***
Шли они около часа, может, больше или меньше — к понятию времени здесь тоже было своё неповторимое отношение. Наконец, тропа расширилась и оборвалась просторными, выбитыми в камне ступенями. Спускаясь, Меф заметил неподалёку пёстро разряженную толпу, оцеплённую стражами, видимо, из личной команды Лигула. Те сидели верхом на огромных полуящерах-полустервятниках с добрыми глазками цвета крови и зубами размером, наверное, с берцовую кость. «Внушительно», — про себя присвистнул Буслаев. Мало кому захотелось бы столкнуться с этими тварями в бою. Приблизившись, он различил несколько знакомых лиц, но много было и тех, кого Меф до сих пор ещё не встречал. Прямо в центре возвышалось кресло... нет, трон, на котором расположился начальник Канцелярии. Буслаев почти физически ощутил бросаемые на него оценивающие взгляды: «И как тебе, мальчишка, такое положение вещей?» Каким-то образом удалось удержать вежливо-нейтральную маску. Возле двусмысленного кресла Лигула находились двое: Герверг, молодой секретарь, бросавший в остальных снисходительные улыбки, и неизвестная девушка. Высокая, худощавая, странно бледная. Единственное, что выделялось в ней — алое платье и кричаще пунцовые губы. — Кто это? — шёпотом, без интереса спросил Меф — настолько тихо, что это было похоже на выдох. Но его услышали. — Прасковья, воспитанница Лигула, — таким же шёпотом ответила ему Улита. — А, — захотелось уточнить детали, но напряжение, сжатой пружиной сидевшее внутри со вчерашнего вечера, позволило лишь на секунду прикрыть глаза. Что-то будто толкнуло его в выпрямившуюся спину, и Буслаев, нацепив холодную — в рамках приличий — усмешку, направился к полутрону, не дожидаясь, пока стражи расступятся. Секундная растерянность, и те, сориентировавшись, разошлись в стороны. Затылок сверлило лёгкое недоумение Арея. Если Лигула и озадачило поведение наследника, то вида он не подал. Лучезарно улыбнувшись Мефодию, глава Канцелярии поднялся на ноги. На деле, правда, изобразил мимическую судорогу и отделился от трона на пару сантиметров. Но не исправлять же летописи? Для посвящённых даже такое проявление внимания стало знаком: Буслаева со всех сторон облепили подхалимы. Кто-то бережно смахивал с рукава ветровки пылинки, подобострастно целовал руки, особо рьяные чуть ли не облизывали ботинки... Некто умный попытался потрогать клинок. Меф с наслаждением вслушался в короткий вскрик, однако гения, чтобы определить степень возмездия, не нашёл. Наконец, Лигул нетерпеливо махнул рукой, и подхалимы рассосались. Невозмутимо осмотрев влажную обувь, Меф поднял взор на главу Канцелярии. Тот тоже заинтересовался следами поцелуев и малость скуксился. Видимо, ботиночки полагалось целовать только владыке. — А вот и юноша-с-кровоточащими-волосами! И как первое впечатление от Тартара? — быстро выплюнул слова Лигул. Вопросы о впечатлениях явно являлись здесь излюбленной темой. — Впечатляет, — непринуждённо отозвался Буслаев, стараясь не вспоминать о «приятной» телепортации, и пометил в мысленном блокноте: «Придумать-универсальный-ответ-на-каверзные-вопросы». — Так понравилось или нет? — осторожно допытывался горбун. Меф чуть скрипнул зубами. — Во всех смыслах увлекательное место, — медленно произнёс он, глядя в упор на собеседника. Толпа с любопытством прислушивалась. «Как в кинотеатре. Им бы ещё попкорна», — отстранённо подумал Буслаев. Упрямство само по себе — тяжёлая вещь. Мефодий же был им щедро одарён с рождения — наверное, где-то наверху тележка с чертами характера тогда неудачно перевернулась, а исправлять результат уже не стали, пофигистически решив: «Что вырастет, то вырастет». Выросло. Кажется, к такому выводу пришел Лигул, переключившийся на Арея и других учеников. Когда глава Канцелярии начал дежурную раздачу приветствий, Меф отключился от происходящего. Какая-то часть сознания продолжала анализировать события, но звуки и образы отошли на второй план. Его волновало предстоящее испытание. Всё ли пройдёт гладко? Ясно, что нет. Выживут ли они? Сумеет ли он отомстить Лигулу за отравление Даф? На данный момент лучшей местью, как это ни печально, был бы успех на Призрачном Перевале. — ...будут не одни. — Фраза, брошенная горбуном, заставила Буслаева очнуться. Он мельком оглядел «мальчиков», которым также предстояло участвовать в грядущей переделке. Три внушительные фигуры резкими росчерками врастали в землю на некотором расстоянии от него. Загорелые, коротконогие, обнажённые по пояс, они походили на мальчиков меньше, чем Улита на балерину. Оружие у них тоже было взрослое: серповидный клинок, протазан и «утренняя звезда». Меф ухмыльнулся: если въюноши не прибьют соперников-союзников по дороге, то вместе с ними будет, пожалуй, легче выжить. Неоднозначное положение. — Идите к Перевалу, господа, — оживлённо воскликнул Лигул. — К нашему огромному сожалению, следить за ходом всего испытания мы не сможем: там небольшие... м, проблемы с видимостью. То, что расположено после километра пути, неразличимо для обзорной магии. «Плюс один к тому, что нас попытаются убить эти милые молодые люди с возрастом далеко за сотню», — прикинул Буслаев. — ...Помните, что период нахождения на этой территории ограничен. Разумеется, мы не оставим вас без поддержки, — осклабился глава Канцелярии; толпа подхалимов умилённо заохала, поражаясь его великодушию, — каждый из вас сейчас получит заколдованный предмет, который будет фиксировать изменения в фоне Призрачного Перевала и покажет, сколько времени ещё есть в наличии. Чьи-то руки быстро всучили Мефу миниатюрную серебряную подвеску в форме песочных часов; рассматривание он отложил на гипотетическое потом и, положив её в карман, одновременно краем глаза отмечая, что то же самое сделали остальные, снова прислушался к напутственной речи. — Ваша задача — принести некий артефакт-перевёртыш. Ориентировочно он в какой-то из пещер, точнее сказать нельзя. Думаю, при встрече вы его узнаете — весьма примечательная вещица, на ней обязательно будет герб с чёрным драконом... Кто-то пораженно охнул; Арей вскинулся, но десятки стражей уже оттеснили его от учеников. Вздохнув на «объёмную характеристику», Мефодий начал спускаться по пологому склону вслед за троицей «юношей», за ним хвостиком пристроились Мошкин, Чимоданов и Ната. Призрачный Перевал обступил их густым серебристым туманом.Известие. Часть III
31 декабря 2013 г. в 16:04
Мефодий никогда не любил телепортации — эта неприязнь была вызвана даже не столько опасением внезапно обнаружить себя плавящимся в недрах вулкана или лежащим на морском дне, под сотнями метров и тонн холодной тяжёлой воды, сколько бесконечно странными мгновениями перемещения, когда человек превращается в палитру красок и брызг. Рой, состоящий из мириадов частиц, несётся за властно брошенной мыслью, и вот ты уже стоишь на месте, при условии, что всё-таки не влип в какую-нибудь стену. Далее идёт процесс судорожного вспоминания цели прибытия, а у некоторых — обычно молодых магов или стражей — ещё и процесс ощупывания тушки на предмет потери чего-то важного. Не страшно, когда это бровь или, к примеру, палец, хотя без последнего, конечно, грустно, но были случаи и другого масштаба: иной раз по дороге забывалась голова или сердце, что вводило владельцев органов в смертельный шок. Буквально смертельный.
Телепортация в Тартар выделилась из ряда неприятных родственниц, причём в худшую сторону. Буслаеву показалось, что его раздробило на куски и, вытянув в тонкую нескончаемую нить, пропустило через огромные пласты глины, песка, камня и гранита одновременно. Это было мучительно. Однако, когда тело Мефа восстановилось, стало гораздо хуже. Почувствовав, что падает сквозь пустоту, он попытался закричать и не услышал ни звука. Ветер, жёстко хлеставший кожу, забился в рот и, кажется, попытался вывернуть лицо наизнанку. Пред глазами распростёрлось серое пятно, постепенно принимающее очертания: острые скалы, прилепившиеся одна к другой, блеклый песок, корявые хилые деревца... Наконец, когда столкновение с землёй стало почти неминуемо, гибкая, упругая сила замедлила падение. Промежуток между этим моментом и ощущением твёрдой поверхности под ногами остался незамеченным, просто Мефодий понял, что стоит на узкой площадке.
Ната, Петруччо и Евгеша уже находились на месте. Улита капризно надула губы, выливая на землю какую-то тёмную жидкость — как выяснилось, кофе.
— Гадость редкостная, — обиженно пояснила она появившемуся Буслаеву, остальные, видимо, жалобы выслушали раньше. — Пища здесь не имеет вкуса, но, гадики, для божественного напитка могли бы сделать исключение.
Меф заставил губы дёрнуться в сочувственной улыбке. В том, что получившаяся гримаса далека от идеала, он не заблуждался. Его трясло. Косо взглянув на Арея, Мефодий заработал толику понимания и объяснения.
— Небольшая экскурсия, синьор-помидор. Как общее впечатление от будущих владений? Надеюсь, ты не в претензии — для любимого ученика не жалко самого лучшего.
— Замечательно, — хрипло пробормотал Буслаев.
Арей коротко хмыкнул.
— Правда, понравилось? Бе-эзумно? — ехидно уточнил он. — Можешь не отвечать. Да, к Тартару следует привыкнуть, но привыкнуть к нему невозможно, в том и проблема.
Чуть отошедший от незабываемого осмотра достопримечательностей Меф переступил с ноги на ногу и подошёл к краю. Пейзаж был уныл. Абсолютно безжизненное пространство, залитое тусклым светом — тут не было ни солнца, ни звёзд, но мутные плети бледных вспышек позволяли видеть всё довольно отчетливо. Небо гнетущим сводом низко нависало над головами, практически прижимаясь к наиболее высоким скалам. За четыре сделанных Буслаевым шага температура поменялась несколько раз — в пределах допустимого, но заставив поёжиться и вспотеть.
Через какое-то время Мефодий заметил странность: испытанные телом чувства доходили с запозданием.
— Именно так, — непринуждённо подтвердил наставник, жестом предлагая всем следовать за ним, — тормознутое местечко, не находишь? Ощущения запаздывают на пару секунд, а предметы здесь не отбрасывают тени. Вызывает определённые неудобства в поединке, если противник находится сзади, — и, подумав, продолжил:
— Потусторонний мир, как-никак. Кстати, вполне вероятно, что на Призрачном Перевале будет сложнее в разы: связь души и тела истончится сильнее, так что не забывайте об осторожности.
— Иначе говоря, проверять количество конечностей? — насмешливо уточнила Вихрова, с продуманной небрежностью шагая по тонкой ленте тропы. Обманчиво-хрупкий силуэт девушки скользил впереди от Мефодия, чей взгляд невольно задержался на её фигуре. Ната была очаровательна, и с каждым годом дар визуального зомбирования лишь возрастал... Хотя, разумеется, его влияние на Буслаева ограничивалось несколькими секундами. Волна чужой иронии моментально затопила разум. Другой образ — светлый, тёплый — возник в сознании, и Меф со смущением переключил внимание. Ему показалось, что кто-то много больше него, словно клубком котенка, поманил и, подождав реакции, щёлкнул пальцами по носу. Твердыня Тартара проникала в мозг — медленно, с интересом и без особой злобы.
— Как-то так, — согласился с ней Арей, с подозрением всматриваясь в Мефодия.