Призрачный Перевал

      Этот зал ничем не отличался от двух уже виденных. Призрачные грани «льда» всё так же жили своей жизнью, струясь от потолка вниз и в стороны, соединяясь в затейливые рисунки. Зрелище восхищало; первый восторг не проходил несмотря то, что Меф был полностью уверен в тёмной природе волшебного вещества. Воздействие на сознание, изрядно ослабевшее, не желало уходить. Необычные кристаллы, похоже, чувствовали свою власть и надеялись получить... душу?       Неизвестно откуда шедший свет причудливо переплетался с тенями, отражаясь от стен мириадами лучей. Контраст между ярким блистанием и мягким полумраком одновременно удивлял. Странная гармония витала в стылом воздухе. Мефодий ощущал себя естествоиспытателем, находящимся далеко за полярным кругом без тёплой одежды и припасов, но наслаждающимся радужными переливами северного сияния. Предсмертная радость. Мелькнувшая мысль заставила поёжиться.       Пройдя чуть вперёд и завернув за хрустальную колонну, Буслаев, наконец, нашёл источник шума. На прозрачном полу в неестественной позе лежал Мошкин и ногтями пытался разодрать себе грудную клетку. Куртки на нём не было, а от рубашки остались одни лохмотья; на коже уже алели кровавые полосы, однако Евгеша не останавливался, под аккомпанемент собственных криков калеча себя дальше. Рядом с ним валялась жертвенная чаша — точная копия той, что стояла на алтаре в предыдущей пещере. Времени озадачиваться этим вопросом в запасе у Мефа не было, поэтому он просто подошёл к приятелю. Неспешно и осторожно, помня о случае с Фидом. Ничего осмысленного в глазах Мошкина не наблюдалось, но не было и той марионеточной пустоты, выпивающей личность, — только животный ужас и отголоски боли.       Буслаев аккуратно присел возле него, стараясь не попасть под удар хаотично мелькающих локтей и коленей. Изломанные движения то обретали нечеловеческую скорость, то замедлялись. Опасливо протянув руку к лицу Евгеши, или того, что заняло его место, Меф тут же отдёрнул её, спасаясь от клацнувших зубов.       — Лучше не трогай его, — дружелюбно посоветовали из-за спины. Мефодий тут же вскочил — настолько быстро, насколько позволило полуобморочное состояние. Повернувшись к говорившему, он выхватил клинок. Мужчина укоризненно покачал головой, показал пустые ладони и снова скрестил руки на груди, с вежливым любопытством поглядывая на Мефа, который молча рассматривал его в ответ. Длинные платиновые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам, классически правильные черты бесстрастного лица, среднее телосложение — не качок и не хиляк; пожалуй, судя по мускулатуре, не чурается физических нагрузок, но ухоженные руки, на мгновение показанные Буслаеву, диссонировали со складным образом воина. На первый взгляд — лет тридцать-тридцать пять, однако для стражей это далеко не показатель. Одет нейтрально — тёмный камзол, белая рубашка, заправленные в высокие сапоги штаны и плащ. Так одевались многие знакомые Мефу стражи: тот же Арей не раз был в чём-то похожем. Пёстрые аляповатые наряды чаще носила всякая шушера вроде мелких языческих божков. Как не единожды замечала Улита, почти каждый бессмертный навеки застыл в своей эпохе, не желая менять устоявшийся порядок. Были, конечно, разные уникумы, но то скорее исключения, которые, как известно, лишь подтверждают правила.       Впечатление выходило неоднозначным: вроде бы, мужчина внешне не был неприятен, даже наоборот — симпатичен, но что-то не позволяло прийти к какому-нибудь ясному выводу. Наверное, общая идеальная скользкость. Взор не мог ни за что уцепиться, и казалось, что изъянов просто нет. Эта глубинная наигранность напрягала. У любого человека реально найти недостаток: возможно, несколько родинок, легкую асимметрию глаз, кривой нос, слишком тонкие или слишком полные губы, двойной подбородок, сутулость, наконец, грязь на одежде!.. Через секунду Буслаев заметил другую деталь: блондин почти сливался с той ледяной колонной, на которую опирался. «Призрак, что ли?» — изумился Меф. Ещё миг назад его не покидала уверенность в человеческой природе встреченного... существа. Вежливое любопытство во взгляде того тут же сменилось холодным безразличием.       — Ты ошибаешься, мальчик, — тихо возразил мужчина. Голос — глубокий и красивый — подхватив, усилило эхо и понесло по залам. — Я не имею отношения к бледным теням, существующим благодаря своим слабостям вне времени и пространства. Призраки замкнуты на дне смерти и повторяют однажды случившееся бесконечное множество раз.       Буслаев хмыкнул про себя, подумав о чьих-то больных мозолях. Собеседник явно уловил последнюю мысль и нахмурил брови.       — Извините, — попытался исправить оплошность Меф, — я не имел в виду ничего обидного.       — Я и не обиделся, — надменно сообщил не-призрак, пройдя в центр зала — довольно близко к извивающемуся Мошкину. Тот перестал кричать и лишь сдавленно хрипел. Багряные капли стекали на пол, где жадно впитывались кристаллами. Было в этом что-то жутковато-завораживающее. Безобразие на грани извращённой притягательности. Мужчина, присев рядом с Евгешей, как недавно присел Мефодий, провёл пальцами по чужой щеке, смахивая розоватый от крови пот — кровоточила прокушенная во время приступа губа. Мошкин затих.       — Что с ним? — растерянно спросил Буслаев. Волнение за товарища запоздало накрыло семибалльным валом. Его вопрос проигнорировали — видимо, после досадного в своей нелепости промаха с призрачностью, блондин не желал продолжать разговор. Вежливость... — Скажите, пожалуйста, что случилось с моим другом? — Безрезультатно. Меф, почувствовавший себя провинившимся первоклассником, разозлился. Сделав над уставшим телом усилие, он резко подошёл к мужчине и, схватив за плечо, попытался развернуть к себе. И сразу же, не сдержав вскрика, отдёрнул руку. Пронзительный мороз, не тот, который бывает зимой, а потусторонний, опасный, обжёг, похоже, до самой кости даже сквозь плотную ткань камзола. Отступив на пару шагов от поднявшегося существа, Мефодий тупо уставился на пятна, оставшиеся на щеке Евгеши от прикосновений. Оледеневшая кожа словно выцвела и почти начала просвечивать, а мертвенная бледность залила лицо парня, приближая его как раз к тем самым призракам, упомянутым Буслаевым пару минут назад.       — Какого Лигула, чтоб он сдох, здесь происходит? — придушенно поинтересовался Меф. Хохота он не ожидал, но мужчина действительно смеялся остро-ранящим смехом. Исчезнувшая дружелюбная маска снова вернулась на место. Незнакомец менял эмоции, как перчатки. Или мастерски показывал, что меняет?..       — Забавно, мальчик, крайне забавно, — с насмешкой прокомментировал он, — милый горбунок наверняка икает от столь лестных пожеланий. Слово наследника мрака имеет вес, ты знаешь? Нет? А я знаю, — в помещении похолодало ещё больше.       Мефодий понял, что ничего не понял, и с вымученной улыбкой осведомился:       — Мы знакомы?       Собеседник с весёлым недоумением посмотрел на Буслаева, и тот смутно почувствовал себя идиотом... нет, ин-фан-ти-лом. Мерзкое паучье слово, набившее оскомину на постоянных тренировках, вызывало забытый гнев. Проанализировав ситуацию, Меф постарался вспомнить, где мог встретить этого человека. На одном из приёмов? На улицах Москвы? В резиденции мрака? Ничего определённого в памяти не всплывало.       — Вы страж? — не гадать же, в самом деле!       — Да уж, наверное, — доверительно поделился с ним мужчина. В интонации проскользнула туманная издёвка.       — Мы виделись на банкете у вампиров? — ляпнул Буслаев, заработав деланно изумленный взгляд.       — Нет, — страж тактично ничего не прибавил, опускаясь на ледяной пол. — Я присяду, не возражаешь? Это шоу грозит затянуться...       Меф вспылил:       — Почему бы вам просто не назваться?       Молчание красноречиво объяснило его глубинную неправоту и наглость. Такое владение мимикой было прежде замечено только у Вихровой.       — Я спешу! — Приподнятая бровь и тишина.       — Что мешает мне просто взять и уйти? — процедил Мефодий и действительно направился к выходу.       — Никого не забыл? Не то чтобы это было важно... — безупречно вежливый кивок на бессознательного Евгешу сплёлся с плохо замаскированным глумлением.       Зашипев, Буслаев вернулся за Мошкиным. Попытка оторвать того от пола, поначалу успешная, чуть не провалилась на седьмом шаге. Руки дрожали от напряжения, а пот ручьями стекал со лба. Мозг косвенно подтверждал своё наличие сотрясением, вызвавшим головокружение и тошноту. Ослиное упрямство помогло добрести до отсутствующего прохода.       — Мне кажется, или у тебя скрипят зубы? — полный иронии голос настиг Мефа спустя несколько секунд после фантастического фиаско.       — Кажется, — огрызнулся Буслаев. Мошкина небрежно отпустили: всё равно он вряд ли это вспомнит, — и стена подверглась тщательному ощупыванию. «Лёд» податливо втянул в себя пальцы. Стало противно и интересно, как будто давишь муху. «Что-то знакомое», — непонятно с чего решил Мефодий. Ладонь без труда вышла с той стороны, и он опять с титаническим усилием подхватил Евгешу, стремясь на время забыть о долгой дороге из Перевала.       Тело спокойно продвигалось сквозь стену до тех пор, пока её не коснулся Мошкин. Дикий крик проехался по ушам. Меф вынужденно выскочил обратно в зал и швырнул на пол брыкающегося и вопящего приятеля, умудрившегося добавить ему новых ушибов. Тот забился в длительных конвульсиях. Из широко распахнутых глаз покатились слёзы, и Евгеша сделал нечто походящее на попытку убиться головой об кристаллы. Убиться у него не получилось, но снова потерять сознание — вполне.       Буслаев испуганно смотрел на Мошкина, когда сгиб локтя пронзил знакомый потусторонний холод.       — Поздравляю, ты чуть его не прикончил, — констатировал факт подошедший страж, невозмутимо не убирая ледяной руки с рукава Мефа. Вялый протест от измученного Мефодия был проигнорирован: видимо, мужчина принадлежал к той категории людей, которым поразительно легко слышать от других то, что хотят слышать, и видеть всюду то, что хотят видеть. Выдернув любимую и полезную конечность из цепкой хватки, Буслаев лихорадочно потёр отмороженный локоть.       — Почему он не сумел пройти? — сипло спросил он, усаживаясь поудобнее. Едва ли выйдет выбраться отсюда быстро...       — Неверная формулировка, мальчик. Почему ты сумел пройти? Хотя я догадываюсь, — настроение блондина вновь испортилось. — Мефодий Буслаев, будущий владыка мрака, разумеется.       Он фыркнул и раздражённо обошел Мефа по кругу, словно ожидая увидеть что-то необычное.       — Глупый мальчишка на троне, и любезный Лигул в тени, как это оригинально, — ядом текли слова, в обход ушей проникая прямо в разум. Перед глазами всё поплыло, напоминая об усталости. Как назло, грани камней заиграли с новой силой, выводя узоры и руны. Одна из серебристых нитей закручивалась в спирали...       — ...слабый повелитель, вот потеха. — Расходящиеся круги увлекали. — Думаю, тебя вообще заменят на другую пешку, у горбуна их достаточно. — И увлекали; тихий перезвон возвратился в мысли, мурлыча нежный мотив... — Куда ты смотришь?!       Грубый окрик, сработавший, как пощечина, вернул Мефа с небес на землю. Или нет... Буслаев ошарашенно потёр замёрзшую щёку: его всё-таки ударили.       — Разве Арей не объяснял тебе влияние дархов на сознание? — равнодушно уточил у него страж, отстраняясь.       Дарх... Мефодий вспомнил недавний сон; правда, и ощущения, и переливы, и болезненное очарование — всё подходило под описание. Говорят, некоторые люди могли любоваться игрой этих сосулек бесконечно, не нуждаясь ни в отдыхе, ни в пище, ни в воде... Вероятно, дархи сами давали необходимое в полном объёме, в обмен внушая иллюзии иных жизней и перерождений. Кинув виноватый взгляд на пострадавшего Мошкина, Буслаев понадеялся, что и этот момент Евгеша забудет. «Если будет, кому забывать», — мрачно дополнил он.       — А вам-то что за дело до меня? — по привычке нахамил Меф, не фильтруя уже действия и речь. Хотелось спать, и чтобы с ним была Дафна. Желательно, подальше от Призрачного Перевала и от Тартара в целом.       — Кто я, по-твоему? — никак не отреагировал на бесцеремонность мужчина, внимательно разыскивая что-то в его глазах.       — Сам Кводнон, не иначе, — не подумав, наобум брякнул Меф. Напускная загадочность ему порядком надоела, как и всё происходящее. — ...Что, серьёзно? — после холодного взгляда поинтересовался он, не дождавшись возражений и обвинений в тупости.