Книга 1. Красные крылья «Орхидеи»

      Вдали клубился дым, прорезаемый всполохами молний. Земля дрожала за сотню миль от тотема, ближе же и вовсе ходила ходуном. Это походило на волны, бушующие в море. Мелкая песчаная галька крутилась в воздухе, едва касаясь почвы при падении, когда тряска тектонических плит ненадолго прекращалась. Со скалы сыпались куски камней и небольшие куски мрамора. Оказывается, неподалёку от врат в преисподнюю находилось большие залежи известняка. Муспельхеймцы редко использовали эту горную породу в строительстве, поскольку считали его достаточно хрупким по сравнению с вулканическим стеклом. При каждом движении почвы мрамор крошился и осыпался, когда как вулканическое стекло оставалось невредимым. Когда великаны поняли их различия, они почти прекратили использовать мрамор для изготовления скульптур. Асы посчитали, сколько полезных ископаемых хранится в недрах, стоит только копнуть поглубже, а великаны не используют их, удивились этому. Когда армия великанши подходила ближе к тотему, воинам всё тяжелее давались шаги. Кто-то, не выдерживая постоянной тряски земли, попросту падал на колени, видя пред собой лишь мелькающие разноцветные точки, словно соединяющиеся в узоры. Оружие выпадало из рук воинов и, ударившись о землю иль камень, издавало брякающий звук. Чем ближе армия асов подходила к эпицентру тряски, тем больше мальчишек падало. Наконец Хела остановилась и обернулась. Её большое войско раскачивалось из стороны в сторону, словно они все находились на корабле, что преодолевал гигантские волны. Молодые мальчишки совсем выбились из сил. А если и были силы, им не выстоять против тысячи врагов, будучи сраженными недосыпом и мигренью. Они не смогут даже меч в руках удержать. Чего не скажешь об опытных воинах. Они хоть и были измучены, но их руки столь же сильны, как и раньше. Тела, натренированные за столь многие годы войн, ещё способны показать всю свою силу и мощь. Асгардцы натренированы держать тело расслабленным и когда понадобится, сию же секунду напрячь для боя. Этот опыт приобретался лишь спустя годы сражений, чего молодые юнцы пока что не познали. Но ведь нужно же учиться! Лучше сотню раз упасть, чтобы в конечном итоге встать прямо и идти, не сгибая колен, решила ведьма. Ей жаль от осознания того, что большинство погибнет сейчас, но в каждой плохой ситуации всегда находится что-то хорошее. Она не знает, как Один превращает души умерших в эйнхерии, чтобы завербовать их в своё войско, но знает, что она тоже это может. Как сказала ей однажды Фригг, Хела способна на всё, и она докажет это прежде всего самой себе!       Гул, расходящийся на милю от их армии, давно был слышен. Воины намеренно шли громко, чтобы великаны знали издалека, что их войско и стража пришла на помощь. Доказать, что войско Хелы пришло на подмогу и что пришла новая смена. Наличие огров должно поспособствовать тому, что муспельхеймцы прекратят набеги к вратам ада. А наличие армии эльфов должно подействовать на врагов, дабы устрашить их количеством союзников Асгарда. Охраняющие тотем асгардцы и ваны отбивались из последних сил, сражаясь почти на равных с врагами, но силы их всё уменьшались и испарялись как вода. Асы размахивали оружием, идя с громким криком на противников, выкрикивая имя Одина и погибая с улыбками на окровавленных устах. Они понимали, что им не выдержать натиск этих тварей, но не смели бежать, избрав отдать душу во славу царя. Ваны же, размахивая копьями, отходили всё ближе к тотему, стоя к нему спиной и наблюдая за действиями великанов. Муспельхеймцы будто нарочно шагали медленно, вдавливая свой многотонный вес в землю, будто добавляя к землетрясению ещё больше мощи, или же питаясь его силой, дабы сразить врага. Наконец один из стражей плюнул на всё и, разбежавшись, воткнул копьё в песок и, оперившись на него, врезался обеими ногами чудищу в живот. Подошва сапог с металлическим носком вонзилась в кожу великана. Послышался хруст костей и из раны пошла кровь. Двое других ванов нанесли сокрушительный удар по великану, и тот по инерции отошёл на несколько шагов назад, упав на землю. Мужчина затылком приложился о недавно упавший острым наконечником вверх кусок мрамора. Добив ещё рыкающего врага, ваны замахнулись копьями, побудив великанов трусливо отступить, стоило им завидеть вдали подкрепление войска. Муспельхеймцы приняли эту армию за войско Одина и отступили, пообещав вернуться. Наконец вместе с отступлением великанов тряска почвы прекратилась. Когда стража и войско встретились, первые издали вздох облегчения. Они несколько дней не могли докричаться до Хеймдалля, дабы тот прислал дополнительный отряд. Они пожаловались своей принцессе на переработку и требовали оплаты. Однако асинья лишь пожала плечами, придав голосу печальные нотки, что все претензии стража должна не ей выговаривать, а отцу Тора. В принципе, она права, подумали те. Они служат Всеотцу, а не дочери Локи. Как они наверняка трусливо и жалобно выглядят, прося о помощи. Они сникли, опустив голову, возвратившись на свой пост. Тринадцать мужчин встали у врат, остальные же разошлись по округе. Проводив уходящих в разведку мужчин печальным и понимающим взглядом, Теорик посмотрел на колдунью. Девушка выглядела обессиленной и бледной, но пыталась держаться. Её волосы, раньше блестящие и шелковистые, спутались и выглядели грязными. Вану издали показалось, что прядь поседела. Тело исхудало, под глазами видны синие круги и морщинки. Полукровка устала, и ей требовался отдых. Как и всем здесь. Хела думала, что она попала в тупик, придя в Муспельхейм, ненамеренно спровоцировав поток смертей. Столь много воинов полегло, защищая тотем от открытия, тогда как она всё это время любовалась собой и мечтала, как воссядет на престол. Её зацепили слова асов, кричащих о славе во имя Одина. Все девять миров должны выкрикивать её имя, но не деда. Он слишком стар, немощен, беспомощен, глуп, жесток! Он мужчина, умеющий лишь отбирать жизнь! Такому правителю не место на троне Асгарда. И она докажет им всем, что слава Одина осталась в прошлом. Осталось только придумать, как это сделать! — Доношу до Вашего сведения, леди Хела, что не советую употреблять здешнюю воду. Как и еду. Великаны наверняка припасли гадости, могли и отравить её, пока вторая часть отряда сражалась с асгардцами, — предположил Фарадей, стоило им встретиться у входа в шатёр принцессы. — Эти места опасны для живых. Эти земли усеяны костьми падших и убитых. Не нужно увеличивать их количество лишними жертвами, — преклонив голову на прощание, король эльфов устремился к стене, дабы получше её рассмотреть. Стена, устремившаяся высоко вверх, ещё издали давала понять, что её не уничтожить, поскольку достигала в высоту чуть ли не до неба. Снизу казалось, что каменная стена не имела границ и протыкала своими вершинами облака, едва появляющиеся на огненном небосводе. Массивные врата, кое охраняли асгардцы, чуть тряслись, издавая хлопающий звук, словно были настежь открыты. Маленькая струйка тьмы, похожая всего лишь на тень, просвечивалась сквозь них. Мужчины давно не обращали на неё внимания, поскольку привыкли, что меж деревом был просвет. Вначале, конечно, перепугались, однако леди Брунгильда заверила их, что ничего страшного в этом нет. Ещё столетия назад эта щель была здесь, говорила она. Щель то появляется, то исчезает со временем и ничего собой страшного не представляет. То подтвердили и другие асы, столетия оберегающие врата от недругов, коих развелось в нынешнее время, как песка в пустыне. Почему-то стража боялась именно недругов, нежели рассыпающихся врат. Ваны как-то более испуганно приняли это явление, потому что, кажется, боялись того, что было за воротами. Они страшились тех монстров, что были заточены тысячи лет назад в преисподней. Будь воины умнее и сговорчивее, они бы поняли, что великаны не просто так здесь обосновались. Они что-то пытались сделать с тотемом или с вратами, но вовремя появившееся войско Хелы подпортило им планы. Фарадей хотел бы понять, что муспельхеймцы задумали, напав на стражу Одина сегодня.

*****

      Когда Теорик и Альмод просматривали территорию по приказу Хелы, они наткнулись на тех, кто уходил в разведку. Мужчины едва ли заметили их, поскольку так увлеклись разговорами, что не обратили на юнцов внимание. А стоило бы. Мужчины рассуждали, на кой великаны так часто стали собираться в небольшие группки и нападать на воинов Асгарда, тогда как совсем недавно ели и пили вместе с ними, оберегая тотем. Диверсии были, но ещё давно, но они закончились, когда принца Локи едва оторвали от материнской юбки и сослали в Муспельхейм, дабы тот успокоил великанов. Может, стоило бы повторить? И мужчины залились смехом. Ощущение, что асгардцы не понимают, сколь много жизней на кону, раз смеются в такое время! Они будто лишились самых важных чувств — опасности, страха! И когда молодые воины вернулись обратно к тотему, увидели, как вокруг него болтаются асгардцы, рассматривая его, будто видя впервые. Это насторожило юнцов столь сильно, что кто-то даже оголил свой меч. Однако храбрецов, кое подошли бы к асам, не было. Указав кивком на вана, все молодые воины согласно закивали головой, но оружия не сложили. — Почему именно я должен делать это? — поинтересовался жених Сигюн. — Ты опытен и помолвлен с дочерью друга Одина. Всё логично! Тебя не тронут. Хмыкнув, юноша прошёлся взглядом по сослуживцам и по рыжебородому другу, сказавшему это. Асгардец подбадривающее толкнул его в спину в сторону тотема, молвив, что бояться нечего и трусить не обязательно. Все согласно закивали. Идя мелкими шагами к асгардцам, ван протянул ладонь к поясу с мечом и положил ладонь на эфес и чуть его сжал пальцами, будучи уверен, что он на месте. Колени его дрожали, но позже, стоило прибавить шаг, перестали. В самом деле, он не впервые в бою, имеет опыт убийства и сражений и не должен бояться подойти к своему сослуживцу. Они все давали клятву Одину, ели из одного чана и спали в одном шатре. Да, недолго, всего три дня, но и этого достаточно для знакомства. Наконец подойдя ближе, Лоуссон чуть притронулся к плечу аса, пытаясь обратить внимание на себя. Он что-то ему говорил, сам не помнит, что именно, однако мужчина продолжил ходить вокруг тотема. Лишь потом шатен заметил, что тот не поднимает головы. Она будто болтается, когда он ходит. Вдали этого не видно, мешает капюшон, спасающий в дневное время от палящих лучей. Однако сейчас поздняя ночь и облака скрывают светило, даровав небольшую прохладу земле. Наконец не выдержав, юноша силой хватает за плечо асгардца и разворачивает его к себе лицом. Подпрыгнув от неожиданности, он пошатнулся назад, почувствовав взявшееся откуда-то напряжение в ногах. Однако голову не опустил, чтобы посмотреть, что происходит ниже. Его карие глаза потемнели от испуга и неожиданности, встретившись с лицом мужчины. Место, где должны были быть глаза, оказалось пустым. Крови не было, как и глазных яблок, лишь тонкая нить, свисающая из глазниц, держащая глаза. При ходьбе эти нити свисали и тряслись из стороны в сторону, прыгая, как мячик. Вдруг ван посмотрел на свои ноги, кое, оказалось, увязли не в песке. Их держали несколько рук, тянувшиеся из земли. Вначале они показались ему нереальными, но хватка всё усиливалась, а давление на ноги становилось невыносимым. Даже сквозь толстый слой кожи сапог чувствовался жар, исходящий от этих рук. Перепугавшееся войско глядело на попытки вана освободиться с тревожным любопытством. Они не видели, отчего перепугался сын Хольды, но заметили появившиеся из песка странные очертания то ли веток, то ли рук.       В это же время ноги шатена увязали в песке всё больше. Лоуссону пришлось убрать руку с меча и попытаться помочь себе вытащить ноги из сапог. Стоило ему наклониться и попытаться развязать сапоги, как тот ас, которого он трогал, наконец обернулся и накинулся на него, сбивая с ног. Остальные же асы поддались этому безумию, бросив топтаться подле тотема, и накинулись на воина. Странное существо, что некогда было асгардцем, походило на монстра. Мертвец заскрипел гниющими зубами, готовыми вонзиться в живую плоть. Смрад, появившийся из его рта, заставил возлюбленного Сигюн отвернуть голову в сторону, сморщиться и затаить дыхание. От зловония мальчишка едва не задохнулся. Он барахтался на песке, будучи почти обездвиженным. Руки, тянущиеся из песка, обхватили всё его тело, таща его словно сыпучие пески. Чёрные обгорелые руки коснулись его лица. Они сжали ладони и повернули его голову, чтобы он столкнулся взглядом с асгардцем. Мужчина зарычал, насколько это было возможно. Его рубашка от дуновения ветра распахнулась, оголив нагую грудь. Юноша понял, что страж был жив. Его сердце билось, готовое выпрыгнуть из груди. Его очертания были видны сквозь бронзового цвета кожу. Ас пытался зарычать, но того у него не вышло. Отсутствовал язык. Когда он открыл рот, показывая свои заострившиеся зубы, как у дикой кошки, изо рта потекла кровавая слюна. Язык был вырван, но не с корнем. Его начало оставалось в пасти чудища. Он даже пытался им шевелить, будто облизывался. Тело вана почти полностью ушло под песок, как наконец-то ему на выручку прибежали сослуживцы. Вытащив топор, Альмод бросил его в голову полумёртвого асгардца, кое первым набросился на вана. Прикрыв на миг глаза, Теорик вновь открыл их, когда струйка крови брызнула ему на лицо. Часть воинов, напавших на Теорика, не успела подойти близко, начав сражаться с войском Хелы. Все юноши и мужчины, оставленные сторожить тотем, были едва ли живы. Однако тот воин, что первым попытался убить жениха Сигюн, не двинулся с места, начав срывать с юноши доспехи и одежду. Его мощи и силе можно позавидовать. Но теперь воин видел, что сердце нападавшего прекратило биться, стоило железу соприкоснуться с его головой. И если бы не торчащий топор в голове, кое немного поубавил его силу, он бы уже давно вонзился зубами вану в грудь. Наконец вырвав доспехи и разорвав ткань, мужчина вонзил острые клыки Рику в кожу, где располагалось сердце. Подбежавший Альмод навалился всем телом, тем самым сбросив мертвеца с тела друга. Кусок мяса с кожей, вырванный с корнем из груди шатена, остался во рту мертвеца. Из груди юноши брызнула алая кровь, а руки, держащие его, внезапно отпустили, макая ладони в крови и уходя вновь под землю. — Что тут за шум? — сонная брюнетка, перекошенная от злости, распахнула палатку и остолбенела. Повсюду доносились звуки боя, негромкое ржание лошадей побудило принцессу быстро отойти от сна и броситься на подмогу своим воинам. Из одежды на деве была лишь тонкая льняная сорочка чуть выше колена. Она едва просвечивала, показывая очертания женского тела. Тёплый воздух колыхал её ночную одежду, иногда оголяя тело ведьмы вплоть до живота. Под сорочкой в спешке Хела надела нижнее бельё. Небосвод заволокли поистине чёрные сгустки облаков, походившие скорее на дёготь, а не облака. Небо почернело в считанные минуты. Теперь воинам не было видно ни зги. Их спасали лишь вовремя зажжённые факелы и костры, на которых стража готовила еду. За всё время, что здесь была армия дочери Локи, никто не заметил странностей, хотя их было даже чересчур много. Умирая, Теорик припомнил, как рано утром он заметил ходящих возле палатки колдуньи стражей. Мужчины были безоружны, не разговаривали друг с другом и не обращали внимания ни на что. Издали казалось, что они будто бы обнюхивали палатку внучки Одина, как псы. Однако стоило вану подумать об этом, как все стражи внезапно выпрямились, заулыбались и, пожав руки, сбились в небольшую компанию, отправившись на банные процедуры. Под стогом сена и опавших листьев протекал ручеёк. Едва ли он считался прохладным, скорее тёплым, но и того достаточно, чтобы охладиться. Асы утаили от юнцов этот ручей, наверное посчитав, что тем незачем знать об источнике пресной воды, дабы не расслаблялись. В тот миг он подумал, что это скорее верно, потому что мальчишки, зная, что неподалёку есть источник пресной воды, прекратят экономить воду, привезённую в бочках из Йотунхейма, и потом будут изнывать от жажды, если вдруг ручей испарится. Лоуссон так и не решился подойти к ручью, решив не гневить стражей, и вернулся обратно к тому моменту, когда ваны подавали завтрак. Теперь же он думал, что всё сходится. Асы с кем-то были в сговоре, а чтобы те не проболтались, враги вырвали им языки и глаза и опоили отравой, заволокшей им разум. Но чему логичного объяснения он не мог дать, так это рукам, появившимся как ростки из земли. Лежа спиной на песке, он чувствовал, что внизу никого нет, поскольку он не чувствовал шевеления. Обычно, если, к примеру, ван был в укрытии, будучи закопан или накрыт ветками и листьями, то земля чуть приподнималась от дыхания вана. Невооружённым взглядом то не видно, но если присмотреться или же приложить ухо к земле, это становится ясно. Похоже, стража, как и он ранее, оказалась в ловушке этих рук. Ему ещё повезло, потому что не вырвали ни глаза, ни язык. Он ещё способен встать и сразиться.       Шатен приложил ладонь к ране и дёрнулся от страха, решаясь посмотреть, что произошло. Мимолётная боль в груди ушла, он не чувствовал её, но ладонь его намокла от крови. Под кожей ладони он чувствовал биение своего сердца и, кажется, рёбра. Мертвец не успел вонзить свои острые, как бритва, клыки ему в сердце. Он сорвал кусок кожи и чуть задел рёбра клыками. Мокрые холодные пальцы прощупали рёбра, и Теорик распознал в них трещину, оставленную мертвецом. Он чувствовал пульсацию своего нервно бьющегося сердца. Когда он приподнял ладонь, с неё текла багрово-чёрная жидкость, похожая на ту, что вытекла изо рта мертвеца. Дёрнувшись вновь, юноша с усилием приподнялся, опершись другой рукой в песок, однако обессиленная рука согнулась в локте, и мальчишка вновь приложился спиной о землю, потеряв сознание. Лежащий на песке Теорик внезапно открыл рот, сплёвывая кровь изо рта. Он хрипел, чтобы сказать что-то, но не мог. Кровь во рту хлестала как фонтан, когда он пытался выхаркнуть её. Было холодно, чересчур холодно, как в Йотунхейме. Вокруг клубился туман, как дым, но костры и факелы уже не горели. Всюду образовалась тьма, хоть глаза выколи. Монстр, вставший к Теорику лицом, походил на угольную тень со светящимися в темноте глазами, как у кошки: раскосые, жёлтые и хищные. Множество странных теней двоилось, троилось в его глазах. Лязг мечей становился тише. Казалось, будто Лоуссон нарочно закрыл уши ладонями, чтобы избавиться от скрипящего звука меча и собственного хрипа. Однако его долг ещё не выплачен. Он приложил ладонь к ране и поднял свой меч над головой и, замахнувшись, пронзил сталью середину тени. Существо рассыпалось в прах. Ван отражал все удары клинка существ, кое нападали на него, нанеся удары противникам в лицо. Тени безмолвно появлялись позади и впереди, как будто их неиссякаемое количество, им нет конца. Каждый воин поднимался и падал в смертельно опасной бойне. Наконец мышцы рук его обессилили и онемели как от мороза. Последние силы покидали молодое тело, и Теорик рухнул замертво на кровавый песок. Он чувствовал холодные ладони, прижатые к его груди и, кажется, видел блеск в глазах того, кто его трогал. Это была принцесса. Девушка рассматривала его ранение с какой-то жадностью. Со стороны показалось, что она в любой миг готова приложиться ртом к ране своего воина. Однако то не произошло. Она опустилась пред ним на колени и посмотрела на врата, прижимая обе ладони к ране вана. Она не пыталась остановить кровотечение, просто проверяла, способна ли чем-то помочь.       Наконец из соседнего шатра вышел Фарадей. Он держал свой меч в одной руке, а во второй расчёску, которой причёсывал волосы. Он уверял свой народ, что в битву без необходимости не вступит, однако их народ в опасности из-за появившихся предателей. Он велел всем отступать, пока не понял, что часть асгардцев, оказывается, уже мертвы. Сражение, кое длится меж молодыми воинами и стражей, было не санкционировано. Только когда серебристоволосый пригляделся к страже, он наконец понял, что происходит. Он велел всем альвам оголить мечи и подготовить стрелы для лука, начав истреблять мертвецов. Несколько асгардцев сражались с мертвецами. Они кололи их в грудь, срезали части тела, но мертвецы продолжали набрасываться на них и вырывать с корнем сердца. Однако они их не ели, а подходили к тотему и выплёвывали их, будто принося жертвоприношение. Запрыгнув на аксакала, альв устремился к тотему, однако множество рук, появляющихся из песка, всё же схватили животное за копыто и, дёрнув, повалили его вместе с всадником. Срезая своим мечом эти руки, юноша краем глаза заметил приближающуюся к тотему Хелу. Девушка, вытянув окровавленную руку, подходила к вратам медленными шагами. С каждым её шагом врата начинали будто бы гудеть, словно пытаясь открыться. Коснувшись медных ворот, дева провела ладонью, очерчивая кровью странные круги на металле. Она соединила три круга воедино, нарисовав на воротах трилистник. Она не замечала никого и ничто вокруг, пропуская мимо ушей звуки стали и крики воинов, кричащих о славе Одина. Ей стало плевать на звуки, на хлещущую вокруг кровь. Мертвецы попытались накинуться на принцессу, но её всё время оберегали её воины. Чудовища вырвали им сердца, преподнеся потом их тотему. Песок окрасился в цвета крови, впитывая её в себя, словно воду после дождя, пропитываясь ею насквозь. Двустворчатые ворота, сделанные из нескольких видов металла, резко дёрнулись, и за ними будто бы раздался какой-то треск. Поперечная балка, находящаяся изнутри, громыхнула, словно упала на каменную поверхность, но смогла сдержать врата от открытия. — Я обязана попасть туда, — произнесла ведьма, начав лупить кулаками по дверям, однако появившийся из-за спины эльф перехватил её руки и дёрнул на себя, тем самым успев понять, что принцесса и низший мир установили связь меж собой и всё, что происходит, вина правительницы. — Они взывают! Их стоны, крики на грани отчаяния… Дева схватила альва за руки и отшвырнула от себя. Юноша отлетел очень далеко, и когда наконец коснулся земли, почувствовал, как его плоть и каждая косточка прошлась по твёрдой поверхности земли Муспельхейма. Его одежда на спине пришла в негодность, доспехи раскололись и разлетелись по сторонам. Тело короля прекратило подчиняться, а сознание перестало различать картинки, потерявшись во мгле, словно ребёнок. Тем временем полукровка долбила руками по воротам, сбивая кулаки в кровь. Потом Хела стала биться головой о стену, словно выбивая чьи-то голоса из головы. Её окровавленный лоб пропечатался на железе врат, в зелёных глазах, некогда искрящихся ехидством, теперь тлеет странный красный огонёк. Колдунья лупила по вратам со всей силы, но те не поддавались. Не поддавались, поскольку нижайший мир посчитал её недостойной правительницей. Все её попытки выбить врата не увенчались успехом, но и провалом это назвать нельзя. Она говорила с тенями, кое таились за дверьми. Они взывали к ней за помощью, посчитав её своей правительницей. Они просили её открыть двери, чтобы они смогли спастись, однако они перебивались громким голосом какой-то женщины. Голос старухи был чист и звонок, он говорил с брюнеткой на её родном языке — языке ледяных великанов. Дочь Локи молча бы пропустила её сюда, но среди мертвецов слишком много живых. Они затерялись средь далёких звёзд. Тот, кто не должен жить, вскоре появятся, сказала колдунья девушке. Старуха требовала принести эти жертвы и лишь потом она позволит своей правительнице войти. Аду нужен правитель, способный распознать, кто мешает этой претендентке взойти на престол и сесть на законный трон. Но кто способен ей помешать, если она уже великая правительница нескольких миров? Только одна душа, способная состязаться с ней по силе, но она пока что не родилась. Хеле нужна дополнительная мощь и, кажется, она знает, у кого её отнять. Говорящая загадками старуха намекнула ей на пока что не рождённого ребёнка Брунгильды! Вот чья сила мешает ей открыть врата. Низший мир чувствует, что в мире есть сила, гораздо превосходящая по силе колдуньи. Это наверняка была дочь Одина и валькирии. Ребёнок невинен, в отличие от дочери асгардца и ледяной великанши. В этом его сила…       Тем временем воины сражались с мертвецами. Уставшие, покусанные, перепуганные, что не могут понять, что происходит, но сражающиеся до конца. Их сила духа достаточна. Каждую долю секунды мечи встречались с плотью мертвецов. Летящие со свистом стрелы вонзались в живых воинов. Случайно! Прицеливаясь, эльфы не подозревали, что большинство не смогут поразить. Мертвецы словно чувствовали опасность и резким движением менялись с врагом местами, подставляя под летящую стрелу плоть живого. Только спустя время до светлых альвов дошло, что они бесполезны. Они лишь увеличивают количество мертвецов. Стоило воину получить в спину иль в любую другую часть тела смертельную стрелу, как мертвецы обхватывали ещё живое существо за голову и, приоткрыв им рты, изрыгали им в глотку вязкую и тёмную жидкость. Ещё соображая, что происходит, мужчины пытались вырваться, но тело совершенно не слушалось их. Они чувствовали себя парализованными. Позже мертвецы отбрасывали тела воинов в сторону, принимаясь за другого. Армия Хелы поредела и значительно. Оставшиеся в живых столпились друг с другом, создав круг. Раненные, но живые оказались в центре, ещё способные драться стояли пред ними. Те, кто без ранений, стояли снаружи. Асы и ваны, эльфы и огры жались друг к другу, позабыв о разногласиях. Часть их уже прощалась с жизнью. Им не одолеть тени без помощи леди Хелы. Поглядывая на то, как она говорила сама с собой на йотунском языке, юноши не надеялись на чудо. Стражи, кое вырывали сердца, наконец-то встали у тотема и приподняли головы, ожидая какого-то сигнала.