Призрачный Перевал

      Они успели. Мефодий осознал это, когда исчезло тягостное морозящее ощущение смерти. По инерции пробежав ещё несколько метров, ребята дружно замедлились. В нос забилась тартарская пыль, резко потеплело, чему все только порадовались, понимая, что самое опасное уже позади. Наверное. Осталось отдать чашу Лигулу и покинуть столь гостеприимные места.       Меф не запомнил, как возвращался. Вроде бы шли они долго. Декорации с их ухода успели поменяться: стражи по-прежнему оцепляли толпу, однако неизвестно откуда возникли палатки и кострища. Двусмысленное кресло-трон главы Канцелярии пока пустовало. Пройдясь рассеянным взглядом по окрестностям, Буслаев заметил неподалёку роскошный пурпурный шатёр и хмыкнул.       С их появлением картина начала меняться. Замельтешили гвардейцы, кто-то юркий кинулся докладывать горбуну, и — буквально через несколько мгновений — уже ничто не напоминало о разбитом лагере. В другое время Меф бы удивился такой оперативности, но сейчас лишь вскользь отметил происходящее.       Грузный рыжебородый Барбаросса с непонятным выражением лица подтолкнул его к трону; Мефодий, перешагивая по две ступени, поднялся к Лигулу. Тот скалился в наигранной улыбке и казался неожиданно жалким, скукоженным, похожим на кучу тряпок. Стоящая рядом Прасковья с любопытством рассматривала то ли чашу, которую Буслаев держал в руках, то ли его самого. Её голубые глаза светились неясным, почти охотничьим интересом.       — Итак, чаша! — натянуто воскликнул горбун, заставляя обратить на себя внимание. — Поздравляю, Мефодий, поздравляю, непревзойдённый результат! За два дня отыскать древний артефакт и пройти Призрачный Перевал — дорогого стоит. Думаю, ты далеко пойдёшь, — его голос не дрогнул, хотя в рыбьем взгляде появилось нечто холодное, предвкушающее.       «Что-то тут нечисто, и... два дня?» — мысленно изумился Меф. По его подсчётам, прошло не более десяти часов. Лигул вкрадчиво продолжил:       — Отдай её.       Повинуясь лёгкому наклону головы, Герверг с поспешностью подскочил к Мефу, чуть ли не выдергивая артефакт. Руки не разжимались, и Буслаев будто со стороны наблюдал тщетные потуги секретаря. В молчаливой борьбе прошло полминуты, но многие успели её заметить. Волна заострённого злорадства окатила обоих — большая часть, как с удовольствием констатировал Мефодий, досталась высокомерному стражу. Герверга здесь явно не уважали. Наконец, до пальцев дошла команда разума, и секретарь сделал несколько шагов назад, сжимая добытую чашу, которую тут же с коротким вскриком перебросил главе Канцелярии, с ужасом глядя на покрытые волдырями ладони. Лигул раздражённо зашипел; Герверга моментально стянули со ступеней: он явно потерял должность и в перспективе что-то ещё — вроде головы и дарха — судя по безумному взору. Горбун быстро поставил раскалившийся артефакт на подлокотник, старательно делая вид, что ничего не произошло.       — Кхм, — замялся он, с глухой злостью посматривая на левую руку. «Обжёгся», — догадался Буслаев и послал в пространство ментальную благодарность. — Ты достоин соответствующей награды.       Меф хотел отмахнуться, но его остановила скрытая насмешка, прозвучавшая в интонации главы Канцелярии. Лигул с внезапной шустростью поднялся с кресла и, достав откуда-то небольшой тёмный флакон, быстро вылил содержимое в чашу. Серебро посветлело, и чёрная жидкость медленно обесцветилась. Теперь на дне что-то блестело.       — Возьми, — с ухмылкой приказал горбун, — твой приз.       Осторожно приблизившись, Мефодий с опаской погрузил пальцы в густую прохладную жидкость и вытянул за цепь отвратительно знакомую сосульку. Дарх. «Хороший подарок», — сквозь вал боли по-мазохистски решил он, раздумывая, как будет мстить. Сияющие грани мерцали, завораживая холодными резкими переливами. Спираль гипнотически двигалась и вкручивалась в мозг. Подчиняла. Мир перед глазами смазался, словно акварельная краска под напором воды, и Меф опустился на колени — не потому, что пожелал, а потому, что иначе бы просто упал. Повинуясь чьим-то рукам, ледяная тяжесть легла на шею. «Я убью его», — отчётливо подумал Буслаев.       Взгляд не отрывался от дарха. Тот неспешно и мучительно вращался, пытаясь, похоже, ввинтиться в грудь и добыть себе нечто, надёжно укрытое...       На губах Лигула мелькнула понимающая улыбочка: он, казалось, прекрасно знал, что происходит. Какие-то слова летели к ушам, но Мефодий не осознавал их. Было больно, и боль растворяла смысл. Попытки встать не увенчались успехом: каждый раз Меф падал, представляя, как жалко выглядит.       Кто-то рывком поставил его на ноги, придерживая за локоть.       — Разве ты не видишь, что он ещё не готов принять это? — яростно спросил Арей; вопрос прозвучал у лица, поэтому Меф сумел разобрать его. Сосулька продолжала вращаться.       — Тебе известны правила, друг мой. Нельзя сдать обратно дарх, — лицемерно заморгал горбун. — Теперь хочешь ты этого или нет, Буслаев, но твой дарх должен получить первый эйдос. Или лишишься своего.

***

      Особняк на Дмитровке встретил их тишиной и полумраком. Меф, пошатываясь, вышел из телепортационного круга и схватился за стену. Боль то отступала, замирая где-то в висках, то снова вгрызалась в нервы голодным зверем. Многотонный груз тянул к полу: возникало чувство, что он держит на себе небесный свод, как древнегреческий титан Атлант, у которого, помнится, были проблемы с яблоками... или из-за яблок. Мефодий усмехнулся: даже в таком состоянии истории, мало-мальски связанные с сакральными плодами, не выветривались из головы.       — Ты как, Буслай? — сочувственно спросила Улита, дружески похлопав по плечу.       — Нормально, — слабо откликнулся он, утихомиривая неведомо почему появившийся гнев. — Я наверх.       Ведьма участливо кивнула.       — Стой, — задержал его голос Арея на подходе к лестнице. — Не приближайся пока к светлой. Не то чтобы ты шёл к ней, разумеется.       — Я... нет, — не оборачиваясь, подтвердил Меф. Уточнять причину необычного совета было незачем: и так всё понятно. Сейчас, когда он обзавёлся дархом, ей наверняка будет мучительно с ним находиться.       Ната и Чимоданов уже поднялись на второй этаж. Отголоски разгорающейся стычки Мефодий услышал ещё на восьмой ступеньке — на двенадцатой громкая ссора стала очевидной. Это было нормально. Почти всё было нормально, кроме злобной сосульки на шее. Короткая багровая вспышка, и высокое зеркало, давно висевшее в пролёте, разлетелось на осколки. Коротко взглянув на окровавленные костяшки, Меф сунул руку в карман и направился к своей комнате.       — ...Вихрова, ты овца! — запальчиво орал Петруччо, размахивая руками. — Подчёркиваю, ты овца! Овца!       — Зато ты не баран, — невозмутимо возражала Ната, пытаясь пройти к двери мимо прыгающего Чимоданова. — В следующий раз твой Зудука подумает!       — Он не подумает. — Полу-смущённое признание, тем не менее, не прекратило бестолковые телодвижения. — А ты всё равно овца!..       Позволив приятелям снимать напряжение любимыми способами, Буслаев резко захлопнул за собой дверь и с размаху упал на кровать. Осознание того, что он не один, пришло через пару секунд — недопустимое опоздание, но для сложившейся неординарной ситуации, наверное, простительно.       — Даф, — тихо шепнул Меф, разглядывая её чёткий силуэт у окна. Свет фонарей и луны, проникающий с улицы, мягко очерчивал профиль. Она сжимала бесполезную флейту, и во всём этом было что-то неуловимо горькое. — Ты знаешь, да? От кого?       — Ни от кого, — Дафна повернулась, обхватывая себя за плечи. — Просто знаю. Я думала... когда вас не было, думала, зачем бы Лигулу вызывать тебя в Тартар. Только ради убийства? Неразумный ход. Раньше — даже обессиленная — я могла держать тебя, не давать упасть.       Её слова были в целом спокойны. Будто она смирилась.       — А сейчас? — поинтересовался Меф. — Разве сейчас мы не будем бороться?       — Будем! — горячо запротестовала Даф. — Конечно, я поговорю с Эссиорхом... Что-нибудь придумаем.       Она принуждённо улыбнулась, подходя к постели и аккуратно присаживаясь на край. Мефодий благодарно сжал её ладонь; молчаливое, но осязаемое «спасибо» повисло в воздухе.       — Мне остаться? — спросила Дафна, не отпуская руки. Спросила вроде бы безмятежно, однако Меф почувствовал глубинную вымученность.       — Нет, иди спать, — так же принуждённо улыбнулся он, чуть сильнее стискивая пальцы девушки, и разжал руку.       — До завтра. — Даф осторожно коснулась губами его лба на прощание и выскользнула из комнаты.       — До завтра...       Дождавшись лёгкого щелчка, Мефодий рывком поднялся с кровати и кинулся к тазу с водой. Холодные капли стекали за шиворот, но он продолжал яростно умываться. Ему казалось, что это поможет стереть с лица тянущую ненависть. Спираль дарха с игривым глумлением вращалась, стремясь въесться в кожу.       — Мы её никогда не тронем, ясно тебе? — процедил Буслаев насмешливой сосульке. — Не смей так больше делать.       Позже, стоя десять минут на кулаках, Меф со стыдом вспоминал лихорадочное желание сдёрнуть бронзовые крылья и мечом, руками, зубами — неважно чем — убить.       — Я тебя ненавижу. Так скоро, да, — зло сообщил он дарху. — Ненавижу тебя. И себя заодно.       Тот по-прежнему меланхолично переливался, стараясь изогнуться и пролезть в грудь. Меф вздохнул, опускаясь на пол.

***

      Стены зала приглушённо светились. Серебряный лёд жидко струился в разных направлениях, составляя изломанные непонятные узоры. Чарующе пели ненавязчивые мотивы кристаллы, и хотелось раствориться во всём этом навсегда.       Мефодий шёпотом выругался и привстал. Он же покинул пещеры, не правда ли? Неужели ему приснились и долгое путешествие назад, и возвращение в резиденцию, и... Буслаев взглянул вниз: дарх по-прежнему корчился на цепи, притягивая к земле.       — Не приснилось, — вслух озвучил результат Меф, ёжась от подступившего пронзительного холода.       — Что не приснилось? — с интересом переспросил знакомый голос. Меф с тоской обернулся. Высокие сапоги с заправленными в них штанами, белая рубашка с широкими рукавами, сужающимися к запястьям, чёрный жилет с воротником под горло. Глаза поднимать не хотелось, и только поэтому — наперекор себе — Мефодий сделал это. Ироничный прищур, вежливая полуулыбка на губах, светлые распущенные волосы...       — Костюм сменил, — с удивительным безразличием восхитился Меф. — Так тебе лучше.       — Правда? — радостно уточнил страж. — Так и подумал. Иногда стоит менять, м, — он замолчал, подбирая слово, — обстановку.       — Действительно, — согласился Буслаев, прикидывая, осталось ли с вечера какое-нибудь оружие. Кводнон понимающе покивал.       — Так как насчёт... отдать тело?