Первыми ходят черные

      Мягкой поступью, непринужденно порог комнаты бесшумно пересек Реборн. Его полный убийственного спокойствия взгляд поочередно обжег своим холодом всех присутствующих в комнате, лишь на секунду задержавшись на Тсунаеши. Без лишних слов брюнет резко хватает затаившего дыхание Альдо и швыряет на пол. Наемник семьи Дьямо вскрикивает скорее от неожиданности, нежели от боли, что тут же поспешил исправить бывший Аркобалено, вдавливая обездвиженное тело в паркет, сворачивая руку оппонента.       - Реборн, подожди! Остановись! – Савада вскакивает со своего места, с испугом на лице наблюдая за тем, как его репетитор и Неро молниеносно извлекли оружие, направляя его друг на друга. Старый, потертый револьвер потомка Седьмого Вонголы обволокло теплое, чистое пламя Неба.       - Отпусти его, - металлическим голосом процедил молодой глава мафии, сощурив темно-синие глаза, которые, как показалось Тсуне, на мгновение сверкнули матовым блеском.       - Лишь после того, как Вы, Босс семьи Дьямо, объясните мне, как тут оказался Десятый Вонгола, - на спокойном лице бывшего обладателя желтой пустышки не отразилось ни единой эмоции: ни один мускул, ни бархатный голос не дрогнули, не изменился и взгляд. Ничего. И это в тот момент, когда его палец был готов без лишних колебаний нажать на курок.       - Кто ты такой, чтобы требовать? Не отпустишь Альдо – снесу тебе башку.       - Реборн, все в порядке. Я сам сюда пришел, меня никто не принуждал, - попытался разрядить обстановку Дечимо. – Вы оба, уберите оружие. Незачем вам калечить друг друга из-за пустяка, - хотя, одними переломами да синяками дело бы тут не обошлось. На счет Неро Савада ничего определенного сказать не мог, но одно ему было ясно, как день – Аркобалено Солнца не знает промаха. А смерть Дьямо не принесет ничего хорошего.       – Реборн, опусти пистолет! – повысил голос Джудайме, словно стараясь дотянуться словами до того, кто стоял в паре шагов и все же находился на другом берегу миров.       - Нужно поговорить, - жестко бросил репетитор-киллер, отпуская Альдо, который тут же шумно выдохнул и закашлялся, хватаясь за ноющее плечо. – Немедленно.       Тсунаеши виновато улыбнулся главе семьи Дьямо, который, почувствовав спад напряжения, пытался восстановить сбившееся дыхание.       - Прости, что все так вышло. Мне лучше уйти. Я хотел бы услышать ответ до твоего отъезда из Намимори.       - Ничего страшного, Савада-сан, Вы не виноваты, - взгляд Неро опалил непоколебимого бывшего обладателя желтой пустышки. – Я постараюсь подумать над этим, хоть мой ответ и очевиден. Надеюсь, в следующий раз наша встреча будет иметь не такой печальный исход.       - Да, я тоже. До встречи, - дверь за спиной Тсуны закрылась со звонким щелчком.

***

      Вышли из отеля мы в полном молчании, во всяком случае, Тсуна никак не хотел комментировать стонущих от боли в переломанных носах наемников семьи того мелкого наглеца.       - Может, объяснишь, что происходит? – прерываю давящую мне на виски тишину.       - И я еще тот, кто должен оправдываться? – губы моего собеседника кривятся в грустной усмешке. – Это не я расквасил носы людям Неро, не я угрожал ему пушкой, не я ломал руку его подчиненному! Где твои глаза? – мой ученик чуть повышает голос от переполняющего его гнева, останавливается и поворачивается ко мне лицом.       - Где нужно. А где твои? Зачем тебе понадобились Дьямо? Только не говори, что ты запродавал Вонголу дальнему родственнику Седьмого, - чуть хмурюсь.       - Ничего я никому не продавал. И он имеет равные со мной права на место Десятого. Судя по всему, тебе это было известно. И почему обо всем я узнаю самым последним?       - Это тебе знать не следовало. Девятый выбрал тебя своим наследником. И точка. Разговор окончен, - эти глубокие, завораживающие, словно плавленое золото, глаза смотрят на меня с какой-то твердой решимостью.       - Между нами – да, - Тсуна устало вздыхает и взлохмачивает непослушные волосы. – Почему мои слова не могут достигнуть тебя, Реборн? – неожиданно спрашивает он, горько усмехаясь. – Сколько бы я не тянулся - все не могу достать. Интересно, если бы я все-таки был Вонголой Дечимо, мог бы я преодолеть бесконечность, нас разделяющую?       Опускаю глаза. Тсуна, какой же ты все-таки дурак. Слепой дурак. Один только твой взгляд будто видит меня насквозь. А порой твои слова, сказанные тихим шепотом, достигают самых дальних уголков моей души. А я был уверен, что ее у меня нет.       Ты настолько никчемный, что даже не замечаешь, что не нужно стараться коснуться меня. Я всегда буду рядом. Даже если ты повернешься ко мне спиной. Даже если возненавидишь всем сердцем.       Это то, что останется неизменным.

***

      Господин Дьямо ногой открывает дверь в свою спальню, небрежным движением швыряет старый револьвер, некогда принадлежащий Седьмому Вонголе, на кровать, ослабляет узел галстука, скидывая на пол серебряную полоску ткани.       - Утомительный день, - подмечает босс, пытаясь отстегнуть манжеты непослушными пальцами.       - Давайте помогу, - предлагаю свою помощь, еле заметно улыбаюсь, но стараюсь тут же согнать эмоцию со своего изуродованного лица, так как эта улыбка могла выглядеть в какой угодно степени жутко, но уж точно не успокаивающе.       - Я похож на изнеженного дворянина, который сам не может расстегнуть пуговицу? – мой Босс лишь усмехается в ответ на эти слова, быстро расправляясь с маленькими, непослушными пуговичками.       - Нет, просто у Вас дрожат руки, - констатирую очевидное, лишь на некоторое мгновение задержав взгляд на бледном лице своего главы, которое тут же исказила гримаса неподдельного беспокойства.       - Как твое плечо, Альдо? – голос его почти сошел на нет, но я расслышал каждое слово. Всегда слышал.       - Все хорошо. Наверное, растяжение, ничего серьезного. Это не заслуживает Вашего внимания, - отступаю на полшага назад, отвожу в сторону взгляд и потираю шею, ощутив новую волну тянущей боли, добравшейся своими скользкими щупальцами до кончиков моих пальцев, которые тут же свело судорогой. – Что главное – я потерял бдительность. Будь это хоть трижды человек Савады-доно, я должен был в первую очередь думать о Вашей защите, - вздрагиваю, ощущая, как господин Дьямо касается сначала кончиками пальцев, потом ладонью левой стороны моего лица.       - Забыл, что случилось, когда ты вот так безрассудно разбрасывался своей жизнью? – смотрю в темно-синие, будто слегка присыпанные пеплом глаза, не смея отводить взгляд и ощущая, как рука Босса проводит по ожогу на шее и, забираясь под ворот рубашки, чуть касается изуродованной ключицы. Останавливаю его, деликатно удержав за запястье. – Что-то не так?       - Я ужасен, - срывается с губ очевидное, и я ощущаю, как сотнями холодных осколков в меня впивается полные укоризны пара сапфиров.       - Это неправда.       - Вам стоит найти себе другого мужчину. А еще лучше женщину.       - Нет. Я всем доволен.       - Мы ходим по краю лезвия. Для Вашей семьи настали не лучшие времена. Может настать такой момент, когда я буду защищать Вашу жизнь в ожесточенном бою, который может оказаться для меня последним.       - Этого не произойдет, - короткие ответы, тяжелый вздох. Как бы я хотел верить в то, что все сказанное Вами окажется правдой. – Альдо, - произнесено почти шепотом. - Смотри на меня.       Мы вновь забываем о местах, что занимаем, о вырытых между нами рвах, о вечно подстерегающей опасности, о словах Вонголы Дечимо. Я снова целую полуоткрытые теплые губы, прикусываю бледную, тонкую кожу на шее, вслушиваясь в частые, горячие вздохи. Снова позволяю себе уложить Вас на кровать, нависнуть сверху и, быстро перебирая пуговицы, снять с Вашего тела рубашку. Вновь допускаю засос на ключицах и поцелуй за ухом, косточки которого несильно кусаю. Вновь мы рушим рамки дозволенного и, заставив время подождать, растворяемся в вечном «сейчас».       Вне зависимости от правдивости Ваших слов, от верности решений я всегда буду рядом с Вами. Даже если шрамы покроют все мое тело. Даже если Вы скажете, что я Вам больше не нужен.       Это то, что останется неизменным.

______________________________________________________________________ Уходят люди, года и числа, Мы то жизнь продаем, то не знаем ей цену. И лишь мое сердце, душа и мысли То, что останется неизменным.©