Все дело в выражениях/It's all in the phrasing

Даллон достает свой портсигар, мягко усмехаясь. - Люси, - хмыкает он, быстро прикуривая и выдыхая дым в темноту комнаты, - Ты же на самом деле не веришь во всю эту чепуху? - Это же весело, ты не находишь? - следует ответ, и он снова смеется, поудобнее усаживаясь в кресле. Его друзья расположились в круге на полу, Йен лениво покручивает планшетку на спиритической доске, специально купленной Люси для этого вечера. - Давай же, Даллон! Он двигается, его красный сатиновый жилет соскальзывает, оголяя плечи, и он знает, что Люси пытается впечатлить его; она бы не стала приглашать его в эту интимную обстановку, забирая его с шумной вечеринки, если б не пыталась. Он, скорее всего, и не последовал бы за ней, если б не знал этого. Но он сидит в темноте и продолжает курить, зная, что девушка сквозь дым видит только тлеющий огонек на кончике сигары. - Сперва я просто посмотрю, - бормочет он спустя мгновение, откинув голову назад. С нынешними девушками все иначе. С их голыми коленками и плечами, коротко стрижеными волосами и нынешним поведением, тебе необходимо вести себя так, будто они тебе неинтересны. Даллон очень хорош в незаинтересованности девушками. Ну, то есть в том, чтобы притворяться, будто это так. Он уверен, что лишь притворяется. Люси надувает свои красные губки, такие прелестные в свете свечей. Она заводит короткие прядки волос за уши, и Йен, закатив глаза, коротко бросает: «Одень свой жилет, Даллон, ты никого не впечатляешь». Но это ложь, потому что Люси не единственная девушка в комнате, и уж тем более не единственная, кто продолжает поглядывать на оголенные плечи Даллона и его бледный воротничок. Он не смущен; это его дом, его правила, к тому же, ему так тепло и уютно от алкоголя, разливающегося в крови. Даллон встречается в Люси взглядом и пожимает плечами. - Давай, киса, вызови-ка парочку приведений. – Он приглаживает волосы, отнимая сигарету от губ. – Покажи мне что-нибудь занимательное. Она беспомощно хихикает и вырывает планшетку из рук Йена, раздавая инструкции, как вызывать призраков, как задавать им вопросы, в то время как ее глаза все продолжают стрелять в сторону Даллона. Она легкая добыча для него. Они все, даже те молодые и пытливые студенты в соседней комнате. Очаровательные, статные и богатые… Даллону Уиксу ничего не нужно. Может, когда эта игра ему наскучит, он оставит всех с Люси развлекаться. А если он единственный, кому скучно, нет даже надобности решать за нее, что делать. По крайней мере, здесь есть и другие: например, вон тот молодой блондин, утверждающий, что он впервые на квартирной вечеринке. С ним будет весело. Но сейчас он все еще сидит в темноте и наблюдает, как его друзья играют в эту глупую игру. В общем-то, у них вряд ли есть лучшая альтернатива на сегодняшний, завтрашний вечер, следующую неделю. Только вечеринки, игры, поцелуи и объятия. Даллон выдыхает дым и улыбается. Это все, что ему действительно нужно. *** - У меня есть пароль от этого клуба… - Какая новость, - закатывает глаза Йен, убирая кудри со своего лица. Никакие помады и гели никогда не могли удержать его непослушную копну, тем более сейчас, когда дует прохладный осенний ветер. – Как ты умудряешься постоянно быть в курсе подобных вещей? Даллон пожимает плечами, поправляя рукава твидового жакета. - Это клуб для гомосексуалистов, - шепчет он, поджав губы, и ощущает на себе взгляд Йена. – Что? Йен останавливается, прислоняясь к ближайшей стене, и его друг делает то же самое, пряча руки в карманы пальто. На утро после вечеринки во всем доме остались только они одни, и Йен предложил пройтись по магазинам, проветрить голову. Даллон сегодня свободен от работы, а Йен уже проспал все занятия, так почему бы и нет? Даллону не помешает новая пара перчаток, да и новый гель для волос придется кстати. Йен все еще смотрит на него; эти большие темные глаза, щеки, зарумяненные обжигающим ветром. - Даллон, - размеренно говорит он. – С чего вдруг нам захотелось идти в клуб для каких-то педерастов? Ты что, один из них? Я знаю… - он продолжает, прежде чем Даллон успевает раскрыть рот для протеста. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Я помню, как мы познакомились. Они обычно не говорят об этом. О том, как Йен сперва долго смущался, но как быстро поддался чарам Даллона, позволив коснуться его кудрей, поцеловать его губы, на вкус словно мятные конфеты. - Я знаю, что тебе нравится целовать парней, но это другое… совсем другое. Даллон упрямо сопит носом, плотно сжав губы, и делает жест в сторону ближайшей двери, выбрав ее просто чтобы хоть где-нибудь скрыться от этого ужасного ветра. Йен следует за ним, съежившись. Они входят под звон дверных колокольчиков над головой. Даллон снимает свою плоскую кепи и прячет ее в карман, поправляя волосы. Да, ему определенно нужен гель для волос; его каштановая копна уложена не так, как требует современная мода, и у него нет кудрей Йена, чтобы оправдать эту оплошность. - Просто попробуем чего-нибудь новенького, ладно? – шепчет он, хлопая в ладоши, чтобы согреться. – Я хочу сходить туда, прежде чем они успеют поменять пароль. В конце концов, тебе перепадет бесплатная выпивка, я заплачу, так что не жалуйся. И он знает, что Йен не станет возражать. Кроуфорды достаточно обеспечены, с длинной родословной, тянущейся с самой гражданской войны, но это не мешает Йену любить бесплатную выпивку. Парень вновь закатывает глаза, но кивает в знак согласия и отправляется к столу, заваленному книгами; выбирает одну и начинает вертеть ее в руках. Даллон осматривается, сморщив нос: книжный магазин. Он не может припомнить, когда последний раз брал в руки книгу, с тех самых пор, как окончил учебу, что было целых три года назад. Он никогда не относился к тому домашнему типу людей, которые любят проводить вечера перед камином. Единственное, что каждый должен знать о Даллоне Джеймсе Уиксе, так это то, что он всегда знает, где, с кем и чем заняться. На улице все еще холодно, и его пальцы онемели от холода, поэтому он следует примеру Йена и берет в руки первую попавшуюся книгу; вздыхает, осматривая обложку. Какая-то богатая парочка, изображенная на оранжевом фоне, готовится к вечеринке, и имя автора звучит как-то знакомо, но Даллон не уверен, от кого слышал его… Скорее всего, от Джона, который так увлекается литературой и искусством, как никто не увлекается ими в семье Даллона. Сцепив зубы, он возвращает книгу на место. - Не нравится Фицджеральд? И когда Уикс поднимает взгляд, идея зайти в книжный уже не кажется ему такой уж плохой. Перед ним стоит очень красивый юноша, старающийся удержать на своей руке стопку книг высотой до его макушки. Трудно сказать, сколько ему на вид лет. Большие глаза и падающие на лицо пряди волос придают ему вид школьника. Он расставляет книги по полкам и столам, а Даллон закашливается. - Никогда о нем не слышал. Ты работаешь здесь? Паренек, кажется, ошеломлен. - Никогда не слышали о Фрэнсисе Скотте Фицджеральде? Та книга, которую вы положили, была распродана в три дня, как только вышла в свет! – он опускается на колени, чтобы уложить книги по полкам, растянувшимся вдоль стены. – Я думал, каждая модница и ее папаша читают Фицджеральда. Даллона уже утомило подобное развитие беседы, поэтому он вновь кашляет и достает карманные часы, сделанные из чистого золота; на них выгравировано его имя. Так он пытается показать собственное кричащее богатство и завоевать внимание незнакомца. - Ну, я не чей-то папаша, поэтому скажи, пожалуйста, ты здесь работаешь? - Да, - парень поднимается, вздернув брови. И, честно говоря, его лицо – это практически произведение искусства, которым Даллон не может не восхититься. – Я могу вам чем-то еще помочь, если Фицджеральд ниже вашего достоинства? Его тон мгновенно возвращает Даллона на землю; в нем не скрыто какого-то жеманного желания или преданного интереса. Его слова звучат сухо, почти с сарказмом. Даллон хмурится. - Я.. я полагаю, ты можешь помочь найти мне какие-нибудь спиритические книги? – хватается он за идею, вспоминая прошлую ночь и Люси. Она так старалась впечатлить его, а закончилось все лишь скукой, курением сигарет и блужданием в поисках какого-нибудь парнишки, которого он мог бы поцеловать. – Один из моих друзей недавно принес на вечеринку спиритическую доску, и я было подумал… Но продавец все еще не выглядит впечатленным его откровениями, поэтому Даллон замолкает, опустив руки. - Ничего такого не найдется? – бормочет он после небольшой паузы. - Мы не продаем книги по оккультизму, - смягчаясь, отвечает парень. – Владелец… не очень-то суеверен. Вам нужно обратиться в магазин побольше. И этот милый парень с темными волосами, таким милым ртом и худыми плечами, он просто смотрит на Даллона в течение какого-то времени, и Даллон просто смотрит на него, не зная, что ответить. - Что-нибудь еще? Даллон склоняет голову, затем осматривает маленький магазинчик, пока не замечает кудрявую голову Йена где-то около окна. - Думаю, нет, - и он надеется, что его голос не звучит так разочарованно, как разочарован он сам. Прежде чем он успевает остановить себя, его губы расплываются в глупой улыбке. – Ужасно холодно для сентября, не правда ли? Парень поднимает бровь, затем пожимает плечами. - Дальше будет хуже, - комментирует он, прежде чем вернуться к своим обязанностям. Даллон горячо краснеет. Он чувствует, как слова вертятся на кончике языка, комплименты, готовые сорваться с губ, такие отчаянные, что он слишком резко надевает кепи и устремляется к Йену, хватает его за руку и тащит за собой прочь из магазина, и, только оказавшись на улице, позволяет себе вздохнуть. Йен отстраняется, приглаживая волосы, будто это может помочь. - Что это было? - Что? - Наше бегство. Что за чертовщину ты творишь? - Ничего! – и в этом-то и проблема, но Йен, видимо, не верит ему. – Клянусь, Йен, я ничего не сделал. Он смотрит в окно магазинчика, видит паренька за прилавком, затем вновь берет друга за руку и ведет вниз по улице. - Пошли, мне нужно купить геля для волос, и, я думаю, «Уолгринс» ниже по улице, нет? Вроде, там я покупал последнюю бутылку. Нет? Йен просто пялится на него, даже не надеясь высвободить руку. - Что за черт… - вновь бормочет он, но не заканчивает мысли, и это даже к лучшему, потому что Даллон не уверен, что сможет ответить. Он чувствует безумство, трусость, он пристыжен, и единственным его утешением сейчас является решение больше никогда не заходить в этот книжный магазин. Кроме того, сегодня они идут в этот клуб, и там, по крайней мере, он вернет себе уверенность. В конце концов, ему двадцать шесть лет, и за эти годы должен был появиться хоть кто-то, у кого был бы иммунитет к его природным чарам. Даллон вздыхает и отпускает руку друга, как только они входят в магазин. Парочка девушек в шляпках с перьями сталкиваются с ними, мило хихикая, заигрывая с ними, и Даллон одаривает их улыбкой, обнажая зубы, но все еще чувствует дрожь. Он никогда не чувствовал себя так глупо, а это был всего лишь незнакомец, мальчишка без имени, продавец из книжного магазинчика, и Даллон бездумно достает свою флягу, делает глоток прямо в магазине. Он пойдет сегодня ночью в клуб, забудет о своих заботах и больше никогда не вспомнит об этому чудаке из книжного. - В конце концов, не был он уж таким привлекательным, - бурчит он себе под нос, но когда Йен бросает на него взор, только пожимает плечами. – Извини. Пошли. *** Йен так суетился всю дорогу, что Даллону уже хотелось его ударить. С тех пор как они вернулись к Даллону домой, и до тех пор пока они не сели в трамвай десять минут назад, Йен не прекращал ворчать, как глупа и бессмысленна идея идти в «голубой» клуб. Его аргументы начинались с незнания, как танцевать с другим мужчиной («Кто будет вести?») до параноидальных мыслей о том, что подобный клуб наверняка более подвержен рейдам. - Только не на территории О’Бэнона, - произнес Даллон со знанием дела, будто бы он действительно знал что-нибудь о настоящем Чикагском подполье и бандах, которые поддерживают каждый кабак в городе. – А теперь замолчи и пошли. Они почти на месте, и Даллон достает свой портсигар из кармана брюк. - Йен, - шепчет он, как только трамвай начинает тормозить, - Это всего лишь очередной клуб, и мы просто заценим его. Не понравится – отправимся в Файерфлай, идет? Йен строит гримасу и поправляет галстук. - До тех пор пока ни у кого не возникнет идеи затащить меня в постель, я буду рядом. - Ладно. Пошли. Даллон поднимается по лестнице старого многоквартирного здания. Входя, он слышит детский плач откуда-то сверху, приглушенные удары – все, кроме музыки. Они приближаются к регистрационной стойке, за которой лысый мужчина увлечен книгой. При их приближении, он отрывается от чтения, осматривая их с ног до головы. - Мы здесь чтобы повидаться с… - останавливается Даллон, припоминая. – Мистером Стэном. Могу я увидеться с мистером Стэном? - Через черный ход, - отвечает мужчина, возвращаясь к книге. – В следующий раз оденьтесь попроще. Вы не очень-то вписываетесь в его окружение. Даллон смущенно благодарит его, отправляясь к двери черного хода, Йен, не отставая, следует за другом. - Я всегда так одеваюсь, собираясь в клуб, - шепчет он Даллону, когда они вновь выходят на улицу. – Это же клуб, а не какая-то забегаловка? Даллон только пожимает плечами, но все-таки ослабляет галстук и расстегивает жакет, придавая себе непринужденный вид, по мере того как они поднимаются по лестнице вдоль здания. Из-за двери черного хода до них доносится мягкая, быстрая, но устойчивая пульсация. Даллон коротко стучится. В переулке влажно и прохладно, и он едва дрожит, когда окошко в двери отодвигается, обнаруживая темные зеленые глаза. - Пароль? – звучит грубый голос. Они делали это уже кучу раз в множестве клубов, поэтому Йен сразу прижимается к Даллону, чтобы наверняка быть замеченным. - Валентино, - бормочет Даллон, и окно задвигается, прежде чем дверь со скрипом открывается. - Добро пожаловать в Тэп, джентльмены! Прямо за этой дверью. Они не видят швейцара и, скорее всего, и не должны; ритм пульсаций уже более внятен, детализирован, сопровождаемый фортепиано и несколькими радостными возгласами. И Даллон улыбается, открывая внутреннюю дверь и входя в клуб. Йен издает неодобрительный звук, и Даллон может только догадаться, что это из-за размера клуба; они никогда не были в таком маленьком помещении. Он занимает весь верхний этаж складских помещений, но здесь едва хватает места на бар и импровизированную сцену, оставляя побольше места для танцев. Танцы. Даллон лучезарно улыбается, в восхищении глядя на танцпол, заполненный людьми. Мужчины в большинстве своем в уличной одежде, и это объясняет комментарий человека за стойкой; есть и девушки, облаченные в брюки, с прическами, соответствующими последнему слову мужской моды. Некоторых дам от мужчин возможно отличить только по выпуклостями под рубашками на груди. Йен наблюдает так же заинтересованно, как и Даллон, прежде чем поворачивается к другу со словами: - Я бы никогда не подумал, что здесь могут быть девушки. - Ты явно не в их вкусе, приятель. - Я знаю, но все-таки, - он тихо присвистывает, неслышно за рэгтаймом, разливающимся из фортепиано. – Ну, знаешь, я видел картинки, в парочке порножурналов, но… Но видеть это своими глазами – совсем другое. Даллон легко смеется и кивает в сторону бара. - Сначала выпивка? - Я займу стол, - отвечает Йен, не в силах отвести взгляд от пары темноволосых девушек в бледных платьях, танцующих нос к носу под медленный танец, к которому перешел пианист. Даллон вновь смеется и покидает друга, направляясь к крошечному бару. Облокотившись на стойку, он возвращается к наблюдению за танцполом. Какая-то часть него, он знает, слишком взбудоражена пребыванием здесь. Нравится ли ему очаровывать подвыпивших студентов, разводя их на поцелуи на домашних вечеринках? Да. Но Йен прав, приходить в гомосексуальный клуб, планируя танцевать с мужчинами – совсем другое. - Что я могу для вас сделать? - Джин и соду, - отвечает Даллон, автоматически смягчая тон, пусть даже взгляд его все еще прикован к танцполу. – И «старомодника». - Немного перестарались с нарядом, не находите? – комментирует бармен, и Даллон смеется. - Первый раз здесь. Мой информатор забыл упомянуть, что в «Тэпе» нет дресс-кода. - Впрочем, некоторые здесь любят приодетых мужчин. И Даллон поворачивается к барной стойке с улыбкой, которая в одно мгновение сползает с лица. Это он. Парень из книжного заправляет баром в «Тэпе», и Даллон не уверен, что это значит, но у него во рту моментально пересыхает, и он беспомощно пялится, как парень мешает напитки для него и Йена. Он еще не поднял взгляда на Даллона, поэтому тот молчит, сжав губы, хотя он не уверен, что его голубые глаза смогут скрыть его шок. Наконец, бармен ставит перед ним две чайные чашки и одаривает клиента усталой улыбкой. - С вас два доллара. Даллон только втягивает воздух ноздрями; его не узнали, и вместо того, чтобы праздновать отсрочку перед запоздалым смущением, он чувствует себя оскорблённым. Он кидает пару серебряных долларов на стойку, которые парень тут же отправляет в кассовый ящик, и Даллон просто не может сдержаться. - Я тебя помню. Бармен поднимает на него глаза, вопросительно подняв бровь. Тот же взгляд, что и несколько часов назад. И как ты умудрился забыть кого-то так скоро? - Но вы же сказали, что пришли впервые? - В книжном. Осознание опускается на его лицо, словно занавес, и его улыбка становится капельку искреннее (ну или Даллону просто так кажется). - Ах да. Никогда не слышали о Фицджеральде. Помню-помню. - Как тебя зовут? Парень запинается. - Это допрос? - Что? - Ты с легавыми? - А похоже на то? – Даллон хмурится. Его никогда не спрашивали о подобном. – И был ли я похож на их дружка ранее? - Нет, - парень нервничает, затем осматривает бар. В нем пусто, не считая Даллона. Остальные либо танцуют, либо за столиками. Он бормочет что-то, неслышное за музыкой, и Даллон просит его повторить. - Мое имя. Брендон. - О, - пауза. – Я Даллон. - Это… необычное имя. - Как и твое. – Но Брендон только пожимает плечами, не предлагая ни объяснений, ни какой-либо другой возможности продолжить беседу. Даллон берет напитки, бросая взгляд на Йена, которому, похоже, уже наскучили лесбийские развлечения. – Ты танцуешь? - Что? – Брендон, кажется, искренне удивлен этим вопросом, и, честно, Даллон тоже. – Не… Нет, я один за стойкой. - Да брось, никто же сейчас не пьет. Брендон хмурится, беря пустую чашку и начиная вытирать ее тряпкой. - Научись принимать отказ, приятель. Но Даллон не может. Он не привык, когда вещи идут не по его плану. И сейчас, поняв, что он хочет потанцевать с этим парнем, ему отказывают. Он забирает напитки и доставляет их Йену, но за столик не садится, распивая свой джин. Он постукивает ногой и не сводит внимательного взгляда с бара. Темп музыки меняется на более знакомый, и в этот момент к их столу подходит дородный мужчина, облаченный в рабочую одежду. Он предлагает Йену потанцевать, но тот, смутившись, отрицательно качает головой, и тогда незнакомец, не растерявшись, приглашает Даллона. Уикс вновь бросает быстрый взгляд на бар, а затем принимает приглашение. Он никогда прежде не танцевал с настоящим инвертом. Может, однажды на выпускном он и танцевал с юношей, но тот был обручен, и Даллон не припоминает, чтобы кроме этого танца между ними что-то было. Сейчас же все реально. Этот мужчина, не побрившийся с утра, пахнущий потом и маслом, не очень-то разговорчив, но отлично чувствует ритм и справляется гораздо лучше, чем ожидал Даллон. Кроме того, музыка довольно задорна, а Даллон всегда был хорош в чарльстоне. Это волнительно, хотя, скорее оттого, что все это для него в новинку, это не больше, чем некий протест, потому что парень отворачивается, когда дело доходит до финального поцелуя. Обычно ему нравится целовать мужчин, но в том, что он может поцеловать настоящего инверта, заключается нечто более подытоживающее. Нечто намного более реальное. Даллон вновь садится с Йеном, когда танец окончен, и между ними повисает неловкая тишина. Йен бросает на него почти незаметный взгляд, вновь выглядя обеспокоенным. Даллон кашляет: - Еще выпивки? Йен колеблется. - Да, но может… нам пора? Идти в Файерфлай, - он ерзает на стуле. – Как насчет этого? Брендон все еще скучает за барной стойкой, и Даллон вместо ответа другу отправляется к бару, располагаясь там, подперев голову ладонями. Брендон осторожно поглядывает на него. - Джин и сода… верно? - И «старомодник», - он наблюдает за тем, как Брендон достает две чашки. – Почему ты не хочешь потанцевать со мной? - Я смотрю, тебе и с другими весело, - пожимает плечами Брендон. – Поэтому я решил, что ты здесь только ради развлечения. Это нормально. Половина этих франтов женаты! Большинство девушек тоже. – Он ставит перед Даллоном стакан. – Я же здесь ради работы, а не танцев. - То есть ты не один из них? – сглатывает Даллон, с чарующей улыбкой почти распрощавшись со всеми своими мечтами относительно этого паренька. Как ни странно, это помогает ему легче дышать. – Я думал, что все, кто работает в клубе для голубых будут… ну, голубыми. - Я этого не говорил. – Брендон выглядит недовольным. И горло Даллона вновь сжимается. - О, - он берет стаканы в руки. – Я… Я полагаю, это немного давит, быть… быть окруженным… другими. - Другими? – Брендон вскидывает бровь и потряхивает головой. – Слушай, ты тут всего лишь веселишься со своим другом, только и всего. Я обслуживаю мальчишек вроде тебя каждую ночь, и все они считают себя забавными, будто они ломают систему, делают что-то, что заставит их родителей рыдать, если только те об этом прознают, но им всем здесь не место. Тебе здесь не место. Та что, отправляйся домой, Даллон. Ты просто мальчишка, играющий в свою игру. За двадцать шесть лет его жизни никто не разговаривал с Даллоном в подобном тоне: ни его родители, ни братья, ни даже учителя, требовавшие его пересмотреть свое поведение. И сейчас он стоит перед баром, с опущенными плечами, разинутым ртом и пылающими щеками. Потому что Брендон прав, но в это же время он ошибается, и Даллон не уверен, как вообще объяснить то, что происходит в его голове, почему он вообще захотел сюда прийти, да в общем-то и не знает, будет ли Брендону интересно это слушать. Спустя мгновение, Брендон отрывается от протирания стаканов и одаривает Даллона странным взглядом. Его губы подрагивают. Даллон чувствует, как его лицо еще сильнее заливается краской; он отворачивается, поправляя воротник рубашки. - Что? - Ты на вид все же ничего. Жаль. Даллон бросает на него взгляд, затем улыбается. - Только один танец, Брендон. Это все, о чем я прошу. Сперва Брендон трясет голову, но после бросает взгляд на часы за его плечом. - Я освобожусь через двадцать минут. Один танец. Йен раздражен и нетерпеливо ерзает, когда Даллон наконец приносит ему его напитки. И раздражение его только усиливается, когда он замечает победоносную усмешку на лице друга. - Господи! – и дальше Йен только ругается, что уже поздно, а он еще или недостаточно пьян, или уже выпил лишку. – Иисусе, Даллон, почему так долго? Ты флиртовал? Черт, Даллон, приходить сюда было плохой идеей! То, что ты делаешь на вечеринках, уже достаточно плохо, но приходить в клуб для педерастов – это уже слишком! - Йен. Пей. – Даллон не обращает внимания на стенания друга, и тот затихает. – Ты можешь идти, если хочешь, но я еще немного задержусь. - Даллон, - Йен залпом осушает свой стакан. – Если бы я знал, что ты так серьезно все это воспримешь, я бы не пришел. Я думал, мы посмотрим на их танцы, посмеемся, выпьем и отправимся в Файерфлай. - Он смотрит на Даллона, нахмурив брови. – Я никогда бы не подумал, что ты присоединишься к ним, не важно, как тебе нравится целоваться. Даллон пожимает плечами, не глядя на друга и распивая свой напиток. – Это весело, - говорит он, посматривая на часы. – И я вроде как заинтересовался их барменом… - Заинтересовался?! – повторяет Йен, не веря своим ушам. – Да что с тобой, Даллон?! - Не знаю, - Даллон возвращается к джину. Йен все еще шокировано наблюдает за ним. – Но мне здесь понравилось. – Он улыбается, очевидно, самой искренней улыбкой за весь вечер, наблюдая, как другой юноша проскальзывает к бару и обменивается парой слов с Брендоном. – Я возможно вернусь. Йен следует за взглядом Даллона и тяжело вздыхает. - Я сделаю вид, будто не слышал твоих слов. Даллон допивает свой стакан, поднимается и поправляет костюм. - Делай все, что хочешь, если это делает тебя счастливым, приятель. Но я еще потанцую кое с кем. Остаешься или идешь? - Иду, - без колебаний отвечает Йен. – И я буду в Файерфлае, пока они меня не выгонят, если ты вдруг захочешь меня найти. Даллон кивает и пожимает руку другу на прощание. Брендон вешает свой фартук за баром, но как только Даллон подходит к стойке, он вновь вопросительно поднимает одну бровь. - Все еще здесь? - Ты должен мне танец. - Надеялся, что ты сбежишь, подобно твоему другу, - Брендон смотрит на сцену, где трубач выходит вперед, а ударник замедляет ритм. И оу… - Ты любишь танго? Даллон не уверен, что с ним сегодня творится. Прошлой ночью он флиртовал с Люси, курил; все взгляды были прикованы к нему, он был в центре внимания своей домашней вечеринки, которая закончилась затяжным поцелуем с очередным застенчивым юношей. И он был пьян, спал большую часть дня, и жизнь его была идеальной. Беспечной. Но сегодня он стоит на краю танцпола в крошечном захудалом кабаке, смотря на другого парня, который глядит на него в ожидании. И он осознает, что не сможет сдвинуться, не споткнувшись. Он дрожит? О боже, он так смущен, а Брендон усмехается, едва слышно смеется, почему? Что не так? Даллон ведь еще даже ничего не сделал, застыв, пока сердце сменяет ритм от бешеного к спокойному и обратно. - Даллон, - произносит Брендон, беря его за руку. – Ты же знаешь, как танцевать танго? - Н-ну… - Даллон никогда прежде не заикался. – Я уже танцевал. Несколько раз. - Тогда что же ты краснеешь? – его глаза усмехаются, будто он смеется над какой-то своей шуткой. Даллон надеется, что смеются не над ним. - Я просто… никогда не танцевал прежде с мужчиной. - Ты уже делал это сегодня. - Это был… быстрый танец. Мы почти не соприкасались. Это другое. Брендон хмурится. - Ты уверен, что вообще хочешь танцевать со мной? Мне уже начинает казаться… Я не игрушка, Даллон. - Я этого не говорил! Джимини Крúкет*, Брендон, не говори за меня… - Не сомневайся! - Я никогда этого не делал! – Даллон бросает взгляд на танцпол, закусив губу. – Ладно. Давай… Можно я буду вести? Я умею только вести. Губы Брендона сжаты, по лбу пробегает волна морщинок, но он вздыхает и кивает, кладя руку на шею Даллона. И в этот момент он на пару мгновений забывает, что должен делать. Он краснеет, беря парня за талию, пальцы их свободных рук переплетаются, когда пара вступает на танцпол. Все выглядят более заинтересованными своими партнерами, по сравнению с Даллоном. Те девушки в брюках прижались друг к другу нарумяненными щеками, мужчины в подтяжках так крепко сжимают руки друг друга; и Даллон чувствует себя так странно, танцуя так близко с другим мужчиной. Но это не плохо. Нет, это даже не так сильно отличается от танца с девушкой, хотя плоская грудь и живот Брендона его немного отвлекают. И его руки будут побольше женских. И может Даллону требуется момент, чтобы понять, как не наступить на ногу партнеру. Но в целом все то же. Нет ничего такого, о чем стоило бы переживать. Кроме того, что это приятно, и Брендон красив, и Даллон вряд ли должен наслаждаться этим так сильно, как он это делает. Эта мысль засела в его голове, но он ее игнорирует. Брендон был прав – его флирт с парнями был всего лишь игрой, способом провести время, прежде чем наскучить или заскучать самому. Но этот танец, их соприкасающиеся животы, ноги движутся в такт, и Брендон смотрит на него своими большими карими глазами – этот танец совсем другое. Даллон хочет поцеловать его. Действительно хочет. Не потому что ему скучно, отчего он целует ну… всех. Не ради того, чтобы почувствовать себя желанным. Нет, он хочет поцеловать Брендона, потому что хочет знать, каково это – целовать Брендона, и его рука скользит вниз, прижимая парня ближе. Тот недоуменно поднимает бровь, но Даллон уже склоняется, прикрыв глаза. И в последний момент Брендон уворачивается, их щеки соприкасаются, и Даллон не может сказать, чьи щеки горят. Быть может, у обоих. - Тебе удобно? – шепчет Брендон. – Я знаю, я немного коротковат, а ты довольно высокий. - Я даже… - сглатывает Даллон, - Я даже не думал об этом. Я думал о том, как странно ощущать твою щетину. И он не собирался шутить, но Брендон смеется, убирая руку с шеи Даллона, чем сразу возвращает его на место. Сегодня никаких поцелуев. _______________________________ *Джимини Крикет - фразовое выражение, способ ругаться не прибегая к нецензурным словам. Что-то среднее между "Господи Иисусе!" и "Черт побери!"