Камни пути

Илраина следовала за своей проводницей, ловко перепрыгивая с корня на корень. Похоже, что эти корни служили полом в жилище Юды – вот только не каждый смог бы жить в доме, где запросто можно провалиться сквозь пол, стоит лишь оступиться. Может быть, Юда так охраняет свое жилище от людей? Но разве сама Илраина не была человеком? Юда тем временем исчезла из виду, а когда вновь появилась, в руках у нее была чашка с ароматным травяным чаем. Присмотревшись, Илраина заметила, что у чашки отколот краешек, да и краска облуплена – но Илраина не имела ничего против старой посуды. Тем более, что на вкус травяного напитка это повлиять не могло. Юда извлекла откуда-то такую же чашку и отхлебнула глоток. - Скажи, - произнесла она, - ты ведь из людского племени, верно? - Да, - улыбнулась Илраина. – Вот только, судя по всему, я отличаюсь от местных… - Не так сильно, как я, - улыбнулась Юда. – А потому мне хочется тебя кое о чем расспросить – о том, что ведомо людям, но неизвестно духам. - И что же это такое? – спросила Илраина, заинтересовавшись. - Любовь, - просто ответила Юда. Илраина несколько растерялась. Да, на ее родной планете тоже были такие, кто полагал, будто любовь – это чувство, доступное одним лишь людям, но сама Илраина считала такие предположения суеверием. - Ты ведь влюблена, верно? – продолжала Юда. – По глазам вижу. Вы, люди, очень плохо умеете что-либо скрывать. Так расскажи мне об этом! Если уж мне не дано полюбить – то я хочу узнать об этом чувстве хотя бы по рассказам! Как у вас все начиналось, а? Как у них все начиналось? Илраина постаралась припомнить все подробности. - Я была рабыней, а Баан-Ну – господином, - заговорила девушка. – Наверное, не было такого раба в экспедиции, которому не пришлось бы испытать на себе его гипнотический взгляд… Вот только потом, когда сила приказа ослабевала – я все равно не могла забыть его глаза, которые заставляли меня ежиться от холода – даже если воздух вокруг был теплым. А потом эти глаза являлись мне во сне. Я пыталась увидеть в них хоть какой-то намек на чувство, хоть что-то человеческое… Но видела только ледяную корку, которая никогда не таяла. А потом – во сне! – я почему-то подумала о том, что, возможно, лед в глазах человека – это замерзшие слезы. Глупая мысль, верно? Я сразу это поняла, когда проснулась… Вот только с тех пор мне хотелось рассмотреть, что скрывается под этим льдом. Днем я не могла смотреть в его глаза, потому что в тот же миг утратила бы собственную волю – зато ночью, во сне, могла всматриваться в эту глубину сколько хотела. И очень скоро я поняла, что вижу… одиночество. Я попыталась проверить свою догадку – ведь во сне я могла увидеть что-то не так, что-нибудь забыть или перепутать. А потому однажды я пробралась к нему в кабинет – и украла его фотографию. Наверное, меня только чудом не поймали. Но я убедилась, что не ошиблась – на фотографии его взгляд был точно таким же. Ледяная корка, а под ней – одиночество. И я не могла согреть его своим теплом, его колдовская сила мне мешала! - Ну что ты, - Юда мягко обняла ее. – Не нужно теперь плакать. Ведь все осталось позади, верно? Юда была довольна. История Илраины точь-в-точь повторяла истории всех наивных девушек, которые окружали своих беспутных избранников романтическим ореолом, воображая, что могут как-то им помочь… Но помочь таким людям можно было лишь одним способом – сняв с их плеч голову и заменив собственной. Конечно, девушке без головы тоже не жить – но мало кого из юных мечтательниц это волновало, пока не становилось слишком поздно. - Расскажи лучше, что же было потом, - попросила Юда, когда на лице Илраины высохли слезы. Илраина собралась с мыслями. – Оказывается, он тоже обратил на меня внимание – и приходил ночью в барак, где спали рабыни… Чтобы полюбоваться на меня, когда я сплю. Потом, уже дома, он признавался, что почувствовал во мне силу духа, которой не было у него – и захотел ее себе. Не знаю, что во мне за сила духа такая особенная – да разве влюбленного переубедишь? Ну так вот, из живой девушки силу духа, понятное дело, не вынешь. Поэтому ему оставалось только смотреть. Я во сне смотрела в его глаза, он смотрел на меня спящую, а на него смотреть было некому – потому что на дворе была ночь. А когда человека никто не видит, он может признаться себе в том, в чем никогда не признается при свете дня… И Баан-Ну признался себе, что любит меня. И еще признался, что он в отчаянии – потому что его избраннице, то есть мне, даром не нужен муж, у которого все из рук валится… Юда, казалось, была так захвачена рассказом, что затаила дыхание. - А потом случилось землетрясение, - продолжала Илраина. – Весь наш барак разрушился, а он меня вытащил. И я еще тогда сказала ему: «Я в тебя верю». Как ты понимаешь, мы оба были на нервах – а потому не следили за тем, что говорим. И оказалось, что одна эта фраза стала ключом к его сердцу. - Как так? – заинтересовалась Юда. - Да потому, что все его считали ни на что не способным, - отвечала Илраина. – Включая его самого, хотя он это и маскировал показной бравадой. И знаешь что? Я ведь сама потом убедилась, что то мое первое чувство было слепой влюбленностью. Я просто видела то, что хотела видеть – как многие молодые девушки. - Что? – вот тут Юда уже не смогла притвориться. - Да, - сказала Илраина. – Я искала романтику там, где ее не было и быть не могло. И если бы не та моя фраза – то меня уже давно ждало бы горькое разочарование. Но, как говорят на Земле, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. А он как за эти слова зацепился… и за меня саму тоже – так из кожи был готов вылезти, чтобы соответствовать моим представлениям. Чтобы доказать мне и себе, что чего-то стоит… А когда человек пытается стать лучше – не обязательно ради меня – я не могу этого не оценить, не могу выбросить этого человека, как ненужную вещь. - И доказал он что-нибудь тебе или себе? – Юда была очень серьезна. - Да, - ответила Илраина. – Когда я заболела… Далее последовал пересказ эпизода с посудой, который уже наверняка известен читателю. Внезапно Юда отшвырнула чашку. При других обстоятельствах пол обязательно оказался бы залит недопитым чаем, а сама чашка разлетелась бы на мелкие осколки. Но этого не произошло: свою порцию Юда уже успела допить, а пол в ее жилище был мягким. - И как я теперь буду ему мстить? – в отчаянии воскликнула Юда, закрыв лицо руками.