*****
— Её Величество вернулась в Асгард! — громко молвила темнокожая валькирия, встав на одно колено пред царицей. — Она забрала часть своей армии, но Вы не беспокойтесь. Мужчины и женщины, готовые умереть за Вас, остались здесь и ни за что не подпустят этих тварей к… — речь валькирии была заучена, это очень сильно было заметно. — Довольно, — перебил её Локи, отчего девчонка скрипнула зубами от злости. — Вы свободны, благодарю, — кивнула ей царица, позволив выйти. Преклонив голову и, не встав спиной к монаршей особе, девушка попятилась назад и наконец вышла из шатра. Ей до одури хотелось бы вырвать этому Лакею его язык, но с усилием сдержалась. Всё-таки, он — сын царя, а она его подданная. Брань — непозволительная роскошь для валькирии. Будь Брюнхильда и Локи наедине, она бы замахнулась и сломала бы трикстеру нос. Наконец дойдя до своих сестёр, асинья глубоко выдохнула и приподняла голову, закрыв медовые глаза. Она представила, что подставила лицо под ниспадающие пушинки снега. На деле же это были грубые песчинки. Она вспомнила Йотунхейм и как боролась за звание стать валькирией. Разве тогда она могла подумать, что ей придётся идти на поле боя и сражаться с мертвецами, чьи души она должна была доставлять в Вальгаллу? Определённо, нет. И понятия не имела, что придётся защищать царицу и её сыновей от мертвецов. Став валькирией, дева слышала мольбы мужчин, призывавших её, но никак не могла ответить на них. Она даже не помнила, когда в последний раз валькирии посещали Мидгард. А ведь там жили столь же храбрые воины, как и в Асгарде. Со всей этой суматохой они позабыли о смертных, о награде, кое обещал им дать сам Один, когда они погибали, неся его имя на устах. Теперь же девушки занимаются чем угодно, но не тем, к чему их готовили. Идут в одной шеренге с воинами с мечом на перевес, чтобы объявить другому миру войну, тогда как должны просто наблюдать и выбирать лучших. Всё перевернулось с ног на голову. Она даже забыла, что рядом с ней стояла Сиф, оставшаяся в шатре. — Тебе есть, что нам сказать? — глумился темноволосый сын Одина над подругой. Девушка мельком глянула на мага, что подмигнул ей и улыбнулся обольстительной улыбкой. Брюнетка поджала губы и чуть опустила голову, приглядевшись к обуви царицы. Столь большой срок беременности не помешал ей носить туфли на каблуках. Ноги русоволосой были опухшие, однако лицо её исхудало от постоянного стресса. Пусть её наряды были яркими и пышными, но они не скрывали её усталости. — Как Всеотец? Когда он проснётся? — спросила асинья. — Вскоре… — вместо матери ответил ей колдун. — А Тор где? — спросить напрямую ей было страшно. — В Муспельхейме, насколько нам известно. Не переживайте, валькирия, ваш наречённый в полном здравии и жаждет вас увидеть, — принц издевался над девушкой, зная о том, что её отец уже дал согласие на брак его дочери с громовержцем. — Прошу извинить, но царице требуется послеполуденный сон. Кивнув, брюнетка вышла, метнув злой взгляд в сторону трикстера. Он её сильно задел. — Не понимаю, зачем Хела вернулась домой. Она же жаждала этого путешествия ещё больше, чем отец. Сдаётся мне, неспроста она вернулась, — маг говорил так, будто о постороннем. — Она что-то задумала, не иначе… — Локи! — Фригг топнула ногой. — Хела — твоя дочь, твой первенец! Не смей говорить о ней так, будто она для тебя ничто. Твоя подозрительность пугает меня. Неужели ты думаешь, что она отправилась туда с корыстной целью? — её глаза наполнились слезами. — Конечно! Отец впал в сон, а Брунгильда, по его милости, сейчас в Асгарде, будучи обрюхачена твоим мужем. Неужели не видишь связи? Никто из нашей семьи не в восторге от пополнения. Ребёнок Брунгильды — ещё один претендент на трон. Вдруг отцу взбредёт в голову отдать трон низшего мира ему, а не моей… дочке? — мать колебалась, он видел это по её вытянувшемуся задумчивому лицу. — Никому из нас не нравится Брунгильда, её поступки. Она — клятвопреступница и шлюха, запятнавшая честь нашей семьи, а её ребёнок — бастард. Признайся, в глубине души ты желала валькирии смерти, как и её не рождённому ублюдку… Злое лицо трикстера напугало царицу, и она махнула рукой по щеке сына, сама испугавшись своей реакции. Пред ней был не Локи, а его двойник. Он говорил ей страшные вещи. Эти ужасные слова вылетели из его уст, больно ранив её. Но в этих словах была правда. Она действительно возненавидела этого ребёнка, когда узнала о беременности соперницы. Также она знала, что валькирия родит мужу дочь, о которой они оба мечтали все эти годы. Фригг носила в своём чреве ещё одного сына. Она знала, что этот ребёнок будет для их пары последним. Она знает, она видела это. У их младшего сына будут белокурые волосы и кристально-голубые глаза, как у отца Одина, и характер, как у неё самой. Люди и асгардцы будут его звать самым светлым и добрым асом, его доброта будет исцелять, и ни одно живое существо не посмеет ему навредить. Он родится ранней весной, до которой осталось всего несколько недель. Кто знает, вдруг у Всеотца и Брунгильды действительно настоящие чувства? Не страсть, как уверял блондин, а настоящая любовь? Асинья не хочет потесниться, не хочет, чтобы в сердце Одина освободилось ещё одно местечко для другой женщины, которая осуществит его мечту, подарив ему дочь. Русоволосая слишком много лет страдала от неразделённой любви и вот, когда она уже думала, что её любовь взаимна, оказалось, что это было лишь затишье пред бурей. Признаться, ей спалось бы крепче, зная она, что сын Бёра любит только её одну. Не будь валькирия жива, всё закончилось бы уже давно…*****
Стены снаружи покрылись изморозью, будто их коснулись руки ледяных великанов. Теорик почти полностью оправился и уже мог держать меч. Он, как только сядет жаркое светило, начинал тренироваться, вплоть до самого утра. Силы быстро улетучивались при тренировке, но с каждым днём неуклонно прибавлялись. Он поглядывал на растущую наледь на воротах, распространявшуюся всё больше. С отъездом леди Хелы здесь действительно стало тихо и ворота со стенами асов не беспокоили. Здесь царила идиллия, но холод, исходящий от ворот, пугал. Он с грустью и печалью проводил взглядом отряд, кое отправился на запад, чтобы посмотреть, насколько далеко идёт эта изморозь. После этого прошло три дня. Видимо, изморозь была столь велика, что недели уйдут на то, чтобы отряду найти её край и вернутся назад. На четвёртые сутки Рик вскочил на деревянный колышек, вбитый глубоко в почву, всматриваясь вдаль. Вечером пейзаж почти не менялся, с трудом можно было определить, где запад, а где восток. Создалось впечатление, что этот мир застыл на месте и не меняется. Он вспомнил ходячих мертвецов и содрогнулся. Ему было страшно. Не за себя, а за Сигюн. Молодая девушка каждую секунду подвергается риску быть убитой мертвецами. Вдали завыли скучающие псы, переговариваясь меж собой. Они выли, словно напевали свою собачью мелодию. Слабый ветер, по звуку напоминающий метель, прошёлся по пустыне, разнося на сотни миль собачий вой. Двое воронов Одина кружили над лагерем, каркая друг на друга. Они выясняли отношения, понял ван. Смотря на всё это, Лоуссон вдруг понял, что чувствует сейчас — одиночество. Так было и тогда, на пустыре. Но сейчас его окружают собратья по оружию, пусть они и были далековато от тренировочной площадки. Муспельхейм — будто край света. Убери палатки и шатры, голая безлюдная пустыня, где не встретишь никого из живых. Юноша прошёлся по лагерю, наматывая круги и слушая собачью песню. Ветер развевал его распущенные волосы, слегка бросая ему в лицо песчинки. Ноги тонули в песке и каждый раз ему казалось, что он тонет в нём, как в море. Большинство в лагере спит спокойно и не думает о завтрашнем дне. Сильно раненные не выходили на улицу. При них никто не обсуждал, что со стеной что-то не так, чтобы не наводить панику. Многие боялись неизведанного. Того, что невозможно проткнуть мечом и убить. Тюр блестяще справлялся с мертвецами, но они оживали, пока не случилось чудо. Кто или что стояло за этим, непонятно, но на душе стало чуть менее тревожно, когда на столь большой промежуток времени наконец стало тихо. Хочется думать о хорошем, что мертвецы не отступили, а были уничтожены. Шатен остановился у входа в шатёр. Сегодня ровно три дня, как он ночует не в лазарете, а в шатре со своими собратьями. Он прошёлся вдоль спящих воинов, тихо шурша доспехами и снимая их, дабы не разбудить никого. Наконец он остался в хлопчатой одежде и протянул руки к застёжкам на сапогах. Когда он снял обувь, то закрыл на миг глаза. Спать не хотелось абсолютно, тем более он услышал, как кто-то крадётся к его шатру. Выхватив из сапог кинжал, он тихо подкрался ко входу и приподнял руку с оружием, дав врагу войти в шатёр. Внутри было темно, лишь масляный фонарь, кое держал вошедший, освещал путь. Теорик замахнулся одной рукой, когда как второй схватил нежданного гостя за плащ, потянув на себя и резко остановился буквально в дюйме от лба гостя. Тот выронил фонарь и едва слышно охнул, выставив обе руки вперёд. Готовое к нападению лицо вдруг осунулось, присмотрелось, увидев серебристый блеск от света упавшего в его ноги фонаря. Один из разбуженных асов недовольно пробурчал, перевернувшись на спину и вновь уснул. Нежданный гость испугался, но не кричал. Вернее гостья. Сигюн едва ли могла успеть руками прикрыть голову, подумал он, как он вонзил бы свой кинжала промеж её густых бровей, что чуть темнее, чем волосы на голове. Он едва не убил её. Ту, чей сон он оберегал. Он уронил кинжал, отчего тот, упав, негромко издал скрежещущий звук. Лоуссон схватил невесту за руки и словно коршун вылетел вместе с ней из шатра. Неясно, чего своим приходом хотела показать вана, однако могла запросто испортить свою репутацию. Шатен впился в губы возлюбленной жадным поцелуем, будто пытаясь убедиться, что это не сон и не видение, что он не убил её. Тёплое дыхание и привкус мяты с корицей изо рта девы усмирил пыл юноши и он отпустил её руки, столь сильно сжимавшие её, приносящие боль. — Что ты здесь делала? — прошептал Рик, оглядываясь. — Тебе нельзя заходить сюда! — Решила пожелать спокойной ночи, — руки её тряслись от мысли, что её чуть не убил собственный мужчина. — По правде говоря… — сглотнула, решив признаться. — мне не спится. Думала, что и тебе тоже, раз ты расхаживаешь по лагерю. Хотела проверить… — Я едва не убил тебя! — он запустил руки в волосы и гулко выдохнул, отойдя от неё. — Хорошо, что при мне был фонарь. В темноте могла бы перепутать тебя с другим. Поцеловала бы какого-нибудь старика, — от нервов её уста растянулись в улыбке. — Ты дрожишь, — он огляделся, так и не найдя, чем бы её укрыть. — Это от страха, — дочь Фрейра дрожала не от холода, а от пережитого испуга. — Думаю, лучше времени и места для разговора нам не найти. Мы должны обсудить наше будущее! — Всё неизменно. Как только война окончится, мы поженимся, у нас будут дети. Дом я построю новый, отведу тебе место для сада, а детям для игр… — шатен взял её за дрожащую руку, решив отвести её к коням, чтобы показать ей свою лошадь. — Я не об этом. Нет, я… устала ждать, — серебристоволосая столько раз прокручивала эти слова у себя в голове, что запуталась и запнулась. — Война может никогда не окончиться. Тебя в любой момент могут призвать и убить. Меня же могут обесчестить, — ван хотел возразить, но она накрыла его рот ладонью, чтоб он не перебивал её. — Твоя смелость и отвага восхищают меня, но и пугают. Ты не видишь, что приносишь мне боль своими решениями, не считаясь с моим мнением? Ты знаешь, что для меня наши отношения некий глоток воздуха. Жизни! Твоё появление в моей жизни было, как луч света. Я боялась, что меня никто не полюбит такой, какая я есть. Отец слушает мачеху, растя меня смиренной и покорной и не понимает, чего я истинно хочу. Мне надоело подстраиваться под мнение других, я хочу жить так, как я хочу. Я сама знаю, что лучше для меня. Ты верен традициям предков, и я уважаю это, как никто другой, но они жили в мирное время, когда как мы воюем и еще неизвестно, чем всё закончится… — Сигюн… нет, так быть не должно… — И я хочу тебя! Все остальные наслаждаются жизнью, не ограничивая себя ни в чём, чем мы хуже? — Ты просишь меня нарушить закон Ванахейма. Этого не будет, Сигюн, — Теорик нервничал и отвернулся от неё, оперившись о забор, возведённый для лошадей, кое резвились в загоне. — Вскоре всё окончится. Эта война за власть вскоре прекратится. На трон взойдёт самый достойный. Я уверен, что более войн не будет. Мы поженимся в спокойное время, родим ребёнка и будем жить счастливо. Я уверен. Не стоит идти на поводу других. Они развращают тебя… — Я уже даже боюсь спросить, любишь ли ты меня ещё? — Конечно, люблю, можешь не сомневаться! — Но разве влюблённые не могут наслаждаться обществом друг друга вне брака? — Могут, но мы — не они! — Теорик смотрел в озадаченные серые глаза и не узнавал её. Годы жизни в Асгарде и окружение сказалось на княгине. Своенравная подруга, едва ли отличимая от шлюхи, словно ведьма заворожила разум серебристоволосой. Она как репей вцепилась в свои идеи и тащила новую подругу туда же. Пусть для Син иль для кого другого отношения до свадьбы считались нормой, но для ванов же нет. Это называлось блудом. Всё окружение ваны пытается доказать ей и ему самому, что ничего страшного в этом нет. Но он так не считает. А что, если он действительно будет убит? Ни один мужчина не захочет жениться на дочери Фрейра, если узнает, что она не девственна. Будь дева простолюдинкой, вопросов бы не возникло. Но она благородных кровей. Её родня проделала большой путь, чтобы с нею считались, и рушить многовековые труды её отца, деда и прадеда Лоуссон не будет из-за её желания отдаться ему до брака. Да, он хочет её, желает как женщину, но он дал слово не идти на поводу плотских желаний. Это всё неправильно. Сама магия теряется, когда это происходит не так, как мы планируем. В их планах вначале была свадьба и лишь потом они возлежали бы друг с другом, а не наоборот. Признаться, он чуть её побаивается. Она стала такой взрослой, зрелой и самодостаточной, что казалась ему чужой. Внешность была та же, но поступки и запросы — не детские. Её серые глаза полны не наивности и влюблённости, а страсти и желания. Она полна сил и вкусила в полной мере страха, пережив всё, что выпало ей на голову судьбой. Её прелестное белое лицо зарделось. Он осмотрел её с головы до ног, так и не придумав чёткого и внятного ответа, почему им нельзя. Видимо, он говорил и доказывал ей свою точку зрения, не имея в голосе чётких и жёстких ноток, раз они до сих пор этот вопрос не закрыли. Его виски мигом стали свинцовыми и он даже почувствовал, как его руки дрожат, а жилка на шее пульсирует всё быстрее и быстрей. Его руки ненароком протянули девушку за спину к себе, обдав её лицо своим тёплым дыханием. Однако последующего поцелуя не случилось. Сигюн чуть подалась вперёд, но Теорик отстранился, поняв, что больше им столь близко находиться нельзя. Её запах и чары действуют на него и задержи он её больше в своих объятиях, сдался бы. От неё прёт жаром и желанием, как от печи, тогда как от него — холодом и разумом, как ото льда. Он справляется со своими эмоциями, как и полагается северянину. Девочке с юга труднее даётся сдержанность и холодность, присуще северным ванам. Все южане действовали, согласно своим эмоциям, позже жалея о своих поступках, когда как северяне вначале продумывали всё до мелочей, каждый свой шаг обдумывая и представляя, что будет, если не получится. Падчерица Фрейи такая же. Удивительно, что сам Фрейр был спокойнее. И в кого пошла его дочь характером, если не в мать? Узнать бы ответ на этот вопрос. Теорик неустанно смотрел в серые глаза, не замечая никого и ничего вокруг. Однако Сигюн, поникшая от ответа возлюбленного, вдруг вздрогнула, устремив застывший взгляд на источник шума. Наконец вернулись воины, ушедшие несколько дней назад для исследования стены. Юноша мигом толкнул её за свою спину, прикрыв собой. Однако те, что пришли, не обратили на него внимания. Они устремились в покои к Тюру, не посмев даже предупредить о своём приходе. Стража, охраняющая сон сына Одина, расступилась, как по команде. Их озадаченность потрясла вана. А их страх доносился до него, будто бы он стоял подле них и видел то, что их потревожило. К сожалению, он не мог узнать, о чём говорят воины, но мог бы подслушать, но хоть и желание было велико, однако риск быть пойманным за подслушиванием велик. Это может плохо кончиться: никто не станет разбираться, просто снесут голову с его плеч и дело с концом, приняв его за предателя. Между тем у герцога Фрейра были все полномочия, чтобы присутствовать там. Так и вышло. Сонного мужчину вывели из шатра, подталкивая и говоря, куда ему идти. Русоволосый сгорбился и опустил взор мутных глаз вниз, избегая взгляда дочери и других. От него за лигу разило спиртным. Его пошатывало из стороны в сторону, а из кармана торчала полупустая бутыль. Видимо, того количества, что он выпил, оказалось достаточно, чтоб опьянеть. Шатен зачарованно рассматривает сальные волосы тестя, свисающие на глаза мужчине. В последний раз ван стригся с месяц назад, но ощущение, что он не стригся минимум полгода. Столь длинные волосы были у него. Его меч как всегда был при нём. Сигюн вытаращилась на отца, глаза её стали подобны двум блюдцам, скулы будто впали, а рот приоткрылся. Густые брови приподнялись. Доселе она никогда не видела отца пьяным. Она понимала, что живёт, пока на лице отца видит умиротворённость. Стоит ей сойти, всему миру, в том числе и её жизни, придёт конец.*****
— Большинство воинов повернули назад, другая же часть ушла ещё дальше. Мы прождали их два дня и повернули назад. Они наверняка мертвы, — это говорил один из асов, что набрался большей смелости, чтобы сказать принцу правду. — Трещина, пока мы шли назад, увеличилась. Теперь же из щелей веет настоящим холодом, пробирающем до костей. Кажись, я даже слышал гул мертвецов. Или тех, кого мы потеряли… — Чего вы от меня ждёте? — сын Одина сидел на кресле, расставив ноги и положив на колени свой топор, поглаживая его, будто это кот. — Я ещё ранее выдвигал идею наконец открыть врата и бить врага прямо пред его носом. Вы все бежите, как кучка трусов, от опасности. Что вам эти мертвецы? Кости и дурно пахнущая кожа… — Вы слишком молоды и несдержанны, мой принц! Нужно вначале просчитывать тактику, чем… — Не говорите со мной, как с младенцем! — его характер с каждым годом становился всё тяжелее, он и сам понимал, но он же сын Одина, все его сыновья сильны и своенравны. — Что Вы, мой принц, не посмею. Вы доказали, что мужчина, — испугался ас, поклонившись. — Который не бежит от ответственности, как Тор, — закончил за подданного асгардец. — Безусловно! — хором повторили воины, отчего Фрейр устало прижал ладонь к лицу. — Не лучше было бы дождаться пробуждения Всеотца? — тихонько предложил ван. Все собравшиеся пожали плечами, не представляя, что можно предложить. — Он может и не проснуться, — горько приметил Тюр. — Сон Одина затянулся, очевидно. Я бы мог найти Тора, но как… понятия не имею. Мне казалось, что муспельхеймцы врали насчёт брата, однако сейчас кажется, что он у них в плену. Я бы попытался найти его. Вместе с ним у нас больше шансов, чем без него, — насчёт Локи мальчишка не вспомнил, потому что не считал, как и все асгардцы, что магия может им помочь, тем более матери и младшими братьям нужен защитник.*****
Восходящее светило опалило пустынную землю, ветер переменился, став обжигающим. Стража, оберегающая шатёр, стояла неподвижно, будто каменные изваяния. Только лишь приглядевшись можно увидеть, что мужчины моргают, а из их глаз текут слёзы. Лучи прожигали их доспехи и слепили глаза, но жаловаться им не пристало. Княгиня который раз восхитилась стойкости мужчин и гневалась, что все они как один. Прибывшие слишком долго находятся в шатре Тюра, отчего закралось ощущение, что они что-то замышляют. Уж не предложит ли сын Одина открыть врата и войти в низший мир, чтобы избавить нечисть от бренного существования. Но тут же гнал от себя эту мысль, потому что это самоубийство идти туда, куда тебя пытались затащить. Теорик едва ли выкарабкался из лап преисподней, чтобы вернутся туда? Нет, Хела чётко дала понять, что разберётся со всем, дайте же ей время! Уже наступило утро, понял шатен. Его возлюбленная всё это время стояла позади него, как статуя. Казалось, она не мигала, когда смотрела на шатёр. Сон, мелькнувший в её усталых глазах, испарился, когда герцог Фрейр вышел из шатра и пальцем поманил их обоих за собой. Они шли к конюшне. Через полчаса лошадей заведут в конюшни, потому что станет чересчур жарко для них. Днём они выспятся, отъедятся, а вечером их заберут воины, которые пойдут за стену. Та мысль пугала юношу, но он отбрасывал её, потому что не верил, что всё настолько плохо. Однако русоволосый шумно выдохнул. Он наклонил корпус вперед, отставив зад назад, оперевшись всем телом о дерево и положив подбородок на сложенные руки. Он выглядел озадаченным и дико уставшим. Его охрана не пошла за ними, оставив их наедине. Видимо, намечался серьёзный разговор. Сигюн взяла юношу за руку и потянула его за собой, сдвинув вана с места. Он не решался подходить ближе к тестю, но возлюбленная не оставила ему выбора. Так они и простояли несколько минут в тишине, наблюдая за лошадьми. Животные резвились и ржали, будучи свободными от сёдел и удил. Счастливые, они не знают, что их ждёт, подумал друг Одина и опять протяжно вздохнул. Наконец он выпрямился и обернулся. Его дочь стояла пред ним. Она не осуждала его, но и не бросилась к нему с объятиями, как тому хотелось. Он чувствовал себя виновным в том, что она несчастна. Он столько лет откладывал её свадьбу, находя каждый раз предлог и вот наконец они исчерпали себя. Наступило по-настоящему тёмное время. Они познают, какого это жить во мраке, как тёмные эльфы. Малекит столько усилий приложил, чтобы вернуть мир во тьму, когда как тьма сама нашла в себе силы, чтобы вернуться. И этому поспособствовали поступки живых. Если бы он позволил Теорику жениться на Сигюн, кто знает, как сложилась бы судьба. Его, конечно, своя уже не интересовала. Сыновья выросли достаточно, чтобы помнить, каким он был и как он их любил, но внуки его знать не будут. Он наверняка погибнет там, за стеной, с бременем на сердце, что не смог осчастливить дочь, как женщину. Он не должен был откладывать свадьбу, нет. Было же столько возможностей уйти с должности задолго до войны, выдать дочь замуж, потом падчерицу, а он всё оттягивал. И вот что получилось. Пожинает плоды трудов своих, гневался мужчина на себя. — Тюр предложил нам выйти за стену, — он сказал это столь просто, что сам диву дался. — Всё настолько плохо? — кинув взгляд на невесту, Лоуссон посмотрел на тестя. — Большинство разведчиков не вернулось. Трещина стала больше, оттуда доносятся голоса мертвецов. Один до сих пор не отошёл ото сна. Я боюсь, что он потерян. Старший его сын неизвестно где, второй ещё не отошёл от ранения, а третий прям-таки жаждет сражений и смерти. Асгардцы поддержали его, но ваны и эльфы стушевались. На собрании короля Альвхейма не было. Сдаётся мне, он нам не помощник, — он думал, что скажет, однако вначале взял дочь и зятя за руки, кое они не разжали. — Я приношу свои извинения, что подвёл вас обоих. Я не должен был препятствовать вашей любви и свадьбе. Признаться, я всё ждал лучшей партии для Сигюн, но я вижу, как сильно она любит тебя, — Фрейр тонул в тёмно-карих глазах вана, понимая, почему дочь выбрала его. — Ты оказался даже лучше, чем я предполагал. Приношу извинения, что плохо думал о тебе. Был неправ, старый дурак, — мужчина улыбнулся, поймав улыбку дочери. — Я знаю, что между вами ничего ещё не было, кроме поцелуев, — шатен открыл рот, чтобы оправдаться, чтоб сказать, что сожалеет, что не смог сдержаться, но мужчина перебил его: — Признаться, я сам грешил и много раз, прежде чем женился. Я восхищён силой твоей воли. Я не смог в своё время устоять пред красивой женщиной, но ты совсем не такой, как я. Это даже хорошо. Тот, кто умеет сдерживать свои низменные потребности, ставя долг выше всего, из них выходят отличные мужья. Я уверен, что моя дочь будет счастлива! — поймал одобрительный взгляд серебристоволосой. — Я благословляю вас, дети мои, и больше не буду причинять вам неудобство. Я хочу, чтобы вы насладились обществом друг друга, потому что вскоре вам придётся расстаться.