Книга 1. Красные крылья «Орхидеи»

      Стоило отразить новый удар альфа, мужчина развернул коня и пришпорил так сильно, что Слейпнир встал на дыбы и, заржав, резко двинулся вперёд. Ас выставил копье вперёд, чтобы сбить соперника, но не ранить излишне сильно, чтоб тот не погиб от кровопотери. Также поступил и эльф. Он тоже пришпорил аксакала и, замахнувшись, попытался ударить мечом коня врага по голове, однако меч резко отскочил и выпал из рук альва. Тем временем Один прицелился светлому эльфу в плечо и, удержав в руках Гунгнир, зажав посильнее под мышкой, слегка толкнул его. Два яростных взгляда встретились за секунду до того, как копьё сбило всадника с аксакала.       Фарадей приоткрыл от неожиданности рот и быстрым взглядом осмотрел территорию, увидев темноволосую женщину, прижавшуюся плечом к стене, и её выставленную вперёд руку. Асинья злорадно приоткрыла рот и смеялась, оголив белоснежные зубы и запрокинула голову назад. Её будто била истерика. Падая на спину в глубокую лужу, юноша приложился головой о камень, кое скрывался под водой. Лужи лупят дождевые капли, скрыв звуки борьбы. Все воины застыли на месте, опустив своё оружие, вслушиваясь в хриплый вздох короля светлых эльфов. Их король был из крепких юношей. Из всех эльфов, кое правили Альвхеймом, Фарадей оказался самым стойким и несговорчивым. И лощёным. Его внешность считалась эталоном мужской красоты: женственность сочеталась с присущей мужчинам гордостью и высокомерием. Сын Бёра отдал должное альву. Не каждый правитель способен встать после такого мощного удара Гунгниром. Серебристоволосый пошатывался, прижав ладонь к месту удара, но не упал. Он выпрямил свой стан, махнул длинным рукавом, кое перепачкал в грязи, и словно ничего не произошло, подошёл к устоявшему на месте столу со специями и оперился о него, сложив руки на груди и выпрямив ноги. Его взгляд выражал смесь решимости, удивления и почему-то испуга. Но испугался мальчишка не царя, а его внучку. Смесь двух рас — великанов и асов. Дочь могущественной колдуньи стояла неподалёку. Он мог дотянуться до неё, пронзить мечом, чтобы покончить с войной. Ему, если честно, плевать, кто будет править девятым миром, лишь бы его мир не трогали. Но Всеотец сам нарвался, ступив на его земли с армией, да ещё и смея посылать к нему своих посланцев. Он нисколько не жалеет, что приказал убить их. Отправить головы асов домой пришло в голову не ему, а князю Суртуру. Эльф бы хотел сказать, что вмешательство дочери Локи было не честно для боя, но не стал. Ему нужно выждать определённое время. — Не подумай, что я слаб и немощен! — прохрипев, юноша, опираясь ладонями о стол, медленно постучал кончиками ногтей по дереву, думая. — Предлагаю сделку. Мы на время объявим перемирие меж нашими мирами, чтобы похоронить достойно наших воинов. Не знаю, как вы, но нам нужно время, чтобы выкопать могилы. Мы обязаны захоронить альвов в течении трёх суток, чтобы низший мир не призвал души умерших в ад. В отличие от вас, асгардцев, альвы переживают, что чудовища из низшего мира восстанут из мёртвых. Нам не нужна тьма, рыщущая по углам в поисках невинных душ, — серебристоволосый говорил на асгардском языке прекрасно, допуская мелкие ошибки, но царь прекрасно его понял. — Так и быть. Даю вам три дня на захоронения! — мужчина опёрся о копьё, поймав одобрительный взгляд внучки. — Если прознаю, что в эти дни ты готовишь восстание против нас, я истреблю всю вашу расу вплоть до упоминания в истории, — махнув оружием, мужчина уехал. — Как прелестно, — хмыкнул король, заинтересованно посмотрев на принцессу. Асгардская армия опустила оружие и встала вокруг колдуньи. Большая часть войска прошла следом за Одином, кое ускакал в лагерь. Мужчина указал, чтобы валькирии явились в город и перевезли тела умерших в Вальгаллу и скрылся в палатке, собрав воинский совет. Впервые за те долгие месяца иль года. Он даже махнул рукой на дочь Локи, понимая, что его слова уже не крепче, чем увядающий лист, кое из последних сил держится на ветке. Блондин уже выгорел желанием говорить. В ней текла кровь Лафея, значит, договориться с ней невозможно. Он попросту не станет обращать внимания на неё. То ей и нужно. Девушка толкнула тех, кто преградил ей дорогу к королю. На расстоянии вытянутой руки на всякий случай встали Теорик и Дьярви. Юношу также окружили альвы, выставив орудия для защиты его величества. Однако эльф приказал всем расступиться, чтобы дама подошла ближе. Он не станет нападать. Уж сражаться с женщинами в его планы не входило, тем более две альвы в защите всё-таки нашлись. Асинья пристально всмотрелась в его глаза, буквально утопая, понимая, как влипла. Этот мужчина, кажется, ей понравился. Он под стать ей: жестокий, красивый, умный. Да, низковат, конечно, но он же альв. Средь своих он даже высоковат. Иль то обувь на каблуке? Также крепок, как столетний дуб и эгоистичен, живёт ради своего удовольствия. — Почему ты смотришь на меня так… — почти прошептал юноша и приблизился к врагу, что пришлось приподнять голову и встать на носочки, — заинтересовано? — признаться, при этой даме он намеренно хотел казаться выше, чем есть, отчего эльфийки едва не рассмеялись, переглянувшись меж собой. — Очень просто, — Хела сложила руки на груди, улыбаясь. — Ты отличаешься ото всех правителей. Внешне, например. Ты… женственнее, что ли? Без обид?! — выставила руки вперёд. — Для здешних мужчин это комплимент, — выдохнув, признаваясь себе, что выбился из сил. — Вам нельзя оставаться в столице, дамочка! Мы с женщинами не воюем, но покинуть наш мир для вашего блага, — мазнув длинным рукавом, юноша отвернулся и пошёл к своему аксакалу и, запрыгнув на него, обернулся к ней. — Вам стоит догнать своего царя и вразумить того, чтобы тот одумался, иначе пострадают миллионы, — он выезжал с площади, но взгляда от коварных зелёных глаз всё же не отвёл, пока вовсе не скрылся за стеной. — Мой король, Ваше святейшество, Вы живы! — упав на каменной ступени, выкрикнул Тиреоидин. — Неужели война окончена и можно пировать? Вы ранены? — Пустяки! — отмахнулся юноша, подойдя к палисаднику из роз и присел, вдыхая аромат цветов. — Наш король помутнел рассудком, — встряла в разговор альва, воткнув лук в землю пред Фарадеем. — Стоило ему увидеть женскую юбку, как разум отключился. Тебе стоит почаще бывать в нашей спальне, — воительница была одной из тех, с кем чаще всего проводил время правитель. — Прикуси язык, женщина, — седовласый эльф чуть стукнул посохом о каменную плитку. — Пусть говорит, раз есть, что сказать. У нас свобода слова, — эльф сорвал розу и протянул её любовнице. — У нас трёхдневное перемирие с Асгардом. Захороните наших воинов и пошли письмо принцессе. Хочу с ней встретиться ещё раз… — Точно сумасшедший! — дёрнув за грязный рукав, Аэлтри перевела взгляд короля на себя. — Ты ревнуешь? — он рассмеялся так громко, что слёзы потекли из глаз, однако лицо эльфийки ничего не выражало, хотя внутри горела ревность. — Я обговорю с правительницей её дальнейшие планы. Ясно же, Один марионетка. Я буду вести дела лишь с истинным правителем Асгарда!

*****

      Под стремительно хлещущим дождём асгардцы и светлые эльфы убирали с поля боя почивших солдат, поглядывая друг на друга с неприязнью. Каждый следил внимательно за тем, что делает его враг. Чуть позже, когда большинство тел было убрано, альв невзначай поинтересовался, как асы будут хоронить своих воинов. Те по-старинке возведут костёр, сколотят плоты и, уложив тела усопших на них, пустят по воде. И потом выстрелят из лука горящей стрелой. Тела асов охватит пламя и они сгорят в считанные секунды, потом же ветер распространит их прах по всему миру. Альвы сморщились от этих слов. Прах-то развеется в их мире, а не в Асгарде. Они же выроют глубокие ямы, опустят умерших вниз, подложив в ноги золото и закопают. Для каждого народа методы захоронения врага были чужды.       На этом пути врагов временно разошлись. Часть солдат осталась возле ворот на случай, если кто-то захочет выйти. Впрочем, здешним никуда особо идти не было нужды. Теорик залез на лошадь и надвинул пониже капюшон, скрывая голову от дождя. Их отряд выдвинулся к палатам неподалёку от города. Многим солдатам требовалась помощь лекарей. Ему же осталось только умыться и причесаться, думая, смог бы он поступить иначе, не убивая того эльфа? Как только они приехали, юноша вошёл в шатёр, наполнил чан водой и первым делом умыл лицо и прополоскал рот прохладной водой. Почему-то чувствовался вкус горячей крови, кое вымыть он не в силах. Его глаза наполнились слезами, но прозрачная вода так и не скатилась с ресниц, высохнув. Ему нечего было корить себя. Он защищал мальчишек, которых в трудную минуту охватил страх. Признаться, он тоже побоялся не вернуться домой живым. Сознание говорит, что ты на войне, должен убивать врагов и защищать своих, но ему это трудно. Если честно, он сейчас пожалел, что вообще задумал стать воином. Вдруг это не его? У него прекрасно получается находить общий язык с лошадьми. Он бы мог стать фермером или учителем. Обучал бы верховой езде детишек. Жил бы спокойно, хоть и бедно. Однако тут же ударил себя по лицу со всей силы, отгоняя эти мысли. Фрейр ни за что не позволит Сигюн выйти за нищего парнишку! Он взял тряпку, окунул её в воду и начал вытираться от крови. Неподалёку отсюда было озеро, где вечером он с сослуживцами искупается.       Вдруг он услышал топот лошадей и одобрительные возгласы армии Всеотца. Выйдя из шатра, юноша накинул тряпку на плечо, прижал ладони к бёдрам и приоткрыл рот, вдыхая освежающий вечерний воздух. Сзади него столпились другие асы и ваны. Чтобы пройти, они слегка толкнули его в сторону, начав свистеть при виде юных помощниц лекарей. Впереди колонны всадников на коне ехал тесть Лоуссона. Мужчина медленным и вдумчивым взглядом смотрел на лагерь. Повсюду были сложены костры, стояли отдельные палатки, загоны для лошадей. Для огров асы отвели пещеру. Там они умывались и ночевали. Однако сколько бы они ни мылись, скверный запах всё равно присутствовал, лишь поэтому асы и сторонились их. Тем вообще было всё равно, они выполняли свою часть договора. После каждой победы они участвовали в пире, хоть и сидели в самом конце стола, а то и на полу. Теорик лишь раз попытался завести с ними разговор на общем языке, но тщетно. Огры попросту игнорировали его. Как раз-таки сейчас они ушли в пещеры, куда подальше от криков раненых, отказавшись от помощи лекарей. Над ранеными закружилась стая альвийских птиц. Сизое оперение луня выделяло ядовитые пары. Если хищник вдруг посмеет поймать его, он погибнет от удушья в течении нескольких минут. Съесть эти небольшие птички могли вдвое больше, чем весили сами. Им не терпелось откусить от ещё живых воинов кусок мяса. Хищники кружились вокруг лагеря словно туманное облако. Они издавали странные звуки, похожие на брань. Этот шум порядком надоел Одину и тот приказал отстреливать этих птиц, однако чем больше погибало этих сизых хищников, тем больше их становилось. Пока всех раненых не отнесли в шатёр, они не улетали. Не став смотреть, кто ещё приехал, ван вернулся в шатёр и прилёг на кушетку, прижав руку ко лбу и уснул до позднего вечера. Когда Хлёкк пробил в барабан об отходе ко сну, шатен внезапно проснулся от того, что друзья толкают его в плечо. Когда в лагере стало тихо, мальчишки выбежали из шатра и побежали в сторону озера. Стражи, охраняющие лагерь, пропустили их. У царя не было приказа следить за всеми, посматривать, чтобы не сбежали, да, к тому же им самим хочется окунуться в воду и отмыться от грязи и пота. Наконец пройдя к кристально-чистой пресной воде, воины улыбнулись. Камыши, произрастающие у левого берега, где вперемешку мелкая галька и песок с голубой глиной, стучали друг о друга. Их листья свисали над водой, от которой исходит пар и был слышен тихий шум крыльев камышевки. Мальчишки наконец скинули одежду, оголившись и разбежались с громким криком, нырнув в воду. Теорик же, аккуратно уложив штаны и рубашку на камень, огляделся, навострив уши, прислушиваясь к стрекотанию цикад. И шикнул на друзей, чтобы те вели себя тише. Прочистив горло, Альмод намылил голову мылом и передал кусок Дьярви. Лоуссон же остался на берегу на случай внезапного нападения на них эльфов. Это фаза вызвала смешок со стороны друзей: эльфы вряд ли нападут на них, пока они моются, сказали асы. Остальные же мальчишки стали дурачиться с водой.       Накупавшись, воины вышли из воды, тогда как Теорик только в неё зашёл. Мурашки табуном прошлись по его напрягшемуся животу и устремились в груди. Протяжно выдохнув, шатен повалился в воду, раскинув руки по сторонам. Его карие глаза потемнели, устремившись взглядом в розовато-синее небо, мерцающее звездами и двумя спутниками Альвхейма, имеющими кольца у своей оси. Даже издали видно, как шлейф крохотных астероидов переливается смешением белого и синего. Треск деревьев и пение цикад исчезает и слышно, как в озеро впадает ручеёк и как булькает вода. Воин прикрыл глаза, расслабляясь, тогда как его сослуживцы, кое не успели одеться, быстрым движением похватали свои одежды и прикрыли ими своё мужество, завидев смеющихся девчонок, кое вышли из леса. Темноволосая Син намеренно вышла вперёд, ведя помощниц лекарей за собой. Она не постеснялась, завидев юные оголённые мужские тела. Она хитро улыбнулась и поприветствовала мужчин, когда одна из дев, прикрыв рот рукой от крика, резко убежала назад. Сигюн же, держа полотенца пред собой, остановилась позади асиньи и отвела взгляд, опустив голову. Стоило мужчинам одеться, как Теорик наконец вынырнул из воды и резко встал к девам спиной. Хмыкнув, шатенка отвернулась, давая воинам пять минут, чтобы ополоснуться и быстро одеться. Желающих купаться, как оказалось, было много. Жених серебристоволосой резко поймал летящее к нему мыло и мгновенно намылив голову и подмышки, тут же смыл пену и вылетел из воды. Обернув полотенце на бёдра, он подхватил одежду и мигом убежал. В огромной скале неподалёку была расщелина, именно чрез неё можно было пройти к озеру, минуя многометровые лесные заросли. Альвы, чтобы не срубать дубы, проделали в скале широкие дыры. Камни успели зарасти лишайниками и лианами. Воины сговорились заранее, что выпьют там, поэтому столпились около неё. Надевая штаны, ван посмотрел на остальных. Их, кажется, почти не смутило присутствие женщин у озера. Конечно, девам дозволялось заводить отношения в такое время, поскольку не были помазаны обязательствами, как валькирии. Но правила приличия должны соблюдать, подумал зять Фрейра.       Накинув рубашку и заправив её в штаны, он присел подле костра, распивая со всеми принесенную из лагеря медовуху. Однако спустя час рассказов опьяневших сослуживцев, накинув доспехи, вышел из расщелины и пошатнулся назад. Мелкие камешки полетели вниз, стукаясь друг о дружку. Внизу, подняв голову вверх, стояла Сигюн, придерживая сумку с рабочей одеждой, перекинутую чрез плечо и закрепленную брошью, чтобы не елозила. Ткань выстирана и аккуратно уложена в стопочку, чтобы не помялась и не пришлось её гладить. Девушка тяжело задышала и открыла рот. Ей не хватало воздуха. Глаза её расширились и потемнели. Ей показалось, что пред ней морок, принявший облик её возлюбленного. Шатен же осмотрел её наряд, будто присматриваясь, что эта дева реальна, что она ему не привиделась. Серое приталенное платье, сшитое словно под рыбью чешую, переливающееся словно доспех, алая накидка на плечах, кое больше похожа на плащ с мелкими алыми вставками на сгибе локтя и коленях. Широкие плечи у платья придают её стану волевой и более взрослый вид. Несколько серебряных кос закреплены меж собой алой лентой, лишь две одинокие тонкие пряди по обе стороны от лица придали повзрослевшему лицу этой прелестницы наивности. Алый цвет… Сигюн любила этот цвет! Её призрак взволнован их встречей. Её бледная кожа контрастом отличалась от кожи других дев, что встали позади неё. Вана поймала взгляд призрака на себе вновь. Тёмные глаза с загоревшимися в них огоньками навели на неё тень смущения. Она не знает, как красива, но отвести от смущения взгляд от столь пронзительных и завораживающих своей глубиной и теплотой глаз уже не могла. Она прекратила моргать, боясь спугнуть столь бесподобное видение. Не трудно догадаться, что её охватила паника и желание прикоснуться к призраку одновременно. Юноша на фоне столь высокородной девы выглядел не должным образом: широкие и бесформенные штаны, рубашка, хоть и чистая, поверх которой наспех накинуты доспехи. И висящий на бедре в ножнах меч. Весь его вид выдавал в нём простолюдина, пусть и благородного. Хотя последнее сравнение могла дать лишь сама Сигюн. Никто из находящихся рядом последнее сказать точно не мог.       Юноша сделал шаг на встречу Сигюн, та поступила также. Несколько минут влюблённые шли друг к другу, будто готовые в любой миг отступить от намеченной цели и бежать назад. Серебристоволосая почти поравнялась ростом с ваном. Она хлопала ресницами столь быстро, что создалось впечатление, что она пытается взлететь. Теорик же протянул руку в дружеском жесте. Он очень хотел обнять свою невесту, но понимал, что он отсутствовал дома столь долго, что дева наверняка могла устать от ожидания и выскочить замуж за другого. Он в дружеском жесте протянул руку, не решаясь прижаться всем телом к любимой и захватить в плен её губы. Дочь Фрейра пошатнулась, едва устояв на ногах, как тут же подбежала к жениху и запрыгнула ему на руки. Шатен отошёл назад, думая, хороший ли это знак и посмотрел на собравшихся. Наконец счастливо улыбнувшись, он прижал к себе вану теснее, что у той сбилось дыхание от нехватки кислорода и хруста костей. Лоуссон прижал лицо к шее княгини, вдыхая запах намыленного тела и аромат орхидеи и ванили. Девушка запустила пальцы в ещё мокрые волосы, доходящие до лопаток вана, чувствуя запах того же мыла, кое она пользовалась только что при купании, ощущая слегка жирноватые у корней пряди. Юноша очень плохо намылил голову. Но ничего. Она лично намылит его волосы и смоет всю грязь. Расчешет тёмные пряди, кое спутались на кончиках. Сейчас весь мир остановился. Она наконец нашла того, кого искала. Он жив, здоров и рад её видеть. Учитывая, сколько месяцев они не виделись, это хороший знак. Её сердце успокоилось. Сигюн не готова оторваться от любимого, хоть и чувствовала, что разум поплыл от нехватки кислорода. Сила Лоуссона в сто крат выше её. Она даже не подозревала, что этот мужчина такой сильный. Опустившись на ноги, княгиня обернулась, представив Лоуссона как своего жениха. Тот на радостях прижался к горящей щеке возлюбленной, подтверждая. Син же, видя столь искренние чувства, вдруг осознала, что зря ревновала подругу к Локи. И поздравила с помолвкой, зовя за собой других асинь. Оставшись наедине, шатен предложил невесте вернуться к озеру, где никто не посмеет нарушить их покой. Дочь Фрейра видела, как многие пары ходят, держась за руки, не решаясь коснуться шершавой руки вана. Однако тот, будто прочитав её мысли, сам взял деву за руку и повёл вдоль песчаного пляжа. Они будут идти до той поры, пока не наступит рассвет. Он спрашивал о том, что творилось в Асгарде, как она стала помощницей лекаря и даже успел поругать за побег из дома. Представив, что Сигюн в одиночку бродила по Асгарду, стало тошно. — Они тебя тронули? — его глаза налились кровью от злости. — Нет, — говорить о своей невинности оказалось куда проще, чем она думала. — Зато теперь я знаю, что моя мать была альва. Отец столько лет молчал, будто это тайна, — опустив руку шатена, она обняла себя, глядя на поступающий рассвет. — Не лучшая жизнь заставляет женщину работать в борделе. Отчасти я порочно зачатое дитя. После такого ты ведь не отвернешься от меня? — Что за глупости? — приобняв деву за талию, Теорик развернул её к себе. — Тебе холодно? Ты дрожишь, — признаться, он сам дрожит, но не от холода, а тот какого-то странного ощущения. — Ты так меня и не поцеловала, — констатировал он, чуть улыбнувшись, будто смутившись. — Так возьми и поцелуй меня сам, — Сигюн провоцировала, словно опытный змей-искуситель. Их губы соприкоснулись. Целовал Теорик медленно, аккуратно, наблюдая за реакцией, боясь причинить боль и не быть напористым. Дева ненароком сравнила его поцелуй с укусами в губы мага и спокойно выдохнула, доверившись жениху. Он не причинит боль, даже случайно! Он терпелив, неопытен, как и она. У них вся жизнь впереди, чтобы научиться целоваться так, как им нравится. Она позволила опуститься его губам к щеке, затем к шее. Он осыпал долгими поцелуями белоснежную кожу, покрывшуюся красными пятнами от засосов. Его распухшие губы были горячими и влажными, в отличие от её — сухих и потресканных от постоянного стресса и укусов. Её сердце пропустило глухой удар о рёбра, чувствуя бешено бьющееся сердце возлюбленного. Шатен оторвался от неё, прижав пальцы к щекам, чтобы вновь поцеловать в губы, но дочь Фрейра отстранилась. Её губы горели пламенем, тело покрылось испариной, а с озера задул ветер. — Я должна признаться. Я… — прижав пальцы к губам, пройдясь по ним, дева убрала их и укусила себя в губу, едва ли решаясь, чтобы признаться и виновато опустила голову. — В Асгарде со мной ещё кое-что случилось, — видя, что любимый напрягся, она нервно заулыбалась и раскраснелась. — Не подумай, что я была неверна. Я невинна до сих пор и буду, пока мы не повенчаемся и не будем повязаны клятвами пред Норнами. Просто… Локи поцеловал меня… по-настоящему, — шатен медленно выпустил её ладонь, будто песок высыпался сквозь пальцы. Теорик приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть, но кислород вдруг стал столь тяжел и холоден, что все внутренности вдруг сковало морозом. Одинокая слеза потекла по его лицу. Его руки и тело задергалось от понимания, что он все эти года хранил верность той, кое плевать хотела на обещания. Что клялась ему в любви и верности, что бы ни случилось, обещала помнить его! И что получается? Он же говорил держаться от принца подальше, но впустую сказанные слова! Они прозвучали из его рта, но не были ею услышаны. Он резко отпрянул, сбросив руки возлюбленной, попытавшейся оправдаться пред ним, будто нёс непосильную ношу. И развернулся к ней спиной, скрипнув зубами. Признание резануло где-то в области сердца как ножом. Столь больно ему не было ещё ни разу. Никакая физическая боль не сравнится с душевной. Улыбка Сигюн будто бархат, слова же, произнесённые будто невзначай, оказались тяжелее стали и острее, чем клинки. Серебристоволосая побежала за ним вслед, встала впереди, хватая за руки, но он несколько раз оттолкнул её руки. Ей действительно стало легче на душе, но она переложила весь этот груз на шатена, кое ни в чем не виноват. Это она позволила себе лишнее в общении с мужчиной, кое искушен женским вниманием и не принимает отказов. — Я не хотела этого! Клянусь! — И как? — его терзали отвращение и ярость, ему хотелось избить трикстера, будто это могло унять боль. — Скажи, как? Ты целовалась с другим мужчиной! И я должен… что? — он закричал так сильно, скинув меч и бросив его, отчего вана прикрыла лицо в испуге. — Клялась в любви, рисовала фантазии насчёт светлого будущего, представляла наших детей и смела… явиться сюда, трогать меня своими предательскими руками! Пока я зарабатывал, рискуя жизнью, чтобы… Ты хотя бы можешь себе представить, что меня несколько раз пытались убить? Один раз чуть не лишили глава, второй раз… почти получился, я едва выжил. Если бы не Фенрир, ты была бы свободна. Да, для тебя это было бы даром небес. Можно спокойно не думать о последствиях! Кувыркаться в постели с любым, кто даст побольше денег, — его тирада не прекращалась, однако вана слушала и не перебивала, понимая, что словами он пытается обидеть её, и поделом. — Почему ты мне это рассказала? Зачем? — Я хотела быть честной с тобой… — Нет, — усмехнулся юноша, приблизившись к возлюбленной, всматриваясь в стоявшие в её серых глазах слёзы. — Ты побоялась, что я узнаю правду. Поэтому и призналась! Боялась, что кто-нибудь расскажет мне о твоих похождениях! О твоём предательстве! Ты попыталась обезопасить свою репутацию! По-твоему я должен принять эту измену? Что мне будет легче от этого? Мы давали клятву во всём быть у друга первыми! Лучше бы ты не приезжала! Лучше вообще не знать тебя! Выкрикнув его имя, серебристоволосая упала на колени и, закрыв лицо руками, разрыдалась.