Be My Little Good Luck Charm

Луи запрыгивает в кеб в 19:55, оставляя номер, заваленный одеждой из (больших) чемодана (чемоданов), в полнейшем беспорядке. После долгих споров с самим собой и нескольких селфи, которые он, возможно, отправил Зейну, чтобы спросить его мнения, и которые, возможно, разбудили того в два часа ночи по Лондонскому времени. Ответ был получен в виде решительного «Мудак ты, я сплю» (и потом, три минуты спустя, - «Надень голубую баттен-даун[1]. Классика. Никто не может устоять перед парнем в такой рубашке. Почемууу ты вообще спрашиваешь меня об этом? Хорошего вечера, береги себя. Люблю xx»). Луи выбрал свои самые узкие черные джинсы и вышеупомянутую рубашку, поднял челку. Луи опаздывает на несколько минут, а потому, подъезжая, видит картину: Гарри, такой великолепный, в рубашке с чертовым леопардовым принтом, ждет его снаружи под мелким дождем у вращающихся железных дверей American. И теперь Томлинсон совсем не может перестать думать о... Нет, лучше оставить это предложение незаконченным – оно может выйти за границы дозволенного и стать отчасти грубым. Итак, леопардовый принт. Идем дальше. Луи грациозно выходит из кеба, теша себя надеждами, что рубашка сидит как надо, и джинсы подчеркивают все то, что должны подчеркивать. Гарри просто стоит на тротуаре несколько секунд, осматривая его с ног до головы так, будто Томлинсон – самая восхитительная вещь, которую ему доводилось когда-либо видеть. – Здравствуй, – говорит Луи, рассчитывая на то, что он, по крайней мере, сможет галантно начать разговор. – Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – Томлинсон впадает в явное оцепенение, пока Гарри не продолжает. – Я надеялся на свидание с Луи Томлинсоном. Но твое имя Кевин. Луи краснеет и усмехается, теребя подол рубашки. – Я ужасный лжец, Гарри Стайлс. Ты все еще сможешь полюбить меня? Гарри улыбается в ответ, мягко и мило. – Посмотрим, что мы можем с этим сделать. Он подает руку, крайне напоминая Принца Чарминга, что немного причудливо, и Луи берет ее, ведет Стайлса через хитроумные вращающиеся двери, прижимая левую руку к плечу парня. Они попадают в холл отеля и идут рука об руку к ресторану. Гарри только кивает метрдотелю, им сразу указывают на маленький тихий столик в дальнем углу у окна с живописным видом на гольф-поле. От внимания Луи не ускользает то, как кудрявый вкладывает несколько купюр в руку мужчины. – А ты джентельмен, Стайлс. Долго планировал? – Луи быстро садится, опасаясь, что Гарри выдернет из-под него стул на глазах у всего ресторана. – Что-то в роде ограбления? Ты Дэнни Оушен? Действуешь крайне в его стиле. Он разворачивает свою салфетку, сминает ее на коленях и, пытаясь скрыть нервозность, смачивает пальцы в чашечке с водой. Потому что он взрослый. – Дал инструкции персоналу сегодня утром. Гарри садится и незамедлительно пытается копировать трюки Луи с водой, забавно и неуклюже двигая руками, неспособный сделать это по всем правилам. И совсем не способствует делу тот факт, что он увлечен наблюдением за изящными пальцами Луи, элегантно обводящими ободок чашки. – Что было бы, если бы ты не сделал берди на 18? Гарри пожимает плечами, беспомощно очаровательный. – Ты все равно поужинал бы со мной. – Должен сказать, что это абсолютная и однозначная правда. Гарри усмехается так, что Луи начинает хихикать. Это заставляет плечи Стайлса дрожать, и вскоре они заглушают смех салфетками, стараясь не докучать людям вокруг. Как это произошло? Честно, как Гарри Стайлс может быть реальным человеком? Они легко вливаются в разговор, ожидая блюда. Луи рассказывает, почему пошел в спортивные журналисты («Моей главной целью в юности было приблизиться настолько близко к футболистам, насколько возможно»), о своих четырех младших сестрах дома («Лотти в том драгоценном, чарующем возрасте, когда красят волосы в черный и постоянно цитируют Ницше») и о Зейне («вечном лучшем друге, непробиваемом идиоте, с которым у нас несколько парных тату»). Гарри позволяет Томлинсону болтать без остановки, при этом выглядя так восхищенно, будто знать каждую малейшую смехотворную деталь – честь. Затем он рассказывает Луи о своей жизни в университете, с любовью в голосе описывая паршивую квартирку, что они с Найлом снимали последние два года. Она завалена проводами и другой ерундой от X-Box, кулинарными экспериментами, ароматическими свечами, и стены слишком тонкие, потому всегда шумно, а в холле много людей. Луи улыбается и пытается представить Гарри среди всего этого. – Где-то рядом даже живет певица. Может, в одной из соседних квартир, я не знаю. Она всегда исполняет оперы – иногда Селин Дион – на верхних октавах голоса, и однажды я слышал, как один из моих соседей открыл окно и крикнул «Передохните уже!» Луи смеется, потягивая воду из стакана и бормочет: – «Передохните уже». Забавная фраза. «Передохните». Глаза Гарри светятся. – Может звучать немного по-ханжески, или на что там это похоже, но они еще часто занимаются громким сексом во всех комнатах своих квартир. В смысле, громким гетеросексуальным сексом. Мне приходилось надевать беруши, когда я садился за учебу. Луи непреодолимо хочется прикоснуться к Гарри. Его пальцы почти зудят пересечь стол и почувствовать тепло парня, но Томлинсон не может придумать хорошего оправдания такому действию, и это начинает смущать. – В любом случае, – продолжает Гарри, – в один прекрасный день у этой леди-опера что-нибудь выйдет. Ее пение исходит из сердца, она вкладывает в него всю себя, в отличие от того другого с голосом а-ля дэт-метал, – он останавливается, обдумывая. – Разве кто-то может петь таким голосом от души? Луи хмыкает оценивающе, кивая Стайлсу, чтобы тот продолжал. Он чувствует, как паутинка морщинок сплетается у глаз от нежной улыбки. – И после певица крикнула «Ты не попадаешь в ноты!» Гарри начинает смеяться, и Луи начинает смеяться, и, кажется, будто они смеются с первой минуты их знакомства. И Томлинсону хочется, чтобы это никогда не прекращалось. – А после я слышал, как они переговаривались через открытые окна, и теперь они, кажется, встречаются. На прошлой неделе он записал кавер своим дэт-метал голосом на песню «I Wanna Hold Your Hand». – Невероятная сказка. Гарри пожимает плечами, – это же жизнь, верно? – и Луи чувствует ноющее влечение к нему, что оседает за ребрами, разливаясь в груди с каждым ударом сердца и наполняя тело острыми эмоциями. Это пьянит и сбивает с толку, его желудок будто сжимается. И, может быть, поэтому говорят: такие чувства как падение. – Я более склонен любить группы с хорошим клавишниками. Как The Fray или The Script. Я даже был на концерте The Script в Манчестере во время их первого тура по Англии. Господи, это было уже пять лет назад... Рот Гарри приоткрывается. – В Аполлоне? Луи кивает, делая глоток воды. – Да, а что? – Я был на этом концерте. Они смотрят друг на друга с ноткой благоговения во взглядах. Луи задумывается на секунду: станет ли это той историей, что они будут рассказывать знакомым до конца своих жизней? Как раз тогда подходит официант с заказом, руша этот маленький пузырек ЛуииГарри, в котором они выглядят вместе так естественно. Томлинсон получает свой стейк, осматривая тарелку парня напротив с «какой-то странной вегетарианской фигней» и ловит на себе мимолетный взгляд знакомого профиля за соседним столиком. – Ох, вау, – присвистывает Луи, излишне сильно тыкая Стайлса в плечо. – Смотри, Лиам на свидании! – Он указывает на парня, сидящего напротив брюнетки с очень неплохим бюстом и привлекательными чертами лица, слегка напоминающими Ракель Уэлч. Она улыбается, соблазнительно накручивая на вилку ту же странную лапшу, что заказал Гарри. Зрачки кудрявого заговорщически расширяются, когда он поворачивается к Луи с тенью озорства на лице (и было бы ложью сказать, что это не заставляет сердце Томлинсона биться быстрее). – Закажем этим двоим чего-нибудь? Как думаешь, им понравится брюссельская капуста? – А что насчет Лонг-Айленда[2]? Лиам слишком вежлив, чтобы отказаться, а потому опьянеет и станет до смешного неуправляем. Гарри хмурится. – Это предательство мужской солидарности. Луи фыркает. – Напротив, доверься мне. Но как только они утверждают план, откинув последнюю толику совести, и пишут записку «Удачи! С любовью, мамочка», девушка берет наманикюренными пальчиками телефон и принимает вызов. Гарри и Луи молча наблюдают за тем, как ее ранее улыбающееся лицо хмурится. Чуть меньше, чем через минуту она вешает трубку и быстрым движением снимает накидку со спинки кресла, извиняясь перед Лиамом, прежде чем оставляет пару купюр на столе, и, спеша, направляется к двери. Луи замечает, как Лиам сутулится. Они едва притронулись к еде. – Должны мы?.. – Обязаны, – Томлинсон встает и шагает к столу друга, чувствуя себя в какой-то мере рыцарем в сияющих доспехах. Гарри подзывает официанта и просит еще один стул. Через несколько минут Лиам уже сидит в компании двух парней, ковыряясь вилкой в куске пирога за ленивой беседой. И именно тогда появляется Найл. – Теперь это уже не свидание, верно? Я подумал, что могу присоединиться. – Ты шпионил, – Гарри хмурится. – Наблюдал. Стайлс хватается за сердце в притворно-серьезном жесте. – Меня предали. – Оставим эту тему? Будете чипсы? – Кстати о свиданиях, – говорит Луи. – Лиам, кто та девушка, с которой ты встречался? И почему она ушла? – Сегвеи[3], – бубнит Найл, ныряя в тарелку Гарри. – Люблю их. Хотел бы, пожалуй, даже купить. Лиам краснеет, опуская голову вниз, почти прячась за куском пирога. – Её зовут Софи. Ушла, потому что ей позвонили с работы. Просто друг. – Свидание, – настаивает Луи. – Друг. Она даже не позволяет мне платить, – бедный парень выглядит совершенно поверженным, а его глаза выискивают ответ в картошке. Луи обвивает Пейна руками, даря тому уютные объятия. – Она вернется, парень, не переживай даже. Никто не сможет устоять перед таким прессом. Гарри прищуривается и так эффектно взмахивает головой, что Луи полностью ошеломлен. – Прессом? – Я вчера видел, как Лиам переодевал футболку. Он как Джо Манганьелло! Гарри моргает. – Лиам, завтра мы меняемся. Ты играешь в гольф. Я комментирую. Луи больше нельзя оставаться с тобой наедине. – Перестань, – вздыхает Луи, краснея и пытаясь не выглядеть слишком счастливо. Господи, если Гарри – ревнивый тип, то он всеми руками за. В это время Найл выуживает телефон из кармана и, не скрывая торжества, набирает что-то в поисковой строке Гугла. – Если хотите сравнить с прессом Гарри, вот фото, что он сделал в нашей ванной и случайно опубликовал в интернете в прошлом году. Тамблер откопал ее вчера. Луи давится напитком. – Простите? Он, не теряя времени, решительно передвигает свой стул ближе к Найлу, который уже почти хохочет. – Какое предательство, – Гарри кладет салфетку на свою пустую тарелку и качает головой. – Но я не против, – парень любезно продолжает. – И я не стыжусь. На самом деле, я очень даже положительно отношусь к общественной критике. Найл находит фото. Парень выводит его на полный экран, и во рту у Луи пересыхает. Он шепчет: «Найлер, если ты думаешь, что пресс – самая интересная вещь на этом фото, то ты совсем-совсем не гей». И вау. Да. Выпуклость на гольф-штанах Гарри совершенно не была оптической иллюзией. Найл прячет лицо в салфетке, Лиам пытается вежливо игнорировать такой разговор. – Зачем ты вообще его сделал? Гарри тяжко вздыхает. – Скажем так: долгое расставание – плохая идея, когда ты молод и постоянно возбужден. И живешь с громкими глупыми разговорами о сексе вокруг. (Даже Лиам не может сдержать смешок) Луи вздыхает с сожалением, отдавая телефон Найлу, и оставшаяся часть вечера проходит в атмосфере изумительной еды и отличной компании. Они обмениваются номерами в конце вечера в холле. Хоран снова проскальзывает к бару, чтобы пропустить еще бокальчик пива, Лиам выходит на улицу поймать такси. Гарри пристально смотрит на Луи, проводит кончиками пальцев по его предплечью. Томлинсон слегка дрожит. От поцелуя их отделают какие-то несчастные несколько сантиметров. – Планируешь одержать еще одну победу? – произносит Луи. Гарри мягко улыбается. – Ты и представить не можешь, как сильно я хочу растрепать эту челку. Сердце Томлинсона колотится. Энергия их потенциала сравнимы с энергией несошедшей лавины. – Но... – Гарри делает шаг назад. – У меня что-то вроде важного дня завтра. Луи кивает. – Да, верно. Он невероятно хочет Гарри, но отпускает его, и от этого физически больно. Машет и строит забавные рожицы, когда тот заходит в лифт. Возвращается обратно в отель. И не может удержаться, чтобы снова не взять в руки телефон. Луи Томлинсон: В такси с Лиамом. Продолжаем рассматривать его пресс. Чад Майкл Мюррей: Это даже не забавно!!! Луи желает Лиаму доброй ночи, быстро принимает душ и падает на кровать с полной уверенностью, что заснуть не удастся. По крайней мере, не сразу. Он пытается вытеснить образ Гарри из головы просмотром американского телевидения, всегда интересного и слегка экзотичного; кажется, этот канал посвящен «Мыслить как преступник». Как только он усаживается, готовый оценить мастерство Мэтью Грея Габлера (его называют по полному имени, так же, как и Чада), телефон вибрирует снова. Чад Майкл Мюррей: Кажется, я совершил ошибку. Легок на помине. Луи Томлинсон: М? Чад Майкл Мюррей: Приходи к 18 так быстро, как сможешь. И надень спортивный костюм. Луи почти падает с кровати, выстукивая на экране ответ, бросается к шкафу, натягивает шорты и шапку и вылетает из номера. Как-то запоздало понимает, что забыл ключ от номера, но что-то подсказывает, что он ему не пригодится. По крайней мере, он на это надеется. Поле ночью – молчаливое море до горизонта, пересекаемое холмами, как какое-то странное видение. Луи стоит спиной к 18, подставив лицо ветру, что все еще веет с озера. И это заставляет его хотеть жить, стоять здесь и вдыхать этот воздух вечно, заставляет скучать по аромату Лондона, Донкастера... Он поднимает взгляд на яркую россыпь звезд на небе и разводит руки. Кружится, увлекая за собой небо. И ему любопытно, что же будет твориться на этом месте завтра. «Холмы жииивы...»[4] Гарри произносит только два слова, прежде чем сбивает Луи с ног. Действо перерастает в борьбу, она – в щекотку, и парни катаются по влажной стриженной траве в шуточной борьбе и хихикают, как два сумасшедших идиота. Томлинсон чувствует себя так, словно может летать, совершенно счастливый от того, что касается Гарри, и Гарри касается его, смеясь до боли в груди. В конце концов они падают на спины, протягивают руки, лениво переплетая пальцы, и любуются небом. – Я не мог... – Гарри останавливается, переводит дыхание. – Луи, я не мог перестать думать о тебе. Луи сжимает его руку. – Я волновался... Гарри перекатывается на бок, оказавшись совсем рядом с ним. На лице читается искреннее участие. – Волновался о чем? – Что ты думаешь, я лишь нахальный, пустой болтун с гейскими замашками, и ничего больше. Гарри улыбается, и сердце Луи готово разорваться от того, насколько заботлив и нежен его взгляд. Он берет ладонь Томлинсона в свою, подносит к губам и целует. – Какое совпадение, – бубнит он. Луи придвигается осторожно, кожу покалывает в предвкушении. – Но случилось так, что мне нравятся эти «гейские замашки». – О господи. Луи толкает его обратно на траву и вскакивает на ноги, убегает. Замечает футбольный мяч, что Гарри, должно быть, принес с собой. Подбрасывает и отбивает коленом, пасует Стайлсу, громко болтая комментаторским тоном в манере Лиама. Они бегают вперед и назад, одна команда, оказавшаяся по разные стороны баррикад. – И Луи Томлинсон лидирует с большим отрывом. Только посмотрите на эти движения! – Гарри пытается сделать подкат (на самом деле он просто плюхается на землю), и Луи легко уводит мяч. – Оох, Стайлс ужасен. Он остается ни с чем. Луи и вратарь один на один, и... – Томлинсон уверенно отправляет мяч сквозь стальные опоры, в победном жесте вскидывает руки вверх и приземляется на колени. – ГОООЛ! Томмо вернулся! – Время объятий! – Луи смеется, сильные руки Гарри подхватывают его за талию и легко поднимают в воздух. Их тела тесно прижаты друг к другу, и, боже, они оба так готовы к этому. Желудок съеживается, когда руки Стайлса опускаются на его задницу и сжимают; он обхватывает ногами торс парня. Они кружатся. И, когда их губы наконец встречаются в страстном порыве, Луи заключает лицо Гарри меж ладоней, зарываясь пальцами в кудри, и целует до головокружения. – Черт, – выдыхает Гарри, сильнее сжимая изгиб его задницы. – Хотел этого с первой минуты нашей первой встречи. Его руки трясутся. Он плавно опускает Луи на землю, плотно прижимаясь к его торсу своим... и не только торсу. Томлинсон чувствует, что-то твердое упирается ему в живот, и едва удерживает себя от соблазна помучить парня. – Я дрочил на тебя прошлой ночью, – шепчет он, получая в ответ смешок, и неужели это происходит в реальности? Это может быть просто сон. – Заляпал всю кровать, и это было крайне неприятно, – Луи слышит, как у Гарри перехватывает дыхание, и чувствует руку на талии, что задирает футболку и проводит по загорелой коже у самой резинки боксеров. – Дрочил на тебя этим утром, – со стоном произносит Стайлс. – Господи, малыш, ты такой чертовски неотразимый на экране. Они будто сходят с ума. В стремлении почувствовать вкус друг друга сталкиваются зубами, руки везде, до куда могут дотянуться. Губы Гарри перемещаются ниже по шее парня, в неудержимом поцелуе он сильно втягивает нежную кожу, затем языком проводит по наливающемуся пятнышку, и Луи просто надеется, что макияж сможет это скрыть. Ощущение губ Стайлса на шее, его поцелуи и мокрые дорожки от языка на ключицах, и дыхание Луи сбивается напрочь. Проходит совсем немного времени, и они, прижавшись друг к другу, некрепко стоят на ногах посреди поля, предельно возбужденные. К счастью, охранник поет во время обхода. – I came in like a wreeeecking baaaal... – его дрожащий тенор прорезает ночной воздух. – ...I never hit so haaaaard in loooooove...[5] Луи стонет, тая в руках Гарри, сердце трепыхается в груди. Они все еще в тени. – У тебя толпы поклонников, да? Пытаясь сдержать смех, Томлинсон в спасительном жесте прикладывает ладошку ко рту парня, чувствует его дрожь, всеми силами старается идти бесшумно и, ох. У них будет время выяснить все позже. – Он приближается, я думаю. – Быстро, – шипит Луи, волоча парня за запястье к ступеням комментаторской будки. – Поднимайся. Глаза Гарри темнеют желанием. – Хочу тебя на столе Sky Sports. – Господи Иисусе, Стайлс! – еще немного, и у Луи будет сердечный приступ. – Просто быстро заберись в будку до того, как охранник найдет нас и догадается о причинах проблемок, что видно даже через штаны. Гарри проверяет хлипкие подмостки. Они тихо звенят, когда парень тянет за полые алюминиевые перила. – Звук обезнадеживает. – Забирайся, – Луи сильно щипает его за задницу, чтобы ускорить процесс, Гарри через плечо смотрит назад и старается попридержать язык. То, как его футболка обтягивает мышцы на спине убивает Томлинсона; Гарри, все в нем вызывает резкие уколы возбуждения, отдаваясь в паху. Луи прислоняется к перилам на секунду и делает глубокий вдох. Он отказывается кончать в штаны до того, как Стайлс прикоснется к нему. Так или иначе, они успевают пробраться в будку незамеченными. Прячутся и смотрят из тени, как охранник поднимает мяч, песня Майли Сайрус в исполнении сторожа затихает, он смотрит по сторонам, оглядываясь, и продолжает обход. – Черт, это был мяч Найла, – выдыхает Гарри. – Он не верил, что в Америке есть футбол, поэтому купил его для «образовательных целей». Как он сказал, «что-то в роде специй с Востока». – Куплю ему новый. Я, черт побери, умру, если ты не поцелуешь меня прямо сейчас. Гарри ухмыляется. – Командир... Он опирается на стол и притягивает Луи за шею, вовлекая в глубокий и такой умелый поцелуй, что у того снова кружится голова. Когда они отрываются друг от друга, Томлинсон окидывает взглядом Гарри: его щеки покраснели, губы припухли. – Ты такой красивый. Это одна из тех вещей, тех мыслей, что неосознанно слетают с его губ время от времени. Между тем, Гарри смотрит на Луи так, будто он новый фирменный велосипед в рождественское утро. Стайлс поднимает его, усаживает на стол, заставляет опуститься, прижимая плечи к деревянной поверхности, будто тот мог запротестовать, и устраивается сверху на его бедрах. Луи чувствует, как его член упирается в зад Гарри, и стойкая эрекция значительно выделяется через шорты. – Черт, – протяжно стонет Луи, дергая за подол футболки Гарри, стягивает ее и отправляет в угол. – Прекрати, если не хочешь, чтобы все закончилось слишком быстро. Гарри в последний раз прижимается к нему, сильно, обещая. Луи вздрагивает, стонет, Стайлс помогает ему снять шорты, горячо и тяжело дыша в живот, пока его большие ладони не накрывают член парня сквозь боксеры. Его руки в сотни раз лучше, чем Томлинсон мог себе представить. Большой палец сквозь мягкий хлопок прослеживается контур, обводит головку. Парень беспомощно толкается бедрами вверх, выгибает спину. Он просто готов взорваться. – Не дразни, – должно было прозвучать как команда, но вышел лишь стон отчаяния. Гарри дьявольски усмехается, сдергивает его боксеры и проводит рукой по пульсирующему органу. Луи закатывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Прикосновения Стайлса теплые и до безумия верные; он неотрывно смотрит на член Томлинсона, как сокращаются мышцы, выпирают венки; его рот приоткрыт в благоговении, будто перед ним шедевр знаменитого художника. – Луи, – выдыхает парень, голос подводит от напряжения. Это, безусловно, лучшее, что происходило с Луи в сексуальном плане, но он все еще не кончил. – Еще немного, – он рвано дышит, кусая нижнюю губу и выгибаясь на медленное движение Гарри. – Мне нужен твой рот. Он кладет руку на затылок Стайлса, пропуская сквозь пальцы мягкие кудри и слегка опуская его голову вниз. Тот так чертовски нетерпелив, и Луи никогда не сможет с этим свыкнуться. Когда губы Гарри касаются головки члена, в голове Томлинсона взрываются звезды. Он задыхается, стонет, когда парень вбирает больше. Его рот – все, о чем Луи может думать. Такой шикарный и влажный, основательно сносящий крышу. Гарри позволяет ему все, что тот хочет, даже немного двигать бедрами. Господи. Томлинсон чувствует, что узел к животе развязывается и едва успевает предупредить Гарри, прежде чем изливается ему в рот, тот небрежно выпускает член, размазывая сперму по губам и челюсти. – Твою мать, Стайлс. Он тяжело дышит, теплая рябь проходит по телу, пьянящая смесь эндорфинов и удовлетворения. Но Гарри хныкает, проводит рукой по его волосам и наклоняется для поцелуя, не утруждая себя вытереть рот, и, черт, Луи чувствует собственный вкус. Стайлс ложится на парня, все еще неимоверно возбужденный. Луи освобождает правую руку и запускает ее в штаны парня, обхватывая член и делая несколько резких движений, Гарри хватается за край стола, тихо стонет и кончает в теплую ладонь. Они лежат несколько минут на столе, восстанавливая дыхание. Луи не убирает руку из штанов парня, пока эрекция не спадает окончательно. – Черт, – Гарри судорожно выпускает воздух. – Ты должен вернуться в отель вместе со мной, Луи Томлинсон. Луи испускает хриплый смешок: – Думаешь, я закончил с тобой? Такой парень заслуживает большего, чем жалкий петтинг. Гарри оставляет невесомый поцелуй на его потном виске. – Это был лучший петтинг в моей жизни. – Передохни уже, а? Стайлс смеется, утыкаясь носом в плечо парня, и вовлекает его в неуклюжие объятия. – Хочешь услышать что-то действительно странное? Луи улыбается в его голую грудь, обводя v-образную линию пальцами. – Что? – Я так переживал о нашем свидании, что совсем забыл про завтра. Через несколько минут они тайком пробираются в отель, и Луи улучает момент задуматься, что же все это значит. Может, что у них есть совместное будущее? В любом случае, он надеется на это.