Остаток дня проходит плавно и спокойно, и даже Лиам успевает заскучать. Но, по-видимому, поддевки Луи по поводу чего-бы-то-ни-было к Гарри Стайлсу помогают – Пейн кажется
весьма довольным и продолжает поднимать эту тему во время каждой рекламной паузы.
– Смотри, – шепчет он, пересматривая запись их интервью. – Вот
здесь.
– Что? – Луи раздражен (он думает, Лиам благодаря своей настойчивости сможет полностью вывести его из себя до конца недели).
– Сердечки, – голос Пейна полон самодовольства. – Радуги. Искорки. Лучики любви. И все это читается в твоих глазах, когда ты смотришь на Гарри.
– Чушь, – Луи наклоняется вперед, изучая изображение на мониторе. На самом деле, нечто подобное действительно было на его лице, но это ничего не
значит. Он просто горд за британский гольф.
– Я горд за британский гольф. Это патриотичный взгляд.
– Ты хочешь выйти за него
замуж.
О Боже, Лиаму 12 что ли?
– Ничего подобного.
– Ты бы хотел иметь от него
детей.
Луи бросает на парня свирепый взгляд.
– Хорошо. Ты бы хотел, чтобы он имел от тебя детей?
Томлинсон тыкает Лиама за ухом, и это больно.
– Оу...
– Я ненавижу тебя. А теперь
будь добр и помоги мне подняться из-за этого чертового стола. Кажется, у меня затекли суставы, – Луи поднимает руки, надув губы, и Лиам легко тянет его вверх. – Готов ручаться, Джима Нантса не заставляют чувствовать себя сардиной в банке.
– Ты перестанешь причитать, если я скажу тебе, что сегодня вечером запланирована небольшая вечеринка для новичков в отеле American Club Resort?
Томлинсон замирает на секунду.
– Да, перестану. Кстати, ты идешь туда со мной.
– Я? Но...
Луи прикладывает указательный палец к губам Лиама и состраивает серьезное выражение лица.
– Метод Томмо.
Пейн тяжело вздыхает:
– Метод Томмо.
– Хороший мальчик.
Они должны выполнить еще пару заданий, прежде чем их рабочий день официально закончится.
После Луи возвращается в свой дешевый отель, чтобы смыть грим и переодеться во что-то более темное, что-то для вечеринки. Отель American Club Resort – пафосное место, где остановились все гольфисты на время Чемпионатов, и Томлинсон думает, что формально у него есть предлог, чтобы прийти. Но, в любом случае, нужно произвести хорошее впечатление.
Он останавливается на белой рубашке с потрясающим черным обрамлением у воротника, черных подтяжках и облегающих черных брюках, что идеально сидят на его шикарной заднице. Блестяще.
Даже если Гарри Стайлс натурал... Дело в том, что Луи всегда пытается произвести впечатление на человека, ему понравившегося. И совсем неважно, если это незнакомец. Но он определенно гетеросексуал. Обычно Томлинсон способен быть на высоте несколько часов, после чего приходит реальность и опускает его с небес на землю. И, кажется, на сегодня его время истекло.
Он натурал, конечно же. Как и девять из десяти.
Глубоко внутри Луи кричит. Почему его жизнь должна быть настолько разочаровывающей? Почему он собирается идти на эту дурацкую вечеринку? Еще и тот Гарри-который-натурал, заполняющий мысли Томлинсона, будит в нем всю скрытую неуверенность в себе. А в придачу ко всему он вынужден комментировать гольф, не футбол. Ему действительно следует вернуться в Англию, в его местную футбольную команду. Он был бы хорош там. Произвел бы фурор. Луи печальным взглядом окидывает себя в зеркале и вяло всплескивает руками. «Гоооооол!» Не очень убедительно.
Он вздыхает, немного подкатывает брюки, приоткрывая лодыжки, – чертовски сексуален – и проскальзывает в начищенные туфли, что жмут, но выглядят потрясающе.
Лиам ждет его в холле. Подойдя, Луи хватает того под руку, и так они ждут такси. Он проверял Пейна весь день после того первого неловкого момента, ожидая, что парень выкажет хоть какие-то намеки на гомофобию, но ничего подобного. И, честно говоря, это приятный сюрприз.
– Я идиот, – признается Луи, и выражение лица Лиама становится серьезным. Это непозволительно схоже с
«Пожалуйста, Луи, умоляю, давай без девчачьих хныкающих выражений», но на этот раз, на самом деле, он имеет в виду
«Да, ты идиот, но я здесь, чтобы выслушать твои бредни». И Луи думает, что, возможно, все же стоит послать ему корзину фруктов в знак благодарности.
– С чего ты это взял?
– Ох, дело в Гарри. Он скорее всего гетеросексуал, тебе так не кажется?
– Ты не можешь знать точно.
Лиам открывает заднюю дверь машины, и Луи плюхается на сидение.
– Я, возможно, строю воздушные замки. Серьезно, кто имеет столько глупых влюбленностей в моем возрасте? Как обременительно. Не то чтобы я имел успех у тех, кто мне нравился в средней школе, потому что все
они были гетеро...
Вау, Луи действительно несет чушь.
– Во-первых, тебе не может быть больше двадцати четырех. Окончание университета и работа не делают тебя стариком. Во-вторых... – у Томлинсона руки чешутся треснуть Лиама по затылку, потому что тот совершенно его смущает. – Люди влюбляются в любом возрасте. Это нормально. Я думаю, тебе просто следует поговорить с ним.
– Действительно? – Луи ненавидит быть настолько уязвимым перед кем-либо, но сейчас эти глупые щенячьи глаза, кажется, видят его насквозь.
– Конечно. Просто подойди и заговори. Если Гарри не заинтересован в тебе в этом смысле, он даст тебе знать.
– Может быть, он уверен,
я натурал, – горделиво говорит Томлинсон. – Как думаешь?
Лиам поднимает брови в удивлении, и это выглядит настолько скептично, что почти задевает Луи.
– О, заткнись.
Отель, весь в темном дереве, напоминает старый мужской клуб. Луи крадется в ресторан, еще раз кидая взгляд на себя в зеркало около бара, в то время как Лиам по собственной воле отправляется за напитками для них обоих. По телевизору крутится без звука обзор дня, и Томлинсон ловит себя на мысли, что его лицо действительно светится под определенным углом. Луи бегло оглядывает толпу – никаких следов Стайлса или его ирландского помощника.
Ввязавшись в незначительный разговор с другими непрофессионалами, он всеми силами пытается удержать мысли на теме беседы. Что, фактически, не очень то и сложно, потому что все, о чем говорит каждый в зале, – это Гарри.
– Он сработал великолепно для начала, – говорит невысокий, коренастый южноафриканец, аккуратно потягивая бренди довольно изощренным способом, что никогда не получался у Луи, потому что, честно говоря, напиток отвратителен. – Но, когда он забивал в дальнюю девятую, и берди, берди, берди[1]. Четыре в ряд.
– Потрясающе, – в разговор вступает худой американец. – Просто нереально. Он буквально порхал по полю. Как... – он понижает голос, подбивая слова, – ... почти как Тайгер Вудс в молодости.
Луи слышит в их голосах зависть, что ярко противопоставляется уважению в глазах. Гарри может склонить чашу весов в свою сторону. И вне всяких сомнений, уважение одержит победу. Томлинсон подозревает, что Гарри Стайлс может даже уговорить змею сбросить кожу.
Спонтанные аплодисменты раздаются у бара, что несомненно означает прибытие Гарри. Стайлс выглядит превосходно в светло-голубой рубашке, аккуратно повязанной бабочке, темно-синих джинсах и потертых замшевых ботинках. Он наконец снял эту дурацкую кепку, уложил как-бы-челку немного по-рок-н-рольному, и это безусловно работает на него. Луи одновременно пытается вырвать из рук Лиама фруктовый коктейль, что тот только что принес, и спрятаться за спиной парня. Не то, чтобы он был трусом, просто Томлинсон хочет, чтобы Гарри увидел его впервые этим вечером, вовлеченного в увлекательную беседу с каким-нибудь крайне привлекательным человеком, а не воспринял как часть толпы обожателей.
– Тактика, – шепчет Луи.
– Что?
– Веди себя так, будто я сказал что-то смешное. Пожалуйста.
Лиам хмурится.
– Или, по крайней мере, что-то, имеющее смысл.
– Притворимся, что это был комплимент, – Луи улыбается и хлопает глазками. – Лиам,
пожалуйста. Я совершенно
не обладаю внешностью и шармом молодого Френка Синатры, ты сам говорил.
– Вообще-то, нет. Но продолжай.
К тому времени, как Гарри оказывается где-то поблизости, они уже разговаривают на какую-то актуальную тему. Важную тему. Что-то в роде того, что Man U – величайшая команда за всю историю современного спорта, и насколько безнадежна и криминально ужасна оранжевая форма Вулверхэмптон Уондерерс.
– Она не так уж плоха, – ворчит Лиам. Бедный парень вынужден их защищать.
– Нет, ты прав, – отвечает Луи, сочувственно кивая. – Действительно хороша, если тебе нужно перейти через дорогу поздней ночью. Или в случае, когда ты идешь на костюмированную вечеринку как дорожный конус.
Он слышит смешок Гарри из-за своего левого плеча, и пытается не улыбаться слишком сильно. Томлинсон прикусывает губу и разворачивается, приподнимая вверх коктейль:
– Твое здоровье, приятель.
Гарри чокается с Луи бокалом и выпивает до дна какой-то темный напиток (Томлинсон думает, это все влияние ирландца), а его глаза уже немного затуманены.
– Твое здоровье.
– Мое? Что я сделал?
Пробубненный Гарри ответ теряется, когда вышеупомянутый ирландец, громко пьяный, налетает на группу людей и получает череду изощренных, но звучащих не очень злобно, проклятий вслед (что, он, кстати, узнает уже после кутежа), но Луи готов поклясться, что слышал от Стайлса что-то вроде «Втиснул свой зад в эти брюки». Но он не может быть полностью уверен.
Вот так он и Лиам знакомятся с Найлом Хораном, который, на самом деле оказывается одним из членов университетской команды по гольфу.
– Никакого таланта, – заверяет он с характерным акцентом. – И не может быть большей задницей, чтобы должным образом воспринимать меня. Смехотворно зависать с этими парнями, – он обвивает руку вокруг шеи Гарри и тыкает пальцем в ямочку на щеке парня. – Гарри – вот кто будущее спорта. Он чертовки гениален. Я сказал это всем.
– Конечно, сказал, – скалится Луи. Сейчас, когда Томлинсон воочию увидел, как эти двое ведут себя вместе, он может с точностью сказать: здесь нет ничего, кроме дружбы. На самом деле, эта идея изначально была абсурдна. Луи решает, что нет причин ненавидеть Найла.
– Ты мне нравишься, – он пихает Хорана в плечо, а Гарри все еще стоит между ними. – Как ты добился такого цвета волос?
– Черная магия.
Лиам смеется. Второй коктейль начинает действовать – его мозг застилает приятной дымкой.
– Кажется, тебе хватит, – говорит Пейн и отставляет от Томлинсона его недопитый «Секс на пляже».
– Убери руки от моего бокала, – требует Луи, – иначе мне придется с тобой развестись.
– Ох, – произносит Гарри, а по его лицу пробегает тень разочарования. – Вы...?
Луи понимает в чем дело: его рука покоится на талии Лиама. Для удобства. Определенно. Он убирает руку и усмехается.
– Нет.
Гарри заметно расслабляется, но Томлинсон слишком пьян, чтобы задаться вопросом, что это значит. Он улыбается, как сам надеется обычной-но-чарующей-и-определенно-заинтересованной-хочет-ли-Гарри-ее-расшифровать-а-если-нет-у-Луи-все-еще-есть-правдоподобное-оправдание улыбкой. Стайлс улыбается в ответ, и Луи думает, не переоценивают ли важность дыхания. Гарри высокий, подтянутый и очаровательный, слова легко слетают с его сладко-розовых губ, он любит свою сестру, и Томлинсон уже сходит с ума. Луи хочет забраться на него, как на дерево, хочет исследовать каждый сантиметр его невероятно длинного торса языком. И не только торса... Но, возможно, ему не стоит фантазировать в этом направлении сейчас. Его брюки слишком узкие для этого.
Лиам удаляется в уборную, а Найл направляется в другую сторону, полный решимости завести столько новых друзей, сколько возможно. И Луи получает Гарри в свое собственное распоряжение.
– Так, я был неплох сегодня?
– В гольфе? Да, Кудряш, я думаю, ты хорошо показал себя.
И хорошо, что сейчас они не задирают друг друга.
Даже более того, потому что Гарри краснеет и пытается подавить улыбку.
– На интервью, – уточняет он. – Не помню, что говорил. Это, возможно, была полная хрень.
– Все говорят фигню на интервью, – заверяет Луи. – Ты был идеален, парень. Зрители почти готовы съесть тебя.
– Звучит ужасающе.
– Ну, – Томлинсон пожимает плечами, будто имеет большой опыт работы в этой индустрии. – Это жестоко. Слушай, бьюсь об заклад, в Твиттере уже вывели тренд о тебе.
Луи достает телефон и набирает пароль на экране. К сожалению, он забыл сменить заставку с фото Зейна, крепко спящего на его диване после вечеринки на прошлой неделе, в закрученных злодейских усах и словами «Я ДУМАЮ, ПЕНИСЫ ЛУЧШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ» на лбу. Томлинсон планировал поддевать его этим фото вечно, посылая всем потенциальным девушкам. А сейчас это выглядит... странно и по-детски.
– Лучший друг, – объясняет он несколько неубедительно, открывая приложение. – Мы всегда стебем друг друга.
Гарри трудно читать с экрана.
– Ха! – победоносно произносит Луи. – Я же говорил. Смотри.
#СтильСтайлса в мировых трендах, и Томлинсон тыкает на хэштег, чтобы просмотреть несколько твитов.
@teedrightoff Смотрел Олимпиаду по телевизору. Выиграл каждый этап. Упс. #СтильСтайлса
@linksfan64 Зарегистрировался в местной хоккейной лиге. Выиграл Кубок Стэнли. Упс. #СтильСтайлса
@girlgeniaaaz Просто хочу сказать всем: я чищу зубы неоново-розовой пастой. #СтильСтайлса
Глаза Гарри вспыхивают.
– Я пропагандирую хорошую гигиену полости рта! – вскрикивает он, явно в восторге. Потому что, конечно, это сделало его счастливым. Луи кашляет, быстро прокручивая твит, содержащий что-то в роде «Уединитесь уже в комнате, вы, блин #Томмохочетэтого #СтильСтайлса» и нажимает на ссылку, что переходит на гиф, на которой Найл прыгает на Гарри после потрясающего удара у восемнадцатой лунки. Это невероятно мило, потому имеет более 15 000 ретвитов.
Томлинсон выходит из приложения, и Гарри берет его телефон под предлогом того, что ему нужно отправить сообщение маме, потому что он забыл адаптер для американских розеток, и его уже умер.
– Ну же, Луиии, – Стайлс надувает губки.
Томлинсон неохотно сдается. Он не уверен, не были ли его последние запросы в интернете чем-то неприличным. К тому же, он абсолютно точно забыл удалить последнюю партию своих неловких фото. Парень решает, что лучшая защита – это нападение.
– Веди себя прилично, Гарольд. Никаких фото голых девушек, скаченных из интернета.
Гарри хихикает, сжимая большими пальцами мобильник, и Найл подходит к ним снова. На этот раз он хватает под руки обоих парней, и от него несет пивом.
– Важный вопрос, Томмо, – говорит он, тряся того за плечо. – Опрос мнений. Я спрашиваю всех.
– Валяй.
– С какой знаменитостью... – Найл останавливается для пущего эффекта, – ... ты бы хотел сделать это?
– Чад Майкл Мюррей.
Слова вылетают быстрее, чем Луи успевает остановиться. Может быть, это алкоголь, или, может быть, он чувствует себя странно комфортно среди этих людей, потому что, несмотря на то, что ЧММ –
честный ответ на этот вопрос с того времени, как Луи, сексуально неудовлетворенный ребенок, посмотрел первый сезон «Холма одного дерева». Он, как правило, остроумно отвечает Леонардо Ди Каприо (и это не абсолютная ложь, Лео – второй). И, о черт побери, теперь Гарри смеется над ним. Его плечи трясутся так сильно, что ему трудно набирать сообщение.
– Чад! Майкл! Мюррей!
Он вытирает глаза, жадно хватая воздух на каждом вздохе, будто это последний. Найл не очень-то отличается от Стайлса. Если бы парень не держался за руку Луи, то, возможно, был бы уже на полу.
– Он не только актер, вообще то! – хмурится Томлинсон. Сейчас, в этой ситуации, он готов защищать Чада насмерть. – Он также выдающийся романист. Более того, у него четыре звезды Goodreads!
Гарри выглядит так, будто готов прямо сейчас упасть в обморок от этой информации.
– Ооо, Чад Майкл! – воркует Найл, умостив подбородок на плечо Томлинсона и хлопая ресничками. – Я люблю твои романы! Я представляю, как ты читаешь их мне перед сном каждую ночь!
Луи действительно интересно, возможно ли умереть от стыда.
–
Просто Чад, – спокойно бормочет он. – Не Чад Майкл. Просто Чад.
Гарри икает от смеха.
– Просто Чад. О, Боже. Луи. Я хочу обнять тебя.
Томлинсон не понимает, что происходит, но принимает объятие и пытается не звучать слишком насмешливо, и совсем неважно, что он фыркает Гарри в волосы (мягкие, кудрявые, пахнут яблоками, и Луи
не соглашался на такое).
– Я бы хотел услышать твой ответ, причудливый мальчик.
– О, Найл уже знает.
– Да, – Хоран взлохмачивает волосы Гарри и тыкает в плечо. – Аарон Роджерс для нашего гольфиста.
Конечно, у Гарри в любом случае был бы крутой ответ американского спортсмена. Луи так возмущен, что почти пропускает наиболее интересную часть информации. Через секунду до него доходит смысл, и сверхновая надежды взрывается в груди. Но она быстро перерастает в черную дыру боли и разочарования, потому что Аарон Роджерс, должно быть, более шести футов. И он как бы...
большой. Крепкий. Сильный.
– Ох, хм? – говорит Томлинсон, молясь всем богам, чтобы все то, что творится в голове не отражалось на его лице. – И что особенного в Аароне Роджерсе? Бьюсь об заклад, он никогда не писал романы.
– Хаз предпочитает мужчин постарше, – усмехается Найл, изогнув бровь.
– Я передам твои слова Кейт Бекинсэйл, – возражает Гарри. Затем пожимает плечами, смотрит на Луи и добавляет, – Думаю, голубоглазые привлекательны.
Его лицо так открыто и мило, что мозг Луи прекращает работать.
– Ох, – все, что он может ответить. – Хорошо.
Он бы с радостью сейчас застрелился. Ну пожалуйста.
Гарри отдает телефон обратно в руки Томлинсона, благодарит и говорит, что ему пора возвращаться обратно в номер, чтобы отдохнуть перед завтрашним днем. Луи улыбается и лениво машет ему в след, пытаясь игнорировать все те эмоции, что устраивают войну внутри. Гарри направляется к лифтам вместе с Найлом, почти упав на лестнице у бара. Он осматривается, а глаза его снова такие ярко-зеленые, как были у восемнадцатой лунки.
xXx
Лиам может быть немного скучным, но он также стойкий и надежный, а это то, что сейчас нужно Луи. Интерес к PGA Чемпионату обычно возникает в четверг и постепенно растет до большого финала в субботу. Но в этом году Гарри – гвоздь программы. Множество совершенно ненужных репортеров стоят на ушах в пятницу утром, да и количество девочек-подростков в откровенных топиках и коротких шортиках с камерами и плакатами в руках значительно увеличилось. Кадры его ребячества с маленькой девочкой за оградой вчера распространились необычайно быстро, также, как и кадры радостного возгласа после финального удара. Луи просматривает запись снова, и новая волна возбуждения снова резко ударяет в живот.
– Мне нужен чай.
Лиам приносит ему чай. Хороший чай. Хороший Лиам.
– Хороший Лиам, – говорит Томлинсон и гладит парня по голове.
– Я вообще-то не собака.
Луи хмурится, вглядываясь в легкую рябь на поверхности темной жидкости.
– Я буду использовать тебя как животное-помощника. И даже куплю тебе жилетку, чтобы ты мог ходить со мной в рестораны.
Луи и Лиам забираются в свою крошечную будку – что кажется еще меньше из-за всей этой толпы вокруг – до того, как сегодняшний раунд начинается, и выходят в эфир с первым блоком «Завтрак на PGA», где говорят о лучших игроках, прогнозе погоды, условиях игры и делятся своими мыслями по поводу того, что может произойти до конца этого дня.
– Невероятно, как много людей пришли на Чемпионат этим прекрасным утром пятницы, – говорит Лиам. В его глазах мелькает тень злости, когда он добавляет, – Готов поспорить, в этом вина того ребенка, Стайлса. Что думаешь, Томмо? Ты ведь встречался с ним вчера.
– Встречался, – кивает Луи исключительно профессионально. – И скажу тебе, я совершенно не удивлен происходящим. Он совершенно очарователен.
Только сейчас он чувствует, что телефон вибрирует в кармане. Пока Лиам переводит разговор на девятую лунку, Луи опускает голову и устремляет взгляд на экран.
Новое текстовое сообщение от:
Чад Майкл Мюррей
Томлинсон почти давится чаем, глаза широко распахнуты. В течение следующих нескольких секунд его мозг представляет что-то в роде телеграфной ленты «обожеобожеобожеобожеобоже...» Парень делает несколько быстрых и коротких вздохов и нажимает на экран, открывая сообщение:
«Повелся! Ха-ха»
Это Гарри. Конечно, это Гарри. Он, должно быть, записал свой номер в телефон Луи вчера под ненастоящем именем. Луи медленно сглатывает, чувствуя, как его щеки краснеют, а кровь колотится в висках. Он пытается успокоиться и сосредоточиться на том, что говорит Лиам. Приходит другое сообщение, и Томлинсону совсем не хочется читать его, но парень не в силах удержаться.
Чад Майкл Мюррей: Смотрю тебя в прямом эфире в клубе. Твое лицо было БЕСЦЕННО. Найл просто умирает.
Быстро приходят следующие два:
Чад Майкл Мюррей: Подожди-ка... Кажется, он мертв.
Чад Майкл Мюррей: Покойся с миром, Найл. Убитый безудержным смехом.
Луи решает
проучить этого засранца прежде, чем Лиам понимает, что тот замышляет. К счастью, его глаза опущены, потому что он, нахмурившись, читает листок, что помощник только что сунул ему.
– И, наконец, мы рады, что так много человек вытащили себя из дома и пришли сюда, чтобы насладиться PGA Чемпионатом. Но меня просили передать, что часть земли вокруг поля является местом обитания змей. У нас есть основания для беспокойства, поэтому советуем всем зрителям оставаться на своих местах. Мы не хотим, чтобы кто-то из вас получил травму, так что помните: если вы видите знак «Среда обитания змей», убирайтесь оттуда.
– Может быть, они пришли, чтобы попрактиковать Парсултанг, а не чтобы смотреть гольф? Не думал об этом,
Лиам?
Лиам беззлобно закатывает глаза, и они, наконец, уходят на рекламу.
– Мог ты оставить это без комментариев? Что, если кто-то теперь не воспринял предупреждение всерьез?
– Смотри, – Луи показывает переписку на телефоне, а его нижняя губа начинает подрагивать. – Гарри.
Аппарат вибрирует в его руках, и они оба читают пришедшее сообщение.
Чад Майкл Мюррей: Хороший намек на Поттера, я впечатлен xx
– Ооо, – воркует Лиам. – Он уже отправляет поцелуйчики?
Луи позволяет парню смотреть через плечо, пока сочиняет отчет.
Луи Томлинсон: Ты идиот, Гарри.
Лицо Пейна грустнеет:
– Ты не поставил поцелуйчики.
– Я думал, ты больше озабочен змеями, – говорит тот с негодованием. – Никаких поцелуйчиков от Томмо. Только чистая месть.
Первый раунд скоро начнется, и Гарри необходимо разогреться. Луи видит один из его ударов и пытается списать свое волнение на недостаток опыта. Зрители толпятся за ограждением из тонкой веревочки, девушки кричат и перешептываются друг с другом, прикрывая лица руками с ярко накрашенными ногтями. Гарри машет и кивает им, мило улыбается, вдыхая свежий воздух. Сегодня его кудряшки упрятаны под черную бандану, и это немного странно, женственно... но, как обычно, лишь работает на этого парня. Как только Найл вручает Стайлсу клюшку, парень берется за дело, прицеливаясь и оценивая скорость ветра. Его нахмуренные брови доводят до того, что во рту у Луи пересыхает.
– Наименее сексуальный спорт, – шепчет он упорно. Парень достает телефон и печатает сообщение.
Как только Гарри начинает делать хорошо спланированный удар, Луи нажимает «отправить». Он видит, Гарри останавливается, и одна из его больших загорелых рук тянется к заднему карману. Парень колеблется секунду, потом вытаскивает телефон и смотрит на экран.
Луи Томлинсон: О, Боже, Аарон Роджерс здесь! Он внимательно наблюдает за твоими ударами!!!
Рот Гарри открывается, дрожь пробегает по телу. Большие зеленые глаза распахиваются шире, и парень окидывает взглядом толпу. Луи хихикает с триумфом, и Гарри слышит это, кусает губу, краснеет и начинает набирать ответ.
Чад Майкл Мюррей: Плохой поступок.
Луи Томлинсон: Прости, виноват. Не Аарон, а Джим Фурик xxxxxxxx Кажется, мне нужно проверить зрение xx
Окей, может Луи использует «x» по мере надобности, но только когда это касается милых и длинноногих парней. И Гарри, кажется, серьезно смущается, когда Томлинсон его дразнит. Луи получает свою усмешку назад, когда Гарри поворачивается к камере, показывает язык и отдает телефон Найлу. Затем сутулится, примеряясь, и отправляет мяч прямо в лунку.
Толпа ликует.
Сердце Луи колотится.
xXx
Sky Sports хочет вещать каждое движение Гарри, поэтому Луи проводит большую часть дня, наблюдая за ним и пытаясь втиснуть столько намеков в каждый комментарий, сколько вообще возможно. Лиам в легком шоке, но Луи клянется, что просто раззадоривает того, говоря об ударах и прочем.
Гарри почти запускает мяч в песчаную ловушку у пятой.
– Ах, – с сожалением произносит Луи. – Лишь попытка подразнить. В итоге он все равно забьет в лунку. Ненавижу, когда так поступают.
Лиам прикрывает лицо ладонью, стыдясь.
– И он идет исправлять ситуацию. Никаких проблем, – продолжает Томлинсон невозмутимо. – Посмотрите, как бережно Стайлс гладит этот розовый мячик.
– Его мама возможно смотрит, знаешь ли, – шипит себе под нос Лиам. Луи лишь шире усмехается.
– Прекрасный парень, привлекательный ведущий непрофессионал Гарри Стайлс остается позади лишь выдающегося лидера турнира Адама Скотта. Давайте посмотрим, сможет ли он вырваться вперед, дамы и господа. Оставайтесь с нами.
– Ты ведешь себя
абсурдно, – закрыв лицо руками, говорит Лиам когда они прерываются на рекламу.
Луи небрежно перебирает бумаги перед собой.
– Этот стол, Лиам, кажется, скоро доведет меня до грыжи.
В продолжение дня толпа вокруг Гарри только растет. Он обладает врожденным талантом выступления перед публикой и потрясающей способностью к спорту. Отбросить кудряшки, ямочки на щеках и то, как рубашка сидит на его подкаченном теле, и вы получите феномен.
Гарри делает так, что гольф выглядит как рисковая затея, а не упражнения для дряхлых врачей и богатеньких пенсионеров. Проще говоря, за ним приятно наблюдать. Луи изучает игру Гарри вместе со зрителями.
Прежде чем Стайлс был приглашен на PGA, Sky не делал ни обзорные сообщения, ни шпаргалки для Луи и Лиама, чтобы парни могли давать справки о нем (Не то, чтобы Луи забыл про клуб жонглеров, конечно). Гарри бьет низко и быстро, что позволяет ему вытаскивать мяч из любых проблемных участков, но также создает проблемы иногда, когда он заминается, делая размах. И есть небольшой нюанс: когда парень на поле, никто не должен его трогать. Он прошел больше лунок в один удар за прошедшие два дня, чем кто-либо из профессионалов или любителей. Кажется, у него особый талант в чтении поля и управлении этими большими, выразительными руками.
Луи видит, как парень хватает клюшку, удобней устраивает ее в руках, и в груди у Томлинсона что-то сжимается. Он уже знает, что будет думать об этих руках сегодня ночью в своем номере. О том, какими горячими они бы были, если Гарри коснулся бы ими члена Луи. Ладони слегка шершавые и такие большие, что смогли бы пройтись от основания до головки только за половину ширины.
Как умопомрачительно могли бы.
– Гарри великолепно держит клюшку, – говорит Лиам, и Луи охватывает ощущение, что сейчас один из тех неловких моментов, когда кажется, что люди вокруг читают твои мысли.
– Да, – тихо отвечает он, сглатывая комок в горле. – Действительно хорошо.
У игры Гарри есть еще одна причуда: каждый раз, когда парню удается особенно трудный удар, он наклоняется, берет мяч, подкидывает его один раз в воздух, целует, затем кладет в карман, где он и остается, пока Стайлс не дойдет до следующей лунки. Весь мир решил, что это восхитительно.
Момент, когда Гарри выходит на вершину возвышенности у 18 и появляется на всех огромных экранах, – лучшая часть для Луи. Он все еще второй после Адама Скотта, хотя они и менялись позициями в течение дня. Третий – Фил Микельсон, отстающий на четыре удара. Стайлс доказал, что выступление в четверг не было везением. Расслабленная походка и ухмылка на лице выказывают облегчение и самодовольство. Он машет толпе, останавливается поговорить с фанатами и раздает автографы, пока пара позади него заканчивает на поле.
– Так просто обойти профессионалов – большое достижение для любого новичка, и Гарри Стайлс, гордость Холм Чапела, Чешир, поставил себе задачу сделать даже больше. Луи, как думаешь, он смог бы побороться за главный приз?
Луи на самом деле останавливается, серьезно обдумывая вопрос, и срезает колкую фразу, что его мозг выдал за мгновение. Гарри стоит в стороне от поля, вглядываясь в написанное на стенде, и широко улыбается, перебирая волной пальцы в смущении.
– Ну, Лиам, я знаю, каждый
хочет, чтобы он хорошо показал себя. Англии нужна история Золушки вроде этой, и Бог знает, мы все любим неудачников. Большинство аналитиков будут играть адвокатов дьявола, показывая нам превосходство сил соперников на поле против него, поднимут статистику и скажут что-то в том роде, что в
последний раз непрофессионал выиграл крупный турнир в 1933, когда гольф был совершенно другим видом спорта. Но знаете что? Насколько я могу судить, в нем есть что-то особенное. Я думаю, он может потягаться с профи. Дайте им просто отработать свои деньги.
Возможно, Луи нужно было позволить хоть каким-то эмоциям отразиться в голосе, потому что Лиам неотрывно смотрит на него. Даже стажеры за ними прекращают суетиться, и на несколько секунд повисает тишина. Гарри подходит к мячу и без особенных усилий отправляет мяч на 13 футов, очередной берди.
Толпа сходит с ума.
И у Луи нет ни единого шанса подобраться к Гарри и взять у него интервью сегодня. Не с CBS [2] и ESPN [3], что монополизируют Стайлса, как только он сделает шаг за пределы поля. Томлинсон пытается не чувствовать себя слишком раздраженным, пытается быть счастливым за Гарри, и все из-за его потенциально исторического выступления и Всемирного внимания в результате. Он сильно преуспел.
Нельзя сказать, что он завидует Гарри. Это просто тот странный влюбленный подросток внутри Луи, который хочет быть всем, о чем думает Стайлс. Он не хочет делить его с Джимом Нантсэмом и Томом Риналди.
На самом деле, все, что он хочет, – это снова поговорить с ним.
Луи пристально смотрит на молчащий телефон.
После того, как они заканчивают эфир, Луи чертыхается на тесный стол еще раз, и они сменяют комментаторскую кабинку на отель и заканчивают вечер едой из автомата и оставшимися с завтрака маффинами. Луи не может поднять свою задницу, чтобы поужинать в каком-нибудь кафе города, а Лиам просто рад компании. Они больше говорят о футболе и музыкальных вкусах – Лиам предпочитает хип-хоп и рэп, а кончается все импровизированной версией «Wannabe» [4], что не звучало ужасно. Двое уборщиков даже аплодируют им.
– Ты в порядке? – спрашивает Лиам, заметив, что Луи снова пялится на свой телефон.
– Великолепно, – все, что Луи может, – это одарить того изнуренной улыбкой.
– Я говорил с нашими боссами из Лондона, пока мы были на перерыве. Они думают, ты безумный, но ты выбился в число лучших со своим бесстыдством. Так что продолжай в том же духе, и это все, что нужно.
– Ну, что я могу сказать... Метод Томмо – лучший метод.
– По этому самому Методу.
Они чокаются кружками с апельсиновым соком, и Луи решает отправиться в кровать. На завтра запланирована очередная утренняя трансляция, а это значит, что он должен встать ни свет, ни заря. Томлинсон желает Лиаму спокойной ночи и один направляется на третий этаж. Входит в пустой номер и плюхается на кровать так, что рубашка задирается, оголяя живот.
И еще он думает, как пройдет остаток этой недели. Только еще больше HBO [5] и чуть меньше тоски.
Смотря в потолок, он проводит рукой по бедру и выше, задевая оголенную полоску золотистой кожи. Его сознание притягивается к Гарри, как к магниту. Длинные линии тела, та ярко выраженная сила, когда он делает удар на поле, и его лицо, четко отпечатанное в памяти... Целеустремленность, нахмуренные брови и сфокусированный взгляд. Луи представляет этот взгляд, обращенный на него. Представляет, что Гарри будет делать с его телом, как будет чувствовать на груди эти огромные, неуклюжие, теплые руки, спускающиеся по спине вдоль позвоночника до задницы.
Луи закрывает глаза. Уже невыносимо, когда он проскальзывает в штаны и берет член в руку, сжимая головку и смазывая выступившие капельки. Он продолжает мастурбировать, представляя на шее полные красные губы Гарри, оставляющие багровый следы у пульсирующей венки. Он хочет чувствовать их на себе больше, чем когда-либо чего-либо хотел в своей жизни. И его рука в безрассудстве сжимается, когда Томлинсон снова представляет крепкое тело парня.
В эту секунду телефон вибрирует, Луи давится горячим вдохом и лезет в карман левой рукой. Садится и тыкает на экран:
Новое текстовое сообщение от:
Чад Майкл Мюррей: Смотрю повтор Sky Sports в своем номере. Нравятся твои комментарии сегодня... Чад знает, насколько ты непослушен? ;)
Все, что нужно, это прочитать «непослушный», и в животе Луи будто что-то взрывается. Он задыхается, дрожит. Дав несколько секунд телу отойти от оргазма, парень вытирает руку о рубашку, прежде чем начинает печатать ответ.
Луи Томлинсон: Непослушный, что? Не понимаю, о чем ты... Ты, должно быть, ужасный извращенец, парень! x
Он снова откидывается на кровать. Голова кружится, тело охвачено туманным теплом после оргазма. Томлинсон запутан, возбужден и отчаянно нуждается хоть в какой-то ясности. Но у него все еще есть работа с Гарри повсюду, и это делает почти невозможным не отвлекаться.
– Черт, ублюдок. Сволочь. Задница.
Все, что Луи точно известно, – это то, что он неплохо удовлетворен.
