*****
Обрадованный лучшими изменениями в своей жизни, сын Одина впервые ощутил, как она всё же прекрасна. Наконец-то ему стало плевать на снисходительное отношение отца, поскольку же теперь Один не считал нужным докучать своими сравнениями с Тором. В кое-то веки асгардец смог убедиться в правильности занятий магией, ведь именно ею и пользовалось большинство врагов Асгарда. И если бы не маги, Всеотец пал в первой же битве. Стоит, конечно, благодарить военное положение, которое и помогло брюнету возвыситься в глазах отца. Хоть оно и не объявлено официально, но всё-таки действовали ограничения. Если бы не Ангрброда, так вроде её звали, он бы никогда не пересёк разделяющую его с отцом черту не взаимопонимания. Один наконец-то признал полезность магии и теперь с радостью, вернее с огромной гордостью отправляет его на учёбу. Он и не удивится, если впоследствии отец будет каждому встречному и поперечному хвастаться, какого сына якобы он воспитал. Станет рассказывать, как ему в голову пришла чудная мысль развить способности трикстера. В этот раз все будущие лавры предназначались колдуну, а не громовержцу, с рождения купающемуся в мерцающих лучах славы. Никому невдомёк, что без хитрости трикстера, без его иллюзий, их величавые победы сравнялись бы с нулём. Он грезил, чтоб эти его умения оценили по достоинству, а в итоге асы ценили лишь силу и мышцы блондина. Асгардцы, гордящиеся своими мускулами, все без исключения, пусты на голову. Лишь такие, как Локи, умные и изворотливые, оставались в тени, блаженствуя отблесками славы. Но брюнет не из их числа. Стоя в тени собственного брата, невольно теряешь себя. Его попрекали, что он из тихих, спокойных и рассудительных юношей. Его сравнивали с громким, безрассудным и обаятельным Тором, а потом и с остальными братьями. Некоторые из асов, их ровесники и знакомые считали мага тёмным пятном в яркой семье Одина. Бывало, конечно, когда брат, окружённый радостной толпой, молвил, что благодаря находчивости брата, его придуманному плану, он и смог противостоять врагам. Те же, в свою очередь, глядели ему прямо в глаза. Их взгляд наполнен недоверием, завистью, удивлением или презрением. Девчонки же смотрели на него с восхищением. Но за этими взглядами Бог шалости видел фальшь. Многие барышни, строя глазки принцам, добивались расположения при дворе. Лучшим способом добиться этого — женить на себе. — Это всё заслуга брата. Если б не он, мы так и остались гнить в той пещере, — как-то раз провозгласил бас Бога грома. — Но если бы не твоя могучая сила, Тор, кто б помог ему разобраться с мародёрами? — в ответ кричал Фандрал. Правда, Локи не сразу заметил, как стал дополнением к асу, игрушкой, что носят с собой. Ему бы хватило одобрения со стороны. Никакие возгласы благодарности, никаких пиршеств ему не нужно. Он вполне доволен простым «спасибо» или «молодец»! Но какого аса это волнует? Для них лучшего выражения восхищения в словах мало. Им обязательно надо закатить пир, польстить! Слова для асгардцев ничто, учения же они считали чем-то наивысшим, непостижимым. Не каждый полностью заканчивал своё обучение, учителя по многим искусствам моментально отбрасывали ненужных учеников. А вот Локи с радостью выискивал нужную ему информацию, прилежно учился, никогда не опаздывал на занятия. Учителя гордились таким усидчивым учеником и всегда ставили его в пример другим. Он стал первым, кто блестяще окончил училище, первым, кто умудрился сам повысить навыки в магии, первым, кто без стеснения открыл царю свои успехи, не боясь осуждения со стороны. Тор же с детства не был столь любопытным. Учения ему давались с трудом, кроме, разве что, уроков музыки. Все поражались, как громовержцу удавалось столь хорошо учиться и при этом успевать пировать с друзьями. Никто, даже отец не знал, что домашние задания выполнял трикстер, а не брат. Со временем блондин вырос, получил прекрасное образование, обзавёлся личным оружием, а он остался ни с чем. Он словно дополнение к брату. Как вдруг что-то внутри, в районе сердца, неприятно заскребло. Почему мать, постоянно защищающая его интересы пред отцом, взбесилась предложением мужа? И могла ли весть о возможной измене супруга поспособствовать её гневу? Укрывшаяся в тени дерева вана стояла по пояс в воде, вплотную наклонившись к своему отражению. Она воодушевлённо глядела на него, будто бы созерцая нечто прекрасное. Асгардец же подметил, как та права насчёт своей неземной красоты. Чего стоят одни только волосы! Ну почему у этой девушки губы постоянно влажные?! Треск прутьев, что раскинулись под ногами трикстера, отвлекли Сигюн от работы. Не сразу поняв, что пред ней предстал принц, её хватил испуг. Он не сразу заметил в её руках листки бумаги, а рядом с прудом — сумку с тканями и пряжу. Подойдя поближе, рассмотрел чертежи будущих платьев. Сначала ему подумалось, что серебристоволосая затеяла дворцовый переворот, выдумывая, как переделать дворец. Теперь же он увидел чертежи и понял, что выискивала гостья в пруду. Вдохновение! Сколько же у них общего? Одинсон тоже любил глядеть в воду или в облака, что принимали причудливые формы, продумывая в своей голове ответы. — О, ты как раз вовремя. У меня в голове столько идей, что не успеваю переносить их на бумагу. — Чем это ты занимаешься, помимо самолюбования? Составляешь план по захвату Асгарда? — В Ванахейме в свободное время я часто ходила на рынок, продавая ткани за бесценок. Я вышиваю, точнее сказать, пытаюсь вышивать. Но мне не хватает идей. Люди хотят покупать необычные тряпки. А мне не хватает воображения. Думаю, смогу найти его здесь, стоя по пояс в ледяной воде, ощущая водоросли на ногах. Кажется, что они живые. Брюнет широко раскрыл глаза в испуге и с огромным трудом сглотнул, сильно поджав губы. Сейчас она будет пищать, как вепрь, если он скажет, что в пруду водятся твари похуже змей. — Не шевелись, — вымолвил юноша, снимая рубашку и заворачивая штанины. Ньёрддот же вздохнула тяжко, отмахнулась, продолжая всматриваться в своё отражение. — Я бы посоветовал тебе вылезти из воды, — невзначай намекнул тот, остановившись раздеваться. — Твой брат по секрету сказал, что здесь водятся жабы. Я их не боюсь. Проплывшая между ног водная тварь схватила серебристоволосую за ногу, начав сжимать. Сложив брови домиком, княжна опустила взор, увидев лишь свою намокшую рубашку. Тварь, что внезапно обхватила её, скользнула между ног, вызвав тем самым дрожь. — В этом пруду водятся пиявки. Если они залезут внутрь, ты умрёшь в муках! Пошатнувшись, та с громким криком выпрыгнула из воды. Но, не дойдя до берега, поскользнулась о камешек и упала в воду. Мерзкие водные растения прилипли к лицу, небольшой комок попал в рот, и она его нечаянно проглотила вместе с жучками. Левая нога застряла в иле. Всё-таки она вылезла из воды, вставила пальцы в рот, не притупляя приступа тошноты. Вырыгнув обратно кусок растений, битый час шарила у себя по телу, стараясь найти и оторвать пиявок. Всепоглощающая волна страха за девушку молниеносно рассеялась, сменившись непреодолимым желанием смеяться до упаду. Локи присел на покрывало, вытащил из сумки бутерброд и ел, громко смеясь. Аж до покалывающей боли в животе. Эта женщина столь невинна и доверчива, что поневоле хочется подойти и обнять её, до хруста костей прижав к себе. Зачем ему злиться на неё, если она постоянно его смешит? Он уже и позабыл, что был обижен на неё. Пока он смеялся, она вытащила из ноги несколько пиявок. Те, будучи довольны ужином, набухли раза в три. Их обмякшие тела она бросила обратно в воду. Увидев обрадованного принца, схватила палку, полвека валявшуюся без дела, и с ней налетела на мага. Брюнет же, продолжая без устали смеяться, перехватил её руки и прижал к своей могучей груди. Та отбивалась яростно, туфлями старалась попасть ему по стопе, а палкой по спине, но руки, державшие её, сжимали, отчего Ньёрддот постепенно расслаблялась и успокаивалась, слыша равномерный стук сердца. Эта женщина была столь юна и слаба, что шалунишка представил, как он выглядит со стороны, пытаясь успокоить разбушевавшуюся княжну. Она не представляла угрозы и выглядела беспомощно, хоть и пыталась нанести ему вред. Он — высокий, статный, взрослый юноша, на полголовы выше и она — маленький разбушевавшийся тигрёнок с порванной у колен купальной рубашкой. Он чувствовал себя рядом с ней взрослым мужчиной, хотя не был сильно старше. Сигюн ещё маленький ребёнок, только недавно начавший превращаться в женщину. Он и не удивится, если вдруг узнает, что у ваны ещё не было постоянных регулов. Небольшая грудь с призывно торчащими сосками виднелась из-под мокрой тряпки. Наконец он разглядел ещё не полностью развитую грудь. По слухам, у её матери грудь была главным её достоинством. Она полностью вмещалась в ладони мужчины, была мягкой, как лепестки роз, с бледно-розовыми сосками и ореолом. Ему нравились небольшие груди и, если слухи не лгут, у её дочери она тоже не будет чересчур большой. Обняв вану за плечи, сын Одина, наконец, понял, что дева успокоилась и тоже приобняла его. Локи думал, что это объятие вызвано её симпатией к нему. Сигюн же в крепких объятиях друга чувствовала себя более защищённой, чем обычно. Сейчас от трикстера доносились флюиды спокойствия, он не смотрел на неё с вожделением или чем-то иным, чего она пока не понимала. Он просто утешал её, словно маленького ребёнка, упавшего и разбившего коленку. С ребёнком её уже вряд ли спутаешь, но она, по сравнению с рассудительным и более взрослым магом, действительно мала и глупа. Совсем скоро, когда он вернётся, эта девчонка, наконец, во всех смыслах станет женщиной и тогда она станет его. О женитьбе он думал, но, раз Фрейр сказал, что не позволит ей выйти замуж во время войны, отложит своё решение. Там, в Муспельхейме, у него будет много времени придумать, как остановить войну без потерь и как уговорить князя Ньёрдсона на его помолвку. Если, конечно, с тех времён ничего не изменится и его страсть не потухнет, как догоревшая свеча. — Успокоилась? Кто тебя надоумил прийти сюда, да ещё и войти в воду? — Тор сказал, ты частенько сидишь здесь, ища уединения или вдохновения. — Ясно, — взбешённый Одинсон сжал кулаки от ярости, отстраняя её от себя. — Не обижайся, это очередные проделки Тора. Он придумывает эти забавы в пьяном бреду. — Он вовсе не был пьян, — воспротивилась серебристоволосая. — Если он крепко стоит на ногах, ещё не значит, что он не выпил. Более того, повод у него всегда есть. — Что за повод? Военное положение отменено? — Нет, но перемирие действует уже дней пять. И это перемирие наступило благодаря не моему тугодумному братцу, а мне! — Оказывается, я обнимала нашего спасителя! — княжна встала на носочки и с благодарностью. — Зато Тор такой радостный, — смутилась, стоило брюнету удивлённо улыбнуться. — С тех пор как мы приехали, не видела его улыбающимся ни разу. А каким образом ты добился перемирия, если не секрет? Опять твои магические штучки? Или природное обаяние? — У Тора есть обаяние, но не у меня, — произнёс он с некой грустью, даже с завистью. — Это не так! Несмотря на вашу внешнюю разницу, у вас много общего. Вы оба сильные, красивые. Нет, правда! Хотя Тор немного… даже не знаю, есть ли такое слово, да и стоит ли его говорить. — Я слышу лишь детские рассуждения, не более. — Ну, хорошо! Немного… немного… я бы назвала его чересчур грубоватым и самоуверенным, наверное. — Бёр говорил, Тор похож на отца в молодости. Мать же говорит, я пошёл в её породу. Её отец тоже был худощавым, спокойным, — только тогда он чувствовал себя родственником Одина, а не невесть откуда взявшимся в его семье мальчишкой. — Я пришёл попрощаться и сказать, что отныне Хальдор будет заниматься с тобой верховой ездой. Я заплатил за все твои занятия, если ты, конечно, после случившегося не передумала, — слова эти дались юноше с трудом, они были будто гром среди ясного неба Асгарда. — Он уже старенький, чтобы засматриваться на молодые женские прелести. Он великолепный наездник, Сигюн. — Ты не хочешь меня больше видеть? — Нет, вовсе нет. Перемирие потребовало от меня больших усилий. Я должен на время отправиться в Муспельхейм к мятежникам. — Что от тебя потребовали взамен? — Я ещё сам не знаю, что меня там ждёт. Но если вдруг что случится, Хаймдалл сразу же вернёт меня домой. Я смогу за себя постоять. Не переживай, я достаточно скоро вернусь. Взамен пообещай, что не выйдешь замуж. — Взамен я попрошу тебя беречь себя. Ты — мой единственный друг, — вана обняла его. Если трикстер и полагал, что их секрет не выйдет за пределы этого сада, то глубоко ошибался. Внезапно ошалевший ветер заставил ветки деревьев колыхнуться, отчего громовержец невольно вздрогнул и спрыгнул вниз, наведя на укромное местечко взгляды принца и княгини. — Фух! Слава Одину, вроде бы не заметили, — прошептал громовержец, потирая поцарапанный бок.*****
Один, стоящий рядом с потерянной женой, искоса взглянул на неё. Фригга изо всех сил старалась выглядеть счастливой, даже крепко держала его за руку, как верная и любящая супруга. И только брюнет знал, как отвратительно женщине присутствовать здесь и ласково улыбаться мужу. Терпеть его прикосновения, что были дарованы другой женщине ещё совсем недавно, терпеть его ненавистный голос. Она не понимала, чем хуже Брунгильды. Разве что та чуть моложе и не была бесчисленное количество раз беременной. И держала в руках меч сильнее. Ей бы научиться быть такой же храброй, как валькирия! — Я люблю тебя, мама, не переживай, отец со временем поймёт, что лучше и красивее тебя у него никогда не будет. — Не понимаю, почему вы все такие грустные, — встрял Тор, обнимая брата на прощание. — Я лишаюсь своего сына… — пробормотала втихаря царица. — Локи сможет за себя постоять, мам, — отмахнулся мальчик Тюр. — Достаточно прощаний! Мы ведь его не на войну отправляем, — провозгласил громко Всеотец. — А в лапы свирепого чудовища, — сказала русоволосая, засунув в карман свёрток. Как только Бог ступил на открытую местность, намеченная тропа закрутилась и расплылась пред взором. Возникший спустя время дымок окутал, затрудняя дыхание. Позже, пройдя полпути, наконец, дошёл до воды. От бессилия он упал на колени, словно какой-то изнеможённый смертный. Испив воды, шёл дальше. Путь нужно проделать немалый и самому. Лагерь не мог найти даже Хаймдалл, столь хорошо он укрыт под магическим щитом. Трикстер уже и сбился со счёта, сколько времени он находился здесь. Он путал время, и ему казалось, что он ходит кругами. Маг угодил, пожалуй, в самый ужасный мир из всех. У каждого жителя были свои легенды и мысли по поводу массовой смерти огненных великанов. Кто-то думал, что на этих великанов сослано проклятье свыше за их злодеяния. Другие же выдумывали мифы, что великаны просто пропали без вести. Все, даже великие и храбрые воины боялись стать новыми жертвами. Каменистая земля вперемешку с глиной вдруг заходила ходуном. Когда последняя надежда дойти до лагеря уже угасла, пришло спасение. Юноша открыл глаза, неизвестно, сколько пролежав без движения. Тёмный мужской силуэт контрастом выделился на фоне яркого света от зажжённого фитиля. Великан с неохотой наклонился, всем своим величавым видом показывая недовольство от появившегося на горизонте асгардца. Великан Имир терпеть не мог асов, а тут ещё его королева возомнила, что именно этот худощавый смазливый мальчишка должен стать отцом её будущего ребёнка. Его огненный взгляд вызвал в груди Локи неприятный осадок. Этот великан отрезвлял ещё больше. Маг уже и перестал сомневаться в правильности своего решения быть здесь. — Здравствуйте, я Локи. Я прибыл из Асгарда по просьбе Одина, — приветливо улыбнулся и поклонился. — Признаюсь, я ожидал на твоём месте увидеть Тора или, в крайнем случаи, Одина. — Сколько тебе лет, юноша? — вступила в разговор огненная женщина, радостно улыбаясь. — Никогда не видела воочию принцев. Вы, наверное, голодны, — пролепетала она, напоив трикстера тёплой водой. Это была приветливая молодая великанша, выглядевшая в точности, как отец. Нора — личная прислужница колдуньи. Именно она и вызвалась провести его до шатра. — Входи, асгардец, — тоном, не терпящего возражения, молвил страж. Войдя внутрь, маг опешил, взглянув сначала на стол: там стояли бокалы для вина, спелые фрукты в чаше. Под крышкой наверняка поросёнок, запечённый с яблоками и с зеленью. Еду без добавления зелени сын Одина не особо любил. В отличие от других асов, он считал зелень кладезем витаминов. — Я уже заждалась тебя, мой принц, — сказала нагая женщина, возлежащая на пуховых перилах, прикрытая лишь куском ткани. — Прошу прощения, Ваш страж сказал, что я могу войти, — отвернулся, покраснев, как спелый томат, сердце же его билось гулким стуком о рёбра. — Я бы не вошёл без стука, но здесь нет дверей. — К чему эти условности, мальчик мой? — Прошу прощения, но я не могу с Вами фамильярничать. Вы ведь старше, не сочтите за оскорбление. — Тебе наверняка пояснили твои будущие обязанности как моего ученика? — Я буду готов приступить к занятиям хоть сейчас! — Какой нетерпеливый! — Вы позволите мне немного поесть? Я не знаю, сколько дней провёл в голодном обмороке. — Позволь тебя накормить, — женщина сорвала с кисти винограда ягоду и приложила к губам. Как реагировать на подобное соблазнение он не знал. Ему было уже всё равно. Он хотел поесть и вздремнуть на уютной кровати. Не зная, что предпринять, приоткрыл рот, наконец, ощутив сочный вкус ягоды. Сладкий привкус приятно обволок язык. Затем он вновь приоткрыл рот и вновь почувствовал виноград во рту. Затем ещё и ещё. Женщина же наблюдала, как аппетитно ест ас. Невольно она потянулась к подносу и открыла его. Впервые в жизни брюнетка ощутила, как мужчина её боится. От этого внутри неприятно заскребло. Она не хотела напугать его чрезмерным давлением со своей стороны. Он же невинен и только сейчас она это поняла. В своих фантазиях она представляла искушённого женским вниманием юношу, а не пугливого юнца, усевшегося за стол в ожидании вкусной еды. Отломив ногу поросёнка, в несколько присестов колдун съел его .Локи бы ни сказал, что Ангрброда ему неприятна, но что-то в её действиях, её взгляде ему не нравилось. — Чему Вы меня сначала научите? — Как насчёт того, чтобы научиться ставить магический щит на двери, к примеру? Женщина решила пока отложить идею забеременеть, решив поближе узнать будущего любовника. Больно уж он ей интересен. К тому же в её долгой жизни он был единственным мужчиной, что ранее не знал женского нутра.