Be My Little Good Luck Charm

Когда Луи впервые ступил на землю Вистлинг Стреитс, здесь были тихие песчаные ловушки и стриженые лужайки, холмы, что стали безмятежными оврагами, и бледная, обдуваемая ветрами трава, охватывающая землю до горизонта. Люди бродили медленно – в основном добровольцы и седоволосые зрители – вдоль пешеходных дорожек, как вялая кровь, тянущаяся по венам... Потом появился Гарри. Его мальчишеское обаяние покорило Твиттер, заполонило гифками Тамблер, вдохновило на обновления умопомрачительных статусов на Фэйсбук. Мир принял к сведению. В пятницу был цирк. Журналисты вылились с трибун для СМИ и разбили лагерь на холмах, девочки переполнили тренировочное поле. Длинные, бурлящие линии палаток. Оглушающие крики вместо вежливых аплодисментов, каждый раз, когда Гарри делал удар. Горы мусора от фаст-фуда. Запах ожидания в воздухе. И Луи до сих пор не представлял, на что подписался. Потому что, если пятница – цирк, то суббота – это концерт Jay-Z. Всюду люди, всюду камеры. Гарри не сходит с экранов, пестрит на первых страницах новостей Гугла и USA Today, сразу после споров Обамы с Конгрессом по поводу бюджета. Все гудит как осиное гнездо в недостаточно-обоснованной-мании. Луи, случайно толкнув несколько подростков локтем и кинув пару слов журналистам, скрывается из поля зрения выскочек из Нью-Йорка и, махнув пропуском, едва успевает проскользнуть в комментаторскую будку. Репортеры вынюхивают, на что способен этот ребенок, как он говорит, как держит себя. Смог бы он продавать сэндвичи Subway или часы Rolex? Чего он стоит? И к черту весь мир, если это не выглядит как игра против правил. Действия Гарри не должны порочиться тем, что другие могут с этого выиграть. Он пытается выиграть кубок по гольфу. Внести свою лепту в историю. А не быть предметом грез старшеклассников или источником дохода газетчиков. Луи хмурится, поднимаясь по лестнице, и пытается убедить себя в том, что реагирует так не потому, что глубоко внутри не хочет делить Гарри с остальным миром. Просто определенная часть его совершенно точно убеждена, что Луи обнаружил Гарри. Он заметил, насколько парень уникален, еще до девчонок в Твиттере, до заумных индюков в SportsCenter. Он нашел его. Что смешно: Гарри – не клад. Он всегда существовал, был там. Играл в гольф в университете. У Найла даже больше прав на него, чем у Луи. – Лиам, помоги, мой мозг спятил. – Сейчас же остановись, – Лиам выглядит встревоженно. – Мне совсем не нужно слышать о твоих странных сексуальных фантазиях. Луи мог бы сесть, открыться и рассказать все, что творится в голове, но они еще не достаточно близкие друзья. Сейчас проще свести все к шутке. – Пробовал когда-нибудь игрушки? И никаких случайных разговоров об анальных пробках за завтраком? Позор. Лиам краснеет. «Бедный мальчик, анальные пробки – немного сложная тема для него» – думает Луи, но Пейн решительно прочищает горло и перетасовывает бумаги, пока Томлинсон пытается усесться за стол. Воздух холодный, освежающий, несмотря даже на толпу и бессмысленные разговоры, доносящиеся с поля. Все еще раннее утро. Грозные тучи уже начали собираться, а ветер – подниматься над озером Мичиган. Даже сейчас Луи может сказать: сегодня первое серьезное испытание на умение гольфистов играть в неблагоприятных условиях. А он даже не посмотрел прогноз погоды. Томлинсон придвигает ближе свой черный чай, впитывая тепло бумажного стаканчика, и задается вопросом, где же сейчас Гарри. И волнует ли его ветер. – Расслабься, – говорит Лиам, пробегая глазами заметки о сегодняшних партиях. – Он, скорее всего, еще даже не проснулся. Сегодня он в заключительной паре с Адамом Скоттом; они не сделают первый удар раньше 14:15. Луи раздраженно вздыхает. – Я неосознанно озвучиваю то, о чем думаю? – Все видно по твоему лицу, приятель. «Самодовольство Лиаму не к лицу» – заключает Луи. Он очень хочет знать, когда ему начал нравиться этот чопорный, с застегнутыми на все пуговицы рубашками со-ведущий, вернуться к этому моменту и дать себе подзатыльник. И потом снова... Хорошо, наверное, иметь друзей. Друзей кроме Зейна черт-его-дери Малика. Луи позволяет себе секунды на три отвлечься на лучшего друга, прежде чем возвращается к работе. – Предвидятся какие-нибудь улучшения в погоде? – спрашивает он, и Лиам снова усмехается. Разве Луи не может просто спросить? Нет. Определенно нет. – Ты имеешь в виду до 14:15? Увидим. Похоже, тяжелые облака продержатся весь день, и мы будем редкими счастливчиками, если не разразится буря. – Великолепно. Вопрос, вообще-то был задан только из профессиональных интересов. – Верю, – честно говоря, нет. – Кстати... Визажисты наконец перестают суетиться с ними. Через пять минут вспыхивают огни в будке, что ослепляют Луи на несколько мгновений. Камеры готовы, помощники носятся вокруг, пытаясь убедиться, что все в кадре выглядит отлично. – Я вернулся в American прошлым вечером. После того, как ты поднялся к себе. Луи на секунду распахивает рот в удивлении. – Не вернулся. – Вернулся, – ох, Лиам выглядит довольным. – Зачем? – Встретиться со старым другом, но это неважно, – отмахивается парень, и Луи делает заметку вернуться к этому вопросу позже, потому что что-то в лице Лиама говорит: это была девушка. – Дело в том, что, когда я проходил у бара, услышал разговор Гарри и Найла за кружками пива. Луи театрально задыхается в возмущении. – Ты подслушал! – Случайно услышал. – Подслушал. О, мой будущий муж. Стыдно, Лиам... Глаза Лиама распахиваются. – Будущий..? Ох, Лу, я думал, ты просто хочешь залезть ему в штаны. – Заткнись. И немедленно расскажи мне все, что слышал. – Мне заткнуться, или... – Выкладывай! Быстрее, Пейн. Или я вытрясу из тебя информацию. Лиам посмеивается. – Хорошо, хорошо, отложи крайние меры. Гарри сидел у бара, уставившись в телефон. Найл слегка толкнул того в плечо и спросил что-то. – Что-то? – Я не смог услышать. Луи дает Лиаму подзатыльник, широко распахнув глаза. – За что? – спрашивает Лиам сердито, потирая место удара. – Если подслушиваешь, научись делать это как надо! – Пусть так. Но больше ты от меня и слова не дождешься. Луи со стоном роняет голову на стол, смазывая грим о листы с отчетами. Он пытался, но не мог спать ночью, потому что в его мозгу было только ГарриГарриГарри; и сейчас слишком холодно, в животе пусто, за исключением нескольких кусочков апельсина, что Томлинсон стащил у Лиама, и чая, и... о, Господи. – Не будь такой занозой, Пейно. Лиам усмехается. – Найл спросил его, и потом я услышал, Гарри ответил. Готов поклясться, было что-то в роде «тот красавчик из Sky Sports». Потом мне нужно было убираться, иначе я выглядел бы глупо, – Лиам, кажется, очень горд собой, и Луи хочет ударить его снова. – Это все? Самодовольство стирается с лица Пейна. – Я думал, тебе будет интересно. Луи лениво вскидывает руку, указывая на красивые волосы Лиама, его крепкий подбородок и подкаченный торс. – Он мог говорить о тебе. – Не думаю, приятель. – Ну... - Луи хмурится, вспоминая реплику Гарри о голубых глазах (не то, чтобы он прокручивал его голос в голове последние двенадцать часов и все такое). – Может быть. Я полагаю. В смысле, все возможно. Он собирает все силы, чтобы привести себя снова в сидячее положение и рассеянно убирает со лба прилипший листок, усердно думая о чем-то. – Если он говорил обо мне, разве не больше подошло бы что-то в роде «тот нахальный ублюдок из Sky Sports» или «тот из Sky Sports, что похож на гея»? Лиам только мягко улыбается. – Нет. – Ох. – Эфир через пять, четыре, три... Луи чувствует себя немного не в своей тарелке. Его губы сами выпаливают слова и (будем надеяться) формируют связные предложения. Он задумчиво кивает в сторону Лиама, пока они обсуждают погодные перспективы и в который раз говорят о крахе Адама Скотта на Чемпионате 2013 при таких же условиях, как сегодня. Никто не знает, как Гарри планирует справиться с погодой, и останется ли эта рекордная толпа, несмотря на мелкий дождь, что начался с первым ударом. Луи заставляет себя беззаботно произнести его имя, будто он очередной гольфист, что может извлечь выгоду из слабости Адама при ветре. – Если Гарри Стайлс совладает с погодой, это будет идеальная для него возможность уйти в солидный отрыв. Мы можем встретить воскресенье с преимуществом в три-четыре удара у новичка. Гарри Стайлс. Слоги звучат гулко, как звон в пустоте. Кажется, они уже глубоко под его кожей. Дело в том, что обычно Луи не так застенчив. Он знает, что красивее многих. Он знаком с пожирающими взглядами, скользящими по его стройному, вкусно изогнутому телу в клубе. Но Томлинсон не уверен насчет взглядов Гарри... Может быть, потому, что обычно он не пытается обольстить всемирно известных спортсменов. (Спортсменов? Руки Гарри... Хорошо, да, Луи готов признать: гольфисты – тоже спортсмены. Черт) Гарри такой обезоруживающий, и Томлинсон просто хочет свернуться у него под боком и никогда не оставлять. И еще у него есть ужасная привычка переключаться с невероятно-застенчивого-капкейка на сексуального-крайне-сконцентрированного-мужчину, что Луи находит сконфуживающе сексуальным. Луи приходится напомнить себе, что он встречал Гарри только дважды. В первый раз он стебал и смущал Стайлса на национальном телевидении. Во второй – показал себя человеком, который может напоить лучшего друга, написать на его лице шутку про пенис и сфотографировать. Это не то, что Гарри следовало бы знать. Во время перерыва телефон Луи вибрирует. Чад Майкл Мюррей: Странно, но ты – первый, кого я увидел этим утром. Привееет. Томлинсон почти смеется в облегчении. Абстрактные мысли о Гарри могут выбить его из колеи, а Гарри собственной персоной – просто... просто... Будто невозможно дышать. Луи Томлинсон: Привет. С трудом прорвался на работу через толпы людей, что собрались ради тебя. Ты знаменит, знаешь? Чад Майкл Мюррей: Надеюсь, ты не пострадал. Фанаты гольфа могут быть агрессивны. Луи прикрывает рукой телефон, потому что эфир снова начинается, и ему нужно сказать что-нибудь толковое. Они с Лиамом отвечают на вопросы из Твиттера о погоде и лидирующих гольфистах, когда он снова чувствует легкую вибрацию под вспотевшей ладошкой. Чад Майкл Мюррей: Готов поспорить, ты не сможешь вставить слово «банан» в свой следующий ответ. Луи еще не успевает подумать, почему именно банан, а Лиам уже читает твит. – Вопрос от @ilovegolf95. Он или она спрашивает: «Какая, на ваш взгляд, самая сложная лунка сегодня?» Луи, что ты думаешь по этому поводу? – Ну... – Томлинсон окутывает чашку с чаем пальцами и всеми силами пытается сделать вид, что продумывает серьезный ответ, вместо того, чтобы выстраивать стратегию о фрукте. – Есть основания полагать, что много неприятностей принесет седьмая лунка, учитывая порывы ветра с озера. Но, честно говоря, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Каждая, на самом деле, но восемнадцатая в особенности. Она сложна и при нормальных условиях, а сегодня, я думаю, никто не выполнит пар. – И никаких больше берди от Гарри Стайлса? – спрашивает Лиам. Луи качает головой. – Если только не случится чудо... Организаторы выбрали поистине дьявольское место для размещения лунки, прямо-таки заставляя игроков быстрее закончить с ней. Трудно управлять мячом в этой маленькой травянистой лощинке. Она будто создана для того, чтобы защищать лунку. Говорю тебе, Лиам, эта лунка - безумие. Б-Е-З-У-М-И-Е[1]. Он не знает, как ему удается удерживать серьезное выражение лица. – Вот так, @ilovegolf95. Ответ от Томмо. И, очевидно, от Гвен Стефани. Луи сдержанно кивает. Чад Майкл Мюррей: Блестяще!! xx Следующее. Ооох. Попробуй Плей-До[2] К счастью, следующий вопрос о чем-то в роде «как далеко можно ударить мяч против ветра», и Луи не составляет труда вставить фразу «можно по крайней мере попытаться запустить кусочек Плей-До» как красочную, гиперболическую метафору. Лиам лишь едва приподнимает брови. Луи получает новое сообщение, как только они уходят на рекламу. Чад Майкл Мюррей: P.S. Я совершенно точно сделаю берди на 18 сегодня Луи Томлинсон: Держу пари, не сможешь Чад Майкл Мюррей: Если ты скажешь «я фанатею по Гарри Стайлсу», смогу Луи чувствует одинокую бабочку надежды, порхающую в пустом животе, и внезапно понимает, что ему необходимо сконцентрироваться на дыхании. Потому что это флирт. На самом деле. Луи Томлинсон: Просто хочу сказать, что никто бы не согласился: моя профессиональная репутация на кону!! Чад Майкл Мюррей: Если у меня выйдет берди, я приглашаю тебя на ужин сегодня вечером в American. В виде компенсации. Идет? Шок пронзает тело Луи, когда он читает сообщение. Пальцы начинают дрожать над экраном. Это флирт; и это свидание. Свидание. В его мозгу бедлам, а в груди взрываются фейерверки. Он глубоко вдыхает и улыбается в камеру, когда они возвращаются после перерыва. – У нас осталось время еще для одного вопроса, не так ли, Лиам? До того, как мы обратим взгляды вниз, присоединяясь к гольфистам, что уже на поле. Лиам кивает и смотрит на экран перед ними в поисках нового твита. – Хорошо, похоже, @pebblebeach-rn-haha-jk хочет узнать «Кто возглавит первые строчки в конце дня?» Трудный вопрос. Ставлю на Фила Микельсона. Да, сейчас он третий, но он великолепен при такой погоде. Думаю, он сможет сделать прорыв. Томмо? – парень изучающе смотрит на Луи. Томлинсон все еще немного сконфужен и теребит пуговицы. Глупый Гарри Стайлс и смехотворное пари, неожиданное и абсолютно чарующее, как и все, связанное с этим парнем. Но на нем еще висит обязанность, поэтому Луи прочищает горло и говорит: – Я фанатею... по Гарри Стайлсу. И дело вот в чем: он не может сказать, что это была ложь. – Его победа – 10 к 1. Немного рисково, а? Луи пожимает плечами и смотрит прямо в камеру. – Я имел в виду именно то, что сказал. Уголки губ Лиама дергаются, но он переходит к непосредственно теме гольфа, и огоньки веселья пляшут в карих глазах. Луи чувствует странную дрожь в конечностях. Мысли о Гарри, что сидит на кровати в своей комнате и смотрит на него по телевизору, с голым торсом и одеялом, скомканным небрежной кучей позади. И следует неизбежный вопрос о боксерах (или небо все же поможет ему?), но Томлинсон прячет его глубоко в мысли и пытается влиться в рабочий ритм. Работать с Лиамом становится легче, привычнее. Они начинают умело разыгрывать друг друга: Лиам, абсолютный натурал, и Луи, заклейменный развязный стебщик. Чемпионат PGA 2014 превращается в спортивную драму. Гольфисты лажают, и погода становится только хуже, когда последние пары выходят на поле. Луи слишком занят своими призраками, так что лишь бросает короткий взгляд на Гарри, тренирующегося на поле. Его волосы спрятаны под шапочкой, как и в день до, и на этот раз он выбрал бледно-лиловую рубашку. Луи замечает тату на запястье Стайлса, когда тот садится на корточки перед ударом, и его лицо как открытая книга, на которой начерканы тонкие линии беспокойства. Солнце выходит из-за облаков на короткий момент, но затем снова скрывается. Томлинсона бросает в дрожь – если бы чье-либо лицо могло сегодня вернуть солнце, то это без сомнения было бы лицо Гарри. И ему безумно интересно, что означает тату. И в который раз «говорю тебе, посмотри снова, потому что ясно: как только Фил Микельсон выйдет на поле, он переведет свою игру на новый уровень» Лиама. Он бьет далеко, в то время как другим это удается с трудом и адски тяжелыми ударами. В животе у Луи тянет, потому что он – профессиональный гольфист, обладатель выдающейся карьеры, выиграл пять больших чемпионатов, а все, что делал Гарри – это играл в университетской команде в Манчестере. Даже если физически он в форме, то вряд ли психологически готов для такого жесткого соревнования. – И сейчас Гарри Стайлс, парень-сенсация, выходит на первый удар, – Луи всеми силами пытается не выдать нервозность в голосе. Это не первый раз в его жизни, когда он так волнуется по поводу крупных спортивных соревнований (привет, четвертьфинал Кубка Мира 2006 и пока, пенальти Англии), но это первый раз, когда он знает одного из спортсменов лично. Он чувствует ошеломляющую обреченность, когда Гарри подходит к позиции. – Твоя лошадка, помни, Луи, – говорит Лиам. – Ты поставил на то, что он будет лидером после сегодняшнего раунда. – Скорее Мой Маленький Пони, чем действительно лошадь, – на автомате реагирует Луи. – С таким то цветом рубашки. Лиам посмеивается и, только когда Гарри замахивается, говорит: – Что ж, давайте посмотрим, сможет ли Луи привести Гарри Стайлса к победе. Луи на самом деле почти открывает рот и почти пропускает удар Гарри. – Лиам! - шипит Томлинсон, и Гарри бьет левее и отправляет мяч дальше, чем нужно, и черт-черт-черт, это, возможно, самая большая ложь, что он говорил за всю неделю. – Что? – подмигивает Лиам – на самом деле подмигивает – и шепчет, – Метод Томмо. «Показать все, на что способен». Свыкнись. Луи прячет лицо за руками. Он волнуется за Гарри. Он слишком серьезно относится к гольфу. И, на самом деле, почти уверен, что становится Лиамом – о, Господи, нет, Томлинсон еще слишком молод для такого. Луи борется с желанием взглянуть сквозь пальцы, когда Гарри становится для второго удара – счастливый розовый мяч едва касается земли, а он уже уверен, что Стайлсу удастся справится еще всего за два. Между тем, похоже, Адам Скот снова попадает под богги[3]. – И Фил Микельсон делает блестящий удар, – указывает Лиам. – Давайте вернемся ко второй и посмотрим, сможет ли он отправить мяч на пять футов для берди. И он смог. – Бла-бла, спасибо, мадам, – говорит Луи, молясь, чтобы его откровенная необъективность не просачивается через каждое слово. День медленно перетекает в вечер, и порывы ветра с озера Мичиган заставляют гольфистов один за одним скрываться с поля. Результаты вывешены. Адам Скот быстро и предсказуемо выходит из борьбы, заработав богги на третьей лунке. Это серьезный промах, от последствий которого ему не избавиться. Гарри играет неровно, постоянно вытаскивая себя отличными ударами. Он борется, пытаясь оставить пар за собой. Ореол волос на голове разметается в разные стороны, когда он пробирается сквозь мелкий косой дождь. Луи кажется, он немного похож на льва. Стайлс прилагает титанические усилия (совершенно замечательно, если другие не делают почти ничего), но к тому времени, как доходит до 9, зарабатывает богги. Фил Микельсон, тем временем, проходит 18 и отправляется в гольф-клуб, опережая Гарри на один удар. – И вот как выходит: Микельсон заканчивает с отличным результатом. Похоже, твое предсказание сбывается, Лиам, — голос Луи впервые звучит немного хрипло. И он благодарен за мед, что добавили в его чай. – Не совсем, потому что твое сбывается тоже, – отвечает Лиам с явным волнением в голосе. Он наклоняется вперед, чтобы посмотреть на Гарри. – Мое? – Этим утром ты сказал, и, о чудо, ни у кого не было шанса сделать берди на 18. Пока никому. Луи поджимает губы и поднимает брови в удивлении, когда смотрит на лист результатов. – Да, никому. Я довольно умен. Внешне беспечен, но сердце выстукивает румбу в груди. Лиам фыркает. – Прежде чем твоя самоуверенность примет размеры катастрофы, давай посмотрим, сможет ли сделать это Гарри. Не забываем, у него выходил берди дважды за два дня. – Ох, да, но это было до того, как тропический шторм Энид решил снизойти до нас. Они оба внимательно смотрят на экран, когда Гарри выходит на удар. Луи сминает штанину – нервная привычка. Он пытается контролировать выражение лица, потому что должен оставаться беспристрастным для аудитории. Но под столом его запястье вздрагивает. – Ой-ой, его помощник подал деревянную клюшку, что значит Гарри решился на длинный удар, чтобы довести мяч до самой лунки. – На этот раз его тактика отличается от подхода в четверг и пятницу, когда он рассчитывал на многоярдовые удары, чтобы обеспечить себе преимущество. – Да, – кивает Луи и чувствует почти физическую боль от напряжения, когда Гарри снова готовится к удару, намереваясь вернуть себе лидирующую строчку. – Но довольно умно при такой погоде. Он не хочет рисковать. Удар хорош. Гораздо короче, чем у Фила, но мяч приземляется как раз напротив лунки. Луи едва успевает проглотить вскрик радости, вместо того облизывает губы и делает глоток чая, в то время как Гарри направляется по сырой дорожке к мячу. Второй удар крайне важен. Стайлсу нужно попасть точно в цель, если он хочет сделать берди, но нельзя бить слишком слабо – в противном случае он может попасть в Сарлак Пит, который Луи называет «травяная бездонная лощина», из которой еще никому не удавалось удачно вывести мяч. Давай же, Гарри, думает Луи. Не играй в героя. Просто сделай пар. Ты будешь впереди Микельсона, и у тебя появятся неплохие шансы завтра. Найл выбирает клюшку. Останавливается на длинной, металлической, идеальной для безопасных ударов. Она может здорово помочь Гарри заполучить пар за два удара. Он качает головой. – Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, – бормочет Луи. Гарри действительно собирается это сделать. Он действительно собирается поставить на карту все ради того, чтобы сделать берди на невозможной лунке. Чтобы поужинать с Луи. Пока Гарри и Найл обсуждают что-то, Sky Sports уходит на рекламу, и Луи ныряет рукой в карман, выуживает телефон и быстро пробегает глазами по их переписке. Его плечи напряжены, он немного горбится, набирая ответ. Луи Томлинсон: Не будь идиотом, Гарри!!! Возьми четвертую! Он видит, как Гарри хмуро смотрит на Найла, когда тот достает седьмую клюшку из сумки, и понимает: сообщение бессмысленно, потому что игрокам запрещено пользоваться телефонами во время игры. Все, что он может сейчас делать – это смотреть, пока Лиам приветствует зрителей после перерыва, а Гарри становится на решающую позицию, крепко сжимая клюшку в руках. – Рисковый выбор, – задумчиво произносит Лиам, кидая взгляд на Луи. – Ему непременно нужен пар. Какие-нибудь идеи, о том, что он задумал, Томмо? – Никаких, – врет Луи. Момент, когда Гарри бьет, можно сравнить с тем, как весь мир смотрит на крушение поезда в замедленной съемке. Наперекор ветру. Гарри бьет уверенно. Луи затаивает дыхание и молится. Каждый следит за крошечным розовым пятном в воздухе… и общий вздох раздается над полем, когда мяч приземляется в трех дюймах от лунки. – Боже мой, – выдыхает Лиам. – Ты только послушай их. Луи нем. Трибуны взрываются криком и движением. Серьезно, они – не фанаты гольфа, они, должно быть, фанаты футбола. Гарри сияет, спокойно направляясь к 18, чтобы выбить уже свой третий берди. Кругом полнейший балаган. Прежде, чем толпа журналистов и болельщиков поглотит его, Гарри извлекает мяч из лунки. Луи смотрит на монитор – Гарри намеренно поворачивается, чтобы посмотреть прямо в камеру Sky Sports. Целует мяч, указывая в объектив и хищно ухмыляется. Луи горд собой, что смог удержаться от обморока. Через несколько минут его телефон вибрирует, и он, даже не дожидаясь перерыва, наклоняет голову вниз и, пока Лиам болтает, читает. Чад Майкл Мюррей: Встречаемся у входа в American в 8, маленький скептик! xx Но для начала поспешно организованная пресс-конференция, потому что здесь слишком много журналистов и слишком мало Гарри Стайлсов. Луи протискивается сзади несколькими минутами позже, Лиам рядом с ним. Гарри сидит за столом на немного приподнятой платформе, с опаской глядя на микрофон перед ним. Он, сгорбленный, выглядит маленьким, но все еще улыбается. Парень-таки урвал время и переоделся в простую черную футболку, что больше открывает вид на тату на левой руке. Луи пытается не пускать слюнки. Журналисты буквально прыгают на стульях, машут руками и кричат друг на друга, стараясь привлечь внимание Гарри. – Да, – Стайлс указывает на маленькую женщину в первом ряду, которой чуть не зарядили локтем по голове. – Спасибо, Гарри, – начинает она. – Как Вас зовут? – Луи закатывает глаза, потому что Гарри слишком очевидно вежлив. Он чувствует то же тепло, разливающееся в груди, что чувствовал в четверг, когда видел Гарри с маленькой девочкой на поле (и сейчас кому-нибудь с щенками или младенцами лучше не показываться, потому что у Томлинсона может случиться сердечный приступ). – Лиза, – отвечает женщина, явно удивленная, что он занял время, чтобы задать такой вопрос. – Привет, Лиза, – отвечает Гарри и широко вскидывает руки, будто намереваясь обнять всю комнату. – Добро пожаловать на мою пресс-конференцию. Она улыбается, очевидно польщенная, что он заметил ее как человека, а не еще одного писаку, что хочет выкачать из него как можно больше информации. – Я бы хотела узнать, Гарри, каково это – быть первым любителем за последние сто лет, у которого есть реальные шансы выиграть такой важный Чемпионат? Стайлс усмехается и ерзает в кресле, оглядывая нескончаемое море СМИ вокруг. – Ну, есть только одно слово, которым я мог бы описать свои чувства на данный момент, – он делает паузу для пущей эффектности и через несколько секунд продолжает благосклонным голосом. – И, поскольку вы все упорно трудитесь, чтобы ничего не упустить, тщательно конспектируя и все такое, я произнесу вам это по буквам. Б-Е-З-У-М-И-Е[1]. Луи склоняет голову, скрывая усмешку. Пятьдесят нетерпеливых рук вверх. – Также как и то, что я ел на завтрак этим утром, если вам интересно. Около половины рук опускаются. Гарри отвечает еще на несколько вопросов, выговаривая медленно своим звучным баритоном, не торопясь, просто наслаждаясь новым опытом. Он узнает имя каждого журналиста, порой задавая встречные вопросы, чтобы, как он выразился, «вернуть должок». – Rolling Stones или The Beatles? Фанаты Rolling Stones, поднимите руки. Хорошо, теперь фанаты The Beatles, – он кивает и делает вид, что записывает результаты в тетрадь. Все хихикают. Луи неожиданно горд за то, что тот остается самим собой, хотя и думал, что Стайлс – один из тех людей, которым трудно быть, кем они на самом деле являются. Это делает Гарри еще более уверенным и неотразимым, но Томлинсон подозревает, что он просто может быть плохим актером или отвратительным лжецом. К концу пресс-конференции Луи внезапно чувствует непреодолимый импульс поднять руку. Он и не думал, что Гарри видел его за всей этой толпой, и крайне удивлен, что Стайлс сразу указывает на него. – У Sky Sports есть вопрос. Как Вас зовут? – Кевин. Гарри с хлопком прикрывает рот рукой, сдерживая смех, но ему это плохо удается, потому смешок вырывается наружу, немного созвучный с фырканьем. И, когда вся комната посмеивается над ним, устраивает небольшое шоу: бьет себя микрофоном по голове, краснея. – Что Вы можете сказать в свое оправдание, Кевин? – спрашивает он, когда все наконец успокаиваются. Голос Гарри притворно суров, но парень прикусывает нижнюю губу и ерзает, ожидая ответа. – Мне просто интересно, Мистер Стайлс, о чем вы думали на 18? Большинство гольфистов сделали бы безопасный пар… Если бы Вы сделали так, все еще были бы на строчку выше Микельсона. Так почему Вы прошли на такой риск, как берди? Гарри кривит губы, стараясь не улыбаться, и накручивает прядь кудряшек на загорелый палец. – Ну, Кевин. Я пытался сделать берди, потому что кое-кто держал пари, что я не смогу. Рука Лиама взмывает вверх прямо перед глазами Луи. Гарри кивает ему. – Кто-то особенный? Гарри встречает вопрос застенчивой улыбкой. – Может быть. После встает из-за стола и сообщает, что время истекло. Стайлс машет рукой и позирует для нескольких фото, прежде чем скрыться за дверью. Луи с Лиамом и другими журналистами направляется к выходу. Получив быстрый, но значительный шлепок по ребрам от Пейна, растворяется в толпе и затем остается один, направляясь обратно в отель.