Истинная ценность

Торин спускался по каменному туннелю внутрь Горы, все ниже и ниже, касаясь рукой теплой стены возле себя. Проклятый дракон нагрел изнутри чуть ли не весь Эребор, и чтобы восстановить привычную прохладу, придется очень долго проветривать все помещения... Он поймал себя на том, что думает о победе над драконом как о чем-то уже свершившемся, и с усилием потер глаза. Уверенность в своем триумфе еще надо подтвердить делом, а пока что он имеет ситуацию в виде проснувшегося ящера и, предположительно, попавшего в беду Взломщика. Перед глазами вновь встала картина Аркенстона — заманчиво переливающегося, почти живого, с горящим в глубине трепещущим светом. Торин и сам понимал, что с ним происходит что-то нехорошее, что надо отвлечься от того наваждения, которое вызывает в нем этот камень — но не мог. Он должен достать символ королевской власти во что бы то ни стало! «Даже ценой жизни Бильбо?» — тихо спросил какой-то внутренний голосок в его голове. Король не знал, что ему ответить. Он сосредоточился на камне под своими пальцами и продолжил спуск. Знакомые ступени привели его в пещеру, где хранились сокровища Трора. Бегло осмотревшись, Торин нигде не заметил красноватого отблеска, свидетельствующего о присутствии дракона. Интересно, где прячется Смауг? И самое главное, не затаился ли он в засаде, слопав хоббита, который ему на один укус? Торин сильно сомневался, что огромный ящер наестся ими обоими... «Хорошо хоть племянники остались в Эсгароте», — невольно подумала та часть гнома, что принадлежала прежнему Торину. «Верно, хорошо, — поддержал различимый лишь ему сварливый старческий голос, будто говорил покойный дед. — Мальчишки еще молоды, ничего не умеют... Ты справишься и сам, тогда не надо будет ни с кем делиться!» Отогнав неуместные мысли, Торин наклонился и поднял с небольшого уступа шахтерскую лампу. Наверное, ее забыли здесь уже давно, она успела покрыться пылью и несколько проржаветь, но масло в ней еще было, и после некоторых стараний королю удалось разжечь огонек. Вспыхнувший свет озарил огромный зал, освещенный отблесками красноватого пламени, которое много лет источал дракон, лежавший здесь. Воздух был невероятно спертый и тяжелый, и вся пещера насквозь провоняла тяжким духом зверя. «Если он, помимо куч золота, наложил тут еще и свои собственные, ему точно не жить!» — мрачно подумал Торин, решив ступать очень аккуратно. А то племянникам будет веселье, если их дядюшка провалится в драконье дерьмо с головой! Нет уж, хватит с них всех нужника в доме Барда... Такие унижения не для королевской персоны! — Эй, ребята! Там есть кто-нибудь? — вдруг раздался едва слышный голосок откуда-то сверху. Подозрительно знакомый голосок, услыхав который, Торин неподдельно обрадовался. Живой, хитрюга! Он поднял голову, высматривая Взломщика — и немало изумился, разглядев крохотную фигурку на одной из высоченных статуй у стены зала. — Бильбо? Во имя Дурина, что ты там забыл?! — воскликнул король, уже понимая, что самостоятельно хоббиту туда было бы никак не влезть. — Да вот, видами любуюсь, сокровищница такая красивая! — донесся слабый ответ. — Торин, прошу, сними меня отсюда! Если Смауг вернется, мне придется на всю оставшуюся жизнь заделаться сказителем, питающимся сырым мясом! Торин не вполне понял, о чем толкует хоббит, но то, что тот был жив, уже свидетельствовало о его храбрости и изворотливости. Надо же, сумел ведь как-то уболтать ящера не есть его... — Ты нашел Аркенстон? — крикнул Торин, останавливаясь у подножия статуи и задирая голову. Снять хоббита будет трудновато, это не подлежит сомнению, но попытаться он обязан. Так или иначе, Взломщик весьма ему полезен и пригодится еще... скорее всего. Бильбо же, сидя на каменном топоре, задумался. Конечно, пресловутый камень оттягивал его карман и больно колол бедро, но что, если Торин потребует его сейчас же, а про незадачливого добытчика забудет? Изменения, происходившие с королем, вполне могли довести его до того, что тот бросит друга... — Пока нет! — крикнул хоббит. — Я видел белый блеск здесь, перед тем как дракон проснулся, но, кажется, Смауг его закопал! Сними меня, и бежим скорее! Мы вернемся позже, поищем камень все вместе, так будет быстрее! Он молился про себя, чтобы король послушал его — и, к несказанному его облегчению, так и случилось. Торин что-то проворчал себе под нос на кхуздуле — не иначе, какой-нибудь забористый аналог той фразочки, которую он выдал Трандуилу — и, подтянувшись, полез наверх. Стоило отдать должное гному, лазал он прекрасно, как будто вырос не в горах, а на деревьях, как эльфы. Конечно, не стоило говорить ему подобного, чтобы не напороться на неудовольствие, но все же Бильбо с удовольствием следил за королем, который карабкался ему на выручку. В груди с каждой секундой росло совершенно иррациональное чувство защищенности. Торин всегда его спасает, если приходит беда. Конечно, один гном ни за что не справится с драконом, но Бильбо настолько верил Торину, что допускал даже то, что тот сможет призвать на помощь какие-нибудь древние тайные силы, после чего у Смауга не останется шансов. Конечно, Бильбо не очень хотелось, чтобы дракон погибал, но если выбирать между его жизнью и жизнями друзей... Торин, ловко перебирая руками, подтягивался все выше. Бильбо вдруг подумал, что гном, должно быть, лазал так еще в детстве, быть может, даже наперегонки с братом, и поймал себя на некотором облегчении. Хорошо, что ему не нужно волноваться за такого вот сорванца, который каждую секунду рискует сверзиться... В какой-то момент рука короля соскользнула, и хоббит поспешил подать ему ладонь, чтобы тот мог оседлать огромный каменный топор рядом с ним. Торин уселся на выступе, переводя дыхание, и сердито посмотрел на доставившего им столько хлопот Взломщика. — Если ты удержишься у меня на спине, я могу слезть с тобой вместе, — суховато предложил он. — Вниз будет легче спускаться. — Хорошо! — обрадовался Бильбо. — Спасибо тебе большое, что не бросил, Торин! Он сказал это так искренне, так бесхитростно, что король слегка опешил. Получается, хоббит допускает мысль, что он, Король-под-Горой, может бросить своего соратника и друга, да еще и так спокойно к такой возможности относится? Это не могло не задеть болезненное самолюбие гнома, и он, сердито нахмурившись, без лишних слов сцапал хоббита в охапку, чтобы закинуть к себе на спину. Бильбо был очень легким, это Торин проверял еще в Туманных горах, когда бедняга едва не сорвался в пропасть, и королю пришлось его вытаскивать. А с тех пор мистер Бэггинс даже несколько похудел. Так что никаких проблем с тем, чтобы удерживать его довольно долгое время, не должно было возникнуть. И вот тут-то Бильбо не удержался. Когда король коснулся его, полурослик отчаянно прижался к его груди, вцепившись в воротник, и Торин с запоздалым раскаянием понял, как того трясет. Конечно же, хоббит перепуган до икотки, вон как дрожит... Успокаивающе похлопав его по плечу, Торин пробормотал: — Ну-ну, перестань! Ты ведь такой храбрый парень, Бэггинс, а трясешься, как кролик у норы удава! — Это ты точно заметил, — несколько раз глубоко вздохнув, отозвался Бильбо. — Ничего, ты не обращай внимания, что я дрожу. Так даже лучше, согреюсь... Учитывая, что здесь и без того было жарко, это было явным преувеличением. Король покачал головой и велел хоббиту держаться за его плечи как можно крепче. — Если упадешь, я не стану тебя ловить! — предупредил он, в глубине души понимая, что, если Взломщик сорвется, он действительно бросится следом за ним — поймать или хоть смягчить падение. Улыбнувшись такой нелепости, Торин стал спускаться, нащупывая ногами опору. Отдохнувшие немного руки уже не дрожали от напряжения, так что ему было нетрудно слезать. Кое-где он просто съезжал вниз, и хоббит за его спиной сдавленно охал от испуга. Чувствовать себя благодетелем, спасающим жизнь, было очень приятно — и почему-то вдвойне приятно оттого, что это делалось по отношению к Бильбо. Бесспорно, Взломщик мог за себя постоять, но... Торину действительно нравилось охранять его. Это будило ту его часть, что еще не сдалась алчности. Они слезли на золото, и король позволил хоббиту немного отдышаться и прийти в себя. — Проклятье! — ругнулся он. — Руки трясутся, будто кур крал, а нам еще по туннелю топать и за стенки держаться... Бильбо обнял его — крепко, благодарно, со всем искренним чувством. — Спасибо тебе! — шепнул он. — А теперь бежим скорее! Я уже, кажется, вижу отблески пламени на стенах... Смауг возвращается! Торин на миг задержался, окинув взглядом полутемную сокровищницу в тщетных попытках разглядеть белый блеск, но затем махнул рукой и последовал за нетерпеливо подпрыгивавшим у небольшого туннеля хоббитом. Смауг приземлился на кучи монет, сжимая в лапе убитую косулю со вспоротым брюхом. Он не растерял охотничьи навыки ни на гран за эти годы и неплохо позабавился, погнавшись за несколькими пони, что стройной вереницей пытались сбежать от него. Они оказались вполне ничего на вкус, и лишь доедая последнего, дракон ощутил слабый аромат цветов и чего-то сладковатого, медового... Так пах его крольчонок. С сомнением покосившись в сторону Горы, Смауг позволил себе полетать еще немного, поймав в подросшем лесочке косулю. Надо же, он проспал всего-то шестьдесят лет, а тут уже опять наросли заросли... — Эй, воришка! — позвал он, облизываясь. — Обед готов, так что готовься и ты! Ответа не последовало. Смауг повернул голову в сторону статуи, на которой должен был сидеть перепуганный малютка — но насест был пуст. Птичка упорхнула. Желтые глаза дракона зажглись алым огнем. Он сразу почувствовал резкий, неприятный запах, столь знакомый ему. Гном! И не просто какой-то гном, а Дубощит! Он был здесь и украл его игрушку, его замечательного маленького вора! В порыве неистовой ярости дракон вскинул голову и выпустил струю пламени под потолок, крича от ярости. Косуля, мгновенно зажарившаяся в струе огня, осталась лежать на золоте, дымясь, а огромный разозленный ящер, жаждущий убивать, покинул пещеру и, извиваясь, отправился к выходу из Горы.