Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. © Фердинанд фон Шилль
Когда балансируешь на узкой, скользкой от крови доске над пропастью, ответ на закономерный вопрос: «Как тебя сюда занесло?» — вряд ли может чем-либо помочь. Зато поиски этого ответа способны хоть немного отвлечь от неприятных размышлений на тему: «Что будет, если оступишься?» Да ничего больше не будет! Конец. Паршивый финал. — Давай, соберись, представь, что эта доска лежит на полу, и пройди по ней. Что может быть проще? — пытался подбодрить сам себя Намикадзе. — Вдохни, выдохни, успокойся и сделай, наконец, шаг. Пускай маленький, не страшно. Первый из полудюжины — всего-то! Давай. За это я притворюсь, будто верю в твои силы. В смысле, в свои. Ну, в общем, ты понял. Я понял. Или не понял... Голова Наруто шла кругом. Ему было тошно и плохо, хотелось всё бросить, но он все-таки двигался дальше. Тем временем в глубине души зарождалась настойчивая мысль: «Это всё нереально…» А немногим позже память учтиво напомнила о недавних событиях: начиная с обещания безумных снов и заканчивая совместной тренировкой, после которой ребята решили передохнуть в тени раскидистого дерева. «Просто дурной сон…» — с облегчением подумал Намикадзе. Теперь ему стало немного легче. Вид и запах крови по-прежнему внушали несвойственное шиноби, но привычное для мальчика отвращение, да и узкая скользкая доска, по которой приходилось идти, не внушала оптимизма. Вот только сейчас генин двигался куда увереннее, нежели раньше, потому что пришло осознание: кровь никак не связана со смертью людей, а падение в эту пропасть, скорее всего, не приведет к гибели в реальности. Однако мальчик все-таки шел вперед по строго намеченному пути, перебарывая в себе остатки страха. Он был уверен, что дойти до конца доски – лучший способ очнуться от кошмара.◇◇◇
Наруто проснулся, когда солнечные лучики, пробившись сквозь неплотно задернутые шторы, устроили пляску прямо на его лице. Вообще-то он привык подниматься на рассвете, когда остальные еще крепко спали. Мальчику нравилось утреннее солнце, он любил следить, как всё вокруг постепенно расцветает яркими красками после ночного сна. Однако сейчас за окном был примерно полдень... Кроме того, Наруто никак не мог вспомнить прошлый вечер, да и голова жутко болела. Тем не менее, Наруто быстро оделся, причесался и выскользнул в коридор. Мальчик остановился возле лестницы. По необъяснимой причине ему совершенно не хотелось спускаться вниз. Тревожно. Как перед грозой, когда ничто ещё вроде не предвещает ненастья: и небо чистое, и солнце ясное... Но под сердцем появляется тяжкая и тревожная истома, предвестие беды. И человек начинает улавливать мелкие признаки, которых не замечал раньше. Например, птицы поют несколько иначе, листва шумит чуть по-другому. Это сложно объяснить, но легко ощутить людям с обостренной чувствительностью. Однако Наруто все же стал спускаться, надеясь на то, что его тревоги необоснованны. Ступени под ногами жалобно заскрипели, а сердце мальчика замерло от предчувствия неминуемой беды. Какой? Неизвестно. Впрочем, одно предположение у младшего сына Хокаге все же было, хоть тот всей душой надеялся ошибиться. Мальчик с явным облегчением перевел дух, увидев отца и мать в полном здравии. Те отлично проводили время. Кушина что-то шептала Минато на ушко, от чего муж заливался краской и крепче обнимал свою любимую женщину. — С добрым утром, соня, мы тебя заждались! – хором поздоровались родители, заметив сына. — Минато, наш мальчик теперь взрослый, генин. Вот-вот оторвётся от домашнего очага, будет выполнять миссии далеко от дома… — Кушина со смесью гордости и горечи в голосе говорила о будущем ребенка. — Я приготовила тебе подарок, Наруто, подойди поближе — расскажу. Минато, а ты отойди, не подслушивай, — она игриво погрозила пальчиком. После знакомства с Узумаки к Намикадзе вернулась вера в собственные силы. Подойти к матери вплотную уже не казалось невыполнимой задачей. Да и отец был поблизости... «Стоп. Узумаки, где он?» — всполошился генин, осознав, что не чувствует в голове чужого присутствия. Мгновением позже радужная атмосфера сменилась тревогой. Солнце зашло за облака, в доме стало значительно темнее. Наруто стоял прямо напротив Кушины, но сейчас она выглядела далеко не так дружелюбно, как несколько секунд назад. Случилось то, чего он боялся больше всего на свете! — Я ждал тебя, Наруто-кун, — голос «матери» звучал беспощадно, губы скривились, улыбка превратилась в почти звериный оскал. Некогда нежная женская рука, лежавшая на плече ребенка, теперь жёстко обхватывала трапециевидную мышцу, углубив в неё острые когти. — Помнишь моё обещание? Знаешь ли, демоны вроде меня не лгут и всегда исполняют свою часть сделки в отличие от жалких людишек. Теперь меня ничего не держит, и я утолю свою ненависть, убив всех, кого ты знаешь, Наруто. Если не будешь дёргаться, так и быть, я оставлю тебе твою никчемную жизнь. А первым, пожалуй, прикончу того влюбленного придурка, — Кьюби говорил тихо, размерено, как о чём-то обыденном, повседневном. Непринуждённость разговора с монстром пугала генина не меньше, чем содержание беседы. Ему спокойным голосом нашептывали, что отсюда через мгновенье начнётся настоящая бойня. Наруто в ужасе оглянулся на ничего не подозревающего отца. Минато же, скорее всего, думал, что мать просто мило секретничает с сыном, ласково обхватив его за плечи. А Кьюби продолжал: — Мало-помалу овладевая этим телом, я свыкся с ним. Оно мне даже понравилось. Вот только я ненавижу разделяющую его со мной душонку. Знаешь, совмещу-ка я приятное с полезным. Сведу её с ума, убив мужа со старшим сыном, да покромсаю всех остальных людишек в деревне. А на память оставлю ей сувенирчик: амулет из безымянного пальца с обручальным кольцом, да голову Хикару. После чего отдам ей на время бразды правления телом — пусть увидит, что она натворила. Как думаешь, после такого она ведь сломается? Или, может, предложишь мне что-нибудь поинтереснее? «Кушина» крепко обнимает ребенка, сильно сдавливая грудную клетку, отчего тот едва не потерял сознание. — Ну-ну, не плачь. Ты же взрослый, веди себя как взрослый! — Кушина, перестань запугивать Наруто, а то он решит завершить карьеру, не успев начать, — пошутил Минато. — Хорошо, дорогой, — ответил Кьюби голосом Кушины. Наруто отчетливо видел все метаморфозы. Видел, как оскал меняется на милую человеческую улыбку и обратно. Кушина сидит перед ним на корточках, и их лица на одном уровне. Горящие глаза с вертикальным зрачком полны ненависти и гнева. От слов демона у мальчишки сбилось дыхание, а из глаз непроизвольно потекли горькие слёзы. Наруто оказался в безвыходной ситуации. Он заложник. У него нет сил. Демона не остановить. Даже голос исчез – не закричать, не предупредить отца об опасности. Опять мальчишка ощущал себя беспомощным, бесполезным. Дальнейшие события Наруто видел словно в замедленной съёмке. Минато медленно приближался, не ощущая угрозы. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, Хокаге сказал: — Наруто, если будешь плаксой, то девушки тебя никогда не полюбят. — Это уж точно, Минато. – Голос женский, но слишком сухой. Резкий разворот, молниеносный выпад — и «Кушина» пронзила насквозь живот своей жертвы голой рукой, окутанной ядовитой чакрой биджу, после чего ударом ноги отбросила Минато к противоположной стене. Тот с глухим звоном врезался в комод со стеклянными дверцами и вместе с обломками съехал на пол. — Жив? Потрясающие! Вас, насекомые, действительно нельзя недооценивать, — усмехнулся Кьюби, делая несколько шагов в сторону мужчины. — Когда? — с трудом выговорил Минато. — Очень-очень давно! Но лишь теперь мне представился удобный случай отомстить и повеселиться, а заодно растоптать вашу пресловутую Волю Огня. Минато развели как мальчишку. Романтика и гормоны затмили рассудок. Он сам загнал себя в безвыходную ловушку своей беспечностью – в таком состоянии противостоять биджу он не мог. — Наруто... беги... — прохрипел Минато, захлёбываясь собственной кровью. Генин пребывал в глубоком шоке, но все-таки подчинился велению отца. Да и самому ребенку ужасно хотелось побыстрее сбежать из этого жуткого места, еще недавно бывшего его домом. Вот только дверной замок и щеколда далеко не сразу поддались трясущимся детским рукам. — Беги, щенок, спасай свою жизнь... — прозвучали прощальные слова Кьюби. — Так на чём мы остановились, Хокаге-сама? – с подчеркнутой издевкой в голосе спросил биджу. — Да будь ты проклят, Кьюби! — выплюнул Минато с нотками отчаяния в голосе. — А ты забавный. Если бы не обстоятельства, могли бы стать друзьями. Но не судьба. Знаешь, я не хочу, чтобы между нами осталось недопонимание. Ты ненавидишь меня за то, что я уничтожу твою любимую деревню со всеми её жителями. А я ненавижу вас за отнятую свободу. Ненависть нас объединят, понимаешь? Мы похожи, почти что братья. Я хочу тебе помочь, правда. Отправлю тебя вне очереди к праотцам. Знаешь, как? Сожгу тебя заживо. Но перед этим я выколупаю твои голубенькие глазки и отрежу пальчик. Я тебя не больно порежу, ты даже не заметишь. Так, кунаи, ножики у тебя в подсумке?.. К счастью, продолжения Наруто уже не видел и не слышал. Покинув дом и пробежав несколько сотен метров, он обо что-то споткнулся и упал прямо в лужу, намочив и испачкав свою одежду. Впрочем, последнего он даже не заметил. Намикадзе-младший вообще с трудом воспринимал происходящее. Он просто давился непрекращающимися слезами… Мальчик даже не заметил, как вокруг скопилась целая толпа зевак, со смехом обсуждавших его персону. — Не уж это младший Намикадзе? — Посмотрите на него, какое убожество! — В семье не без урода! — Глянь на его штаны, вот умора! — Аха-ха, точняк. Расскажу знакомым. Свинья грязь везде найдет. — Заткнитесь, он своим видом порочит нашего Хокаге. — Слушай, если ты такой умный, может, успокоишь его, умоешь и вернёшь домой? — Да пошли вы! Вот только Наруто было сейчас не до оскорблений, тем более он давно привык быть объектом сплетен. Мальчишка просто продолжил сидеть на холодной земле, глубоко погрузившись в себя. Он перестал замечать течение времени и очнулся лишь от лязга множества цепей и глухих ударов падающих тел. — Тут кто-то обижает моего Наруто-куна?! — раздался громкий ироничный голос, явно принадлежавший Кьюби. — Извини, задержался. Не мог найти, куда голову Хикару запихнуть. В руках таскать не шибко удобно, знаешь ли. Поэтому я взял у тебя рюкзак. Ой, да не переживай ты так! Я тебе деньгами верну... Кьюби попытался достать из кошелька несколько купюр, но не смог этого сделать. Тоненькие пальцы, перепачканные свежей кровью, соскальзывали с бумажек. — Тебане! — пародируя истинную хозяйку тела, воскликнул биджу. – Ладно. Это тебе чаевые, — он бросил в Намикадзе сам кошелёк. Тот ударил мальчика по лицу и, раскрывшись, упал на землю. Вся ткань и купюры были пропитаны кровью! — Не трясись ты так! Не стану я о тебя руки марать, сыкун. И да, если захочешь меня отыскать, поменяй-ка штаны… А пока, спокойных снов, солнышко! Наруто ударили по основанию черепа, от чего он тут же потерял сознание. Проснувшись, Наруто не узнал Коноху. Полуразрушенные здания с прорехами в крышах. Обломки под ногами, лужи воды, давно разложившиеся трупы людей и животных. Жуткие иллюстрации к чувству непоправимой беды, ощущению глобального одиночества. Губы потрескались от жажды. Хотелось лечь и больше не вставать… Доползти до какой-нибудь лужи и пить, но что-то, живущее внутри, не давало совершить роковых поступков. Мальчик словно ощущал чей-то требовательный шепот: «Иди!» И шел. Не зная куда, не зная зачем... Из-за него ведь умерли родители, разрушена Коноха. Зачем теперь жить?..◈◈◈
Кошмар Соры начался так же внезапно, сжав горло удушающим запахом крови и гари. Он оказался посреди полуразрушенной деревни, объятой огнем. Багровые языки взлетали вверх, стремясь опалить ночное небо, безучастное к разыгравшейся трагедии. Вокруг не было живых людей — лишь обгоревшие и изуродованные тела. Соре хотелось лишь одного: побыстрее убраться из этого жуткого места, тем более его преследовало абсурдное и тошнотворное чувство, что он как-то причастен к случившейся здесь катастрофе. Мальчишка пробирался по дырявой шаткой крыше, борясь с невесть откуда появившимся страхом высоты; доски скрипели и трескались, гвозди с хрустом выдирались из стропил. Но спустившись на землю, генин не заметил улучшений — земля под его ногами постепенно переставала быть твёрдой. И вообще землёй. Вскоре под ним ходуном ходили какие-то гнилые доски, что его ужасно нервировало. Сора всегда предпочитал твёрдо стоять на ногах во всех ситуациях и во всех возможных смыслах этого выражения. И когда это не получалось, он начинал сердиться — верный признак сильного испуга. Внутри мальчика зарождались волны негодования и досады на самого себя, которые медленно, но неумолимо преобразовывались в злобу и ненависть ко всему, что его окружало. Жар растекался по всему телу с такой невероятной скоростью и силой, что кожа Соры начала покрываться страшными ожогами. Он закричал от жуткой боли... и проснулся. — Сон... Всего лишь гадкий сон... — твердил себе под нос генин, отходя от недавнего кошмара. — Я здесь ни при чем. Это всё действие ядов, — относительно успешно успокаивал он сам себя. Вот только давалось ему это с большим трудом, потому что наравне с осознанием нереальности произошедшего сердце кололо некое подобие дежавю. А ведь если уж на то пошло, у мальчика не так давно после несчастного случая (связанного, кстати, с пожаром) случилась частичная амнезия. Врачи сказали, что это была защитная реакция организма — забыть перенесенную боль... Но где гарантия, что сам Сора не стал тогда источником страданий для окружающих? Почему от него так тщательно скрывают часть правды, якобы заботясь о его психическом здоровье? Чем вызвано ощущение некой взаимосвязи между его прошлым и этим кошмаром? Этого мальчик не знал. — Нет. Не о том сейчас думать нужно! — твердо сказал себе Сора, совладав с разбушевавшимися эмоциями, и оглянулся. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы. Наруто, как показалось Соре, спал спокойно, а вот Саске периодически вздрагивал и беспокойно ворочался во сне. К тому же вскоре у него начался бред. Сора опустился на траву возле Учихи, пытаясь его разбудить, и понял, что у товарища по команде жар. «Нормально ли это?..» — пронеслась судорожная мысль в голове ребенка, и он решил разбудить Наруто, чтобы согласовать с ним дальнейшие действия. Вот только Намикадзе... Сора сглотнул подкативший к горлу комок, осознав, что ситуация в тысячу раз хуже, чем он предполагал раньше. Наруто был болезненно бледен и даже дышал, кажется, через раз. Трясти товарища, дабы разбудить, мальчишка не рискнул. «Что делать? Куда бежать за помощью?» — испуганной птицей билась в голове судорожная мысль. Сосредоточиться было катастрофически сложно. Госпиталь находился далеко отсюда, да и Сора был не уверен, что хорошо запомнил дорогу. Но тут мальчика осенило: квартал Учих! Он должен быть недалеко. Там наверняка есть кто-то из взрослых — что-нибудь придумают! Ведомый мыслью «лишь бы успеть», Сора сорвался с места. И бежал. Бежал не разбирая дороги, не обращая внимания на усталость и сбившееся дыхание, пока не врезался во что-то мягкое. Человека. Взрослого. Итачи?! Радости Соры не было придела! Он попытался попросить помощи у Учихи, но неожиданно понял, что не может толком говорить — легкие горели огнем, а дыхание было безнадежно сбито. К счастью, Итачи сам сумел сделать все необходимые выводы и лишь спросил: — Где? Сора махнул в сторону, откуда прибежал и с трудом выдавил: — П-полигон. — Отдыхай, — коротко бросил в ответ парень и исчез.◈◈◈
Поначалу Саске было вполне комфортно: позавтракал, сбегал на полигон для тренировки, помедитировал там и с чувством выполненного долга отправился домой. Вот только дальше всё пошло наперекосяк. Мальчишка всего лишь свернул в очередной переулок — и вот уже вместо полуденного солнца на него смотрит полная луна. Здесь, за углом, была глубокая ночь. Не «внезапно наступила», а именно была, задолго до его прихода. Но это обстоятельство почему-то не показалось Саске странным. А вот то, что он не мог повернуть назад — действительно вселяло тревогу. Учиха принялся осматриваться в надежде на то, что опознает улицу, однако начало твориться что-то необъяснимое. Все строения внезапно смазались, словно свежая живопись, по которой провели рукой. А когда резкость к окружению вернулась, Саске узнал в нем родной квартал. Вот только увиденное ему не понравилось. И дело тут, конечно, не в темноте было. Он как раз любил ночь — время, когда Итачи бывал загружен менее обычного. Вот только тут, за углом, мальчишка сразу почуял, что была какая-то не та ночь, неправильная что ли, неестественная. И ветер был каким-то странным: не очень сильный, зато как бы во все стороны сразу. С ног такой не собьёт, зато с ума свести может запросто, всё, что ему для этого нужно — время. И, возможно, не так уж много. Саске принялся оглядываться по сторонам, пытаясь сообразить, как выбраться из этого жуткого места. Ясно, что проще всего было бы повернуть назад — вот только тело не хотело повиноваться хозяину и разворачиваться. Надежда растаяла окончательно, когда парнишка, с трудом повернув голову, увидел позади себя тупик: дороги, по которой он сюда пришел, больше не существовало. Пришлось идти вперед, к тому же того, казалось, хочет само тело. Как так? Саске не понимал. Пока. Он просто шел по улице, слегка заторможено наблюдая, как одно знакомое строение сменялось другим. Так генин дошел до родного дома, и вот тут-то началось самое страшное! Саске на мгновение застыл как вкопанный: совсем рядом сражались на мечах люди его клана. Нет, не так. Они словно одержимые убивали друг друга — и неважно, приятели были перед ними, соседи или родственники... Вдруг тело окончательно перестало подчиняться мальчишке. Он против собственной воли нагнулся, забрал у какого-то мертвого соклановца меч и твердым шагом пошел домой. Контроля над телом у генина не было и минимального. Он стал живой игрушкой в руках кукловода. Не прошло и минуты, а младший сын главы клана Учиха стоял в комнате своего отца. — Как ты посмел?! — воскликнул Фугаку срывающимся от гнева и отчаяния голосом. Присмотревшись, Саске увидел лежащую неподалеку женщину в белом кимоно с огромным пятном запекшейся крови в районе груди. С трудом пересилив себя, мальчик посмотрел ей в лицо. — М-мама м-мертва? — заикаясь, спросил генин, заранее зная ответ на свой вопрос. Зная, но отказываясь верить. — Позлорадствовать пришел? — с горькой усмешкой на губах спросил Учиха-старший. — Или решил убить и меня? Саске не понимал, зачем отец говорит такие жуткие вещи. «Почему?..» — хотел спросить он, но не смог. Губы жили собственной жизнью и вместо желаемой фразы выдали гнусную усмешку. Саске всё бы отдал за возможность хотя бы закрыть глаза. Но нет. Мальчик был вынужден смотреть, как собственноручно пронзает сердце отца мечом и лицо родителя искажается то ли от боли, то ли от отвращения к своему убийце. И в это время в комнату зашел Итачи. — Это н-не я... Я н-не хотел... — давясь слезами, шептал ребенок, судорожно сжимая в руках окровавленный меч. Контроль над телом к нему уже вернулся, и сейчас Саске била крупная дрожь. — Ты мне больше не брат, — холодно произнес Итачи, подходя ближе. В его взгляде было даже не осуждение, а хуже — полное разочарование и презрение. Неожиданно правая щека мальчика вспыхнула жгучей болью, а в глазах на несколько мгновений потемнело. Когда же взгляд вновь прояснился, Саске увидел перед собой Итачи, после чего непроизвольно зажмурился и сказал: — Я н-не хотел... Вместе ответа рука брата ободряюще легла на плечо генина, и когда тот открыл свои глаза (теперь уже с двумя томое на радужке), Итачи произнес спокойным, но твердым голосом: — Теперь всё в порядке. Ты уже проснулся, отото. Саске несколько раз моргнул и огляделся. Сам он сидел на траве спиной к дереву. На полигоне, где двенадцатая команда решила немного потренироваться. Похоже, все предыдущие события реально были лишь сном. Безумным сном, который он запомнит на всю жизнь.