*****
Военная кампания Всеотца успешно продвигалась на восток. Деревни, кое взяли асы, сдались в считанный час. Когда слухи об асгардской армии доносились из близлежащих селений, где правил эльфийский король, граждане стали укреплять оборону своего города, возводя стены из древесины, срубая каждый дюйм своих лесов. Альвы в несколько раз увеличили производство стрел, чуть ли не каждая змея, живущая в их мире, была поймана, а яд выдавлен. Затем в яд добавлялись ядовитые травы, чтобы лекари из других миров мучились в догадках, какой яд был использован. Трав было очень много и каждый раз рецептура отравы менялась. Им они обмазывали наконечник стрел. Использовалось около трёх сотен видов яда. Что-то действовало моментально, другое же спустя несколько часов после попадания в кровь. О последнем яде лекари не могли догадаться, потому что тот действовал медленно, разрушая ткани сердца. Явных признаков отравления на коже было не видно. Рана от наконечника стрелы заживала быстро. Однако Один не знал об этих ядах. Он шёл в сторону города альвов, где предположительно должен прятаться король. Его небольшой отряд брал другие селения, пока царь шёл прямо. Он не знал, что воины убивали почти всех жителей, воровали и насиловали женщин. Те воины упивались своей вседозволенностью и безнаказанностью. Потому они и вызвались в столь маленькие отряды, чтобы бесчинствовать и подставить своего правителя, дабы остальные свергли его, и на престол взошла леди Хела, которой большая часть войска присягнула на верность. Их никто не настраивал против Всеотца, мужчина сам подставил себя. По какой причине он мог спать с валькирией, запрещая собственным воином это? Воины устали от сражений. Они хотели нормально поесть, умыться и выспаться в теплой кровати под бочком девицы. Но ничего такого вскоре не предвидится. Для большинства воинов этот поход был первым в жизни. Они многого пока что не понимали и не знали, как действовать в той иль иной ситуации. Однако захватывать вольные селения им понравилось. Они могли сутками выжидать, чтобы в самый неожиданный момент напасть. Деревни сдавались мгновенно, потому что их особо никто и не охранял. Была стража, следящая за порядком, и не более. Зато город, куда шёл Один, охранялся ещё лучше, чем сам ас. Отец Тора, подойдя к городу, остановил коня. Слейпнир недовольно нахмурился, шагнув вперёд, не желая останавливаться, но всадник резко дёрнул за поводья, заставив животное встать. Недовольно буркнув и топнув копытом, конь стал щипать траву под ногами. Один же в шоке прижал ладонь к взмокшему лбу: посланцы, кое были отправлены в Альвхейм, обезглавили, а их тела вывесили на бревенчатой стене. Его воины тоже шокировано глядели на это. Альвы всегда славились радушием и гостеприимством, хоть вначале и были холодны к незнакомцам и подозрительно оглядывали их. Не жаловали светлые эльфы разве что великанов. Однако учитывая, что Асгард пошёл по тропе войны с иными мирами, радушия ждать не приходится. Блондин мог допустить мысль, что альвы могут отказать посланцам в переговорах, но чтобы те убили простых асов, кое считались неприкосновенными, этого допустить не мог. Его обуяла ярость! Он ни за что не поступил бы подобно с послами иных миров. Король альвов оказался не только холоден внешне, но и внутренне. Какова должна быть ненависть и злость, чтобы убить невинных? Фарадей, не успев занять трон, ввязал свой народ в войну с Асгардом. Никакой пощады, решил асгардец. Последний шанс сдаться он предложит чисто из-за того, что в городе много мирных жителей, кое не виновны в убийстве асов. Ради них он даст шанс королю одуматься и принять поражение без кровопролития. С ним вызвались несколько стражей, лучники были наготове, дабы в случае опасности прикрыть царя и его свиту. Мужчина медленным шагом подошёл ко рву, но идти по мосту не решался. Он остановился, вызывая Фарадея на переговоры иль поединок. Юноша, сидевший на железном троне, коий ему пару дней назад отправил Суртур в знак союза с Муспельхеймом, положил ногу на ногу, скрестил пальцы меж собой и рассмеялся. Ему доложили слова чужеземного царя, сами едва сдерживаясь, чтобы не подхватить смех блондина. Вся его свита, в том числе и Тиреоидин, не разделили смеха короля. Альвы преданы своему королю, но иногда настойчиво уговаривали его вступить в бой с асгардцами, тогда как тот до последнего держал нейтралитет. Однако сейчас, когда он знает, что Свартальфхейм и Йотунхейм пали в сражениях с Асгардом, изменил свою позицию насчет мира. Он приказал обезглавить посланцев и отправить части их тел в Асгард, где пока что заправлял всем Локи. Он тоже отправил несколько посланцев сюда, но тех король слушать не стал, отдав приказ убить их. Предыдущие же посланцы были брошены в темницу на долгие месяцы. Их поили и кормили на случай, если Асгард станет дружественным им миром. Альвы заняли наблюдательную позицию, но стоило Всеотцу появиться здесь и начать убивать и насиловать мирных граждан, блондин вышел из себя и отправил свой элитный отряд в Асгард. Его народ затаился, приняв облик асгардских граждан. В этом ему помог сам Суртур. Мужчина научился странным образом проходить сквозь преграду в пространстве между мирами. Его войско успело набрать добровольцев из Йотунхейма для сражения в чуждом им мире. Пока Один медлил, Лафей присоединился к словесному союзу с Муспельхеймом и Альвхеймом. Великан понимал, что может пасть от рук аса, поэтому прежде чем идти в лагерь к врагу, вначале обговорил с Суртуром свой план нападения на жену Бога. И отправил своих ледяных гигантов с огненным великаном в его мир. Стоит асгардцам продвинуться, все их воины из трёх миров нападут на супругу царя и его сыновей. Лафей приказал Альвальди не торопиться сражаться, а искать царицу. Это было в приоритете у мужчины. Об этом не знал никто. Фарадей же отправил своих шпионов, чтобы те следили за обстановкой в Асгарде и в случае нападения на Альвхейм могли отомстить. Один несколько раз предупредил, что, в случае отказа говорить с ним, он, не церемонясь, проломит недавно отстроенную стену и научит короля всем манерам, кои тот должен был выучить пред тем, как сесть на отцовский трон. Подумав, юноша встал с трона и вышел на улицу, ловя недоуменные взгляды своего народа. Он, придерживая полы своей одежды, поднялся наверх и встал на самое видное место. Под одеждой он носил доспехи, а корона защищала лоб и затылок от любого попадания, потому что по форме сзади напоминала шлем. Если в него и выстрелят, он выживет, хоть и будет носить шрам на лице всю жизнь. Он отпихнул воинов, что попытались загородить его от взора Всеотца. Мужчина же поднял голову, не веря своим глазам. До короля альвов рукой подать. Стоит его лучнику выстрелить, как Фарадея не станет. Не станет его, не будет и королевства. Но ему не терпелось услышать, что же скажет мальчишка. Тот придирчиво оглядел царя с головы до ног, прекрасно осознавая, что тот уже не в силах воевать. Старик выдохся, высох, как засохший цветок, но амбиции, как у молодого. Блондин даже пожалел, что вышел. Уж лучше бы у ворот был Тор. Тот хоть молодой и здоровый лоб, в отличии от его отца. Эльф улыбнулся, обхватив себя за плечи. На удивление, погода к приходу аса подпортилась: задул ветер, светило скрылось за грозовыми облаками, над морем назревала гроза. Вскоре она дойдёт и до городских территорий. Погода будто кричит о том, чтобы началось сражение. Капли дождя будут смывать кровь с рук и доспехов, застилать глаза воинам. Юноше это не понравилось. И что делать тот не знал. Если он отдаст приказ сражаться, это выйдет боком. Если согласится на статус поверженного государства, тоже не ясна его дальнейшая судьба. — Я не жажду воевать с тобой, мальчишка! — повторял всё ас, глядя на блондина. — Я тебе не мальчишка, убийца и вор! — Фарадей вскипел от злости, что его смеют оскорблять и провоцировать. — Таким способом ты пытаешься договориться со мной? Унижая и оскорбляя вышестоящего? Короля? В тебе гордости и глупости даже больше, чем в твоем сынке Торе! — двумя ладонями оперся о стену, говоря громче: — Явился сюда, как завоеватель, насилуешь и убиваешь неповинных жителей моего мира и оскорбляешь их короля! — видя мигающие от непонимания глаза мужа Фригг, блондин рассмеялся вновь: — Так ты не в курсе бесчинств твоей армии? Очевидно. — Наконец в фиолетовых глазах читалось презрение, — До какой степени можно быть слепым, чтобы не видеть очевидного? Голова не знает, что делает его тело… — Последняя попытка сдаться, эльф! Не сдашься — будет хуже! — Один не поверил в россказни альва, лишь удостоверившись, что ему и здесь придётся действовать силой. — Кому? Мне? Вот уж вряд ли! — ушёл, грозно метнув взгляд в своих воинов. — Убить всех до единого! И вновь началось сражение. Лучники стали стрелять в других лучников, пытались сбить их летящие стрелы в воздухе, дабы те не попали в асгардских воинов, ведь каждую стрелу альвы обмакивали в яд. Они сами не знали, какую именно использовали отраву, чтобы впоследствии, при попадании в плен, враги не выведали информацию из их ослабевших тел. Первый отряд асов отбивался от стрел мечами, второй же отряд подставлял щиты для тех, кто тащил лестницы, чтобы взобраться на стену. Построенная из брёвен стена была не обработана, из неё торчали огромные занозы. Между бревен стекала непонятная жидкость, с помощью которой альвы скрепляли меж собой дерево, чтобы стена не развалилась. Стоило асу случайно задеть эту субстанцию, отлепиться больше невозможно. Альвы притащили чаны с кипятком, выливая их на врагов. Мужчины кричали от боли и падали вниз головой, разбиваясь. Фарадей же, вскочив на аксакала, помчался прочь от поля битвы, скрываясь в центре города. Лавки с едой стояли посреди площади, многие альвы, пусть и зная, что их дом собираются взять штурмом, покупали продукты и одежду, словно ничего не происходило, сохраняя хладнокровие. Юноша кивнул почти каждому, кто заприметил его средь воинов. Пусть эльф и не боялся нападения, потому что мог постоять за себя и сам, однако стражу не отпускал. С ним также всегда ходили лекари. Тоже на всякий случай, мало ли?! Серебристоволосый чуть дернул за рог аксакала, чтобы тот остановился. Светлый эльф посмотрел на своё войско с восхищением и гордостью: нарочито женственно выглядящие мужчины, держащие лук в левой руке, на спине — колчан с отравленными стрелами, из-под шлема виднеются аккуратно завязанные в хвост длинные волосы и едва ли виднеются их тонкие черты лица. Все, как на подбор: светловолосые, жилистые, с хитрецой в глазах. Средь войска были и женщины, однако стояли они в самом конце. Выдавали их лишь более округлые тела и глаза, что, в отличие от мужских, ярче и по окрасу разнообразнее: от серых до фиалковых. Королю так бы и хотелось подойти к одной иль сразу к нескольким и предложить им провести ночь в его покоях, но обстоятельства не позволяют. Пока что… — Асгард требует от нас сложить оружие! — обратился Фарадей к своему народу, видя на улыбки на лицах эльфов. — Отдать весь наш урожай, залежи драгоценного металла и признать Одина своим царём! Этого никогда не будет! — войско стало топтаться на месте, поддерживая короля. — Один будет милостив и сжалится над теми, кто не хочет сражаться. Однако я хочу вас заверить, что, если найдётся смельчак, что решит сложить оружие пред асгардцем… — юноша вытащил из ножен меч, кое был закреплён на аксакале и взмахнул, вонзив сталь в близ стоящий щит, кое держал один из альвов. — пожалеет, что его голова не отделилась от туловища! А теперь… в бой! — эльф пришпорил своего скакуна и когда тот побежал, юноша на ходу вытащил свой меч из щита воина, направляясь к воротам, кое асгардцы смогли открыть. В воздухе наконец послышались звон стали и крики. Альвы, кое были превосходными лучниками, а не бойцами, сдавались под натиском огров. Монстры запросто отбивались от летящих стрел, подставляли своё тело под удар, давая асгардцам преимущество. Многие воины полегли от неимоверного количества ядовитых стрел. Светлые эльфы быстро нашли уязвленные места на телах чудовищ и стреляли туда. Латы, кое те надели кое-как спасали огров, но мгновенно действующий яд лишал их способности сражаться. Около двух десятков огров погибнет в считанные минуты, однако их жертва не напрасна. Они столпились у ворот и, сгруппировавшись вместе с асгардцами, повалили ворота на землю. Те асы, что смогли взобраться на стену, падали вниз, встречая смерть. Король оставил нескольких женщин на башне. Стоило врагам подняться по стене, альвы вскакивали и особой яростью втыкали меж глаз наконечник своих стрел иль лука. Один же, стоящий неподалеку от места боя, приподнял Гунгнир и вместе со своими воинами пришпорил коня, направив того внутрь. Он на ходу срезал головы альвов, устремляясь в сторону площади. Как сказали ему разведчики, король эльфов может сбежать с поля боя, однако этого не случилось. Всеотец резко остановил Слейпнира, заприметив Фарадея. Серебристоволосый безжалостно орудовал мечом, протыкая огров. Он был особо безжалостен к ним, потому что считал огров недалёкими и неразумными созданиями, с которыми не стоит даже дышать одним воздухом. Наконец ярко-синий глаз Одина встретился с потемневшими от ярости глазами Фарадея. От пренебрежения белоснежное лицо светлого эльфа вытянулось и напряглось. Два властителя великих держав схлестнутся сейчас в бою не на жизнь, а на смерть.*****
Локи не помнил, как оказался заперт во тьме. Не понял, как оказался в невесомости, тогда как мгновенье назад чувствовал на себе женские руки и как горячая слеза потекла по его лицу. Он погружался во тьму, ничего уже не чувствуя, проваливаясь всё глубже и глубже. Перевёл взгляд на рану, искрящуюся золотом, как неожиданно его тело словно кто-то сдавил. Его лицо загорелось адским пламенем, грудь что-то придавило, не давая ни шанса на вздох. Он что-то прохрипел в беспамятстве, а затем боль куда-то ушла. Дышать стало легче и тело его резко подскочило на кровати. Принц открыл глаза и прищурился от яркого света, легонько коснувшись перевязанной раны рукой. И посмотрел на кровавые тряпки. Из раны понемногу сочилась кровь вперемешку с какой-то жижей, похожей на смолу — дурно пахнущую гниением. Каждый вздох давался с трудом, тело били дрожь и жар одновременно. Он с трудом стал различать пейзаж. В палате стоял шкаф с лекарствами, на стуле висела одежда, а на столе лежали медицинские инструменты и бинты. Он попробовал пошевелить другой рукой, кое была зажата как тисках. В голове была догадка, одна единственная, от которой сжалось его сердце. Его бледная ладонь была обхвачена двумя руками. Голова Сигюн от долгого недосыпа и усталости покоилась на его животе. Спутанные серебряные волосы словно веером распластались на нем и его постели, свисая вниз. Ее одежда была испачкана кровью мага и пахло от нее так же, как и от него. Она была все в той же одежде, как и тогда. Она не принимала ванну, не отдыхала, боясь отойти от постели друга. Сын Одина прижался второй рукой к её голове, запустив пальцы в спутанные пряди. На ощупь волосы показались ему жестче, чем обычно. Ему доставило удовольствие чувствовать на себе приятную тяжесть в виде женщины. Приятно осознавать, что ты кому-то нужен, что кто-то переживает за тебя, что это кто-то не из твоей семьи. Чужой по сути! Но от того столь близкий. Связно думать он не мог, довольствуясь самым малым. Ему не хотелось, чтобы это чувство прерывалось, однако вану стоило бы разбудить. Но сделать этого он не смог. Он попытался открыть рот, но послышалось лишь мычание. — Лекаря, сюда! — мигом проснувшаяся дочь Фрейра подскочила на месте, выбежав из палаты и тут же вернулась, стоило увидеть бегущих лекарей и мать трикстера. — Тебе нельзя говорить и шевелиться. Нужно беречь силы! Я так рада, что ты жив, — подскочив к кровати, девушка обеими руками обхватила колдуна, как ее схватили за руки и оттащили от брюнета, выставив за порог, отправив выполнять свою работу, отчего Локи раздражительно замычал. — Мой принц, Вас не следует говорить и шевелиться. По Вашим венам течет альфийский яд. Противоядия у нас нет. У нас очень мало времени, чтобы найти антидот. Хвала Норнам, что Вы смогли вообще проснуться, — лекарь едва шевелил губами, прерываясь на зевоту. — Вас следует переправить в Альвхейм, где лекари смогут определить вид яда и помочь Вам! Я сожалею, что не могу сам сделать это. Я не могу определить его точный состав, однако вижу, что он действует медленно. Как только рана перестанет кровоточить, а белесая полоса дойдет до головы… Извините, — поймав тяжелый взгляд царицы, асгардец удалился. — Не переживай, сын мой, — Фригг накрыла трикстера мокрой простыней и стерла пот с его лба влажной тряпкой. — Я ни за что не дам тебе умереть. Альвхейм держит нейтралитет. Они помогут нам, вот увидишь. Тебе стоит поесть. У нас ещё достаточно времени, чтобы изготовить антидот, — махнув рукой, женщина присела на постель, пальцами пытаясь расчесать спутанные тёмные пряди волос, отчего маг издал приглушенный стон; он очень любил, когда касались его волос. — Я не помешал? — в дверях нерешительно показался Фрейр с подносом, позади же него встала Сигюн, кое привела себя в порядок за тот час, что отсутствовала. — Я признателен за спасение дочери. Я не знаю, какие слова подобрать, чтобы выразить свою благодарность. Это я должен был подставить свою грудь под удар. Поверьте, нет на свете силы больше, чем любовь к собственным детям. Я должен быть на вашем месте, не вы. И приношу прощения за все, что произошло. Я, если позволите, знаю, кто сможет вам помочь. Мой друг живет в Альвхейме, — заранее подготовленная речь давалось с трудом, потому что он очень сильно переживал за здоровье принца. — Моя жена и дети сейчас живут у него. Не подумайте, что я всего лишь хочу увидеть их и потому зову вас туда. Что бы ни случилось, я доверяю Синагилу, как самому себе. Если позволите, я скажу стражу моста, чтобы он отправил нас туда. Я лично буду сопровождать вас! Кстати, Хеймдалль просил передать, что царю требуется воины, лекари и добровольцы, — мужчина наконец улыбнулся. — Хеймдалль полностью выздоровел и уже несёт службу, — поставил поднос на стол и кивнув, вышел, закрыв за собой двери, однако от неожиданности подскочил на месте. — Слышала, что набирают добровольцев в Альвхейм и подумала, что… Герцог приобнял дочь, положив подбородок ей на голову. — Нет! — категорично ответил отец, отчего девушка аж вздрогнула. — Но уже поздно. Я поставила свою подпись… И твоего разрешения не требуется.