палате человека, который не далее как вчера обвинял его в страшном преступлении, да ещё и за таким занятием, как методичное обрывание лепестков с подаренного Брантоном букета. — Можешь не смотреть на часы так часто, я уже ухожу, — заметил Холмс и двинулся к двери, обернувшись у выхода из палаты. — И тебе следует сказать ему, что розы ты не любишь. Шерлок ушёл, а через два часа, как раз тогда, когда Томас был у своей невесты и в сотый раз корил себя за то, что не смог приехать и быть рядом именно в тот роковой вечер, в палату Молли доставили цветы. Орхидеи. «Просто намекаю мистеру Брантону, что любит его невеста», — ответил Холмс на немой вопрос Джона, когда тот застукал его за просмотром сайта доставки цветов. Или кого?