Часть X Беатрис
(Hanz Zimmer – Nobody Ask To Be A Hero)
Мне приходится идти. Я знаю, что это необходимо. В тени деревьев жара кажется не такой уж сильной. Пот скатывается по спине, оставляя липкое ощущение неприязни. Мне трудно дышать сквозь туманную пелену горячего марева. Дышать нужно. Дышать необходимо. Но только в том случае, если воздух не раскаленный до предела песок, царапающий горло. Руки и ноги налились свинцом, и этот факт мешает моему продвижению, хотя, кажется, я еще не прошла и миллиметра. Солнце палит, ну уж никак не ластится и не подбадривает. Оно испепеляет меня. Округа незнакома мне. Жара. Усталость. Сонливость. Дурман. Неясность мысли. Долина, сгоревшая заживо. Дюна, напоминающая пустыню. Деревья, похожие на иссушенные палки и воткнутые в землю. Но идти нужно. Просто потому, что, останься я здесь, превращусь в уголек с обугленной кожей. Ты должна идти. От неожиданности меня передергивает. Страшнее то, что голос, прозвучавший в моем подсознании, слишком реален. Я пячусь назад, но вокруг по-прежнему одна мертвая тишина, палящее солнце и умершая долина. – Эй, кто это здесь? – вопрос повисает в тишине, но растворяется в пыльном воздухе, не найдя ответа. – Отзовитесь! Мне нужна ваша помощь… Иди, Беатрис. И не смей останавливаться. На этот раз это больше похоже на приказ. Мое тело странным образом набирает скорость. Ноги обжигает горячая поверхность земли, но я не могу остановиться. Моя кровь алеет на камнях, но ноги по-прежнему не слушаются меня. – Мне больно… – сквозь сжатые зубы произношу я. Я надеюсь на тебя. Ты обязана быть сильной с этих пор… – Вы знаете меня? Знаю лучше, чем ты можешь себе представить. Но не время обсуждать это. – Остановитесь, пожалуйста. Мне нужно передохнуть. Адская поляна измотала меня. Тело – ненужная тряпица, болтающаяся на ветру. Ветер?! И неожиданно я чувствую отступившую боль, что схлынула подобно морской волне. Воздух обретает привкус чего-то свежего, мятного, сырого. И я стараюсь запомнить этот привкус, боясь вздохнуть и снова почувствовать обжигающее пламя. Но это все еще свежая мята. Осталось совсем немного. Ты должна быть сильной. – Я ни шагу больше не сделаю, слышите вы меня? Это кошмар, не более и не менее. И мне решать, куда идти. Ты нужна им. Лагерь в опасности. Они нашли их слишком рано, и я не смог им помешать. Сердце замирает, и я больше не наслаждаюсь приторно-сладким воздухом. Страх липкими лапами заключает меня в свои объятья, и все, что я вижу, все, о чем только могу думать - это имена. Их имена. Чарли, Аннабет, Перси, Хейзел, Лео, Фрэнк… Почему они приходят первыми на ум? Потому ли, что я дорожу ими? Или потому, что во сне все обостряется до предела? Страх становится чем-то большим, чем просто чувство. Это агония, овладевающая каждой мышцей и клеткой моего тела. Они нашли тебя. Странный голос. Будто я тысячи раз слышала его до этого. – Вы… вы знаете меня. И я знаю вас. Запомни, Беатрис. Теперь, когда пророчество будет произнесено, твоя жизнь изменится. Чарли – то единственное, что сможет поддерживать тебя. Ты должна быть сильной ради него. – Зачем вы все время повторяете то, что я должна быть сильной? Это кошмар, ясно? Но я не боюсь больше… Но незнакомец молчит, а я замечаю полоску горизонта, что нещадно горит вдалеке. На его кромке зеленой порослью виднеются очертания границы, в том месте, где Адское логово переходит в настоящую долину. Когда все страхи растворяются, уступая месту предвкушению. Голос не обманул меня. Еще немного, и боль совсем пройдет. Еще немного, и я смогу… проснуться? – Это сон. Кошмар и всего-то. Нужно проснуться. Нужно открыть глаза. Я ускоряю шаг, не обращая внимания на горячую лаву под ногами. Не смотря на странное шипение за спиной, не смотря на боль, страх и отчаянье. Есть в этом что-то прозаичное, уже пережитое. Я несусь вперед, подбадриваемая ветром и желанием наконец-таки выбраться из этого пекла. Проснуться. Мне нужно проснуться. И, если голос не соврал, я нужна своим друзьям. И это странно. Странно от того, что я лишь слабая, никчемная девушка, от которой нет никакого толку. Ты врешь себе, Би. Ты знаешь, что это не так. – Ты ничего не знаешь обо мне! – наконец голос не растворяется в гуще песка, а, отголосками встрепенувшихся птиц, разносится по округе. – Это кошмар! Все происходит слишком скоро. Ни ты, ни Чарли не заслуживаете этого… – Кошмар, – к губам скатывается соленая капля. – Просто кошмар… До зеленоватого луга, усыпанного цветами, всего несколько метров. До моего освобождения всего несколько метров. Я должна проснуться. Теперь я уверена в этом абсолютно точно. Попытайся… Соленые капли скатываются к губам и тают на них, оставляя после себя только горьковатый вкус опустошения. Но неожиданно картинка вспыхивает новыми, алеющими цветами крови. Это происходит слишком быстро и стремительно, потому что все, что я успеваю заметить, как красная вспышка вбирает себя сочные цвета незнакомой долины. Все кончено. Луг исчезает и тает, словно мираж. Ты должна проснуться… Руки впиваются в горячий песок, что, обжигая кожу, просыпается сквозь пальцы. – Просто кошмар!!! Просто… И в эту секунду над поляной нависает громкий свист. Мое тело замирает, и я поддаюсь этой пытке. Каким чудесным образом уши не налились кровью? Боль. Боль. И еще раз – боль. Страх – и тот, больше не в силах противится ей, борясь за первенство. Все кончается так же быстро, как и началось. Я закрываю глаза, надеясь, что с моей смертью придет и забвение. Post hanc vitam, ad mortem. Мой мозг противится незнакомым словам. Но моя память…Она работает в обратном направлении. Мои глаза по-прежнему сомкнуты, но в темноте и холоде вспыхивает фраза, брошенная незнакомцем. Буквы обретают очертания уже знакомых обрывков английской речи. Калька иностранного языка сошла. Тишина, разражается свистом. Я чувствую прохладу, что тянется к рукам, прекращая мои муки. И только белеющие буквы, повисшие в пустоте и мраке моего сознания. …Ведь ей, чтобы жить, суждено умереть…***
(Mark Petrie – Neutralize The Threat Mark Petrie – Polar Shift)
– Ты должна, Талия… – чей-то вскрик заставляет меня поежиться. – Ди Анджело, ты конченный идиот, раз считаешь, что я брошу вас здесь одних! Я не собираюсь… – Посмотри на них! – Мне плевать… даже на пророчество! Вы… вы – это я. Забудь. Даже не пытайся! – чей-то женский голос, что похож на вой раненного зверя, хрипит над моим ухом. – Талия, – я узнаю этот нежный, но в то же время настойчивый тон. – Пока я говорю с тобой, кого-то из наших уже загрызла гончая. Они беспощадны, и только я знаю, как это возможно остановить. Ты позволишь им умереть? Тишина, прерываемая жуткими криками и воем псов, нагнетается. Да открой же глаза, Би! Слабость и сонливость, наваливающиеся на меня, становятся непосильной ношей. Я готова взвыть от собственной беспомощности. Шум и грохот бушуют неподалеку, и я могу различить чьи-то крики, гулкий звон металла, ощущаю, как по рукам ползет холод. – Она… она не пойдет с нами. Она человек. – Вот именно. Она – человек, что видит сквозь Туман. Мои пальцы впиваются в чью-то кожу. Это должно быть слишком больно, но никакой ответной реакции не последовало, и потому я сдавливаю их еще сильнее. Я не хочу снова окунуться в мир кошмаров. Я не хочу потерять связь с реальностью, и, возможно, этот человек – единственное, что удержит меня на самом краю пропасти. Глаза привыкают к полутьме мгновенно. И первое, что я вижу черные, как смоль глаза. Кровь, стекающая по вискам, придает какой-то особый ужас этому печально-грубому взгляду. Я замираю, будто снова подверглась пытке. Но уж лучше так оно и было. – Нико? Он смотрит на меня с презрением, словно я обидела его, но, что самое страшное – меня это не волнует. Меня вообще ничего не волнует, словно я заново узнаю мир вокруг: чувства, мысли, помыслы, события и движения… – Отлично, ты очнулась, – выдает темноволосая девица, что, прижав к груди продолговатую палку, становиться напротив нас. – Я уж подумывала оставить тебя здесь. – Никогда, Талия. В эту секунду Нико резко выхватывает мой локоть и грубо встряхивает меня, вынуждая встать на ноги. Его глаза больше не кажутся печальными – ярость, что он испытывал, становится ощутимой, и я жалею о том, что вообще открыла глаза. – Слушай меня внимательно, Беатрис. Талия проведет вас через лес к Лонг-Айлендскому проливу. Там вас будут ждать мои... помощники. Они доставят вас в Нью-Йорк, но ты ни в коем случае не должна возвращаться домой, ясно? Я не знаю почему кивнула. По-моему, это было чисто интуитивно, потому что связная речь Нико не казалась мне адекватной. Парень отпустил мой локоть, но по-прежнему прожигал гневным взглядом. – Если… если все сложится, как я думаю, я найду вас. Если нет… – Если нет, ты погибнешь, – встревает темноволосая. Я надеюсь, что Нико рассмеется. Ответит ей хамской улыбочкой или наглым взглядом, но он все еще не сводит с меня глаз. Почему это должно звучать серьезно? Не как розыгрыш? И ответом является чей-то душераздирающий крик за пределами полуразрушенного здания в котором мы находились. – Что это было? – мой требовательный тон вызывает у Нико улыбку. – То, к чему ты не принадлежишь, – он похлопывает меня по плечу, словно прощаясь. – Я рад, что мы познакомились, и, если это наша последняя встреча … Не знаю, когда слезы начнут капать из глаз, но я уже на грани истерики. Внутри все сжимается от боли и странного предчувствия того, что Нико не врет. Аннабет? Перси? Чарли… – Спасибо тебе. И он уходит. Перескакивает через каменное ограждение, что раньше было стеной и растворяется в шуме и бедламе, царившем в округе. Красиво, героически, вальяжно, как подобает Нико. Но это не розыгрыш. Меня бьет мелкая дрожь, и, наконец, ступор, навеянный страшным сном, отступает. Вся правда в том, что за стенами медпункта творится кровавая бойня, что чьи-то жизни обрываются за их пределами. Нико может погибнуть. – Перси?! Он ведь тоже здесь? – оборачиваясь к темноволосой, резко спрашиваю я. – Аннабет? Хейзел? – Они все здесь, – поправляя лук, и надевая на шею колчан со стрелами, бросает она. – Выдвигаемся, у нас нет больше времени ждать. Эй, малышня. Сперва я не понимаю, к кому именно обращается девушка, но потом из темноты к нам шагают три маленькие невысокие фигурки. Два мальчика ростом с Чарли и одна совершенно хрупкая и милая девчушка с копной рыжих волос. – Я беру на себя мальчишек, ты следишь за девочкой. Мы должны уберечь их от монстров, ясно? Забудь о страхе, забудь о том, что ты можешь чувствовать боль. Есть жизнь этого ребенка, и она отныне на твоих плечах, ты меня поняла? Расклад не ахти, особенно, если учесть, что ты скорее обуза, чем помощница. Держи. Она швыряет в мою сторону что-то серебристое, но вместо того, чтобы подхватить вещицу, я отскакиваю назад. Уши закладывает от звяканья металла. – Так я и думала. – Это… нож? – Спата, – поправляя на девочке защитный панцирь, говорит Талия. – Ближе тридцати метров им не подобраться к нам, но рано или поздно стрелы кончатся, а монстры бросятся по нашему следу. Чем быстрее мы доберемся до пролива, тем скорее освободим наших друзей от проблем. Они здесь по их души. Мальчишки на этих словах неуверенно оглядываются на меня. Боятся. Да и кто бы не боялся? – Говоря «монстры» ты имеешь в виду опасных людей? Талия одаривает меня презрительным взглядом, будто вот-вот проткнет меня одной из своих стрел. Но, видимо, они были слишком ценны, потому что орудие убийства так и осталось покоиться в колчане. – Шаг в шаг, ясно? – Крадучись к окну с противоположной стороны домика, шипит Талия. Все трое кивнули. Все кроме меня. Это по-прежнему кошмар. Нико жив. Все в порядке. Мне снова нужно добежать до луговины, снова перебороть страх и боль, но на этот раз все серьезней, чем я могу себе представить. Мы выбираемся из домика по развалинам, но я продолжаю навязывать себе мысль, что все это сон. По бокам мелькают чьи-то тени: темные, громадные тени, что заставляют меня смотреть прямо перед собой. Это борьба, подобно борьбе с высотой – главное не смотреть вниз. Здесь же главное не смотреть по сторонам. Следить за оранжевой футболкой Талии, за подскакивающими при семенящем беге кудрях девочке, за биением собственного сердца. Главное не по сторонам. Спата, что тянула к земле, казалась мне игрушечной. Все вокруг казалось таким ненастоящим, выдуманным, словно воплотившимся из виртуальной игры, что хотелось расхохотаться. Вот я – Беатрис МакДауелл. Странная девушка с мрачным прошлым, горестными воспоминаниями и заниженной самооценкой, бреду по лесной чаще, держа наготове нож, который прозвали спатой. А вот Беатрис-воин, что сосредоточенно оглядывается по сторонам, абстрагируется от эмоций, хотя внутри буквально разрывается от страха. Мне хочется бросить все и бежать куда-то вглубь леса. Спрятаться, дать волю слезам, вволю нареветься и уже потом хвататься за оружие со знанием того, что все мои друзья мертвы. Но у меня нет такого права. Слова Талии подействовали безотказно: я ответственна за жизнь маленького создания, пусть это хоть трижды кошмар. – Мне страшно… – голос маленькой рыжеволосой девочки надламывается, она едва не плачет. – Мы ведь погибнем… Собака съест нас, заберет душу и отправит в Тартар. – Не мели чепухи, Изабель. Все будет в порядке, с нами ведь Талия, – встревает один из мальчишек. – Тем более Аннабет и Перси ведь уже доказали – полукровкам Тартар ни по чем. – Они герои, а мы… – Мы станем такими же героями, как и они! – поддерживает второй. – Монстры забрали Энн и Питера. Кто сказал тебе, что они не заберут и нас? – Потому, что мы не позволим им этого, – стальной, уверенный голос звучит гордо. – Я не позволю. Талия прекращает свою тираду и снова натягивает тетиву. Что-то в ней такое особенное – уверенное, твердое и непоколебимое, что даже если это кошмар, и она плод моего воображения, я уже горжусь ею. Ее бесстрашие поражает и восхищает одновременно. Я узнала знакомые имена, но вряд ли уловила суть предложения. Тартар, полукровки, герои? Хотя бы намек на смысл? Лес продолжает густеть, крики и вопли остаются позади нас. Я едва различаю тропинку, сжимая спату все сильнее. До колющей боли в ладони, до головокружения, до сумасшедшей икоты. Все это напоминает фрагмент из фильма ужасов, который ненавязчивым образом врезался в мою жизнь. Даже шум ручья, прерываемый тихим сопением ветра, не возвращает мне уверенности. Все очень, очень и очень плохо, Би. В лучшем случае, ты умрешь. В худшем, могут погибнуть дети. Но худшего допустить я не могу. Спата удобнее ложится в мою руку, и я продолжаю буравить взглядом спину Изабель. – Осталось немного. Думаю, стоит ускориться, – говорит Талия, прибавляя шагу. – Что сзади, Беатрис? Она запомнила мое имя? Прогресс. Я пытаюсь шутить? Возможно, и дела мои не так уж плохи. Я оборачиваюсь, но ничего особенного заметить не могу. Шум деревьев, ручей, серебрящийся редкими брызгами, наши следы, утопающие в грязи, размытая после дождя дорога. – Ничего такого, что могло бы убить нас. – Считаешь, это розыгрыш? Я уже и не знаю, как ответить ей на этот вопрос. Ответ застревает в горле, потому что я не знаю, насколько честна буду с ней. Мне кажется, меня разыгрывают, но если это и была чья-то шутка, уж больно удачной она кажется. – Хотелось бы мне, чтобы так оно и было, – с горечью бросает Талия. Мы продвигаемся дальше. Дети не произносят больше ни слова. Я продолжаю оглядываться, но у Талии явное преимущество – она хотя бы догадывается кого ждать из-за высоких стволов вековых сосен. Внутри горит страх. Все мое нутро подвержено химической, необратимой реакции, которая превращает меня в ходячего мертвеца. Все же лучше, чем заживо сгореть посреди пустыни. – Вон там! – радостно вскрикивает Талия, – Мы добрались! Лонг-Айлендский пролив. Не останавливайтесь, бегите, как можно быстрей. Я вижу, как деревья расступаются и впереди виднеется берег океана. Шум воды одаривает меня расслаблением. Смех прорывается сквозь рыдание, но все это лишь плод моего воображения – я собрана, сдержана. Спина Изабель, оранжевая футболка Талии. Все, что мне нужно – добежать до берега и послать все к чертям. Нет. Я эгоистка. Би, а твои друзья? А Нико? А Перси? Аннабет? Как ты можешь бросить их? Оставить умирать?! Отвращение становится сильнее страха. Отвращение к самой себе и собственной слабости. Я не могу. Я не смогу защитить их. Но я хотя бы попытаюсь, чтобы там не ждало меня впереди. Или умру. Или буду жить, зная, что предала их. Что-то обрывается внутри меня, рвется на мелкие части. Талия выбегает на холм вместе с детьми, поторапливая их и выискивая взглядом кого-то на песчаном берегу. Я – человек. Но это не значит, что я эгоистка. – Беатрис, скорей же! – Талия смотрит на меня широко раскрытым глазами. – Нет времени, скорее! Я отрицательно машу головой, отступая на полшага назад. Почему же ты такая трусиха?! Из-за тебя исчез Чарли! Из-за тебя могут погибнуть твои друзья! Ты еще сомневаешься?! Ты не имеешь права! Но я не сомневаюсь. Я просто несусь по вытоптанной дороге назад. К крикам и воплям, к гаму и смерти, к чьей-то крови, к чьему-то спасению. Не буду борцом, стану для кого-то живым щитом. Не смогу защитить, хотя бы отомщу. В глазах пляшут круги, что сливаются с зеленовато-грязной округой. Как не вовремя явилась дислексия, хотя уж ладно. Умирать так вместе, верно? Настоящее сумасшествие, но мысль о том, чтобы остановиться, даже не посещала меня. Просто беги. Просто помни о том, что ты – человек. Мы в ответе за тех, кого приручили. Кому доверились, кого любим, кого оберегаем, Би. Ты ничтожество по сравнению с Талией, но кто сказал, что ты не сможешь изменить это? Я вспоминаю все: улыбку Аннабет, игривый взгляд Перси, смешную застенчивость Фрэнка, ободряющий взгляд Хейзел, удивительные глаза Пайпер, братское заступничество Джейсона, теплоту Лео и … Нико. Я не могу его не вспоминать. Я вижу золотые глаза снова и снова. И я так боюсь не увидеть их снова. Каждого из них. Ноги увязают в грязи, но я рвусь, вырываюсь вперед. Будь это зачет по физкультуре, вне сомнений, я сдала бы его на отлично. И, наконец, я слышу треск и гул бойни. Внутри все холодеет от ужаса, но главное – я не сдаюсь. Продолжаю бежать. Когда проношусь мимо первого бойца, у меня леденеет сердце. Он едва держится на ногах, опираясь спиной о сосну. Защитный панцирь валяется рядом, а рукой он сдерживает поток крови, что сочится из свежей раны. Меня мутит от вида крови, но он ободряюще улыбается мне, хотя мы и не были никогда знакомы. Так, наверное, умирают герои? Я не успеваю закончить эту мысль. В какой-то момент я слышу хруст и оборачиваюсь на звук. Ошибка. Это гортанное рычание огромной собаки. Черная, лоснистая шерсть, окровавленная пасть, красные, выпуклые глаза. Кажется, это явно не пудель. Скорее бульдог, но и то, только в том случае, если бульдоги бывают размером с минивэн. К чьему-то несчастью, он замечает свою следующую жертву и бросается вперед с утробным рычанием, похожим на рык льва. – Эй, верзила, как, по-твоему, жаренный адский пес в соусе тартар считается деликатесом? – чей-то звонкий голос нарушает идиллию рычание монстра. К моему ужасу, я узнаю этот голос. Бросаясь на звук, я проношусь между огромной глыбой льда и воином в доспехах. Меня задевает острие меча, но это так незначительно, когда ты видишь знакомые огоньки в глазах. Еще пару метров. Я выбрасываю руку в сторону, словно знаю, как обращаться со спатой. Но это уже дело случая. Лео. Лео Вальдес найдет Калипсо, ясно? Найдет. И какой-то пес не изменит этого. Но я не успеваю. Критически не успеваю. Монстр, вместо ожидаемого тарана, перехватывает зубами длинное копье Лео и отбрасывает его в сторону, перекусив напополам. Самое жуткое во всем этом: лицо друга. Все его смешки и издевательства от безысходности. Он вымотан, едва стоит на ногах и подобен тому серому воину с полуживой улыбкой. Он буквально свалится в пасть зверю, тому осталось только обнажить клыки. Возможно, если Лео продержится чуть дольше, я смогу воткнуть в спину зверя свое оружие. Шанс на один из миллиона. В это мгновение руки друга вспыхивают пламенем, и я с ужасом замираю на месте. Вальдес обжигает морду монстра, но это только злит его. Уворачиваясь и стараясь перекусить парня пополам, он беспомощно клацает челюстью. Я расплываюсь в улыбке, ведь в этом жутком кошмаре мой Лео – настоящий герой. Но, кажется, все становится хуже. Я замечаю черную тень позади него и весь шум, вся бойня лишь фоновая мелодия по сравнению с этим чудовищем, нависшим над спиной друга. – Лео, сзади!!! – мой голос звучит настолько громко, что на мгновение заглушает остальной рокот вокруг. Но это моя главная ошибка. Вальдес оборачивается и на секунду забывает о собственной защите. Монстр сбивает его с ног и презрительно взвывает в предвкушении очередной тушки мяса. Я слышу свист в ушах, он нарастает с каждой секундой. Ноги мгновенно отрываются от земли, руки впиваются в кожаную рукоять спаты, в глазах пляшут темные полукружия, но на этот раз это алеющие пятна крови… … А потом я вдруг вспоминаю свое первое лето в семье Марджеров. Энди учил меня свистеть. Он показывал, как правильно укладывать в рот пальцы, чтобы звук получился пронизывающим до мозга костей. Я смеялась, но он говорил, что это серьезное психологическое давление на любое живое существо. Свист. Именно он вывел меня из того кошмара. Спата врезается в глиняную землю, а я замираю на месте посреди поля битвы. Прежде, чем я успеваю понять, что произошло, свист оглушает округу. Необъяснимым образом он пронизывает до мозга костей в буквальном смысле. Тело заходится мелкой дрожью, а сердце набирает новый, бешенный ритм. Ликование, гордость и смятение уступает место радости, ведь мне удалось. Две пары красных глаз уставляются на меня. Кажется, это удивление и раздражение. Я вовремя поднимаю спату, угрожающе рассекая воздух. Какового же мое удивление, когда со сторон леса, горящего белого здания, павильона с опавшей крышей и дымящихся домиков ко мне выходят остальные монстры. Их около сотни, но они оставили в покое своих жертв. Утробное рычание, клацанье зубов, грубое шипение, наполняющие округу. Остальные воины отползают в сторону, уступая дорогу колонне адских гончих. Верно, я смогла отвлечь их от других, защитила своих друзей. Все, как я и хотела. Только есть одна проблема. Их новая цель – это я. ______________________ У автора опять не получилось написать одну большую главу, поэтому я снова разбила ее на две части. Мне просто кажется, что так лучше. Может, кто не согласится со мной. Но новая глава выйдет на неделе, могу обрадовать. Очень жду критики, ведь наверняка с этой главой вышла ... неудача.