Лепестки сакуры

*** – Падалеки, на допрос. В предвкушении нового представления, его сокамерники картсы замерли, а Джаред застонал, и повернулся ко всем миру задом. Задолбали. Как же задолбали эти занудные роски. Когда Джаред с картсами только попал на эту базу, он представлял себе все в более радужном свете, в действительности все оказалось не так просто. Выяснилось, с росками они все еще официально не союзники, несмотря на совместно проводимую операцию по уничтожению корабля-матки саранчи. Они даже здесь, хоть и дрались плечом к плечу против общего врага, все равно сохраняли дистанцию, и все еще между ними было яблоко раздора, эта Саали с драгоценными лепестками сакуры. А теперь, как понял Джаред, и роски и ильены мечтали первыми добраться до корабля рейнеков, ради секрета вуали, и надо было быть идиотом, чтобы не понять, что теперь и его, и картсов не отпустят, пока не вытрясут все. Ни Джаред, ни картсы, ни тем более Дженсен, которого сразу погрузили в искусственную кому и запихнули в регенерационную камеру – слова не сказали про вуаль. Но понятно было и так, что корабль, возникший из ниоткуда вблизи базы росков – вызовет законные подозрения. И теперь Джареда ежедневно допрашивали, и он повторял одно и то же. Он уже выучил наизусть свой рассказ. И это была чистая правда, ну разве что он несколько исказил истину, как именно оказался в плену. По неизвестной причине Джаред сказал, что его истребитель потерял управление, и его захватило ловушкой, а с роском, с Эклзом то есть, он встретился уже в камере. Он полагал, что росков интересует больше всего часть, где он управляет транспортником, на котором они сбежали с корабля-матки, и, в общем, был прав, его снова и снова заставляли рассказывать про побег во всех подробностях. Джаред и рассказывал, скучающе глядя в потолок, что не знает он принцип действия вуали. И не может знать. Но очень уж хотелось роскам поверить в чудо. Разумеется, и умельцев-картсов тоже допрашивали. Но с них были взятки гладки – Альбери сразу включил дикаря, а его селле межпланетного и вовсе не знали. К тому же между картсами и росками военных действий никогда не было. Были лишь торговые, и очень долгие дружественные отношения, так что на картсов особо пока не давили, а вот Джареда допекали. Охранники потоптались в дверях, и приблизились к его койке. Один из них положил ему руку на плечо, Джаред ее сбросил. – Нахуй, – с вызовом сказал он, – достали уже. Не пойду. Джаред вовсю пользовался своим особенным положением – роски считали, что он спас их героического коммандера Эклза. И обращались с ним довольно аккуратно, но это не отменяло того факта, что они смертельно его достали. – Айри, не заставляй нас применять силу. Джаред дернул ногой, всей своей спиной выражая возмущение и недовольство. – Айри… Охранники зашептались, потом один все-таки наклонился над Джаредом, и забубнил обиженно: – Ран свое дело делает, а мы свое, что ты, в самом деле, ильен? Вставай, и пошли, расскажешь ему сам, может, он и послушает тебя, и не будет каждый день на допрос требовать. Джаред лежал еще целую долгую минуту, потом вздохнул, сел с кряхтением, и огляделся. Альбери невозмутимо сидел на своей кровати, скрестив ноги, в окружении своих верных селле, и только более-менее знакомый с ними человек мог разглядеть, что они веселятся – по их блестевшим глазам, и сжатым ртам. Они были настолько вежливы, что стеснялись смеяться открыто. – Ладно, – наигранно-сурово сказал Джаред, – я скажу ему. Ведите уж… Джаред спрашивал у Альбери, и выяснил для себя – на транспортнике механизм вуали расположен был под днищем, и раз так, то пострадал при их аварийной посадке до состояния – уничтожен. Даже если роски разобрали детку на винтики – ¬ Джаред вздыхал сокрушенно, но скорее всего, точно разобрали, суки – ну вот, если и развинтили там все, то до воссоздания механизма вуали им все равно очень далеко, им тут даже и картсы не помогут. Джаред представлял себе это так – сунули Альбери в руки запаянную коробочку, черный ящик, ткнули – прикрутить тут. Он и прикрутил. А как оно там работает – темному Альбери неведомо. Так оно, в общем, и было, только упрямые роски понимать этого не хотели. Ран Ател, офицер безопасности немаленького чина, сидел как всегда за своим столом с выражением долготерпения на лице. Джаред некстати вспомнил рейнека в пафосном красном кресле, фыркнул, на удивленно поднятые брови рана махнул рукой, дескать, не обращайте внимания, бесцеремонно без приглашения сел. – Итак, айри Джаред, на чем мы с вами остановились… – неспешно начал ран, но Джаред перебил его. – Я не буду разглашать вам секретные сведения, – важно произнес Джаред со значительным и мрачным видом. Ран аж подобрался весь, глаза у него из тусклых рыбьих обратились в яркие, с нехорошим маниакальным блеском. Джаред подумал было, что перестарался, нагоняя туману – а ну как и вправду решит, что Джаред что-то знает? Но делать нечего, начал, так продолжай игру. – Что это значит, айри? – вкрадчиво спросил ран. – Вы не идете со мной на сотрудничество. – Джаред нахмурился, и пошел в наступление: – Я не раз просил вас о маленьком одолжении, но вы все время игнорировали мою просьбу. А вы ведь знаете, как много я сделал для вашего флота, когда спас коммандера Эклза. Джаред надеялся, что этот самый Эклз никогда не узнает, как нагло он постоянно упоминал о своей роли в побеге, ну просто потому, что это для роска могло стать еще одним тягчайшим преступлением против его гордости. Но надо же было как-то на этих росков действовать. Вот и сейчас, ран на мгновенье опустил глаза, признавая правоту Джареда, и посмотрел на него снова, вопросительно. – Я вас просил всего лишь об одном одолжении. И вы каждый раз игнорировали мою просьбу. Вот уже вторую неделю пропускаете мимо ушей то, что я говорю. Так что я слова больше не скажу, и не надейтесь. С самым оскорбленным видом Джаред уставился в угол, считая разговор законченным. Сказать по правде, он и не рассчитывал, что его просьбу выполнят. В самом деле – с какой стати? Туда, в палату к Эклзу вообще никого не допускали, на дверях ежесуточно сменялась охрана, и внутрь имел право входить только личный врач коммандера, немедленно прилетевший с Эшаля на базу, как стало известно о том, что он здесь. И все, больше никто не мог войти. Никто. Слишком известная личность, прославленный героический коммандер, выживший в плену у рейнеков, нет, Джаред не рассчитывал увидеть Дженсена. Хотелось, конечно, очень. Но достаточно и того, что он жив. Поэтому, когда ран смущенно закашлялся, и вдруг заговорил, Джаред подумал было, что ослышался. До того это было невероятно. – Эхм… Гм… Айри, я должен… Вернее, я не должен, но… Хм. Я очень уважаю коммандера Эклза, и даже если его приказ… Да, его хм, приказ, хотя я… служба безопасности вне компетенции комма, но… Я, как бы… – Он очнулся уже? – Джаред обрадованно подскочил на стуле: – Строит вас уже тут?! Ну, я ж говорил! Ран прекратил мямлить, вздохнул, провел устало рукой по лицу и сказал просто: – Ладно, пошли. Он хочет тебя видеть. **** Джаред и не представлял, что можно так волноваться. Пока его вели к палате Эклза, он чего только не передумал. Мелькнула даже трусливая мыслишка отказаться от встречи, но, пожалуй, теперь ему бы не удалось избежать ее, раз сам коммандер пожелал его увидеть. Притащили бы, и не спросили, хочет – не хочет. И видеть Эклза он хотел, но боялся. Капитан Эшаля не смог бы повлиять на его судьбу, когда за него взялись безопасники, но он все равно боялся, потому что не знал – как посмотреть ему в глаза, что сказать, как… как оправдаться. Как ни крути, все его геройства, связанные с побегом – к роску отношения имели постольку поскольку – он спасал свою жизнь. Заодно и коммандера вытащил, а вот то, что он сделал раньше – никуда не делось, и оправданий этому не было никаких. Когда они остановились у дверей палаты, сердце у Джареда стучало где-то в горле. Охранники при виде их процессии автоматически перегородили им вход, один взял в руки переговорник: – Док, тут толпа во главе с раном Ателом. Ильен и охрана. Четверо. Выслушал, что ему прочирикал в микрофон-наушник док, и холодно посмотрел на всю их компанию. Неторопливо сказал: – Док велел пропустить только ильена. Вы останетесь здесь. Ран вскинулся было: – Я должен его сопровождать! Охранник, из команды Эшаля, непреклонно покачал головой, во взглядах его, бросаемых на безопасника, явно проглядывало презрение, свойственное всем воякам по отношению к службам и внешней и внутренней безопасности. – Нет, – отрезал он. Ран кипел от бессильной злобы, но поделать ничего не мог. Не драться же с этими бугаями. Джаред забавлялся, как недавно картсы, но роск очень быстро как-то отступил, и Джаред сразу заподозрил, что хитрый безопасник найдет способ подслушать их разговор, и точно, ран буркнул что-то про тупых упертых вояк, сказал, что ждать здесь не будет и ушел, а Джареда впустили в палату. Джаред тут же забыл о ране, вообще обо всем. Сразу же увидел роска, и смотрел на него, смотрел, разом всего охватил взглядом, смотрел, как будто воду пил и не мог напиться. Роск уже был не в капсуле, а на обычной больничной кровати, с регулируемой верхней частью, и сейчас полулежал, как в огромном белом кресле, обложенный подушками. На сломанной правой руке красовалась перчатка до локтя, из прозрачного хитрого пластика. Перчатка имела свойство мышечную ткань делать невидимой, и видны были только кости. Оттого казалось, что вместо руки у роска жутковатая костяная лапа, но сверху по всей перчатке мигали успокаивающе красно-синие датчики, делая перчатку более объемной, и иллюзия костяной руки при ближайшем рассмотрении пропадала. Другая рука, которую Джаред помнил обожженной, распухшей, алой от ожога, теперь лежала поверх одеяла, и после регенерационной камеры вид имела нормальный, даже ногти успели отрасти. Но все это Джаред увидел как будто за одну секунду, и теперь вглядывался в лицо роска. Ну… Если учитывать все происшедшее, выглядел роск, в общем и целом, хорошо. Немного похудел, кажется, ну и, на взгляд Джареда, был бледноват, но это больничная бледность была так понятна. Джаред немного успокоился, всегда страшно только в самом начале, когда не знаешь, чего ждать, а сейчас он повеселел, и даже не оттого, что увидел, а от ауры, исходившей от роска, мощно заполнившей большую палату. Джаред сразу вспомнил бар – такое же ощущение силы исходило тогда от роска. Самый точный признак того, что с роском все будет в порядке. Роск лежал с нечитаемым выражением на лице, вытянув руки по-солдатски поверх одеяла, и смотрел прямо перед собой. И, насколько Джаред роска знал, косвенные признаки говорили о том, что разговор, если и состоится, будет нелегкий. Рядом с кроватью торчал длинный белобрысый роск, и Джаред определил его как всемогущего дока. Док смотрел на него точно так, как и охрана – с величайшим подозрением. И только хотел было Джаред поздороваться, как подал голос Дженсен, не глядя ни на кого, сказал тихо, бесцветно: – Лей, оставь нас. Док продолжал упрямо стоять возле кровати, и тут Эклз поднял взгляд. Пока еще он смотрел на дока, но трусливо слинять захотелось Джареду. Столько было в этом взгляде уверенности, силы, что док только молча кивнул и, обойдя Джареда по дуге, вышел из палаты. Теперь роск перевел взгляд на него, и сказал, все так же невыразительно: – Подойди ближе. Ног не чуя, Джаред подошел и сел, без приглашения, наверно это был стульчик дока. Неважно, ноги не держали. Он вздохнул и отважно посмотрел на роска, но тот на него не глядел, и казалось, задумался. Пользуясь моментом, Джаред жадно рассматривал его вблизи, отмечал, что и следа не осталось от ссадин, ожогов и синяков, чистая, светлая кожа, на руке, на левой, вообще нежная, белая, хотелось прикоснуться к этой руке губами, поцеловать, может быть… Или просто прикоснуться, хоть пальцем погладить. Профиль роска Джареду казался идеальным. Хоть монеты чекань, ну правда, на них не видна будет тонкая штриховка морщин у глаз, пушистый мягкий веер ресниц, капризная – или горестная? – складочка у губ, все эти невозможно прекрасные мелочи, составлявшие портрет красивого роска… Но тут роск отнял у Джареда возможность любоваться своим замечательным профилем и повернулся к нему в анфас. И анфас этот уже не был отрешенно-холодно-равнодушен, как профиль – роск совершенно определенно злился. А Джаред, как дурень последний, стараясь отсрочить тяжелый разговор, отвлеченно рассуждал сам с собою, что у анфаса перед профилем есть неоспоримые преимущества. Например, в профиль никогда не узнаешь, какой прекрасной, чистой яростью могут гореть глаза, и как может меняться их цвет – от светло-зеленого, до темно-серого, где зелени оставалось совсем немного, и все это буквально в полминуты. Как будто роск сдерживался-сдерживался, а тут как пружина слетела, смотрит, и если б мог, убил бы взглядом. Начал роск неожиданно. Джаред даже растерялся немного, но тот показал ему на серебристую тумбу возле кровати и сказал одними губами: «Открой». Джаред сообразил быстро, вспомнил про рана – да, их наверняка подслушивают. Он забыл, а вот роск – нет. Ну, на то он и коммандер, чтобы помнить обо всем… Пошарился, вынул самый подозрительный приборчик, лежащий на самой нижней полке. Показал роску: «Оно?» Тот кивнул, снова сказал одними губами: «Нажми красную». Джаред нажал, приборчик засветился ровным сине-зеленым светом, и роск сказал уже в полный голос, кривовато ухмыляясь: – Небольшие меры предосторожности. – И сразу перешел с места в карьер, не давая передышки Джареду: – Ты соврал рану о том, как в плен попал? Зачем? Меня опять защищал? Джаред не понял, почему роска злит такой пустяк, и невольно тоже начал злиться. И хотел бы контролировать эмоции, а не мог. Как там говорил картс, когда Джаред пристал к нему с расспросами… «Ирри для тебя – как свет». Что, выходит тогда, если роск излучает злость, он и злостью от него заряжается? Чертовщина какая-то. Если очень уж углубляться в эту теорию, то выходила вообще ерунда. Получалось, что роск… роск хотел его. Там, еще на Саали. И его, Джареда, чувства – отражение чувств роска. И… что, любил? Нет. Нет, нет. Нет, определенно, вся эта херня с отношениями картсов людям не подходила, вот разве что насчет заразной злости Джаред еще мог согласиться. Потому что если соглашаться со всем прочим – хреново становилось не на шутку. – Не тебя. – Ну что же, раз роску так не нравится мысль, что его защищают, нужно сбить его с этой мысли. Джаред нагло развалился на стуле, ухмыльнулся: – Себя. Я, может, шантажировать потом тебя этим думал. Ну а что? Знаешь, как не вяжется с обликом героя глупая стычка из-за личных счетов. А сейчас ты – герой. Удивительно, но роск вроде даже немного успокоился, усмехнулся. Сказал негромко, с горечью: – Герой, да… Ты думал, я промолчу? Съем твою подачку? Я рассказал все рану. Джаред искренне охренел. Он даже сел прямо на стуле, и заинтересованный до печенок, спросил: – Серьезно? Нет, ты серьезно сказал? Зачем? Роск с холодным недоумением ответил: – А ты – серьезно? Я не хочу быть должен тебе. Я сказал правду. Джаред опять почувствовал приступ раздражения. Честный, блядь. Правильный такой. – А ты сказал ему, из-за чего напал на меня? Роск посмотрел на него невозмутимо и так же холодно: – Это его не касается. Джаред хмыкнул, и сказал, улыбаясь, но совсем не чувствуя радости, одну лишь усталость: – Но ты все равно мне должен. Я вытащил тебя оттуда. – роск побледнел, вцепился в одеяло, и открыл рот, но Джаред не дал ему возразить, или возмутиться: – Нет-нет, не говори ничего. Я знаю, что ты не просил, и всячески отказывался принимать мою помощь, я помню. Помню, и благодарности не жду, я вообще ничего не жду от тебя. И забудь про долг, ладно. Это все, что тебя интересует? Зачем я соврал? Дженсен молчал, а Джареда вдруг понесло, он даже встал: – Да, я соврал, этого безопасника все равно интересует только вуаль. И насрать ему, как мы там у рейнеков оказались, а ты все усложняешь. Я не хотел ему говорить, потому что да! Не хотел проблем для тебя. Я думал, у тебя хватит ума не тащить наши личные разборки на суд еще кучи людей. Роск смотрел на него, горячим, злым взглядом, кусая побелевшие губы, сжав здоровую руку в кулак: – Личные разборки… Да, ты прав, не время, и не место. Но я поплатился уже за это. И не тебе, айри, меня учить.Кто, скажи мне, начал эту мерзость? Кто похитил офицера дипмиссии? Неприкосновенное по всем галактическим законам лицо. И потом… Как, ты думаешь, я должен жить после этого? Ты, и твои приятели… Они смотрели, и смеялись, а ты… Вот ты, скажи мне, как ты можешь быть таким?! Я не понимаю, как это сложить все вместе, как?! Думаю, все время, и у меня взрывается голова. Ты спасал меня, после… Зачем? Мог расстрелять меня еще там, где мы сцепились, почему, почему ты этого не сделал, чертов ильен?! Джаред давно уже сдулся, осел на стул, и острая боль иглами впивалась в сердце с каждым словом беспорядочной речи роска, и ему нечего, нечего было ответить. Роск уже не кричал, говорил негромко, и удивление в его голосе было, и боль, и тоска, и гнев, но гнев как пеплом, был присыпан усталостью и непониманием: – За что? Я же… Я… – Джаред подавлено молчал, а роск провел по лицу здоровой рукой, и продолжал печально: – Нет ответа. Не складывается мозаика, не могу понять, как в тебе это вместе живет. Не знаю, если ты тупой ублюдок – зачем спас тогда меня? Чтобы я мучился потом? Джаред с усилием вздохнул, воздуха не хватало, как ножом полоснул по горлу раскаленный глоток, и выдавил, еле слышно: – Чтобы ты жил, Дженсен. Чтобы ты просто жил. Джаред смотрел на разжатый кулак роска, на дрожащие мелко-мелко пальцы, борясь с дурацким желанием встать на колени, схватить эту руку и прижаться к ней, и попросить прощения, а роск сказал устало: – Разве это жизнь. – Вздохнул, и сказал с кривой улыбкой: – Я ведь хотел сперва тебя просто убить. Потом мне показалось, что этого будет мало. Что я должен поступить с тобой так, как и ты со мной. Если бы не эта встреча у корабля рейнеков, я бы так и сделал, переступил бы через себя, но… сделал бы, да. Я хотел отловить тебя и привести на Эшаль, и сделать шлюхой. Ты обслуживал бы всю команду, и я… – Роск, задыхаясь от охвативших его эмоций, снова сжал кулак, стукнул им по одеялу, и с усилием сказал: – Я сделал бы это. Джаред произнес спокойно: – Ты можешь это сделать сейчас. Роск снова взорвался: – Нет! – Сказал тише: – Нет… Не могу, и я понял главное, мне от этого наказания было бы хуже, чем тебе. Я бы…себя наказал, я бы стал не лучше вас, ублюдков, и… тебе не понять, ильен. Джаред долго молчал, глядя, как Дженсен мучает себя неразрешимыми вопросами, и страдая от того, что не может ему ничем помочь. Потом сказал негромко: – И что же нам теперь делать? Дженсен повернул к нему голову, опалил снова взглядом, спросил: – А что бы ты сделал? На моем месте? Скажи, ну что? Джаред пожал плечами. Убить… Нет. Наказать? Да, наверное. Если бы представился случай. – Не знаю. Роск взорвался: – Не говори «не знаю» чертов ты сукин сын! Просто скажи, что бы ты сделал с человеком, который трахнул тебя, опозорил, смеялся над тобой… Который сделал из тебя тупое мычащее животное, не способное контролировать себя. Который… Джаред сглотнул, и все же не выдержал. Поддался порыву, сполз на колени перед кроватью, уткнулся носом в одеяло, не в силах смотреть роску в лицо. Нащупал его руку, вцепился в нее, как тот не выдергивал, и бормотал в одеяло, и вряд ли роск расслышал хоть половину слов, но скоро руку выдергивать перестал: – Ничего тут не сделаешь. Я виноват. Не ищи вину в себе, это не ты, не твоя вина… За что? Разве всегда только виноватым прилетает… Ни за что, ты – не виноват, что тебе такой как я попался на пути. И…да, не поможешь сейчас, ничем… Только время… Потерпи, и станет не так больно. И… прости. Знаю, не простишь, но все равно – прости… *** Разговора дальше не получилось, пришел в себя Джаред уже в кабинете рана. Вопреки ожиданиям, ран Ател про их бой с коммандером не расспрашивал, но опять все просил повторить про их побег. Ран теперь был уверен, что Джаред что-то скрывает, и не отпускал его долго. Ну что он мог еще добавить. Все, что знал – рассказал… Вот разве что о своих размышлениях не докладывал, про док, откуда картсы стащили вуаль – там не только боевая саранча собиралась. Саранча вуалью оборудована не была, стало быть, там еще собирались корабли-разведчики, и по осторожным расспросам Альбери, Джаред знал уже, что разведчики эти были помассивней саранчи. Только вот что эта информация могла дать роскам? Ничего существенного, а делиться с – как ни крути, противниками – Джаред не желал, даже такой малой толикой информации. Но ран прилип к нему неотлучно, как будто чуял что-то, но и Джаред уперся. Замолчал, после встречи с коммандером. Устал, смертельно устал он от всего. Ночами не спалось – он все думал, про роска, про Дженсена. Мысли были странные, и потом сны, легкие, беспокойные, неглубокие – снились тоже странные – видел себя Джаред в каком-то новом месте, где никогда не бывал, и сладко ему было, и грустно, и холодно. И там же во сне он все время искал Дженсена, слышал его голос, шел на него – и не находил, ускользал от него роск, как тень, как туман. Уходил, как песок сквозь пальцы. Просыпался Джаред потом еще более разбитым и усталым. Очень скоро стало понятно, что ран от него так просто не отвяжется. В один не самый прекрасный день за ним пришла не привычная охрана, служившие на базе роски, а, как понял Джаред – приехавшая из столицы новая команда безопасников. Пока его вели по коридорам Джаред увидел – они заполонили все, везде мелькала их сине-красная форма. Дело принимало плохой оборот, но Джареду уже было все равно. Новый ран, ран Кейр, с места начал грозить ему всякими ужасами, вроде урановых рудников и методов медицинского воздействия. Джаред только усмехнулся: – Что, ран, дела плохи? Никак не удается справиться с саранчой? Ран не ответил, но это было понятно и так. По тому, как на базе быстро сменялся состав, как много уходило, и не возвращалось, как много зеленых, совсем молодых росков появилось за последние недели на базе. – Не хочешь добровольно, придется силой выбивать сведения, – сказал ран, и при Джареде отдал распоряжения: – Ведите его в медблок. Хочет, или не хочет, все расскажет. Никуда не денется. Хватит уже с ним церемонии разводить. Медблок так медблок. Джаред чувствовал в последнее время странное оцепенение. Пусть вскрывают черепушку, пусть делают что хотят. Ничего интересного они не узнают, ну а то, что после вмешательства он может и не выжить – ну на то они законы военного времени. Не хотелось объяснять роскам, как будут они разочарованы. Вся жизнь с некоторых пор внезапно потеряла смысл. Не хотелось есть. Не хотелось смеяться, слушать болтовню картсов, не хотелось говорить. Может, правильнее будет так, и черт с ним со всем, с этой паскудной жизнью. В медблоке его заставили раздеться до нижнего белья, привязали к каталке, и вкололи усыпляющее средство. Лекарство подействовало почти мгновенно. Засыпая, Джаред с некоторым облегчением думал, что кажется, его приключения подходят к концу. Может быть, это даже и справедливо. Жаль было только одного, что он так и не успел ничего исправить…