***
Выскочив из комнаты дочери, Кортни понеслась прямиком по коридору к своей спальне, громко стуча каблуками. Она была готова убить Софи за ее выходку с паспортом. Квартира была огромна и занимала весь последний этаж, поэтому женщина не слышала, как Софи крушит свою комнату. Ворвавшись в спальню, не церемонясь, Кортни скинула туфли. Подумав, подошла к окну и настежь распахнула его, вдыхая пропитанный запахом бензина, но уже родной и привычный воздух. Помолчав, окинула свое отражение в огромном, встроенном в шкаф зеркале. Золотые волосы лежат безупречно, темно-синее строгое платье с игривым красным ремешком, подчеркивает все достоинства фигуры. Еще немного подождав спокойствия, не желающего приходить вместо гнева, Кортни решительным шагом подошла с небольшой тумбочке, доставая оттуда высокую бутылку виски. Оттуда же, аккуратно поддетый рукой, на свет вышел бокал, сделанный из тончайшего стекла. Щедро плеснув себе напитка, Кортни снова вернулась к окну, но уже в более добром расположении духа. Вдруг из комнаты дочери что-то вылетело, а через несколько секунд внизу раздался звук сработавшей сигнализации. Решив разобраться в чем дело, не медля, Кортни двинулась обратно в комнату, из которой недавно бежала. Она застала дочь лежащей на полу и апатично разглядывающей потолок, совершенно не обращавшей внимание на мать. Идеальная комната превратилась в руины. С трудом контролируя себя, Кортни тихо и зло сказала: - Хватит. Довольно мне твоих выходок. Пора навестить папочку, Софи, пора.Глава 1
21 декабря 2013 г. в 19:24
- Зачем ты это сделала?! - женщина помахала прямо перед носом девочки испорченным загранпаспортом.
Девочка сидела на огромной, роскошной кровати, разглядывая пушистое, молочно-белое покрывало с витиеватым кофейным узором, и, глотая горькие соленые слезы обиды, застилавшие глаза, упорно молчала. Она старалась не смотреть на перекосившееся от гнева лицо матери.
- Что? Молчишь! Жалкая калека! Я тяну тебя на себе, живешь как принцесса! Никому ты такая больше не нужна, кроме меня! И вот твоя благодарность??!! - разорялась женщина, сотрясая воздух криками и руганью.
Девочка разрыдалась еще громче, чем прежде. Женщина же, бросив на свою дочь взгляд, источавший подлое презрение и отвращение к неповинной в своих несчастьях малышке, резко схватила ее за плечо, до боли впиваясь в нежную кожу идеально наманикюренными ноготками, и дернула вверх, заставляя подняться:
- София! Тебе уже почти 16 лет! Почему ты ведешь себя как маленький глупый ребенок? Ты прекрасно знала, как важна для меня эта поездка! Ты специально это сделала, мерзкая сучка! - трясла девочку мать.
Софи, сжавшись от страха, попыталась вырваться, но женщина, изогнув ярко накрашенные красным губы, жестоко ухмыльнулась, обнажая крепкие, идеально-белые зубы:
- Что ты вырываешься?! Ты же хотела быть рядом с мамой! Так вот, мамочка теперь с тобой!
София испуганно дернулась в сторону, но получила звонкую пощечину. Этот низкий поступок, который она совсем не ждала от родной матери, отрезвил ее. Девочка перестала вырваться, как маленькая беззащитная птичка, попавшая в капкан. Обдав женщину ледяным взглядом, она спокойно выдернула свою руку из ее цепких пальцев, и, прижимая холодную ладонь к зудевшей, уже покрасневшей щеке, глубоко вдохнула.
Её мать, осознав, что сейчас произошло, попятилась к двери, а уже через секунду исчезла из комнаты. София судорожно вздохнула, стараясь успокоить скачущее галопом сердце, и подошла к окну. Отодвинув тяжелый бархат штор, она наблюдала за городом, которого не знала, не смотря на то, что всю жизнь провела в нем.
Величественный вид, открывающийся с последнего этажа высотного здания, приводил ее в трепет. Наблюдая за бесконечным потоком машин, бегущими точками-людьми, желала смешаться с той кипящей жизнью вне стен шикарной квартиры. Софи почти не выходила на улицу. Ее мать, известная журналистка и богатая наследница состояния своих родителей, прятала дочь ото всех, скрывая ошибку молодости.
Десять лет назад они попали в аварию из-за любви безответственной родительницы к быстрой езде. Маленький ребенок не был для нее причиной к осторожности. После этого случая девочка навсегда потеряла способность говорить, замкнулась в себе, не подпуская к себе никого, кроме мамы. Врачи пытались что-то сделать, объясняя болезнь сильным шоком. Мать долго таскала Софи по докторам, но потом, плюнув на это, наняла побольше нянек и домашних репетиров, навсегда отстранившись от ее воспитания. Малышке так часто не хватало материнской любви, заботы, тепла. Мать была всю жизнь в разъездах по миру. Карьеристка.
Вот и теперь она уезжала прямо перед днем рождения Софии. Девочка, не выдержав, разрезала загранпаспорт на кусочки, в попытках остановить маму, привлекая к себе внимание, но такая реакция матери одновременно и разозлила девочку, и привела в глубокое отчаянье. Вспышка гнева, и вот она уже ураганом носится по комнате, разнося к чертям богатую обстановку. Тонкий, невесомый тюль легким облаком, даже не висящий, а летящий над кроватью, был сорван тонкими руками девушки. Стеклянный столик на изящных золоченых ножках, заставленный хрупкими флакончиками с духами и прочей косметикой, совсем ненужной Софии, полетел следом, чудом не разбившись. Девочка метнулась к огромной гардеробной, в котором висело куча различных нарядов, привезенных матерью с модных показов. Сгребя все туфли, она подлетела к окну и, распахнув его, стала выкидывать пару за парой. Ей это все не нужно, не нужно! Послышался тонкий писк сигнализации, видимо Софи попала в чей-то автомобиль, но на возможные последствия ей было плевать.
Резко обернувшись, девушка наткнулась взглядом на свое отражение в зеркале, что заставило ее на минуту остановится. На Софию смотрело жалкое недоразумение. Униженная, никому ненужная, слабая. И без того некрасивое лицо сделалось еще уродливее от слез, нос покраснел и опух, волосы растрепались. Урод, настоящий урод! Разозлившись на свое отражение, София, с усилием подняла тяжелую медную, намеренно состаренную, статуэтку балерины. Тонкая изящная фигурка танцовщицы напомнила девочке, как ее дразнили и презирали в танцевальной студии за то, что она не могла говорить. Без того нарушенная психика ребенка не выдержала, малышку перевели в другую школу, но дети жестоки к слабым, не таким, как они. Там девочка тоже не прижилась. Софи пришлось бросить единственное любимое дело, единственную радость - балет.
Звон, и зеркало раскололось на мелкие кусочки, градом посыпавшиеся на белый ковер, в полете отражая солнечные лучи, ослепляющие девушку. Балерина лежит на полу посреди осколков. Софии вдруг пришла на ум странная ассоциация: как будто разбитые кусочки зеркала - падшие, разрушенные суровой реальностью мечты, а медная фигурка девушки, раскинувшей в танце руки - сама София, подавленная, сломленная, потерявшая веру в себя. Невыносимо грустно вдруг становится девушке. Не удалась ее жизнь, такая короткая, но уже достаточно измучившая бедами Софию. Но слез не было, наверное кончились. Девушка чувствовала себя выдохшейся, использованной, ненужной, эмоционально опустошенной. Можно подобрать кучу слов, но ни одно не опишет достаточно ярко то, что она сейчас чувствовала. Пустота души смешивающаяся с болью. Если бы она только могла убежать от этого всего, но главное - внутри самой Софи, от этого не скрыться, как не гонись прочь.
Ноги сами собой подогнулись, и Софи обессиленно упала сначала на колени, а потом уже всем телом утонула в мягкости ковра. Разглядывая потолок, раздумывала - а будут ли вообще по ней скорбеть, если она сейчас умрет? София молила о смерти, но решиться на самоубийство не могла - слишком страшно причинять самой себе боль. Хотя что такое самая сильная физическая боль по сравнению с умирающей, убитой жесткостью людей, душой?