Лепестки сакуры

Джаред опустился медленно на колени, и оцепенело смотрел на растерзанное тело, и не знал, как поднять роска, чтобы не причинить ему боль. На этот раз на нем не было и клочка одежды, но роск не казался обнаженным, из-за покрывавших все тело ран. Грудь, спина, плечи, особенно живот – переливались жуткими, черно-сине-красными гематомами, ожогами, ноги тоже были в синяках, особенно страшными были пятна на бедрах. Даже гениталии были распухшими и посиневшими. Ноги до колен и левая рука выглядели ошпаренными, кожа бугрилась пузырями и слезала, на правой кисти пальцы были, похоже, переломаны. Джаред закрыл глаза, и повторил потрясенно, бессмысленно: – Черт, черт… Ему нужен врач, немедленно. Глупая мысль, тупая, кто будет лечить роска здесь? Но Джаред вскочил, взлетел по лестнице, и забарабанил по двери, ослепленный небывалым бешенством, и орал, не помня себя, он не мог вспомнить потом, что именно кричал, наверное, матерился, и требовал врача. Опомнился, когда кто-то сильной рукой оторвал от двери и влепил оплеуху. Джаред отдышался, пелена с глаз спала, он увидел, что перед ним стоит картс, один из тех, кого Альбери называл селле, а другой склонился над Дженсеном, и трогает его за шею, и сам Альбери тоже стоит у подножия лестницы, рядом с распростертым Дженсеном, и смотрит на Джареда укоризненно. Увидав, что кто-то трогает Дженсена, Джаред вспыхнул было снова, но вовремя вспомнил, что никто ему здесь кроме этих чернокожих картсов не поможет. Он молча спустился вниз, и Альбери, дождавшись, когда Джаред подойдет, сказал: – Я предупреждал. Джаред и без Альбери знал, что рейнеки Дженсена в покое не оставят. Но полагал так же, что роск был бы сейчас в лучшем состоянии, если бы не хранил гордое молчание, а врал бы что ни попадя, или хотя бы орал, а Джаред думал, что роск, наверное, и орать-то считал преступлением против гордости, и осатаневшие рейнеки расходились вовсю. Он по себе знал, что роск может вызвать неконтролируемый приступ бешенства, одним своим презрительным видом. Джаред смотрел напряженно в глаза Альбери, сдерживаясь, сдерживаясь изо всех сил, и ожидая приговора, зная, что никому он не поможет, если будет орать и беситься, придут и сделают из него отбивную, и все. Альбери вздохнул, и спросил что-то у своего селле осматривающего роска. Тот немедленно выстрелил очередью непонятных звуков. Альбери кивнул и сказал Джареду: – Ильен, мне жаль твоего ирри. Если даже он переживет сегодняшнюю ночь, его все равно убьют завтра. Они злы на него. Зачем ты продляешь его мучения? Я могу дать тебе капсулу кнье, и он заснет тихо, и без боли. И не проснется. Джаред с усилием вздохнул, потом досчитал до ста, пока туман злобы не развеялся перед глазами. Этот картс, он по-своему был милосерден, и он вовсе не желал Дженсену смерти. Он просто предлагал такой способ прекратить мучения роска. – Нет, – сказал Джаред. И вдруг рухнул на колени, схватил отпрянувшего картса за ноги, и, кажется даже, заплакал, потому что все снова вокруг расплывалось, и картс уже не вырывался, и даже легонько погладил его один раз по голове. А Джаред все бормотал, цепляясь за картса и пряча мокрое лицо в складках его туники: – Пожалуйста, помогите ему, я все сделаю, он должен… Он должен выжить, он обещал… убить меня. Я отработаю, только помогите. Я виноват перед ним, и не смогу, если так, так не должно было случиться. Только не так. Альбери, пожалуйста, пожалустапожалуйстапожалуйста, сделайте хоть что-нибудь, умоляю. Я отработаю, только не дайте ему умереть. Селле сами отнесли роска на их общую койку, и колдовали над ним, а Джаред стоял рядом, и не сводил глаз с его осунувшегося, всего в ссадинах лица. Истерика прошла, хотя его еще трясло, но голова была как никогда ясной. Бешенство обратилось в холодную, расчетливую ненависть. Сцепив зубы, и сжав кулаки, Джаред следил за ловкими черными ручками, похожими на веточки, или птичьи лапки, порхавшими над роском, следил внимательно, как они нежно накладывают заживляющие мази, и неотступно думал о том, что да, в чем-то Альбери прав, можно, конечно, просто сдаться, и дать умереть роску, и сложить лапки самому. А можно драться, идти до конца, но сперва затаиться, что там говорил сигл? Всё здесь делают пленники? Значит, у него когда-нибудь будет возможность добраться до радиорубки. Или до машинного отсека. У него будет время взорвать это осиное гнездо к чертовым хуям. Просто нужно набраться терпения, терпения и выдержки, смириться внешне, забыть о мести. На время. И делать свою работу, потихоньку, и когда-нибудь уничтожить тут все, или дать сигнал, или пробраться в святая святых корабля, и узнать секрет серой вуали, и пусть никто никогда не узнает о его подвиге, хрен бы с ним. Он сделает свое дело. И помогут ему в этом, для начала, вот эти картсы. Они умны, организованны, у них есть вожак, пользующийся авторитетом. Не важно, что ему придется сделать, и как долго отрабатывать драгоценные здесь лекарства, и как скоро картсы начнут ему доверять. На секс-повинность картсы смотрели на удивление просто, и никакого унизительного оттенка подобное действо не носило. Обычный бартерный обмен, продаешь то, что у тебя есть. В каких-то вещах картсы были проще и честнее людей. Скоро селле ушли, укрыв напоследок роска теплым покрывалом. Один задержался и со значением посмотрел на Джареда. Джаред сказал хрипло: – Я посижу немного. И приду, сейчас. Ладно? Картс кивнул и ушел, и Джаред наконец сел, трясущиеся ноги совсем не держали его. Он смотрел долго на роска, на своего, ставшего таким понятным и даже близким, роска, на своего Дженсена. Смотрел в его лицо, отмечая синяки, и ссадины, черные круги под глазами, разглядывая особенно долго упрямую складку между бровей, и чувствовал, что как будто набирается упрямства от роска, упрямства и нерушимой уверенности, что он все делает правильно. Передохнул, и отравился к картсам. Эти парни серьезно относились к сделкам, и не следовало подрывать их доверие. У Джареда имелись большие планы на сотрудничество с ними. Картсы не особо усердствовали в этот раз, и отпустили его быстро, часа через два, правда Альбери все же напомнил ему, что одной ночью он не отделается. Джаред согласно покивал, и кинулся со всех ног назад, к Дженсену. Прибежал как раз вовремя, Дженсен открыл глаза и со стоном вздохнул. Не успевший еще одеться, Джаред склонился над ним, спросил тревожно: – Воды хочешь? И не дожидаясь ответа, засуетился, схватил бутылочку, купленную у Альбери, приподнял голову роска и заставил того сделать несколько глотков. Когда роск протестующее сжал губы, Джаред отстал от него, убрал бутылку, и сел снова на край кровати. Роск на этот раз не проявлял никаких признаков ненависти, может, слишком был измучен, или еще что, но осмотрев себя, он перевел изучающий взгляд на Джареда. Пристальный такой, и нет, не дружелюбный. Именно изучающий. И когда Джаред уже лопался от нетерпения, сказал, и совсем не то, что ожидал услышать Джаред: – Что, опять ради меня торговал своей задницей? Джаред поклялся бы, до этого момента, что роск шутить не умеет, и шуток не понимает, но, убиться! Похоже, что Джареду сарказм не послышался. Вот же, сукин сын, подыхает ведь, и вдруг смеяться вздумал. Джаред от удивления округлил глаза, но опомнился быстро, и легко согласился: – Пришлось, куда деваться. – И не утерпел, добавил: - Я смотрю, это не ранит больше твою честь. – Как будто тебе есть до этого дело. Роск не злился, не вспыхивал, как порох, и это настораживало, и пугало, казалось, будто тот собирает последние силы, и не хочет тратить их на эмоции. И точно, роск испытующе смотрел на него целую минуту, смотрел так, будто в голову ему хотел залезть. Потом решился, заговорил, негромко, но решительно: – Падалеки, кто ты по званию? Джаред невольно подобрался, сказал коротко, по-военному: – Айри. – Быстро, – оценил роск и Джаред польщено улыбнулся, а роск так же холодно спросил: – И знаешь, кто я? – Да, коммандер Эклз. – Хорошо. Теперь слушай. У меня нет выбора, есть только ты, и…придется довериться тебе. В общем, так. Этот корабль уничтожат, должны уничтожить, но это произойдет еще через тридцать шесть часов. Скорее всего, я не доживу до этого момента, и у меня не будет шанса узнать, прошло ли все так, как планировалось. Если все пройдет как должно, ничего не изменится оттого, что я выдам тебе информацию. А если нет, если мое сообщение не дошло, то… – голос роска дрогнул, но он не отвел горящего взгляда от Джареда, и продолжил говорить. Видно было, что ему больно, и боль эта не физическая, и Джареду странно было слышать такое от упертого роска, но, похоже, тот умел признавать ошибки: – Тогда тебе придется сделать невозможное, айри. Я виноват в том, что поддался чувству. Я должен был лететь дальше, я должен был хотя бы дождаться сигнала «принято». Вместо этого я подверг риску сложнейшую операцию, в которую так много было вложено сил. И сколько людей погибло… Я… виноват, и тебе придется исправить это. В том случае, если наш план не сработает. Джаред спросил первое, что пришло на ум: – Мы здесь уже более трех суток. Почему через тридцать шесть часов? Почему так долго? – Это не долго. Ты думаешь, так быстро собрать флотилию? – Ого, какие масштабы. – Джаред присвистнул. Потом разгорячился: – Значит, тут скоро соберется весь ваш флот. И разумеется, это секретная информация. И ильены ни сном ни духом. Почему вы не захотели обратиться к нам? Гордость опять не позволила? Ты же знаешь, тут, всего в тридцати милях отсюда, чуть не треть нашего флота на Асирен торчит. Дженсен отвел взгляд, но Джаред продолжал внутренне кипеть. Хотя теперь не имело никакого значения, объединили усилия роски и ильены, или нет, у них самих перспективы, даже если план роска сработает – невеселые. Если рейнеки не забьют Дженсена до смерти, то их уничтожат сами же роски, вместе с этим кораблем. Кажется, перспектива стать неизвестным героем стремительно приближалась. Опять, будто кто-то наверху, насмешливый и ехидный, услышал его злые мечтания, невольно родившиеся в ту минуту, когда он следил за тем, как обрабатывают раны Дженсена. Роск снова посмотрел на него, сказал с явным усилием: – Айри, ты готов мне помочь? Джаред с холодком в районе поясницы вспомнил разом, как роску трудно. Очень трудно говорить, и что держится он только на силе воли, или упрямстве, и сказал коротко: – Да, коммандер Эклз. – Нагнись, – шепнут тот побелевшими губами, – и запомни хорошенько. Он шептал набор цифр, делая паузы, и Джаред запоминал, роск заставил его повторить еще несколько раз. Потом, обессиленный, закрыл глаза, выравнивая дыхание. Скоро роск отдышался. Джаред усердно прокручивал цифры в голове. Снова и снова, а роск наблюдал за ним, пока не сказал: – Остановись. Не забудешь уже, я вижу. Джаред покивал, а роск спросил тихо, напряженно, с плохо скрываемой тревогой в голосе: – Так что ты будешь делать? Первым делом. Расскажи. Очевидно было, что роску тяжело говорить, да он и никогда прежде на памяти Джареда не говорил так много, но это беспокойство, что он совершил роковую ошибку, все терзало его, мучило больше, чем физические раны, ему нужна была эта чертова надежда, хоть небольшая, призрачная, что план уничтожения саранчи хотя бы когда-нибудь, пусть даже при помощи ненавистного ильена – все-таки исполнится. И Джаред твердо решил дать роску эту надежду. Джаред наклонился над роском, и зашептал в ему ухо свои планы, по пунктам, тот слушал долго, потом оттолкнул его, и сказал негромко: – Довольно. В правильном направлении думаешь, айри. Снова замолчал, отдыхая, и Джаред смотрел на него, порываясь рассказать, что еще пришло ему в голову, но не решаясь дергать роска. Он старался не задумываться, что это, может быть, последние часы, когда они вместе, что это последние часы жизни роска. И роск вынужден проводить их в обществе ильена, который здорово испортил ему эту жизнь, и приблизил конец. Джаред понимал, что не будет возможности больше высказаться, и все равно не смел, не смел сказать, как он сожалеет, что если бы мог вернуть тот день, когда с его языка в баре на Саали сорвались роковые, глупые слова, он все бы изменил, он все бы сделал не так, и горько было оттого, что любые его слова не имеют никакой цены, ничего не значат, бесполезны, бессмысленны, потому что поздно, ничего нельзя изменить, все так, как есть – он, Джаред, скоро останется один, и неоткуда ему будет черпать уверенность и упрямство, потому что несгибаемого роска уже не будет рядом, его просто – не будет. И по его вине. Джаред сидел, повесив голову, весь в тягостных думах, и вдруг вздрогнул, так неожиданно было прикосновение. Роск выпростал руку из под одеяла, обожженную, всю в прозрачной скорлупе от обезболивающего самозастывающего геля, и тронул его за запястье. Джаред, не веря своим глазам, сперва посмотрел на эту руку, потом в лицо роска. Роск улыбался, едва заметно, уголками губ, ободряюще улыбался ему. Этот полуживой от побоев и пыток роск еще пытался ободрить его, вселить в него уверенность, и впервые, пожалуй, он смотрел на Джареда без привычной настороженности, и ненависти. И, кажется, даже пытался шутить. – Знаешь, – сказал роск, – я больше не хочу тебя убить. Джаред не оценил попытку, он уткнулся лицом в ладони, и затрясся от рыданий. Если бы можно было все вернуть, если бы можно было изменить все… Джаред так и не заснул, и не смог бы, так он был взвинчен. А роск то впадал в дрему, то просыпался, но в разговоры больше не вступал. Только в самые последние минуты, когда уже вошли в помещение рейнеки, и уверенно потопали в их сторону, роск посмотрел на него и прошептал одними губами: – Удачи. Когда роска сдернули с кровати, Джаред был еще в ступоре. Но потом, когда его потащили к двери, на Джареда как затмение нашло, забылись на хер все его планы и намерения затаиться – Дженсена уводили! Он бросился следом, и ударил одного из рейнеков. Завязалась драка, озлобленные нападением, конвоиры быстро сбили его с ног, и начали избивать сапогами. Дженсена просто оттолкнули к стене, тот сполз по ней, обессиленный, и закрыл глаза, и непонятно было, в сознании ли он. Помощь пришла с неожиданной стороны, маленькие черные картсы окружили рейнеков, Джаред не видел, что и как произошло, но вдруг его перестали бить. Он отдышался, и увидел, что двое из рейнеков уже не дышат, и валяются рядом, третий держится за горло, выпучив глаза, и пытается выдернуть маленькую забавную стрелку из шеи, а четвертый медленно оседает, и у него из глаза торчит такая же стрелка. Один из селле спокойно, и без суеты подошел к двери и захлопнул ее, Джаред непонимающе смотрел на Альбери. – Почему? – только и спросил он. И как будто в ответ на его вопрос бухнуло рядом, ощутимо затряслись перегородки, и где-то вдали, все нарастая и приближаясь, запела на разные лады сигнализация, и снова бухнуло, и замигал свет. И начало бухать мощно, сильно, без остановки. – Вот поэтому, – невозмутимо сказал Альбери. Джаред непонимающе посмотрел на сохраняющих невозмутимость картсов, потом на роска. Дженсен, бессильно поникший у стены, вдруг поднял голову и посмотрел на Джареда. Посмотрел сияющим, полным бешеной радости взглядом берсерка, радости почуявшего битву воина. Улыбнулся хищно, и Джареда как жаром окатило, обдало пониманием, и он, словно заряжаясь от роска безумием, тоже начал улыбаться. Роски начали операцию на сутки раньше. И может быть, они объединились с ильенами, не дожидаясь подхода всего флота. Только вот… Джаред растерянно посмотрел на картсов. На Альбери. Ему показалось не так давно, что интересный народец что-то может читать в мыслях, или, кто знает, предвидят будущее? Он отогнал тогда эти нелепые подозрения, да и сейчас не было времени гадать об этом. – Пора уходить, – коротко сказал загадочный картс. Едва Альбери сказал, что нужно уходить, сигнализация взвыла отчаянно, и погас свет. Когда включился аварийный, Джаред обнаружил, что двое селле осторожно поднимают Дженсена с пола, еще несколько стоят вокруг своего вожака, а Альбери снова обратился к Джареду: – Ильен, ты расплатишься со мной, если вывезешь меня и моих селле отсюда. Я покажу дорогу. – Ты знаешь дорогу? Куда? Альбери нельзя было назвать болтуном. Он сделал жест в сторону двери, и Джаред плюнул, и доверился ему, в конце концов, сам же намеревался в будущем привлечь картсов к подрывной деятельности. Ребята они оказались решительные. Сколько они тут, уже пять лет? Наверняка ориентируются хорошо, и знают, что делают. И главное, поняли сразу, что без Дженсена он не уйдет, это Джареда сразу обезоружило. Ну и, не сидеть же, в самом деле, сложа руки, пока их тут бомбят, может, удастся спастись… Они шли довольно быстро по узким стальным коридорам, петляли, поднимались, опускались, слабый, мигающий аварийный свет был им большой подмогой, и почти всех встречающихся рейнеков картсы успевали расстрелять первыми, из своих плевательных, таких с виду безобидных, но смертельно опасных трубок. Но не обошлось и без потерь и в их маленьком отряде. Хладнокровный Альбери взял с собой только селле, Джаред понял так, что это что-то вроде его семьи, судьба остальных соплеменников и сиглов его если и трогала, то явно меньше, чем родня, ну или он просто понимал, что спасти всех не сумеет. Понимал это и Джаред, но все равно, на душе было хреновато. Кто-то, может, и выберется из этой мясорубки, шанс у оставшихся был, дверь никто не закрывал. Бывало и такое, что космодесант вытаскивал из таких вот дальних камер живых и невредимых пленников, и возможно, безопаснее было бы оставаться на месте. Джареду показалась, что они шли мучительно долго, Дженсен висел уже на руках селле, бессильно свесив голову, и едва переставляя ноги. Джаред в их маленьком отряде шел сразу же за парочкой, тащившей Дженсена, а рядом с ним неслышно ступал Альбери. Впереди и сзади их охраняли по пять селле. Потом охранников осталось меньше вполовину… Скоро они оказались, как понял Джаред – в ремонтном доке, или складе, здесь было пустынно, и заброшенно. Альбери отвел его в дальний угол, сдернул с чего-то большого брезентовое покрывало, и торжественно указал ему на транспортный модуль. Джаред аж дыхание задержал. Он не видел такой древней рухляди давно, наверно, с училища, да и там эта штука торчала в музее. – Что, серьезно? – простонал он. Потом взял себя в руки, и обошел хреновину со всех сторон. Гордый донельзя, Альбери не отставал от него ни на шаг, и даже немного разговорился. Оказалось, хитрый картс давно планировал побег. Они с соплеменниками работали в соседнем доке, ремонтировали боевые машины саранчи, там работа кипела и день и ночь. Картсы трудились как муравьи, и прикрывали каждый раз одного, или двух соплеменников, проносивших в заброшенный док то одну, то другую деталь, то небольшой пузырек топлива… Кропотливо и медленно, ежедневно рискуя, они создавали корабль заново, почти из одного каркаса. В результате за несколько лет они потихоньку восстановили старый транспортник, усовершенствовали его, снабдили даже пушкой, и доверху залили ворованным топливом. Джаред, пока Альбери рассказывал, обходил монстра и подмечал, что он, действительно, буквально сшит, как Франкенштейн, из разнородных частей. И потихоньку уныние оставляло его, и просыпалась веселая злость – ну а что, почему бы и нет? Почему бы этой хреновине и не взлететь. Этот монстр, слепленный на основе транспортника ильенов, близко не походил на машины рейнеков, и их не собьют слету, как саранчу, что уже дает им шанс на спасение. Ну правда, еще надо пробиться через рой этой самой саранчи, сейчас наверняка защищавшей свой корабль. Джаред хмыкнул было, а потом не удержался, и заржал, и не мог остановиться, до слез смеялся, истерично, сказалось все напряжение последних дней. Он вдруг представил, как сажает этого крокодила на взлетной базе корабля, и какие лица при этом у диспетчеров. Незабываемое зрелище. Отсмеявшись, Джаред вдруг услышал за спиной голос роска, вздрогнул от неожиданности, и резко обернулся. Тот сидел, прислонившись к огромному колесу неизвестной машины, и задумчиво разглядывал транспортник. – Что? – сразу напрягся Джаред. Роск перевел все такой же задумчивый взгляд на Джареда. Выглядел он все так же плохо, пожалуй, даже хуже, чем прежде, и Джареда снова кольнула тревога, а роск сказал, прокашлявшись: – Надо посмотреть… что там. Внутри. Джаред кивнул, и полез скорее внутрь, осмотрел рычаги и кнопки, примерился, огляделся, и вздохнул свободнее. Очень даже похоже, что эта штука работает. И он заставит эту бандуру взлететь. Он высунулся наружу, чтобы радостно заорать что-то бесшабашное, но слова замерли на губах – в распахнутую дверь склада плотно лезли рейнеки. Джареду сперва от ужаса показалось, что их сотни, они заполняли склад, бежали к ним, стреляли, орали. И тут время замедлилось. Бухало сердце так медленно, что между двумя ударами он успел спрыгнуть вниз, с люка, и броситься к Дженсену, потом еще удар – он уже с неизвестно откуда взявшейся силой зашвырнул роска в люк, еще два удара ждал, когда в люк пролезут Альбери и еще двое селле, запрыгнул сам. Еще удар сердца, и он втащил двоих, оставшихся в живых селле и захлопнул пинком люк, и время снова потекло нормально, и Джаред услышал, как градом застучали по обивке пули. – За мной! – рявкнул он Альбери. Они ворвались в пилотную, Джаред выпалил: – Как завести эту шарманку? Где пушка? Живо, картс! Аьбери, не тратя слов, ткнул пальцем в кнопку, и все загудело, ожили и замерцали огнями приборы, картс нажал еще куда-то и Джаред увидел, как вырастает, выдвигается из носовой части корабля зловещее дуло. Джаред смотрел во все глаза на панель перед ним, смотрел и узнавал, интуитивно, и губы его снова расползались в немного сумасшедшей улыбке. Он потер ладони, и с воодушевлением сказал: – Ну что, сейчас проверим, как хорошо этот сундук умеет летать.