Добыча

Через полчаса мы нашли приличное место для привала. Расставили палатки, разожгли костёр, поджарили свой скромный улов. — Ешь. Кролик, — приношу ножку моей личной пленнице. Как только мы разложили наш небольшой лагерь, то сразу же отправили каждого пленника в разные палатки, чтобы у них не созрел план побега. — Спасибо, — робко принимает свой ужин. — И спасибо за то, что не позволил им... — недоговаривает, смущается и отводит взгляд. Разве я мог им позволить, ароматная? — Поешь и ложись спать. Выхожу и насылаю чары на палатку. С помощью магии она превращается в самую крепкую темницу. Остаток вечера провожу рядом со своими соратниками у костра. Принимаюсь за свой ужин и поддерживаю разговоры. Расходимся спать лишь тогда, когда дотлели последние собранные ветки в костре, и когда над лесом взошла полная луна, освещая всё вокруг. Заходя, даже не свечу палочкой: свет мне услужливо предоставляется свыше. Удивлённо смотрю на девушку, которая скрутилась калачиком на сырой земле. Она что, не заметила скрученного одеяла? Расстилаюсь за её спиной, насылаю согревающие чары на ткань. Ложусь, и, обняв пленницу за талию, подтягиваю к себе на одеяло. Где это видано, чтобы девушки на сырой земле спали? Проснулась. Попыталась выкрутиться, но я лишь сильнее прижал к себе. — Не надо, прошу, — шепчет, расширив глаза от ужаса. — Тихо, тихо. Не бойся. Я просто подтянул тебя на одеяло. Нельзя ведь спать на голой земле. Крепко обнимаю за талию, сам поворачиваюсь к ней боком, утыкаюсь носом в её шею. — Я просто обнял тебя, чтобы ты не сбежала. Я больше ничего не буду делать, просто дышать... Делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Через пару минут слышу, как выровнялось её дыхание. Успокоилась. Поверила. Молодец. Я свои слова сдерживаю, поэтому не бойся. Наслаждаюсь каждым вдохом и не могу понять, почему она так пахнет? Почему я так реагирую на её аромат? Чувствуют ли его другие? Вопросы, не имеющие ответа. Лишь аромат, который пленил мой разум и сердце...

***

Проснулся от того, что в ушах гулко стучало. И когда сердце успело перебраться из грудной клетки в голову? Делаю глубокий вдох и прихожу в сознание. Удивленно отмечаю, что кровь в жилах по-странному бурлит. Первая мысль — меня прокляли каким-нибудь огненным проклятием. С силой поднимаю голову и понимаю, что я просто чертовски возбуждён. Адские псы мне в помощь! Разочарованно выдыхаю, прикрыв на мгновение глаза свободной рукой. Нужно прекращать это всё. И зачем этой девчонке вздумалось улечься на моем плече, закинуть руку на грудь, а ногу опустить на область паха, прямо возле гордого стояка. Делаю глубокий вдох, и пленница что-то начала мямлить и плавно двигать ногой. Той самой ногой! О, так вот что подвигло спящего меня на активные действия. Спокойно, Скабиор, спокойно. Девчонке просто что-то снится. Она не виновата, она, черт её возьми, не специально! — Пенелопа, — позвал и сам не узнал свой голос. Нужно просто успокоиться! — Пенелопа, — рычу, боясь пошевелиться. Но девушка даже носом не повела. — Гермиона, — пробую по-другому, и она, морщась, проводит рукой по груди. Приятно. Шумно выдыхаю. — Гермиона, проснись уже, а? Гермио-о-на! Протягиваю её имя, радуясь, что на палатке стоят обеззвучивающие чары. Девчонка резко подняла голову и с ужасом уставилась на меня. А что я? Я просто лежу. И вообще, спал. И она, кажется, это понимает. — Есть вещи, которые не стоит делать с малознакомым мужчиной, — мой голос хриплый до неузнаваемости. — Закидывать руку, закидывать ногу, — продолжаю я и смотрю вниз. Девушка проследила за моим взглядом, и с таким ужасом уставилась на выпуклость в моих штанах, что я чуть не засмеялся. — Прости, — пищит тихо и осторожно убирает ногу, убирает руку, отодвигается. И совсем не сложно предугадать её попытку побега из палатки. Ну уж нет. Прости, но бегать за тобой в таком состоянии я не смогу. Руками прижимаю её к полу и просто поворачиваюсь на бок, к ней лицом, чтобы хоть как-то скрыть свою гордость. М-да. — Я не хочу, чтобы ты... пожалуйста, — шепчет тихо, с нескрываемым ужасом. — Ш-ш-ш, я не собираюсь ничего... Я не причиню вреда... Не бойся... Я успокоюсь... Сейчас... Потерпи... — тяжело выдыхаю каждое слово. Просто держу её, чтобы она не убежала, и просто стараюсь отвлечься. Я не буду приставать к ней, не буду принуждать, и не буду насиловать. Я не насильник. Никогда не был и не буду. Сейчас всё пройдёт... Сейчас... Девчонка притихла и, кажется, ждёт, пока я успокоюсь, не меньше, чем я. Но что-то не успокаивается... Тяжело. Сильнейшее возбуждение и жесточайшее неудовлетворение придают немного боли. Сейчас пройдёт... — А я ведь даже не думал об этом. Просто уснул, уснул, дыша тобой. Твой аромат, он непередаваемый, Гермиона. Понятия не имею, почему начал тихо говорить. Может, поможет? Глубоко вдыхаю и отодвигаюсь от неё, от греха, так сказать, подальше. Держу её под локоток вытянутой рукой. — Даже не думал, чтобы как-то навредить или воспользоваться, просто дышал. И мне этого хватало... И хватает, — добавляю, не желая пугать её. Делаю медленные вдохи и выдохи. Вот уж угораздило, а? Ничего, сейчас успокоюсь. Сейчас всё пройдёт. Вздрагиваю, словно ошпаренный, когда девушка прикоснулась к моей груди. Сквозь ткань жилетки и рубашки почувствовал, как горяча её кожа. Рука уверенным движением спустилась ниже и взялась расстёгивать пояс моих клетчатых брюк. — Ты чего? — мой голос больше похож на рык, и девушка испуганно замерла. — Чем скорее ты расслабишься, тем спокойнее будет мне. Я не могу спать, пока ты рядом... наготове, — её ответ заставляет меня засмеяться. Ухмыльнувшись, обнимаю её за талию и подтягиваю ближе к себе. Обе ладошки моментально упираются мне в грудь. — Ты не так понял, — дёргается в панике, в бесполезной попытке отстраниться. — Правда? — удивляюсь, не сумев скрыть улыбку. Тяжело выдыхает, и смотрит как-то возмущённо. — Просто покажи, как, — даже в этом полумраке вижу, как краснеют её щечки. Ладошка с груди скользит вниз, и я просто обездвижено изучаю её миловидное лицо, пока она, расстегнув пуговицу и молнию, освобождает мой возбуждённый член от таких тесных одежд. Девушка избегает моих глаз, но тут же с любопытством поглядывает вниз. — Неужели не видела у своих мальчиков? Испуганно моргнула, мотнула головой и отвернулась. Улыбаюсь. Цепляю пальцами подбородок, мягко поворачиваю лицо к себе. Смотря в карие глаза, беру её руку и опускаю на жаждущий внимания и ласки орган. Удивлённый выдох сорвался с губ пленницы, когда её пальчики пробежались по всей длине и сомкнулись на конце плоти. Восхищённо выдохнул и я, когда мягкая ручка скользнула к основанию. Разжала ладонь, лаская пальцами, двинулась вверх-вниз, погладила головку, и снова по всей длине. Дыхание перехватило, а тело задрожало от столь нежных, но чувственных прикосновений. — Что-то не так? — девчонка замерла, подвергая меня ещё большей пытке. — Если ты намеревалась меня подразнить, и ещё сильнее возбудить, то у тебя всё прекрасно получилось, — опускаю голову над её плечом, туда, где аромат наиболее насыщенный. Понимаю, что сейчас он лучше любого афродизиака. Также понимаю, что, если сейчас же не получу действий, — сделаю кое-что непоправимое. Опускаю руку на поднывающую плоть, сжимаю её пальцы, заставляю обхватить и двигаться. — Не бойся... Сильнее. Она послушная. Мне это нравится. И у неё нежные руки. Это приятно. Это безумно приятно. Каждое движение вызывает в моем теле приятную волну, и я, ненамеренно, начинаю двигаться навстречу. И совсем не специально представляю её узкое влажное лоно вместо мягких ручек. Горячая, раскрытая для меня. В голову закрадывается мысль, что эта девчоночка — отличница. Всё схватывает на лету. И я могу сказать, что до оргазма она доводит меня умелыми движениями, словно она понимает, она чувствует, как нужно. Перед глазами всё ещё мутно, но я шепчу заклятие — очищаю наши руки и одежду, поправляю брюки. Пододвигаюсь ближе к замершей девушке, и берусь расстёгивать пуговицу на её джинсах. — Что ты делаешь? — схватила за руку, но я быстро освободился от хватки нежных рук. Её попытку отпрянуть от меня предугадать было несложно, поэтому я придавливаю девушку своим весом к земле. — Ты говорил, что не будешь! — в карих глазах обида и слёзы. — Я понимаю, что ты не лучшего мнения обо мне, но хочу тебя заверить — я настоящий джентльмен. И долги я привык возвращать, — шепчу возле ушка, наслаждаюсь щекоткой её пышных волос. — Не нужно, прошу, — хнычет, когда я пробираюсь рукой между нашими телами и расстёгиваю молнию. Забираюсь под тесные джинсы, сразу же — в трусики, накрываю пальцами сокровенный треугольник между отчаянно сжатых бёдер, и лишь сейчас замечаю, что она плачет, отвернувшись. — Ну чего ты? Тише, тише, — нежно целую в щёчку. — Не бойся, прошу. Посмотри: ты в джинсах, я в брюках. Я только рукой... Тебе понравится, поверь мне, Гермиона, — шепчу, довольно отмечая, что она прекратила лить слёзы. Застыла и, кажется, просто прислушивается к моим словам и ожидает действий. — Умница. Я нежный, правда. Не обижу. Просто не смогу, моя ароматная. Моя пахнущая девочка, — скольжу носом под её ушком, вдыхаю её пленительный аромат и, не встретив протеста с её стороны, начинаю плавно двигать рукой. Мягко поглаживаю чувствительные складочки, просто потираю, желая, чтобы девочка расслабилась. Покрываю тонкую шейку поцелуями, и она дергаёт плечиком, шумно выдыхает и расслабляет бёдра. Принимаю это за приглашение. Продвигаюсь дальше, ласково провожу пальцами по нежным губкам, пробираюсь между ними и нащупываю бугорок. Надавливаю чувственнее и принимаюсь водить круговыми движениями. Девчонка часто задышала возле уха, и я, уже уверенными движениями, вызываю у неё стон. Охнула, дёрнувшись. Испугалась своей же реакции. — Всё хорошо, умница, — целую под ушком, не останавливая движений рукой. Поёрзала подо мной, отодвинула ногу в сторону, раскрывая себя сильнее, подалась навстречу и рвано задышала. Ох, какая чувственная! Надавливаю сильнее и чуть глубже, моментально вызываю у нее удивлённый «ох»! Схватилась за плечо и захныкала. Двигаюсь быстрее, удовлетворённо отмечаю, что рука мокрая от её соков, сжимаю зубы и тяжело дышу. Главное, самому не завестись снова. От её горячего дыхания в шею, от тихих полувздохов, приглушённых стонов, от её встречных движений, от её аромата. Теперь он безумный. Аромат, пленивший меня, смешался с нотками её страсти, и теперь стал более насыщенным, сильным и невероятным. Так, Скабиор, всё хорошо, успокойся! Утыкаюсь в мягкие волосы над плечом, целую тонкую шею и понимаю, что хотел бы встретиться с этой девочкой при других обстоятельствах. И сладкие стоны слушать не в пыльной палатке, а на мягкой кровати, на чистых простынях. Гермиона... Ты теперь — моя мечта. — Скабиор, — тихо возле уха, и я надавливаю сильнее. Ощущаю, как она сжала ноги и задёргалась подо мной, тихо постанывая и шепча моё имя. Удивила. Я ведь думал, что на месте меня она представляет кого-нибудь из своих дружков. Спасибо, что твой, по-видимому, первый оргазм ты подарила мне, моя ароматная. Снова целую в шею. Освобождаю руку, ложусь рядом и накрываю нас моим плащом. Обнимаю крепко, прижимаю к своей груди, словно мы делаем так каждую ночь, и засыпаю.