Известие. Часть II
30 декабря 2013 г. в 12:21
Зычный голос Арея заставил всех сотрудников русского отдела мрака собраться в кабинете мечника за рекордно короткий срок. Научившись различать малейшие оттенки интонаций начальства, ребята за доли секунды определяли, можно ли «услышать» зов через пару часов или лучше явиться сразу же, чтобы, будучи опоздавшим, случайно не наткнуться на клинок разозлённого барона. Прецеденты были. Правда, тогда всё обошлось брошенным кинжалом.
Мефу не составило труда понять, что сейчас — случай №2, поэтому он вот уже пять секунд рассматривал потемневшее лицо наставника. Тот был в ярости. Шрам, рассекавший переносицу, побагровел, и на нём отчетливо проступили синие прожилки — там, где Арей когда-то сам зашивал себя толстой нитью. Взгляд мечника без видимого внимания скользнул по ученикам, а потом вернулся к сжатому в руках куску пергамента.
— Итак, — без предисловий начал барон ничего не выражающим голосом, — малютка Лигул подложил нам очередную свинью. И когда я говорю «нам», — продолжил он, словно вцепившись глазами в Буслаева, — я имею в виду некоторых наследников со свитой.
Мефодий поёжился. Не то чтобы его пугали планы главы Канцелярии: ещё со времён приёма у Вильгельма намерения нынешнего хозяина мрака были кристально прозрачны для понимания. Скорее, напрягал сам факт того, что Арей, видимо, в диком гневе. Тот хмуро бросил письмо на стол и направился к портрету достопочтенного горбуна. Нарисованного Лигула перекосило от страха.
Пока мечник переворачивал картину, Меф быстро шагнул к столу. С распечатанного письма бессвязно кинулись в мозг строки, не находившие осмысления: «Дорогой Арей... счастлив... не быть эгоистом... захвати учеников... отказ не принимается... почти шестнадцать... время... испытания...».
Кто-то тронул его за плечо, и он почти судорожно отступил. Оглянулся — Улита, а это была она, укоризненно покачала головой, но промолчала.
Закончивший со шпионом наставник с нарочитой небрежностью отодвинул стул и сел, закинув ноги на стол. Злополучное письмо оттуда снесло на пол, где оно отчего-то решило покончить с собой самосожжением.
Петруччо хмыкнул и тут же об этом пожалел. Ласковый взор Арея заставил его побледнеть, покраснеть, опять побледнеть и остановиться на благородном зелёном. Чимоданова посетили мысли, связанные с полнейшей неприязнью барона к причудам неких личностей, желающих найти свой стиль. Он, Чимоданов, в последние месяцы издевался над мерой, как мог: красил волосы во все оттенки радуги, сам шил себе жилетки, менял свитера каких-то невообразимых тонов, вставлял в ухо серьгу... Собственно, неприятие к последней барон доступно показал в холодно-оружейной форме, а именно — пригвоздив попискивающего Петруччо к стене ножом.
— У господина с чемоданом есть ценные комментарии? — если бы голосом можно было заморозить... Впрочем, почему «если бы»? Мефодий ничуть не сомневался в возможностях наставника, и у Чимоданова никаких иллюзий, похоже, не было тоже. Как и ценных комментариев.
— Так что за подлянка? Это очень грустно, да? — первым не выдержал Евгеша, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. — На нас кто-то нападёт, нет?
Арей холодно улыбнулся впечатлительному Мошкину.
— Да, это, как ты выразился, «очень грустно». Нет, на вас никто не нападёт... пока. Но напасть придётся вам самим. По доброй воле. Перейду к сути, наш многонеуважаемый горбунок решил, что пришло время для первого серьёзного испытания. Завтра, — он взглянул на часы, — а точнее, уже сегодня утром мы, за исключением светлой, отправляемся в Тартар. Местом испытания станет Призрачный Перевал, — заслышав смешки, барон прервался. — Нет, мрак побери, это отнюдь не забавно!
Веселье мигом угасло, потому что воздух попросту застрял в лёгких. Меф закашлялся, краем глаза отмечая, что в согнутом положении оказались «господин с чемоданом» и Ната. Мошкин же нервно грыз ноготь на мизинце. Наверное, его ударила молотом печальная догадка: «призрачным» перевал в Тартаре вряд ли назовут ради красоты и благозвучности. Улита также не выглядела радостной, либо же признаком радости вдруг стало посеревшее лицо.
— Шеф, Призрачный... это тот, о котором я напряжённо думаю? Он совсем умом тронулся! — не дожидаясь ответа, воскликнула ведьма. — В смысле, Лигул, не Перевал.
Мрачное молчание подтвердило её слова.
— Кхм, я, конечно, дико извиняюсь, но что такое перевал привидений? — полюбопытствовала Вихрова.
— Не привидений, — раздражённо поправил Арей, — Призрачный. Прелестнейшее местечко, коллекционирующее живых. Не только людей с эйдосами, но вообще всех: стражей, даймониумов, кого угодно! Отличается вниманием даже к оживленцам, хотя, казалось бы, что в них проку... Войти туда может лишь безрассудный храбрец, либо круглый дурак, что зачастую синонимичные понятия. Вход остаётся свободным на крайне размытый период: иногда Перевал закрывается через несколько дней, иногда — через пару часов. Я сказал «закрывается», но это не совсем верно. Заглянуть на огонёк по-прежнему реально, а вот для счастливчиков с другой стороны выход исчезает. Разумеется, у него есть ещё масса достоинств, в число которых входят существа, обитающие там. Милашки едят сущности, — со странным удовольствием на грани иронии сообщил он, — а остатки выплёвывают за границы территории. Временами — нет. Подозреваю, что Перевал делает новых созданий из своих гостей.
— И... мы должны сходить туда на пикник? — осторожно поинтересовался Буслаев. — Или что?
Мечник пожал плечами.
— Вероятно, вас заставят вынести нечто, принадлежащее ему. Некоторые стражи порой наведываются на Призрачный Перевал — единицы из сотен возвращаются со вполне и вполне достойными трофеями.
— А остальные не возвращаются, да? — предположил Евгеша.
— Естественно, идиот, — психанул Чимоданов. Ему не нравились новости, его нервировал Мошкин, ему хотелось закрыться в комнате и продолжить работу над проектом, но... Он остался в кабинете, Мошкина загородила добрая Даф, а новости не спешили обернуться шуткой.
Начинающуюся ссору прервало шуршание фольги: Улита решила справиться с удивлением привычным способом.
— Фне кафется, или Флигул идёт на фиск? — невнятно пробурчала она, напоминая Дафне упоительно-скучные дни детства и незабвенную Эльзу Керкинитиду Флору Цахес, за глаза звавшуюся проще — Шмыгалка.
— Да, весьма смело...— кивнул Арей. — Многие бонзы будут недовольны таким положением вещей. Всемогущий глава Канцелярии испугался мальчишку и решил топорно избавиться от него раз и навсегда. Но недовольство не означает громкого отрицания, господа. Если всё выйдет так, как желают некоторые личности, и Мефодий погибнет, Лигул сам первый же зальётся слезами и обвинит меня в том, что я плохо вас обучил, а недовольство... недовольство забудется, потому что победителей не судят.
Ученики напряжённо переглянулись.
— Как насчёт оружия? — вопрос задал Мошкин, чем вверг присутствующих в ступор. Буслаев мысленно улыбнулся: всё-таки, что-то такое было в Евгеше, за что его хотелось почти уважать. Время от времени.
— Никогда не думал, что скажу это, но там оно вам едва ли понадобится, — угрюмо ответил барон, поглаживая рукоять собственного меча, возникшего на коленях. — Тартар сам по себе не для живых, но Призрачный Перевал и вовсе не приемлет ничего, кроме смерти. Полагаю, на вас никто не станет набрасываться с мечами... Но опасайтесь собственной души — как раз атаки на неё — и через неё! — ожидаются, если я правильно помню слова некоторых моих знакомых, вышедших оттуда живыми — о здоровии речь не идёт, конечно, — получилось цинично. — Впрочем, оружие всё же возьмите.
Остаток ночи прошёл нервно. Мошкин раздумывал, брать ему меч, копьё или любимый шест — несмотря на утверждения Арея, возможно, благодаря им, он забыл про предупреждение о ментальном воздействии и заморачивался, как заметил Меф, не тем и не затем. Как улитка прячется в раковину, так Евгеша отвлекался от главной проблемы, сосредотачиваясь на миллионах мелких.
— Мы там не сгорим, нет? А нас не заморозит, да? — десятки предположений сыпались на Улиту, мечника и, почему-то, Даф, которая ни разу не посещала Тартар. Ему вежливо — Дафна — отвечали, невежливо посылали — Улита — и полностью игнорировали после двух-трёх глупых вопросов — Арей.
Петруччо и вовсе внезапно «вспомнил» о запланированной, несомненно, ещё с утра прогулке. Барон дружелюбно похлопал его по плечу, подарив нечаянно пару синяков, и посоветовал отложить все мероприятия на послезавтра. Неплохой стимул — выжить для шатаний по ночной Москве, не правда ли?
Зато у Чимоданова не было сомнений в выборе оружия: он подчёркнуто взял топор, став похожим «на гнома с прибамбахом». «Гномом с прибамбахом» его окрестила спокойная, как тысяча Будд, Вихрова, ни в чём не колеблющаяся — к болезненному интересу Улиты. Наконец, ведьма не выдержала и язвительно пошла узнавать причины столь потрясающего хладнокровия.
Их разговор прошёл мимо Мефодия, который, устав от выматывающей суеты, направился... нет, не на запланированную с утра прогулку, а в свою комнату — спать.
«Будет завтра — будет видно», — лениво подумалось ему, и наследника поглотил сон, в котором отчего-то всё было сделано из ледяного крошева, переливающегося под странными холодными лучами... «Словно в огромном дархе», — мысль серебристой нитью пронизывала дрёму, закручивалась спиралью, рисовала узоры и увлекала, увлекала...
А потом наступило утро.