*****
— Куда же запропастился этот ветреный мальчишка? Обещал же, что вскоре вернётся домой! Не стоило его отпускать в Мидгард одного! — вышагивая навстречу приглашённым гостям, шептал царь Асгарда, сдерживаясь с трудом, чтобы на полпути не вернуться обратно к Хаймдаллю и не вернуть полуйотуна домой, но вовремя сдержался, смекнув, как это будет выглядеть со стороны, тем более зал ещё не был полностью украшен. — Как хорошо, что все живы и невредимы и вернулись домой, Ваше Величество. Позвольте поздравить с рождением внучки, мой царь. Вы уже придумали имя новорождённой? — скорее из вежливости спросила Фрейя, всем своим видом показывая полное безразличие к происходящему. — Пока нет, леди Фрейя. Думаю, стоит повременить с выбором имени. Вы же знаете, как тяжело в наше время воспитывать детей. От выбора имени многое зависит, в том числе их судьба… — Мне же всегда думалось, что судьбу свою строим лишь мы! — приобняв блондина за плечи, весело провозгласил герцог Ванахейма, взяв жену за ладонь, поднёс к своим губам и поцеловал. — Чем старше становишься, тем больше веришь в предсказания и суеверия. Кто, как ни внучка тому подтверждение. Впрочем, буду надеяться, после того как дам ей имя, наконец, мои сыновья женятся и их жёны подарят им сыновей. — Вы опечалены, что первым родился не сын? — с искренним удивлением осведомилась женщина, говоря со смешком: — Что Вы, не только от женщины зависит, кто у неё родится. Если супруг с блеском выполняет свой «супружеский долг», не стоит беспокоиться, что родится дочь. Прошу заметить, мой первый супруг, отец моих дочерей, оказался лучшим пьяницей, чем мужем, — вана забыла упомянуть, что тоже не прочь побаловать себя вином всякий раз, как захочется, будь повод для грусти или дум, вот только она не считала, что чересчур пристрастилась к нему. — Хвала небесам, он не мучился долго и умер, будучи окружён моей любовью. Однако я вовсе не сожалею, что родились дочери, нет! Как Вы сами видели, они копия своего отца: как характером, так и внешне. Единственный подарок, что он подарил им, так это способности к магии. Правда, лишь Амора пошла по стопам отца, занявшись изучением магии вплотную, а Серена и Лорирея скорее балуются. Вот совсем недавно средняя нагадала, что выйдет замуж за Вашего сына. Или увидела знак свыше, не знаю… — Кто бы мог подумать! — воскликнул Бёрсон удивлённо, вспоминая, когда в последний раз видел дочь друга. — А где же ваши сорванцы? Небось, крадут сладости со столов? Нет, он не суеверен, однако после того, что предсказали ему Норны насчёт сына, его неверие к предвидениям вскоре улетучивались, как пар с кастрюли. Кто знает, врёт ли Богиня любви насчёт видения дочери или нет, чтоб выдать ту замуж поскорее, однако стоит попробовать свести Локи и Серену. Вдруг этим детям, правда, суждено быть вместе? Тем более что кандидатура на роль будущей супруги подходящая: элегантная хищница, заставляющая мужские сердца биться быстрее, а их плоть возрасти. Невероятно обаятельная и милая девушка, что не шептала в адрес его внучки проклятья. Несомненно, он слышал гадости и видел лица дев, посмевших нелестно отозваться о девочке. Но и сказать, что он гневался и готов растерзать за мерзкие слова этих дев он не мог, потому что высокое положение и интеллигентность не позволит вступить ему в словесную перепалку, а то и драку со своими же подданными. — Локи?! Наконец-то! Я уже стал беспокоиться! Где ты был? Крестины вот-вот начнутся! — Пусть я не могу выбрать ребёнку имя, зато имею право выбрать, во что он будет одет. Как видишь, ребёнок выжил, значит, ты уже выбрал ей имя? Хочу узнать его до крещения. Не всё же её ребёнком называть? — Узнаешь, когда придёт время. Прикажи слугам разнести подносы с едой беднякам, и вели нарядить жертвенного быка. Я же тем временем пойду за внучкой. Наступило время, когда асгардцы должны были обратить свои мысли к высоким духовным ценностям. Праздник в честь крещения детей всегда проходил торжественно. Впрочем, как и все праздники в Асгарде: с размахом, с огромным количеством еды и питья, громко и весело, однако именно в дни крещения детей асгардцы сдерживали свои порывы, как сказал однажды трикстер, напиться да устроить драку. У асов в чести показывать свою силу и отвагу, а лучший способ это доказать — вызвать на бой соперника, которого в обычное время вызвать либо тяжело, либо вообще невозможно. В праздник никто из воинов, даже простой работяга не имел права отказать вызывающего его на бой, потому что это считалось трусостью, каралось осуждением и презрением со стороны. Более того, если за поединком будет наблюдать царь. Места скопления людей оказывали на людей неизгладимое желание показать себя и доказать кому-то, что он имеет право считаться асгардцем. Женщинам, пусть они и воительницы, было запрещено вызывать на поединок друг друга, мужчин. Бывали случаи, и ни единожды, когда асгардийку, посмевшую бросить вызов, лишали воинских титулов и отправляли в ссылку в мир смертных. А семьи, кому девы принадлежали, покрывались немыслимым позором на века, осуждались, и их родительское воспитание ставилось под вопрос. Нередки случаи, когда детей, если те были в семье, забирали и отдавали либо в армию, либо в валькирий, воспитывая тех так, как должны были воспитать их родители. Немногие из них становились воительницами или воинами, однако большинство из них все же смирились со своей участью и служили Асгарду верно и безоспорительно. Из них получались лучшие воины. Бесспорно, сегодня будет праздник, на котором все без исключения будут вести себя прилично и не станут затевать драки да распивать спиртное. Стоит отметить, молодой отец и не подозревал, что среди приглашённых гостей будут знакомые ему люди. Никого из посторонних, не входящих в их семью, больше не будет на крещении. Только близкие люди и друзья. Хотя… те, кого он считал друзьями, таковыми не были. Сет, конечно, не приедет и не поздравит его, поскольку Один запретил тому появляться за сотни миль до Асгарда, помиловав тем самым. Вот только отец не учёл, что лишь его маг считал другом, пусть и не преданным, но другом, а почему, он и сам не знал. Асгардец видел в нём поддержку! Он всегда поддерживал его в обучении магии, давал советы касаемо дев, которые действительно были эффективными. Лишь благодаря египтянину Бог лжи чувствовал уверенность в том, что он делает. Жаль, что Бог смерти не будет присутствовать рядом. Брюнет с радостью бы распил с ним бочонок эля, невзирая на нелюбовь к этой выпивке. Остаётся надеяться, что вскоре они свидятся, и царь позволит ему взять дочь с собой на встречу, чтобы похвастаться, ведь у брюнета пока что не было детей. Чтобы разбавить золотые стены иными цветами, зал украсили красными лентами, что повесили на окна, которые поздними зимами закрыты. На входе в зал детям раздавали многоцветные прозрачные воздушные шарики, ребятам, что постарше, дарили стеклянные шары, светящиеся в кромешной тьме подобно радуге, уберегающие юношей от зависти и юных дев от сглаза. Чтобы обезопасить гостей и царскую семью, слуги убирали со стен чучела животных. Особенно это касалось оленей и других рогатых животных, что убирали в самую первую очередь. Гости же приносили имениннику щедрые подарки, которые обязаны быть красиво обёрнуты и, конечно, должны пригодиться в дальнейшем. Особо ценились подарки, сделанные собственноручно. Это могли быть одеяльца с вышитым золотой нитью фамильным гербом семьи, где родился ребёнок, сундуки из редких металлов. К примеру, альвы, имеющие огромное количество морей, каким-то образом делали сундуки из кораллов, не раскрывая секретов изготовления. Эта тайна передавалась из поколения в поколение и каралась смертью через четвертование, если тот, кому доверили тайну, не уберёг её от чужих ушей. Альвы считали этот способ наказания самым ужасным и болезненным, поэтому многие тысячелетия тайну хранили как зеницу ока. Ещё ценилась вышивка из шёлка, которую не просто сделать, не испортив ткань узорами. У асов не принято подходить к кроватке с ребёнком и класть подарок рядом. Для этого на южной стене праздничного зала крепили до блеска вычищенные крючки, на которых повешены мешочки в виде капли воды, в них и клали подарки. Немногие семьи могли позволить себе дарить подарки собственноручно сделанные, поэтому всегда покупали их у семей, чьи работы многие годы считались качественными. Найти мастеров, что делали оружие и предметы интерьера, было легко, однако найти хороших ткачих оказывалось не так-то просто. Многие девы с удовольствием хватались шить и вязать, чтобы в дальнейшем продавать свои работы за большие деньги, чтобы можно было позволить себе купить то, что они хотят и без разрешения на то супруга. Но по какой-то причине почти все эти девушки потом отказывались от шитья, ища себе другое занятие. К примеру, Фригга хоть и умела вязать, даже довольно-таки неплохо, однако предпочитала рыбалку, нежели шитьё. Рыбалка или охота на диких зверей не считались «неженским делом», наоборот, мужчины с большим удовольствием хвастались другим об успехах своих жён или дочерей. Омовение ребёнка происходило ровно в полдень, когда солнце было на пике своей силы, а чистые воды становились теплее, а потом и вовсе превращались в горячие источники, храня до самого утра своё тепло, сохраняя целебные свойства. Именно в этой воде чаще всего купали младенцев простые жители. Но поскольку дочь Анги и Локи царских кровей, целебную воду привезли из далёких земель, где кроме царя и царицы никто более не был. Помимо того, что старший член семьи должен был выбрать ребёнку имя, также он должен был за час до омовения привезти эту воду и отдать её слугам, чтобы те подогрели её до нужной температуры. Это было необходимо, чтобы ребёнок не заболел. Если простые смерды купали своих детей в источниках, которые найдут, нагретые солнцем, то царские дети имели куда большую ценность, чем другие. Прохладная вода, конечно, считалась полезной, но не для детей «голубой крови». Тем более что внучка была более чем наполовину йотуном. Всеотец испугался, что девочка посинеет на глазах гостей и те разбегутся в страхе, крича о проклятии свыше. Первым делом, что должен сделать отец ребёнка, это разнести подносы с горячей едой беднякам, прося благословить ребёнка и послать ему долгих лет жизни и пожелать счастливой судьбы. Девочкам желали детей, а мальчикам как можно дольше оставаться «мужчиной», не посрамив отцовский дом. На подносе помимо горячего супа было и жареное мясо ягнёнка на вертеле с куском хлеба и кружкой прокисшего молока — оно считалось вкусным лакомством. Затем мужчина обязан проследить, чтобы жертвенного быка нарядили дорогим белым покрывалом и украшениями, которые в дальнейшем будут принадлежать ребёнку, когда тот повзрослеет. Лишь тогда, когда Один прочёл благословление, он опустил малышку в глубокий таз с водой. В свою же очередь отец ребёнка одним махом рассёк воздух и перерезал глотку жертвенному быку, чьё тело вскоре отнесут на кухню и, разделав, подадут на стол. Девочка завизжала, вырываясь их сильных рук деда, царапая кожу аса ногтями, режущими кожу, будто острый нож шкуру животного. Девчонка окутана тягучим облаком едкого зелёного цвета дыма. Тьма, поднявшаяся из преисподнии, появилась в зале словно гостья, вальяжно и резко, никого не предупредив, захватив невинную жертву в руки смерти, укутав тьмой как одеяльцем. Оказавшимся хрупким на вид тело меняло свои размеры, вытягиваясь в длину, становясь тяжелее и массивнее, приобретая вид повзрослевшего младенца. Существо, ещё совсем недавно ничего не умеющее, преспокойно встало на ноги и внимательным взглядом зелёных, как изумруд, глаз, точь в точь по цвету как у матери, высунула любопытную моську из кроватки. Несколько молочных зубов ровным рядом выстроились словно солдаты. Детский визг вначале превратился в детский смех. — Это существо принесло в Асгард беду, приблизило погибель! — Это проклятие, несущее смерть! Толпа неистово кричала, разбегаясь, кто куда, образуя давку на выходе из дворца. Десятки покалечившихся гостей неслись прочь, крича о скором судном дне, проклиная дитё Одина последними проклятиями, спешно рассказывая о том, что произошло минуту назад. Охрана, свидетели превращения, разбежалась по разным углам, бросив копья и латы в топку с огнём, отрекаясь от клятвы служить царю до самой смерти. Но… так поступили не все. Семья Ньёрдсона так и осталась стоять на месте, будто приросши к земле. Фрейя лишь пожала плечами и принялась допивать вино. Для неё это не было чем-то необычным. Эту женщину редко можно было удивить. Фрейр же глядел на ребёнка, внимательно изучая её телодвижение и мимику. Идеальный объект для исследований! — Её имя… Хель, — пробубнил Один еле слышно, пришедшее ему на ум, что теперь люди будут ассоциировать со смертью.Глава 17
27 октября 2017 г. в 00:00
Удивительно, какое равнодушие можно проявить, стоит увидеть любимую женщину, которая подарила тебе ребёнка. До последнего надеялся, что она погибнет при родах? Или надеялся, что новорождённая окажется не его? Впрочем, чего она ожидала? Локи в первую очередь мужчина. Им чуждо выражение своих искренних чувств, тем более прилюдно. Помимо злости или наслаждения они будто ничего больше не испытывали. В отличие от женщин. Со временем и брюнет стал таким же бесчувственным, хотя ранее почти каждая его эмоция отчётливо виднелась на лице. Несомненно, это она научила его скрывать эмоции и всегда стоять на своём. Но ведь мог хотя бы улыбнуться краешком губ, услышав, что, наконец, стал отцом. Долгие годы он рассказывал о своих мечтах, о том, какими должны быть его дети, как он будет милостив к ним, и как сильно он будет любить их. Он даст им то тепло, что не дал ему Один, как отец. Воспитает их так, что они не будут ревновать и не станут строить козни друг другу, лишь бы обратить его внимание на себя. Принц Асгарда мечтал как минимум о двоих сыновьях, жаль, что не упомянул, как бы он отнёсся к тому, если у него родится дочь.
Великанша обидчиво опустила голову, взглянув на сопящую дочь. Стоило им заселиться в покои, как женщина дала волю своим эмоциям, бурлящим, словно кипящая вода в чане. Придворные, гости, посетившие праздник во дворце, шептали ей в спину проклятия и желали скорейшей смерти её «отродью», считая её и дочь преградою к счастливому будущему с сыном царя. Многие девы по понятной причине ревновали и завидовали ей. Причём как старые, так и молодые. Поголовно. Они считали её угрозой. И правильно боялись, ведь теперь места в душе асгардца более не будет. Оно полностью принадлежит ей и их дочери. И она позаботится о том, чтобы так было и впредь. Конечно, она позволит возлюбленному развлекаться с девчонками, однако кроме его члена и кровати большего они не заимеют. И детей они не родят от него, если только она сама этого не захочет, если не сможет по какой-то весомой причине родить ребёнка вновь. Лишь смерть способна разорвать их многолетнюю связь. Только смерть.
Отчасти эти люди правы. В глубине души, если она вообще существует, великанша и сама считала себя гадким отродьем. Она давно не чувствует себя частью этого мира, живым существом. Она стала жестокой и циничной мразью, не способной более стать великодушной, какой была ранее. Именно мужчины становятся тем связующим звеном со злом, превращая некогда добрых и невинных дев в жестоких чудовищ, отчего те уподобляются мужчине. В жизни колдуньи никогда не было счастливых моментов. Единственной отрадой, что подарила частичку света её душе, стала дочка. И то ей не дано счастье в полной мере узнать суть материнства. Выбрать имя новорождённой, к сожалению, имел право только старший член семьи мужского пола. Но поскольку никого в её роду из живых не осталось, безусловно, только Один мог дать той имя.
Эта традиция пришла родом из Альвхейма несколько столетий назад. И придумана она, кстати, не мужчинами, а женщиной. Будучи единственной и пока незамужней наследницей на тот момент, светлая альва посчитала, что если старший мужчина в семье даст имя девочке, первой появившейся на свет, то следующим обязательно родится сын. Альвы чтили эту традицию уже тысячу лет, привив её вначале асгардцам, а после — и всем мирам Иггдрасилия. Действительно ли после этого рождались сыновья — история умалчивает. А что та альва? Она так и умерла, будучи незамужем. Что же, брюнетка ещё проверит, сработает обряд или нет.
Полукровка, в свою очередь, закончив праздновать в компании так называемых друзей, отправился к себе, однако не учёл, что любовница и ребёнок будут жить у него в покоях, хоть отец и обещал выделить или даже отстроить дополнительное крыло во дворце. Казалось, нет ничего проще, как выполнить обещание. Будто ему единолично пришлось бы достраивать дворец. Или он опять что-то замышляет и не ставит его в курс дела?
— Хочу прояснить ситуацию, чтобы не было недопонимания! Впредь я бы хотел, чтобы мы оба ночевали в разных спальнях, ибо я не хочу оставаться с тобой наедине и пересекаться с тобой чаще, чем раз в день. Не думай, что после рождения ребёнка я стану к тебе относиться так, как относился раньше. Я не знаю, почему отец не отвёл вам отдельные покои, однако раз уж вы будете жить здесь, то будете придерживаться моих правил. Я не потерплю криков ребёнка по ночам, его вещи должны лежать только у него в комнате. Я не хочу видеть ни кормилиц, ни тебя в левой части крыла. Там теперь моя спальня. И тем более я не желаю слышать истерик по поводу моей личной жизни. Теперь тебе нет в ней места. Ни в сердце, ни в постели, — колдун говорил достаточно убедительно и грубо, как и полагается мужчине, узнавшего о предательстве любимой женщины. — А сейчас я бы хотел подержать на руках новорождённого…
Мертвенно-бледная кожа, пушок смоляных волос на макушке, худощавое и ослабленное тело. Внушающая ужас бледнота и истошный вопль, просящий мать накормить её, издал «комок мяса», наконец, шевелясь в своей колыбельке. Синюшного цвета шаловливый язык, пробующий воздух на вкус, ни на секунду не останавливался. Он будто ищет жертву, подобно змеям, не имеющих обоняния. Нависшие на глаза веки скрыли небесно-голубые глаза от яркого солнца, внезапно ворвавшегося в детскую сквозь щель в зелёных шторах.
При виде ребёнка йотун не мог разобрать, что именно он видит пред собой. Внезапно помутневший перед глазами образ малыша усугубила паника. Невооружённым глазом видны бугорки на голове полуйотуна, рисунки, что преобразовались в полукруг на макушке. Единственная мысль, пришедшая ему на ум — у ребёнка врождённая деформация черепа, которую не излечить. Он с большим трудом подавил рвотный рефлекс и чуть не упал в обморок от вида новорождённой. Страх пронзил его молниеносно, как игла, входящая в ткань. Не дал ему упасть резко вошедший в комнату отец, схвативший его за локоть и оттащивший в сторону от колыбельки. Он не сразу обратил внимание на пол ребёнка.
— Он… уродлив! Ты родила больного ребёнка! Да ещё и девчонку! — ас перешёл на крик.
— Я не виновата, что ты настолько глуп, раз решил, что ребёнок с отклонениями, — с безудержной улыбкой заявила женщина. — А чего ты ожидал? Я наполовину йотун! Хвала Богам, что она выглядит, как асгардийка, а не йотунша. Если бы ты был хоть немного образован и интересовался анатомией, то знал, как выглядят новорождённые!
— Разве это норма? Отец? — в его глазах юноша искал утвердительного ответа.
— Кости черепа со временем встанут на место, сынок. Это не патология. Каждый ребёнок при рождении так выглядит. Ребёнку будет легче появиться на свет, если он… Я не силён в понятиях, Локи. Лучше обратись к матери с этим вопросом, — кивнув, мужчина встретился взглядом с колдуньей, извиняясь, что ему следует уйти. — Надо вернуться к гостям. Фрейр хочет просить о каком-то одолжении. Советую тебе, Локи, пойти со мной. Тор опять куда-то исчез, по всей видимости, решил уединиться с новой пассией. И это тогда, когда приехала Сиф.
— Всё ещё надеешься сосватать их? — кажется, сейчас, наконец, маг узнает о планах Всеотца насчёт брата; хоть об этом он будет осведомлён.
— Сиф — великолепная кандидатура: крепко сложена, красива, как нераспустившийся цветок, и что самое главное — у неё есть все шансы в будущем возглавить валькирий. Вскоре я назначу испытание, в котором выявлю, кто станет во главе — Сиф или Брюнхильда.
— Что за леди Брюнхильда? Впервые слышу это имя, — Одинсон почесал затылок, задумавшись, ведь примерно также зовут и любовницу отца.
— Сирота из дальних земель. Её отец недавно скончался от старости, успев попросить леди Брунгильду взять его дочь к себе. Как теперь ты знаешь, она главная соперница леди Сиф. Об одном тебя прошу, сын: никому, а тем более девам не говори, что я устрою меж ними поединок. Хочу взглянуть на их реакцию, когда объявлю об этом, — последнее, что сказал асгардец, пред тем как вспомнил, что была выбрана не та тема для разговора, однако вопрос сына поставил его в тупик.
— Не возражаешь, если ближайшее время я проведу в Мидгарде? Пока не состоится крещение.
Бог же, скрестив руки на груди, находясь в нетерпеливом предвкушении, решил выждать небольшой промежуток времени, чтобы удостовериться в том, что дочка действительно родилась без физических отклонений и что в развитии малышки не будет никаких сложностей. А чтобы не изводить себя напрасно по этому поводу, решил несколько недель пожить в Мидгарде, как обычный человек, тем более что в последний раз он там бывал, будучи ребёнком с отцом и старшим братом. Тогда жизнь ему виделась в светлых тонах и без изъянов. Хотелось просто убедиться, что люди и вправду с новым поколением стали изобретательнее, чем их предки. Увидеть хотя бы малейшее изменение в сторону прогресса, когда некогда животное стало походить на разумное создание. Ему жизненно необходимо отвлечься от недобрых дум.
Ещё один верный способ забываться — отвлечься от мыслей с помощью девы. Наверняка найдётся та, что не прочь позабавить сына царя. А учитывая, какими развращёнными были смертные, её поиск не составит труда. И лишь потом, когда дочь будет походить на обычного ребёнка, он вернётся и возьмёт, наконец, её на руки. Пусть отец и выберет ей имя, крестить её будет Локи.