Переписывая прошлое

Иллюзии оказались сильными. От шагов Тсунаеши деревянный, полусгнивший пол кинотеатра с треском ломался и проваливался, открывая пропасть, внизу которой ждал пылающий ад. Если же Тсуне удавалась пробраться ближе к иллюзионисту, то перед ним появлялись противники, напоминающие то ли зверей, то ли людей. Демоны во плоти. Тсуне не нравятся битвы. Он искренне ненавидит их. Собственными руками убивать, обрывать чью-то жизнь просто потому, что так нужно для кого-то и потому, что за это дают большие деньги… это ужасно. Тсунаеши никак не может понять. Но иногда он беспощадно вступает в бой. Лишь когда над его семьей нависает угроза. Неважно, настоящая это семья или названная. И в такое время он пугающий. У Вайса не хватает сил и сражаться с Тсуной, и мучить членов его семьи. Поэтому от второго приходится отказаться. Гокудера оседает на пол, громко втягивая воздух ртом, Бьянки успокаивается, Хибари немного приподнимает веки, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пелену боли. Заметив это, Тсуна взглянул на них и немного расслабился. Но тут же яростно посмотрел на иллюзиониста. Он уже всей душой ненавидел его. За то хотя бы, что он смел навредить его семье. Пламя, зажженное, видимо, силой духа и воли Тсуны, сильно выматывало, поэтому он понимал, что пора уже заканчивать сражение. А вот иллюзионист, несмотря на то, что тоже был здорово потрепан, сдаваться и не думал. Он придумывал все более изощренные и изощренные иллюзии. Тсунаеши наконец добрался до своего противника. Несколько быстрых ударов, и последний отлетел на несколько метров. Но почти тут же иллюзионист налетел на него бешеным вихрем и отшвырнул к противоположной стене. Тсуна тихо простонал. *** Вайс изучил Тсунаеши. С помощью своих иллюзий он не раз наблюдал за ним, конечно, замечая странности. Однажды Эрик подслушал разговор Тсунаеши в тюрьме Вендиче. Тогда он всё понял. Благо, Савада еще долгое время находился в Вендиче. Медленно, но упорно Вайс проникал в его голову. Выходило совсем плохо. Но кое-что он все же смог узнать. *** — Тсуна-кун, — мягкий голос окутывает юношу, заставляя дрожать. Сколько он старался забыть. Тсунаеши вскинул голову. Один глаз залило кровью. Но он не сводит удивленного взгляда с девушки, такой красивой и такой… когда-то родной. — Киоко? — хрипло произнес Тсуна. Перед ним действительно стояла Киоко из будущего, — Что ты тут делаешь? — Я вернулась к тебе, — лучезарно улыбнулась она, и от этой улыбки Тсуну встряхнуло, и протянула руки к юноше, — Иди ко мне. Опираясь на стену, Тсуна медленно встал на одеревеневшие ноги. Он недоверчиво разглядывал стоящую перед ним девушку. — Ты предала меня. — Но я всегда любила тебя, — та, кажется, немного замешкалась, — и сейчас люблю. Стоящий позади Вайс внимательно наблюдал за ситуацией. Если все пойдет так, как он хотел, то ему больше не придется марать руки о мальчишку. Но есть то, чего он не учел. — Никчемный Тсуна, — Реборн тоже был здесь. Стоял на балке под потолком и, несмотря на то, что не до конца понимал сложившуюся ситуацию, решил помочь своему ученику, — Она не может быть здесь. И тут Тсунаеши понял. Он перевел взгляд на иллюзиониста, который со злобой смотрел на аркобалено. Пройдя мимо девушки, он направился к нему и вновь ввязался в бой. Он показался Десятому слишком быстрым. Савада не питал лишних иллюзий насчет своей победы. Он просто оттягивал время до прихода Вендиче. И тюремщики не подвели. Появились на пороге, когда измученное тело Тсуны уже не могло выдерживать ударов. Вайса окутало цепями и битва закончилась. Реборн спрыгнул к своему ученику. Тот осоловевшим взглядом осматривал помещение. Наконец поняв, что все закончилось, он перевел взгляд на репетитора. — Скоро прибудут медики Вонголы, — произнес он. Тсуна кивнул. Тут же пламя на его лбу погасло и сознание погрузилось во тьму. *** Тсунаеши проснулся в больнице Намимори. В палате тихонько пищали приборы, слабо пахло цветами и их запах точно не мог перекрыть запаха лекарств. Тсуна поморщился и приподнял веки. И без того белые стены были озарены ярким светом утра, или может быть, дня. Он зажмурился и сдавленно зашипел. Вскоре предприняв еще одну попытку, Савада смог открыть глаза и осмотреться. Палата была рассчитана на двоих, но соседа у Тсуны не оказалось. На прикроватном столике стояла ваза с несколькими букетами цветов. Немногим позже к Тсуне зашел врач. Заметив, что юноше стало лучше, он заметно повеселел и рассказал ему, что тот был в отключке два дня, у него сломана нога, и потянуты просто все мышцы. Потом предупредил, чтобы мальчик больше не занимался спортом так упорно («Опять Реборн что-то наплел», — пронеслось в голове Десятого) и это вредно для молодого организма. Пообещав зайти позже, доктор покинул палату и к Тсуне заявились друзья. Заметив их в хорошем состоянии, он не смог сдержать улыбки. Все же, подвергать их такой опасности было неправильно и опрометчиво. Но оба явно чувствовали себя нормально и Тсуна не мог не порадоваться. Потом зашла мама с детьми и Реборном. Спустя десять дней его уже выписали, велев Нане внимательно следить за непутевым и излишне неуклюжим сыном. Но юноша шел на поправку семимильными шагами и вроде все было нормально. Но что-то все же не давало ему покоя. И буквально через неделю, после того, как сняли гипс, его беспокойство превратилось в настоящую угрозу.