Книга 1. Красные крылья «Орхидеи»

      Скользя сквозь толпу, Вольттрауд искала Брунгильду или Фригг, чтобы предупредить, что великаны уже ходят по дворцу. И, спустя долгий промежуток времени, когда битва на улице наконец-то закончилась, и в лазарете стало спокойнее, нашла. Лекари, кое бегали от одного воина к другому, вздохнули с облегчением. Сколько помощников ни было, они не справлялись с таким количеством раненных. К тому же несколько альвов, кое остались здесь, потребовали, чтобы их народ тоже лечили. Ничего не оставалось делать, как послушаться. Асов и ванов не прельщала эта мысль, поскольку горе от утраты возрастало с каждым погибшим. Погибали друзья, родственники, знакомые, причём по обе стороны враждующих. Почему-то великанов ни у кого не было желания спасать. Видимо, именно это их и объединило. Не будь великанов здесь, только альвы, лекари из Альвхейма могли бы взбунтоваться. Пусть они и дали клятву не вредить, могли запросто её нарушить, если дело касается их народа. В общем, все лекари тоже разобщены. Каждый смотрел на другого, ожидая подвоха. Даже сейчас, когда всё вроде бы закончилось. Однако время отдыха еще не наступило. Как только они закончат с военными, возьмутся за гражданских. Средь них тоже были потери и немалые. Стражи выстояли пред натиском народа, не дав тем прорваться внутрь дворца. Если такое произойдёт, начнётся хаос. Асы будут избивать друг друга, грабить, чтобы выжить. Такое не раз было. К тому же истекающая кровью валькирия не внушала доверия. Лекари ожидали от неё слов, что случилось что-то нехорошее, но дева промолчала, создав тем самым неприятную тишину. Они переглядывались меж собой, готовые в любой момент бежать. Раненных придётся бросить, чтобы дать шанс выжить тем, кто ещё может передвигаться сам.       Внезапно раздался чей-то вой, и наверху громыхнуло так сильно, что дворец пошатнулся. Стены затрещали, кое-где появились огромные трещины, идущие от пола до потолка. Штукатурка посыпалась, оседая на головах гражданских. Воины же вздрогнули, словно что-то почувствовав, но их лица остались столь хладнокровными, что по спине лекарей пробежались мурашки и со лба потек пот. Удар оказался очень странным. Он не был похож на прежний звук. Вой, раздавшийся с неба, быстро затих. Потом прозвучал хлопок и появилось странное белое свечение. Свет ослепил всех, кто был на улице, а те, кто находился внутри, тоже приметили его. Он будто прошел сквозь стены. Те, кто был на улице, внезапно отлетели назад, сбив с ног тех, кто находился позади. Спустя время воины и гражданские смогли разлепить веки и встать с земли, однако видели лишь белый свет. Создалось ощущение, что земля ушла из-под ног, а тело парит в невесомости, что душа вылетела из него. Издали послышалось щебетание и пение птичек, будто наступила весна. Начался снегопад, напоминающий, что сейчас зима. Снег быстро запорошил лужи крови, оставшиеся на улицах Асгарда. Но нужно время, чтобы накрыть полотном белого пуха тела погибших. Мост издали казался целым. Однако великаны, отступая, всё-таки подпортили его, завалив вход к рычагу обломками, осыпавшимися с крыши, чтобы асы не смогли открыть его, дабы привести подмогу.       Локи встал с колен и огляделся по сторонам. Он дышал тяжело, хрипя, ища брата. Мальчишка, стоило великанам появиться на балконе матери, мигом устремился туда. Брюнет не успел побежать за ним, как ему преградили путь великаны. Если что-то случилось с Тюром, он убьет всех, кто сдался или остался жив после этой резни. И проклянет себя сам, за то, что допустил брата сразжаться рядом с собой. Он был слишком молод и зелен, чтобы воевать. Он не Тор, понял трикстер. В отличие от среднего брата за громовержца он никогда не переживал. Его всегда прикрывала Троица воинов и Сиф. Сказывалось то, что они росли вместе и что он выучил все привычки блондина, а то, что Тюр гораздо младше их обоих, дало о себе знать. Их интересы никогда не совпадали. Хотя сейчас, смотря на мальчишку, он понимает, что тот вырос и у них появляется гораздо больше общего, чем было ранее: сына Одина потянуло к женскому полу, а сам он стал отчасти напоминать ему Тора своей агрессией к врагу. Он даже размахивал топором, будто тот Мьельнир. И становился все мужественнее. Однако действовал импульсивно, никого не слушая. Он же просил его в случае чего давать знак и не отходить от него далеко. Но нет же! Теперь магу придется во все уголки посмотреть, чтоб его найти.       Брунгильда, как и думала Вольттрауд, стерегла царскую семью. Фригг то и дело пыталась выйти из отведенной ей комнаты, чтобы посмотреть, что творится. Она рвалась наружу, слыша грохот и стоны умирающих. Ей никто не говорил, в порядке ли её сыновья. Стражи получали пощечины и терпели ногти царицы, пытающуюся расцарапать им руки, чтобы освободиться. Валькирия же глядела на это безучастно. Она переводила взгляд с русоволосой на карты и обсуждала позиции их войска, пытаясь понять, в каком месте произошел разрыв меж мирами, допустивший войска трёх миров в их мир. Она была уверена, что враги действовали не сами. Что им кто-то помогал извне. Её мысли всё сходились на Хеле. Та была одной из тех, кто мог провернуть подобное. Брунгильда искала оправдания поступкам ведьмы, но не находила. Отчасти потому, что она — дочь Локи. Не родная кровь Одину. В ее жилах текла кровь йотунов, славившихся кровожадностью и подлостью. И темноволосый сын царя оказался таким же. Почему? Потому что он запросто мог надоумить Тора покинуть Асгард в тот момент, когда мир нуждался в нём больше всего. Но что за игры задумал колдун? Чтоб громовержца признали изменником или дезертиром, чтобы сесть на трон, кое он никогда не получит, пока жив отец? Не сходится. Она точно знает, что ас очень любит свою приёмную семью, не подозревая, что неродной им. Поэтому она верит, что сын Одина не допустит кровопролития в собственной семье. Опять-таки она возвращается к девчонке. Она-то особо не переживала за свою семью. За деда, кое позволил ей учиться правлению и сражающийся за то, чтобы отдать ей трон, который хотят мужчины из иных миров. Ради неё он пошёл на отчаянный шаг — объявил войну всем мирам, кое не согласны с его решением. И что получил? Злость от собственного народа за то, что развязал войну. Неблагодарность за всё, что он сделал для неродной внучки.       Женщина погладила выпирающий живот, успокаивая ребёнка, коего едва ощущала. Разница в сроках с царицей был небольшой. Фригга уже чувствовала шевеление ребенка и даже знала, когда он родится. Она всячески скрывала, что понесла, но стоило Брунгильде явиться во дворец, тут же прекратила надевать свободную одежду, стала чаще выходить в свет, демонстрируя, что её живот больше, показывая, что её ребенок родится первым. Они стали словно соревноваться. Асинья понимала, что никак не получит Одина, ведь оснований полагать, что царица неверна или бесплодна, нет. А значит, что нет оснований для развода. Это были единственные два критерия, кое могли позволить царской семье развестись спустя столько прожитых вместе лет. Разговоров о том, чтобы после родов она отдала русоволосой свою дочь, больше не было. Титул, кое могла бы дать асинья, прельщал женщину, но то означало предать ребёнка. Если она отдаст её, придется покинуть Асгард навсегда. Она никогда не увидит дочку, не прикоснется к её коже. Она даже не узнает, какое имя при рождении ей даст Один. Бывшую валькирию отправят в изгнание в Мидгард. Ей запретят видеться с царём, поскольку обет, кое дают девы Норнам при изгнании, нельзя нарушать. А дочь никогда не узнает, что неродная асгардской царице. Будет жить во лжи многие столетия, как Локи, не зная своей истинной сущности и своих корней. А если родится и останется с матерью, к ней будут относиться как к бастарду. Девочка никогда не узнает, каково это – видеть отца ежедневно, будет обижена, начав сравнивать себя с законными наследниками. Да, не будет знать нужды, заверил Один, но он мужчина. Стоит ему передумать, все блага, коими он одаривает, исчезнут. А сама заработать на жизнь Брунгильда не сможет. Она не умеет готовить, стирать, делать хоть что-то помимо махания мечом. Она не привыкла выполнять женские обязанности по дому. Но внезапное появление валькирии взбудоражило даже её.       Асинья, запыхавшись, говорила о том, что дворец атакован. Как великаны проникли в покои бывшей валькирии. По взгляду девушки было четко понятно, что Вольттрауд не переносит её присутствия. В глазах цвета бирюзы плескался испуг, смешиваясь с презрением к любовнице царя. Ей было неприятно отчитываться пред ней, поскольку считала её недостойной разговора о защите царства. Она всеми силами сдерживалась, чтобы говорить с блондинкой на равных. Будь сейчас рядом Локи, её мимика стала бы более дружелюбной, ведь его она так не презирала, как бывшую наставницу. Женщина перевела встревоженный взгляд на русоволосую. Мигом их взгляды встретились. Больше не было смысла держать супругу Всеотца в лазарете. Валькирия лично проведет её через проходы под дворцом и выведет к Биврёсту. В случае невозможности отступления в другой дружеский для них мир, женщину придётся отвезти в дальние края Асгарда. Однако дальше проследовать не сможет. Не потому что не хочет, а потому что не может себе позволить бежать с поля боя, когда вокруг царит смерть и подданные Асгарда нуждаются в присутствии их верховного главнокомандующего. Да, она рискует дочерью, но долг службы и клятва, данная многие века назад повелителю, так запросто не исчезнет. Отец Тора должен лишить её всех званий и признать изменницей, только тогда он сможет разорвать её обязанности пред царством. Если она побежит, как крыса с тонущего корабля, как она сможет потом смотреть в глаза женщинам и детям погибших воинов? Её сожрет заживо вина за то, что она допустила это кровопролитие, тогда как могла попытаться остановить аса! У неё больше влияния на царя, нежели у русоволосой, очевидно! По крайней мере, она так думала. Её оберегают лучшие и преданные Одину воины, так что ей мало что угрожает. Пусть она и не может в прыжке заскочить на коня, но всё ещё в состоянии дать отпор врагам.       С потолка ещё сильнее посыпалась пыль, и стал слышен треск стен. Асгардцы вовремя перекрыли двери, ведущие в лазарет. На боку у них висели мешочки, наподобие бурдюка, где обычно была вода. Однако как только трикстер объявил о военном положении, о котором кроме воинов никто и не знал, дабы раньше времени не волновать народ и не спровоцировать его на погромы и мародерство, он выдал всем, кто оберегает царскую семью и приближенных к ней господ, склянки с ослепляющими зельями, кое он наварил за две недели. В случае, если воины не справлялись с большим наплывом врагов, они должны были вытащить эти склянки и бросить их под ноги врагов. Чем больше их было в мешочке, тем сильнее ослепляющий свет. Зелья при соприкосновении с поверхностью взрывались в колбе, источая ядовитый дым. У Фригг тоже были эти склянки. Мальчишки сразу заинтересовались ими, особенно Хёд. Белый цвет зелья по-особенному манил асгардца. Его синие глаза при виде колбы расширились от восхищения, рот приоткрылся, а руки потянулись к стеклу. Хермод же лишь пожал плечами, усомнившись в необходимости подобного снадобья и продолжил свои дела, потеряв всякий интерес к происходящему. Как и сейчас. Его брат прижался к ногам матери, тогда как он продолжил сидеть на кушетке, разглядывая трещины в стене. Даже просунул ладонь в трещину, отмерив, что та по ширине оказалась по размерам с его руку. Царица же схватила младшего сына на руки, едва не упав вместе с ним и подскочила к другому, дернув того за руку поближе к себе. Блондинка выхватила свой меч из ножен и скомандовала леди Фригг покинуть лазарет. Все фрейлины, находившиеся поблизости, повскакивали со своих мест и закричали от страха. Воинам пришлось заткнуть им всем рты. Двое отчаянно сопротивлялись, тогда асы приподняли их над полом и потащили к проходу в стене.       Великаны пытались пройти внутрь, но стража, охраняющая вход в лазарет, не отступала, бросая странные колбы. Йотун, кое привел их сюда, встал в сторонке, продолжая принюхиваться, однако запахи разбившихся зелий сильно отвлекали его. Ослепляющий свет в конце коридора доходил и до него, однако посмотреть, что творится, он не решился. Его прислали сюда для другого. Воины других миров действовали, как отвлекающий манёвр. Задача по похищению Фригг была на нём. Он не знал, как должна выглядеть царица, потому что никогда её не видел, как и большинство йотунов. Но он знал, что у нее светлые волосы, голубые глаза и что дева не робкого десятка, кое в детстве занималась магией. В шутку, скорее для развлечений, обучив потом азам магии и принца Локи, кое пошел по стопам матери и даже превзошел её. Об этой истории в Асгарде говорили часто. Альвы, многие годы работающие под прикрытием, поведали это. Поэтому встречаться лично со средним сыном Всеотца ему бы не хотелось. Главное, что отвлечь его должны были альвы-маги. Муспельхеймцы же должны были отвлечь войска Одина, тогда как йотуны – пробраться во дворец. Однако мужчины столь разгорячились, что вступили в сражение вместе с огненными великанами. Альвальди не винит их. Их стратегия нападения недоработанная, поспешная. Король альвов столь долго хранил нейтралитет, что было удивительно даже Альвальди, когда посланцев Асгарда он приказал обезглавить и отправить их обратно, предупредив, что это ждёт всякого, кто ступит на его земли со враждебными намерениями. Видимо, до мальчишки дошёл весь смысл действий одноглазого владыки. Никто доселе не предполагал, что жажду крови выжившего из ума старикашки нужно принимать всерьез. А когда тот стал наступать сначала на Свартальфхейм, истребив дальних родственников светлых эльфов — темных эльфов, а потом смог свергнуть верхушку Йотунхейма, разъярился не на шутку. Он собрал свой совет, приказав магам найти тайные проходы меж мирами, дабы договориться с их правителями о военной стратегии нападения на Асгард. И дал слово, что его воины смогут беспрепятственно и тайно провести в Асгард хоть целую армию. Однако до этого Лафей обговорил с Альвальди лично, чтобы тот ни под каким предлогом не трогал царицу. Она нужна ему живой, дабы поквитаться с асгардцами за все унижения и проигрыши. Но то будет сложновато. Лазарет охраняли столь яростно, что сомнений в том, что там прячется царица, ни у кого не было.       Когда в бой с асами вступили эльфы, те сдались быстро. Альвы, махая руками из стороны в сторону, создали волшебный купол, чтобы очистить коридор от ослепляющего света и когда в помещении стало видно всё, тут же направили этот свет против воинов. Мужчины были откинуты назад потоком сильного ветра и ослеплены, потеряв ориентацию в пространстве, дав йотунам шанс убить себя. От потока света двери треснули. Альвальди выбил дверь, наклонившись, встал в дверях. По обе стороны выскочили альвы с луками, начав стрелять без разбору. Йотун едва ли не рыкнул и не убил наглых остроухих тварей, потому что те могли убить царицу. Он молниеносно оглядел комнату. Не найдя никого, кто походил бы на Фригг, ударил рукой по стене, услышав крики девчонок. Потолок в любой момент мог обрушиться на убегающих. Двое фрейлин вернулись обратно, надышавшись пыли и тут же были схвачены за ноги. Они ушли последними, но так и не решились идти с царицей дальше, испугавшись сыплющихся на головы камней. Говорить, как выглядит Фригг, они не стали. Великан обнюхал каждую и приложил головой о пол, затем отбросил в сторону. Запах Одина расплывчатый. Он устремлялся глубоко в стену. Все попытки сломать стены не приведут ни к чему. Женщина может быть уже далеко отсюда. Альвы же решили добить всех, кто был в лазарете. Они выбивали каждую дверь вместе с йотунами и, убивая всех, даже лекарей, продолжали свой путь. Наконец они дошли до ещё одной двери. Ваны оберегали двери, но несколько йотунов, немного приложив усилия, с ноги выбивали их. Отлетев так сильно, что сшибли с ног столы, коими пытались забаррикадировать двери, разломив их надвое. Кричащие молодые девы спрятались за несущие стены, держась за руки. Они знали, что им не жить. Светлые эльфы убили всех стражей и воинов, кое ещё могли сражаться с помощью стрел. Каждый шаг йотуна подобен удару. Сердце ушло в пятки, прекратив стучать, ладони словно обледенели. Один из стражей пролетел столь далеко, что оказался почти у ног Сигюн. Он удержал свой меч и повернул голову в её сторону.       Серебристоволосая прижала руки ко рту и скатилась по стене вниз, едва ли не разрываясь от слез, струящихся из её потемневших от страха глаз. Она уже понимала, что ей не выбраться отсюда. Колбы, кое дал ей принц, не хватит, чтобы ослепить врагов. Отец уверял, что асгардская и ванахеймская армия даст отпор любому, кто посягнет на них, но недругов оказалось столь много, а они – такими сильными, что все его слова можно забыть. Воин что-то пытался ей сказать, указывая на свой меч, но кровь во рту не давала ему четко произнести слова. Затем княгиня увидела остекленевшие глаза юноши. Грудь прекратила подниматься. Наконец йотун подошёл к колонне столь близко, что от испуга вана вскрикнула. Вначале мужчина подумал, что страх пред ним столь силён и велик, что принял её крик на свой счет. Однако появившиеся позади него тени приняли очертания. Раздался голос сына Ньёрда. Русоволосый мужчина оставался невозмутим, но его глаза горели огнём. Он понял, что его дочь сейчас на волосок от смерти. Все те убийства, кое совершили враги, не имеют чести. Как можно убить того, кто не может дать сдачи? Убить лекарей, раненых, женщин? В любые военные времена действовал закон о неприкосновенности женщин, детей и стариков. Фрейр хотел бы виновной признать тьму, что пришла их низшего мира, но жестокость у йотунов была и ранее. Злу нет оправдания! У каждого свой выбор! И если эти твари понимают лишь язык жестокости, так и быть. Герцог прольёт кровь, дабы донести до врага ошибочность совершённого. Он встал в боевую позу, лезвие его меча блеснуло, быстро осветив бледное лицо вана и текущую по голове и по мечу кровь. Взгляды всех врагов он перевёл на себя и на свою армию. Вновь появившийся запах Одина заставил йотуна отойти от девчонки. Он понял, что жена Одина совсем близко, и пошёл на этот запах, не заметив зеленое свечение, кое появилось рядом с закрывшей глаза Сигюн.       Мужские окровавленные руки закрыли рот серебристоволосой, попытавшейся закричать. Локи шикнул, отчего его подруга кивнула и схватила его за шею. Юноша поднял её и прижал к себе, запустив ладонь в шёлк волос. От девы пахло страхом, потом и кровью. Её душили слезы. Его нагрудник стал мигом мокрым. Он бы простоял так всегда, но ему нужно вывести девчонку отсюда. Пока Фрейр защищал тех, кто был в лазарете, колдун проведет вану до Фригг. Та была на безопасном расстоянии от дворца, ожидая, что в любой момент ей придётся бежать с детьми к Биврёсту. Хеймдалль где-то задерживался, отчего отправка царицы откладывалась. Трикстер хотел найти его, но стоило ему понять, что Сигюн выбраться из дворца не смогла, устремился сюда. И вовремя. Помедли он мгновенье, йотун раздавил бы её. И на месте возлюбленной были бы лишь кровь и кишки. Он переместился вместе с ней в коридор, подальше ото всех. Бесчинства постепенно прекращались. Их армия смогла убить почти всех. Тех, кто ходил по дворцу, ждёт та же участь. Маг понял, что враги пришли за его матерью, и появление Брунгильды ему на руку. Она стояла и ждала, когда он приведёт выживших, однако недоумённо наклонила голову, поняв, что единственной, кого ас привёл с собой, была лишь дочь герцога. Вольттрауд, до этого не отходящая от асиньи ни на шаг, пытаясь подловить момент, хитро улыбнулась. Возлюбленная Одина покачала головой, не разделяя его решения. Женщина была без своих доспехов валькирии, одета в дорогое платье, под которым защита. Меч, кое Всеотец позволил ей оставить после окончания службы, всегда был при ней. Защитить себя валькирия могла. Если с ней что-то случится, заверил Локи, ему будет всё равно. Его задача — спасти Сигюн и Фригг с братьями. Он провёл вану до трещины, начав толкать девчонку внутрь, но та не пыталась бежать, крича, что её отец остался и ему нужна помощь. Брюнет стал трясти её за плечи, уговаривая, но затем он уж хотел треснуть упрямицу, как услышал крик любовницы отца. — Вы все глупцы! До единого! — не выдержал Альвальди; его наполняла ярость. — Ваш царь — убийца! Сжигает все взятые его разбойниками деревни и селения, позволяет насиловать женщин! Он даже глазом не моргнул, когда морил голодом собственную армию! Напал из-за спины на нашего короля! Дважды! Нам не нужен такой правитель, кое позволяет не только себе, но и своей армии наживаться на горе простого народа! Твой отец, Локи, убийца и вор! Народу легче выжечь все плодородные земли и посевы дотла, лишь бы их труды не достались завоевателям! Решил повоевать на старости лет! Так и быть! Вскоре ваш народ познает, что такое кровь и боль… Брунгильда слегка наклонила корпус, осматриваясь, ожидая стражу. Вольттрауд же, издав крик, запрыгнула на великана, попытавшись воткнуть ему в голову меч. Но аккуратно, дабы не убить, а раззадорить. Блондинка стерпела даже удар по спине, упав с йотуна. Брунгильде же теперь предстояло напасть самой. Девчонке стоило бы подучиться, подумала она. Любовница царя воткнула меч в колено ледяному великану и наносила столь сильные удары мечом по коже йотуна, что Альвальди ничего не оставалось делать, как со всей силы замахнуться, дабы напугать. Ему нельзя убивать Фригг и он приложит усилия, чтоб этого не случилось, но эта женщина сама напрашивается. Будучи беременной, пытается убить его. Достойно уважения. Он и не знал, что женщины этого мира столь храбры! Однако внезапно вскочившая молодая валькирия и кричащая об осторожности, едва ли сама не попав под удар, толкнула Брунгильду так сильно в спину, отчего та попала прямо под ладонь великана. Удар прошелся по всему телу беременной женщины. Тело асиньи от удара отлетело в сторону колонн. Возлюбленная царя приложилась спиной и головой о стену и замертво скатилась вниз, упав на живот. Вольттрауд же, лежащая прямо под ногами великана, отчаянно закричала, отбивая летящие в её сторону стрелы. Явившаяся следом за йотуном альва стала стрелять из лука. Её напряженное лицо было как натянутая струна, взгляд сосредоточен на Вольттрауд, но зеленые глаза вмиг устремились в сторону колдуна. Толкнув серебристоволосую в трещину, принц попытался помочь валькирии. Этот мальчишка своими магическими фокусами положил много воинов Альвхейма, большинство которых были этой эльфийке друзьями. Принц резко остановился и приподнял руки в знак повинности, бросив мельком взгляд на светловолосую женщину. Спина бывшей предводительницы валькирий окрасилась в алый цвет. Пятно крови, сочащейся меж расставленными ногами, становилась шире, намочив полы атласного платья. Брунгильде срочно нужна была помощь лекарей. Маг едва успел выдохнуть, как эльфийка, проследив за взглядом зеленых глаз, уповая на везение, резко выстрелила, но не в аса, а в Сигюн. Крик Локи оглушил всех, кто был поблизости. Колдун побежал в сторону ваны, заслонив её руками и собой от стрелы. Наконечник прошел сквозь незащищенное от лат место, застряв в теле. Неглубоко, но ощутимо. Яд вскоре распространится по телу, пока не доберется до головы. Юноша пал на колени пред княгиней, подскочившей к нему столь стремительно, что не дала альве выстрелить вновь. Позади неё появился Фрейр и Скёрдж.       Ас, замахнувшись топором, бросил его в великана. Металл застрял в плече йотуна. Из раны хлынула синяя кровь. Юноша смог попасть меж лат наплечника. Необдуманно выдернув топор из себя, мужчина резко подскочил и, перепрыгнув толпу стражи, устремился прочь из лазарета. Следом за ним побежали асгардцы, бросая копья во врага. Герцог моментально подскочил к дочери и прижал голову Сигюн к своей груди, успокаивая и целуя в висок, уверяя, что противоядие будет найдено. Помощник же дочери Ангброды громко ругнулся, оглядев разрушения и лежащего на руках Сигюн трикстера с торчащей стрелой. И посмотрел на блондинку, распластавшуюся по полу. Его принцесса возненавидела её в первые же мгновения, стоило той понести от Одина. И она будет счастлива, когда узнает, что асинья потеряла ребёнка. Вряд ли даже лучшие умы Асгарда смогут спасти дитя. В первую очередь, лекари будут пытаться спасти Брунгильду. Нападение великанов принесло свою пользу. Колдунья, пусть и не своими руками, но избавилась от угрозы. Но какой ценой Асгарду далась эта победа? Альвы стреляли отравленными стрелами, и противоядия у асов не было. Брюнет горько посмотрел на сына царя и рыдающую подле него деву. Через несколько часов принц Асгарда, отец леди Хелы… погибнет в агонии.