Вспомнить все

-Фрэнк, Фрэнк, проснись, прошу тебя,- послышалась мольба Джерарда откуда-то издалека.- Пожалуйста, проснись. Я резко открываю глаза, Уэй трясет меня за плечи, на его глазах видны слезы, чуть поблескивающие в ночи. Он нависает надо мной и смотрит на лицо. -Что тебе снилось?- спрашивает он с чувством глубокого сострадания и печали, будто он правда только что умирал на руках у того типа. Я жадно обнимаю его за шею и начинаю плакать с улыбкой на лице. Это все сон. Всего лишь сон. Жаркое всеобъемлющее пламя разрастается в моей груди, хочется сгореть в пламени самому и заразить этим Джерарда. Хочется быть близким к нему чуть ли ни на клеточном уровне. Я хочу, чтобы это пламя горело вечно, чтобы мы оба сгорали в страстном огненном танце и искры летели во все стороны, испепеляя все живое вокруг. Он садится на кровать, не выпуская меня из объятий, а затем отстраняется и берет мое лицо в ладони. Мы оба плачем. Он – потому что не понимает что произошло, а я – потому что рад, что это был лишь сон. Я все-таки очень дорожу Джерардом, не могу так просто его потерять, ведь он, и правда, все, что я имею. Нет, не имею. Хочется прижать его к себе всем телом и не отпускать, я хочу бороться за него столько, сколько потребуется. Потеряв его во сне, я не могу потерять его еще и в жизни. Мы долго смотрим друг другу в глаза, после чего я плавно преодолеваю это жалкое расстояние между нашими губами и пугливо его целую. Наконец-то я освободился от своих тайных желаний, теперь мне нечего скрывать, мое жаркое пламя теперь имеет возможность перекинуться и на него. Но что же я делаю, собственноручно разрушаю все, что у меня есть. Пытаясь хоть как-то его к себе привязать, на самом деле я лишь только больше отталкиваю его от себя. Я чувствую, как с каждым медленным и осторожным движением моих губ, он все больше отдаляется от меня, не столько в физическом, сколько в моральном плане. Но если это единственный раз, когда мне суждено его поцеловать, я воспользуюсь этим шансом в полной мере. Слишком долго терпел и ограничивал себя для того чтобы теперь так просто его отпустить. Еще пару раз целую его, но не встречаю никакой взаимности с его стороны, теперь я хочу отодвинуться и убежать, мне стыдно за то, что я только что сделал. Но Джерард предугадывает это желание и предусмотрительно запускает руку в мои волосы, не давая мне уйти и прижимаясь ближе. Я полностью растерян и пока мой мозг соображает, что делать, Джерард, кажется, уже давно все понял. Он настойчиво целует меня в губы, больно сжимая мои волосы на голове, но это такая же сладкая боль, как и та боль от огня, еще сильнее разгоревшегося в груди после таких решительных действий. Я сажусь на колени к Уэю, обхватывая ногами его талию и сильно прижимаясь к его груди. Теперь мы оба заражены этой страстью, безошибочно, насколько это возможно в этом беспорядочном танце, исполняя все требуемые движения. Его холодные руки беспорядочно бродят уже по моей спине, забираясь под футболку и выжигая узоры на коже. Словно языки пламени давно разгоревшегося костра, колышущиеся от сильного ветра в разные стороны и обдавая своим жаром все новые территории, каждое прикосновение разносит по всему моему телу новую волну жара. И с каждой волной приходит осознание того, насколько мне нужен Джерард, как тяжело было бы его потерять, и как глуп я был, когда боялся потерять Джерарда, поцеловав его. Скорее всего, я бы потерял его если бы не поцеловал. Его влажные теплые губы продолжают ласкать мои, принося щекочущее чувство внизу живота, он проводит языком по моей нижней губе, я сразу же отвечаю на его действие, раскрывая рот и двигаясь языком навстречу. Кончики языков соприкасаются, такое чувство, что через нас только что пропустили ток. -Мне так этого не хватало, Фрэнки, ты бы знал,- тихо прошептал Джерард, словно боясь, что кто-то кроме меня может это услышать. Эти слова предназначались только для моих ушей. Мы внимательно смотрим друг другу в глаза, соприкоснувшись лбами. Джерард облизнул губы и улыбнулся, а у меня периодически захватывает дыхание от осознания того, что только что произошло. Он кладет ладонь на мою щеку и нежно поглаживает ее большим пальцем. -Это так ужасно, каждый день видеть тебя и не иметь возможности тебя поцеловать,- сказал он, улыбнувшись. -Джерард, ты идиот, почему ты мне ничего не сказал?- спрашиваю я, осознавая то, что мы боялись признаться друг другу в чувствах, хотя оба прекрасно знали, что это за чувство. -Я решил,- он запнулся,- на самом деле да, я идиот. Я решил, что если чувства действительно были, то потеря памяти не помешает тебе заново влюбиться в меня,- он невинно улыбнулся и снова посмотрел мне в глаза, крепче обнимая за талию,- и я ждал, когда это произойдет. От этих слов по телу снова как будто прошелся ток. Мы можем полностью быть уверены во взаимности наших чувств. Никто не любит кого-то сильнее, мы оба одинаково сильно любим друг друга, одинаково сильно нуждаемся друг в друге. Ведь Джерард прав, даже потеря памяти и различные сомнения не помешали мне снова испытывать это чувство. Даже при том, что я понятия не имею, что было со мной в прошлом, и, по сути, не знаю, кто я есть на самом деле, мне твердо известно одно: Джерард – неотъемлемая часть моей судьбы. Когда после этой долгой пытки, кто дольше продержится, не показывая своих чувств, теперь можно больше ничего не скрывать, в душе прочно поселяется трепетное чувство радости, безмерного ликования. Это словно взрыв эмоциональной бомбы. Все старательно накопленные чувства выходят наружу, обволакивая счастливчика, оказавшегося рядом с тобой в этот момент, с головой. Все, что ты когда-либо чувствовал, ощущал, испытывал, находит отклик в сердце другого человека, и это действует словно зажженная спичка, поднесенная к бочке с порохом. Возможно, это звучит слишком пафосно и избито до невозможности, возможно, я слишком наивен, но так и есть на самом деле. Это то, что я чувствую. Я навалился на Джерарда всем весом, прижимая его голову к своей груди. Мы падаем на кровать под звуки задорного смеха Уэя. Наконец-то со слезами этой ночью все кончено, теперь можно заполнять эту комнату заливистым радостным смехом. Это незабываемое и ни с чем несравнимое ощущение Джерарда предельно близко ко мне. Он лежит, придавленный моим весом к кровати, и медленно дышит, по-прежнему держа меня за талию. Я лежу на нем, мягком тепленьком Уэе, сложив руки над головами и медленно перебирая его темные волосы. Я легко касаюсь его щеки губами и шепчу: -Тебе не тяжело? Джерард смеется в ответ. -Своя ноша не тянет,- ответил он, отсмеявшись. Довольный ответом, я еще раз его обнимаю и чуть съезжаю вниз, устраивая свою голову ему на грудь. С ним слишком комфортно, слишком спокойно, слишком уютно и это мне нравится. Ночь – это время откровений. Ночью все меняется. Все важные дневные дела отходят на второй план. Ночью можно творить все, что угодно, главное, чтобы утром не было стыдно за ночную раскрепощенность. *** Дождь отчаянно бьет по крышам домов, с громким шумом ударяется об оконные стекла, прерывистыми ручейками стекая через всю площадь окна, крупными тяжелыми каплями раскрашивает асфальт, превращая его из серого в черный. Люди бегут под дождем, перескакивая через лужи и все равно попадая в них пяткой или носком ботинка. А под одеялом тепло. Стоп. Мы под одеялом? На моем лице появляется улыбка. Видимо, я недостаточно обогревал Джерарда своим телом ночью, и он решил накрыть нас нормальным одеялом, но при этом все равно обнял меня за талию, как и раньше, плотно прижимая к себе, и до сих пор не выпускает меня из объятий, будто я могу убежать, если он этого не сделает. Его нога закинута мне на бедро. Теперь из этих объятий не выбраться самостоятельно, да у меня и желания никакого нет. Ведь сейчас происходит именно то, о чем я так давно мечтал. Я нахожусь в теплых объятиях самого желанного человека. Я провожу рукой по щеке Джерарда, еле касаясь лица. Его веки вздрагивают, но глаза по-прежнему остаются закрытыми. Пряди его неизменно-черных волос падают ему на лицо, я аккуратно их убираю и легко целую Джерарда в губы, так, чтобы он не проснулся. Наконец-то пришел конец всем недомолвкам и странным взглядам, наконец-то Джерард мой, теперь я могу целовать его сколько угодно, воплощая свои мечты в жизнь. Под одеялом слишком жарко. Теплое одеяло, да еще и такой же теплый, словно батарея, Уэй заставляют меня выбраться наружу из этого кокона. Минуту спустя я уже сожалел о своем решении и смотрел на мирно посапывающего Джерарда чуть ли не со слезами на глазах. В комнате не так тепло как в его объятиях, но делать нечего. Что сделано, то сделано, обратно уже не заберешься. Пока дома все так и дышит сном, я решил прочитать еще пару страниц дневника. В этот раз меня так не колотит при виде тетради, что не может не радовать. Так, что там у нас дальше? «10 июня Вчера вечером мне удалось раздобыть денег. Это, конечно, очень мало, но для первого раза достаточно. Я не собираюсь останавливаться на достигнутом и в следующий раз постараюсь заработать больше. Этой ночью мне приснилось, что я убил маму с дочкой. На самом деле, я даже не знаю, снилось ли мне это. Иногда, я путаю сон и реальность. Но я до сих пор так явно вижу их, лежащих на деревянном столе, накрытом клеенкой» Может, это бред, но я заметил, что в своем сне ту девушку я ведь тоже убивал клеенкой. Точнее, в клеенке, в занавеске, если быть совсем точным. От этих воспоминаний меня передернуло, а по телу пробежались мурашки. «Они лежат на этом столе, развернутые в нечеловеческой позе. Их платья в крови, эта кровь текла у них из шеи. Я залез на стол и ходил по их телам, странно сказать, но это было довольно приятно, словно убивать людей – это то, чем я должен заниматься» На этом моменте я сжал края тетради в мокрый от пота кулак. Перед глазами возникают все описанные картинки, будто я сам только недавно все это видел, а в голове начинают работать отбойные молотки. Со стороны кровати послышалось копошение, а затем теплые руки легли на мои плечи, постепенно сползая к груди. Это Джерард подполз ко мне со спины, что очень кстати, иначе я бы с ума сошел от перенапряжения. Он поцеловал меня в губы, посасывая нижнюю губу, сильно возбуждая всего парой действий с моим ртом, но затем посмотрел на тетрадь, обрывая все наслаждение. -Что это такое?- спросил он, многозначительно вздергивая бровь.- «Но я до сих пор так явно вижу их, лежащих на деревянном столе, накрытом клеенкой»,- зачитал он. Я, наконец, опомнился и быстро закрыл тетрадь, отбрасывая ее подальше от кровати. -Да так, не обращай внимания,- сказал я, в надежде на то, что он забудет об этом после нескольких поцелуев. Полностью развернувшись к Джерарду, я взял его лицо в ладони, пронзительно смотря в глаза, и, медленно приблизившись, кротко поцеловал его мягкие теплые губы. Он положил руки мне на плечи и, прервав поцелуй, встал и подошел к месту, где лежала тетрадь. Видимо, мое туманное объяснения назначения этого предмета его не удовлетворило. -Что это, Фрэнк? Что за чушь здесь написана?- еще раз спросил Джерард, поднимая воздух тетрадь. -Отдай,- я вскочил с кровати и попытался отнять у него тетрадь, но он резко дернул ее вверх, а затем развернулся ко мне спиной, открывая мой своеобразный дневник из прошлого. Нет, это не то, чего я хотел. Джерард не должен был знать про тетрадь ни в коем случае. Не до тех пор, пока я сам во всем не разберусь. Но теперь поздно, сейчас он все узнает и уйдет, посчитав, что связался с психом. Это не то, чего я хотел.