***
– Ты хотя бы плащ, что ли, снял. Эрвин поднял недовольный взгляд на вошедшего, отрываясь от бумажной рутины. – А что не так? – С улицы и на диван? Хотя бы «здравствуй» скажи. – Здравствуй, – съязвил Ривай. – Что случилось? – Ничего. – Когда «ничего», ты не ведешь себя как остервенелая девственница. Так что же? Ривай поднялся на ноги, неохотно стягивая плащ. – Не нравится мне этот город. – Тебе никакой не нравится, – безучастно заметил Эрвин, привыкший к подобным выходкам своего подопечного. – Даже родной Зальцбург, и тот, кроме гримасы неприязни, ничего у тебя не вызывает. – Не напоминай мне об Австрии. – Что и требовалось доказать. Вот оно, это выражение лица, – Смит снова оторвался от документов, поднимая взгляд на Ривая. – Нормальное у меня лицо. – Зеркало дать? – Утром видел, ещё не соскучился. – Всё язвишь? – тихий вздох утонул в скрипе новенькой печати, что так мягко легла на одну из папок с документами. – Привычку не пропьешь, – Ривай прикрыл глаза, делая вид, словно бумаги в руках офицера ему неинтересны. – Благо, ты этим ещё не занимался, – Эрвин задвинул ящик стола, закрывая на ключ. Ривай проследил за позолоченным куском металла, что Смит так надежно спрятал в нагрудный карман своего пиджака. – Я слышал, Америка перестала финансировать производство. – Это скорее искусственный кризис. В конце концов, золотой фонд от пафосных и красивых речей в размере не увеличится. – Так это правда? – со знанием дела неохотно поинтересовался Ривай. – Можно подумать, это новость? – Нет. Но из-за этого эгоизма людям жрать нечего. – А ты что хотел? Такова человеческая природа. – Топтать и уничтожать других? Знаем. Плавали, – договорил за наставника Ривай. Эрвин на секунду задумался. Длинные пальцы скользнули по подбородку, позволяя губам дрогнуть в немом вопросе. – Что? – насторожился Ривай. – Так ты всё ещё злишься? – Смит встал возле окна, наблюдая за отражением юноши на стекле. Ривай промолчал, вольготно развалившись на диване. – Я не слышу ответа, – голос ожесточился. – Нет, – через силу выдавил из себя подопечный. Он продолжал держать дистанцию. На каждое требование или приказ юноша огрызался. Свободолюбивый и гордый, Ривай изо всех сил старался быть сильнее. Он прекрасно понимал, что, не имея выдающихся способностей, выглядит на фоне своих бывших однокурсников слабым. Но Ривай научился находить плюсы во всех своих недостатках. Недруг видит в нём слабого соперника? Он докажет, что его низкий рост и скупость на слова могут стать огромной ямой для всякого посягнувшего на его спокойствие, честь и достоинство. – Ривай. – Ммм? – Завтра я уезжаю в Германию. – Всё-таки правительство зашевелилось? – Скорее тюрьма подарила стране нового оратора. – А от тебя что требуется? – Вопрос в том, что требуется от тебя? – вернул вопрос Эрвин. – Тебе надо закончить оформление документов с нотариусом и передать дом в хорошие руки. – Планы изменились? – Да. Прогноз не сулит ничего хорошего. Ривай усмехнулся. – Можно подумать, бывает иначе. – Надежда есть всегда. – Блажен, кто верует, тепло ему на свете, – Ривай провёл ногтем по ложбинке меж косточек пальцев, оставляя белое бескровное пятно. – Ладно. Мне ещё нужно навестить нотариуса вечером, так что не буду больше тебе мешать. Тем более что у тебя гость. Эрвин на секунду задумался, задержав взгляд на темном дереве стола. Не миновало и трех секунд, как, тихонько скрипнув дверью, в проеме показалась пожилая экономка. – Простите, сэр, к вам пришёл Майк Захариас. – Вот видишь, – довольный своим слухом, заметил брюнет. – Мне пора. – Ривай, – строгий тон мужчины заставил юношу замереть. – Ты же всё прекрасно понимаешь. – Да, – молодой человек поправил сбившуюся рубашку, отказываясь смотреть в глаза своего наставника. – Поэтому, как непосвященный в дела кураторов, я и удаляюсь. – Ты… – хотел было высказаться Эрвин, но появившийся на пороге гость его перебил. – Здравствуй, Смит, – в кабинет зашёл высокий светловолосый мужчина. Заметив юношу, он невзначай провел рукой по свое редкой бородке. – И тебе, Ривай, день добрый. – Как знать, – хмуро пробормотал тот в ответ, заставляя себя развернуться лицом к незваному гостю и поприветствовать как старшего по званию. Не желая здесь больше оставаться, Ривай подхватил плащ и нарочито неспешным шагом покинул комнату, оставив Эрвина наедине со своим гостем. – Всё так же волком смотрит. – Не принимай на свой счёт, – Смит жестом руки предложил другу присесть. – Он со всеми так. – Хм. В нашей службе такие люди на вес золота. Ему будет достаточно легко в будущем. – В войне – да. А вот в мирное время… – Мирного времени не будет, – Майк достал аккуратно сложенное письмо, по пути откалывая сургуч и протягивая то Смиту. – По крайней мере, в ближайшие пять лет.***
Австрия. 1936 год. Кадетский корпус под началом «Volkswehr» недалеко от Вены. Капелька крови скатилась по подбородку, окрашивая белую рубашку. – Ах ты, шваль! – удар пришёлся в плечо. Пропустив боль через себя, юноша ринулся вперед. Схватив за руку одного из обидчиков, он со всей силы заехал коленом под дых. Не теряя времени, откинул задыхающегося подростка на его сообщника и ударом ноги свалил на землю третьего. Кровь бурлила в голове, шумным прибоем растекаясь по вискам. А в мыслях было лишь одно – «не сбегать». Развернувшись к обидчикам корпусом, Ривай замер, прикидывая дальнейшие действия. Дыхание сбилось. Разбитая губа не переставала кровоточить, наполняя рот алой влагой. – Мы тебя уроем! – окрысился один из парней, поднимаясь на ноги. – Да что ты, – Ривай старался держаться спокойно и смело перед лицами своих соперников. Подростки, которые решили самоутвердиться, избив одного из кадетов своего же корпуса, явно не ожидали сдачи. Сломанный нос и разбитая бровь было первым, чем одарил их Ривай. – Что скалишься? Зубы лишние? – мимолетно кинул проходившему стороной первогодке брюнет, стараясь не терять из вида «свою» троицу. – Ну что? Остыли? – Ты ещё пожалеешь, что дернулся! – угрозы, одна за другой, посыпались из уст нападавших, не способных сейчас на большее. – И это мне говорят три здоровенных лба, которых побил низкорослый шкет? – сейчас Ривай был даже рад своему невысокому росту. – Пошёл ты! – Как скажете, – резко развернувшись на каблуках, Ривай уверенным твёрдым шагом двинулся в сторону кадетского общежития. Его тело едва заметно дрожало. Впервые ему пришлось драться с тремя одновременно. Стычки, конечно, были и раньше. За последние два года в кадетском корпусе много чего произошло. Первые дни даже спать приходилось, сжимая в руке железный штырь, чтобы при необходимости удар пришелся поувесистее. Но «стаей» на Ривая кинулись впервые. Шаг за шагом он смог завоевать репутацию волка-одиночки, которого большая часть коллектива обходила стороной. Кто-то даже пустил слух, что кадет Ривай - внук генерал-полковника. Сплетня, конечно, бред сивой кобылы, но юноше она была весьма на руку. – Ривай! – со стороны офицерского корпуса через плац бежала сокурсница молодого человека. – Чего? – пряча за спину руки, откликнулся брюнет. – Тебя вызывают к майору в кабинет. – За какие-такие заслуги? – сердце предательски ёкнуло. Неужели кто-то донёс о драке? Та троица или, может быть, перепуганный первогодка? – Я не знаю, – девушка поправила съехавшие очки, шумно выдыхая после короткого забега. – Но…там приехал… фух… офицер из центра. – Что за чёрт из табакерки? – Без понятия, – Зое провела тыльной стороной ладони по лбу, смахивая пот. – По внешности – американец. Блондин, глаза голубые. Может, ему что-то от тебя нужно? – От меня-то? – усмехнулся Ривай. Быстро прикинув нужное время для приведения внешности в порядок, кинул девушке: – Давно ищешь меня? – Нет. Только вышла и вот, – девушка взмахнула руками, взлохматив черные вихры волос юноши. – Ты предо мной собственной персоной. – Руки убери, Ханзи, – Ривай грубо отмахнулся от Зое, недовольно уклоняясь от новой порции заигрывания. – Значит, так. Ищешь ты меня давно. Иди в корпус и поспрашивай меня, а я минут через десять буду у майора. И запомни, здесь ты меня не видела. Поняла? – Убил кого-то, что ли? – Будешь задавать такие глупые вопросы с серьезным лицом, станешь первой жертвой. – Ладно, ладно. Не кипятись, – Зое выставила руки вперёд, защищая себя от возможной оплеухи. – Я смотрю, тебе порядком досталось, – оценивающе присвистнула девушка. – Пошла нахер, – вконец разозленный выходками сокурсницы, прошипел Ривай. – Ой, как двусмысленно. – Ханзи! – Всё, всё, всё.… Иду, – девушка коротко отсалютовала на прощанье, и, уже убегая в сторону кадетского корпуса, крикнула, – Не тяни! Может, тебе там что хорошее скажут! – А то, – обречённо буркнул в ответ Ривай, поворачивая в сторону колодца.***
Едва заметная припухлость на губе. Руки спрятаны за спину. Молодец, стойкой прикрывает содранную кожу на обратной стороне ладони. Правда, влажные волосы и чуть покрасневшие глаза выдавали юношу с потрохами. Эрвин сразу понял, что молодой человек имеет свои представления о дисциплине. Наверняка тот попал в переплёт и попытался скрыть следы драки, прежде чем идти в кабинет начальства. Похвально. Ему бы ещё полчаса времени, и никто бы ничего не заметил. Смит поудобнее расположился в кресле сбоку от стола майора, с холодным интересом изучая мальчишку. Прошло уже добрых пять минут, как тот, вытянувшись по струнке, стоял спиной к двери, ожидая узнать причину, по которой оказался в кабинете. Вызывавший же, в свою очередь, что-то неотрывно вычитывал из досье, время от времени прерывая размышления Эрвина цитатами из отчётов. Взгляд Ривая остановился на лице офицера. Кожа казалась мертвецки бледной, а в небесно-голубых глазах мужчины не было ничего, кроме смерти. Это пугало. Продолжая разглядывать офицера, юноша заметил, что интерес обоюден. И Смит, в свою очередь, также блуждал взглядом по новоприбывшему кадету. Он шумно выдохнул, кивая на одну из фраз майора и, сложив руки на груди, продолжал оценивать возможного «подопечного». По мнению Эрвина, черты лица мальчишки были правильными, хотя и немного худощавыми. По-детски кругловатые скулы. На коже ни шрамов, ни родинок, ни пятен, которые выделили бы его из толпы. Брови тонкие, вразлёт, – хорошее дополнение к стальному взору. Вот только тело юноши оставляло желать лучшего. Правда, ему всего пятнадцать, может, ещё вымахает. – Эй, кадет, – неожиданно обратился к Риваю офицер. – Каков твой вес? – Шестьдесят, – с легким недоумением ответил тот. «Кости тяжелые, что ли?» – продолжал размышления Смит. – «Ладно, попробую по-другому». Эрвин поймал взгляд мальчишки, вызывая того на незримый поединок. «Отвернётся – ещё подумаю насчёт его кандидатуры. Продержится пару минут – непременно завербую». Ривай принял вызов. Прошла минута. Майор громко отпил горячий чай, снова начиная перелистывать документы личных дел кадетов. Юноша, в свою очередь, продолжал неотрывно буравить голубую сталь глаз офицера. Ещё чуть-чуть, и он сдастся. Провалится в это холодное «небо». – Эрвин, – от неожиданности Смит повернул голову на голос майора, досадливо принимая проигрыш. – Есть ещё пара кадетов. – Я обязательно на них посмотрю, – Ривай разочарованно заметил абсолютное спокойствие в голосе офицера. Победил он, а такое чувство, словно проиграл. Даже как-то раздражают эти непоколебимость и хладнокровие блондина. – Твое имя? – снова заговорил с кадетом Смит. –Ривай Визель, сэр, – в полтона отчеканил брюнет. Смит довольно улыбнулся. Как оказывается, громкий голос дается молодому человеку с трудом. Тембр и тон – что надо, но не для командования на поле боя, другое дело введение дел в штабе. – Я запрошу бумаги о его переводе. Мне нужна всего пара-тройка человек, и с двумя я уже определился. Думаю, здесь это больше, чем достаточно. – Руководство доверяет вам, а значит, вам виднее, чем мне. Ривай продолжал неподвижно стоять в стороне, решительно ничего не понимая. Разговор плавно перетекал из одного русла в другое. Юноше доводилось слышать о том, как по частям разъезжают офицеры, и, бывает, вербуют до пяти человек. Правда, никто сказать толком не мог, куда и зачем. Однако кадетов этих никто больше не видел. – Простите, сэр, – решился подать голос Ривай. Смит с неподдельным вниманием повернулся к кадету. – Можно узнать, по какому поводу вы вызвали меня? Эрвин приподнял руку, как бы прося слово у майора. – Пожалуй, на твой вопрос отвечу я, – мужчина поднялся на ноги и, сделав пару шагов по кабинету, встал перед Риваем, загораживая собой майора. – Но предварительно дам тебе на будущее совет, – Смит не без удовольствия заметил, как воинственно блеснули глаза кадета. – При задаче вопроса вышестоящему начальству ты должен быть либо героем страны, либо полным идиотом. А так как от дурака в тебе мало, а ордена на твоей груди я не вижу – помалкивай, пока тебя не спросили. Ривай сжал до хруста кулаки, сдерживая рвущийся наружу протест. «Да что этот офицер о себе возомнил? Затыкает мне рот? Разница в возрасте и ранге никому не дает права на надменность. В том числе и этому америкашке», – продолжал негодовать Ривай. Стараясь взять себя в руки и не вспылить, он медленно, едва заметно, глубоко вдохнул и на выдохе выпустил весь скопившийся в нём гнев. – Вы не правы, сэр, – голос не дрогнул. Он сможет высказаться, не попав под раздачу. Просто обязан. – Ты перечишь? – гневно стукнул по столу майор. – Никак нет. – А что ты, по-твоему, делаешь? – Смита вызов со стороны мальчишки ничуть не задел. Наоборот, интерес в его голубых глазах с каждой минутой разгорался всё сильнее и сильнее. – Армия из безмолвного мяса не есть легион, несущий победу. Вы, сэр, должно быть, бывалый военный, и не мне говорить вам о необходимости здравого ума и холодной решимости на поле боя. – Хм, – Смит покачнулся, разминая ноги и, сложив на груди руки, продолжил. – И как это относится к моему совету? – Солдат с передавленным запретами горлом, раз за разом подавляющий в себе интерес и рвение, в конечном итоге потеряет способность мыслить самостоятельно. – То есть за вседозволенностью будущее армии? – вопрос Смита заставил майора с интересом присмотреться к одному из своих кадетов. – Не вижу связи. – Разве? – Сэр, я не дерзил вам и не припоминаю, чтобы позволил себе недопустимое обращение к вам. – Соглашусь, но твой вопрос? – Это всего лишь выяснение настоящей обстановки. – Пожалуй, приму твой ответ. Ривай не шелохнулся. Он считал удары сердца, сопоставляя их с ритмом дыхания. Идеальный способ сохранить холодность. Смит шагнул к столу майора, явно чего-то ожидая. – Спасибо, сэр, – поняв намек, отчеканил Ривай. – А теперь можешь идти, – Эрвин незримо прогонял кадета прочь. – Свободен. Ответа на вопрос можно было и не ждать с самого начала. Ривай знал, что офицер объяснять ничего не собирается. И всё равно не смог промолчать. – Есть, сэр, – стукнув каблуками и отдав честь, юноша вышел. Досадно, но начавшийся с плохой погоды день, с последующей дракой и вызовом к майору, заканчиваться хорошо не желал вовсе.***
Ривай добрался до кадетского корпуса как раз к ужину. Но идти в столовую сил не было. Юноше требовался отдых. На одних рвении и решимости не проживешь, но молодой человек не до конца понимал это. – Спишь? – Ривай убрал с глаз руку, без особого желания замечая над собой растрепанную голову сокурсницы. – Ханзи, ты-то чего не на ужине? – Я сегодня дежурная, так что закончила, пока все даже и не начинали. Вот, – она поставила на прикроватную тумбочку термос и булочку с тмином. – Тебе прихватила. – Я не голоден. – Да, как же, – усмехнулась Зое. – Вот потому и не растешь, удивительно, как такой задохлик, как ты, положил на лопатки троих пацанов днём. – Заткнись, – Ривай резко сел на постели, угрожающе зашипев на девушку. – Слабакам место в земле. А мой рост не трогай, дылда очкастая. – Ха! Как тебя легко из себя вывести, – девушка озорно растрепала макушку чёрных волос, приводя хозяина в ещё больший гнев. – Ханзи. – Да, да, – нараспев протянула Зое, вприпрыжку ринувшись к входу. – Ещё раз так сделаешь, руки поотрываю. – Вот до следующего раза и отложим. А пока Guten Appetit.***
Уснуть Ривай в ту ночь так и не смог. В голове то и дело всплывали обрывки фраз: «пропавшие без вести», « служба на два фронта», и особенно не выходила из головы фраза того офицера – «помалкивай, пока тебя не спросили»… Поутру юношу снова вызвали к майору. Как оказалось, приказ о переводе был выписан еще вчера, а значит, его «смотрины» были всего лишь частью некоего ритуала. Ни командир части, ни семья Ривая не выступили против. Наверняка согласились ещё в самом начале сего дела. А это означало лишь одно – юношу впереди ждало жестокое будущее. И, возможно, он больше не сможет вернуться домой. Существование Ривая было как бельмо на глазу у семьи Визель. И Эрвин Смит стал подходящим шансом избавиться от мальчишки. Немного обидно, конечно, осознавать, что в этом мире ты не нужен никому, даже собственным родителям. Ривай был нежеланным ребенком и часто без причины получал нагоняй от отца. Вроде обычный мальчик. Пусть чуть более эксцентричный, чем остальные дети. Своеволен и ненавидит проигрывать. Но стоило ли за это наказывать? Или всё дело было в ревности отца? Ривай до последнего не знал ответа. Да и получил он его тогда, когда слова потеряли цену. Но случилось это не скоро. Ещё было всё впереди. Ривай спокойно собрал свои скудные вещи в небольшой чемодан. Очистил тумбочку. Свернул матрас с подушкой, аккуратно оставив в изголовье койки. И осмотрелся. Тишина казармы показалась ему такой родной. Однако была одна вещь, которая сводила на нет этот настрой - о нём никто через неделю и не вспомнит. В свои пятнадцать лет Ривай так и не завел близких друзей. Ни дома, ни в училище не было человека, что мог в трудную минуту встать рядом с ним, подставляя плечо. И как бы Ривай не отгонял эти мысли, он всё равно грустил в глубине души. Окинув казарму взглядом в последний раз, юноша вышел. У ворот его ждала машина. Дверца авто громко хлопнула, и вскоре улица опустела. Теперь кадета ждала другая жизнь.