Я просто хотел жить

Он так и не научился говорить красивых слов, или хотя бы чего-то более менее соответствующего моменту. Рот раскрывается, губы обессиленно ловят воздух, глаза смотрят в сторону - ничего не происходит. Только жесткие, грубые пальцы неловко поглаживают чужую, еще теплую ладонь. Провожать людей - о, он к этому привык. Некромаг - это и хирург, и знахарь (не надо смеяться), и священник на полставки, когда нет ничего лучшего. Люди справедливо беспокоясь о покое вручают им своих мертвецов, чтобы те не буянили после смерти. Гаэтан не согласен. Он точно знает - что умирать всегда страшно, всегда немного больно. Наверное, что-то такое должны чувствовать люди, навсегда покидающие отчий дом. В такие минуты рядом должен быть кто-то с добрыми глазами, щедрый на слова утешения и любви. Пустые, омертвевшие глаза с сожалением скользят по лицу больной. Та ободряюще улыбается - мол, ничего, пустое, справлюсь. Несправедливо, неправильно - внутри шевелится скользкой змеей негодование и злость, всё вот-вот выплеснется в гневную тираду, горячечные поцелуи, крик и облегчение. Не выплескивается. Тихими шагами в комнату проходит смерть - пеленой тумана, отравленной тоской, настоящей усталостью. Приходит и делает свою работу, белая рука становится мягкой и безвольной, глаза страдалицы закатываются - всё, человек стал телом. Больше ничего не будет, пора проводить обряд упокоения. Всё проходит как всегда хорошо, люди то ли со страхом, то ли с брезгливостью отсчитывают монеты и отпускают мага прочь. Ступай, грешник, и больше не приходи в этот дом. Конечно, он уйдет, спросив себя - ну неужели сложно было суметь хоты бы раз, хотя бы один раз? Потом сотрет вопрос из головы - и продолжит свою бесконечную дорогу.