Затаившийся дракон

Воскресное утро Гермиона сочла очень похожим на утро субботы. Она снова стояла спиной к зеркалу, изучая татуировку. Это был птице-подобный дракон, и он был гораздо эстетически приятней более традиционного, совершенно ящерообразного дракона. Она провела пальцами по верхней линии крыльев, слегка надавливая. Движение было отражением сна, который она видела прошлой ночью и вызвало дрожь. Это ничего не значит. Она — подросток под огромным эмоциональным напряжением. У неё просто должно быть несколько пикантных снов о ком-то совершенно неподходящем, особенно, когда она провела почти весь день, думая об указанном ком-то. Это вовсе не значит, что он её «настоящая любовь». У неё глупая влюбленность. Это пройдет! У неё было множество глупых влюбленностей в жизни и они все исчезли. У неё совершенно точно больше нет чувств к Гарри или Локхарту. Достаточно скоро она преодолеет и Малфоя. Она просто будет помнить обо всех тех вещах, которые она в нём ненавидела больше шести лет. С таким планом действий она вошла в новый день. В большом зале напомнила себе о каждом случае, когда Малфой насмехался через столы над ней и её друзьями или высмеивал их только потому, что знал, что они в курсе, о ком он говорит. В коридорах напомнила себе о каждой стычке, в которую они ввязывались между занятиями. Когда прошла мимо окна и заметила хижину Хагрида, напомнила себе о Клювокрыле, который по прежнему вне закона, благодаря Малфою. Когда она вошла в офис, все эти мысли исчезли со скоростью света. Малфой уже сидел за столом, писал. Он склонил голову и его обычно идеальная прическа была немного неряшливой. Так ей больше нравилось. Нет! Она ущипнула себя через одежду. Ей его волосы в любом виде не нравятся. Она ненавидела его дурацкие светлые волосы. Они слишком блестящие и мягкие, и это не идеальная длина, чтобы запустить в них свои пальцы… — Тебе что-то нужно, Грейнджер? — спросил Малфой. Гермиона подпрыгнула. Она не поняла, что пялится, — Нет, нет, просто много мыслей в голове. Малфой кивнул, соглашаясь, возвращаясь к своему занятию. Гермиона поспешила к своему месту и глянула на то, что он писал. Не похоже на одну из трех сотен грубых форм, которые им нужно будет заполнить до субботы. — Что ты делаешь? — спросила она с любопытством. Он на мгновение поднял взгляд на неё, прежде чем ответил, — Пишу письмо следующему главному старосте мальчиков. — Ох! — открыла рот от удивления Гермиона, немедленно гордясь его предусмотрительностью и стыдясь, что сама не была такой же, — Я должна была подумать об этом! Это блестящая идея, Малфой! Он ухмыльнулся, — Это не то, что ты думаешь. Она нахмурилась и ждала объяснений. — Ты думаешь, что я пишу любовное послание ему со всеми маленькими трюками о том, как быть старостой мальчиков. Как-то, что есть исчезающая ниша между гостиными Пуффендуя и Когтервана, или что Пивз в тайне обожает эти маггловские вещи. Гермиона не могла не рассмеяться. Выяснить, что они могут подкупать Пивза игрушками было первой вещью, что они действительно сделали вместе как старосты. Это задало тон на весь год. — Но на самом деле, я пишу ему письмо-предупреждение с кое-какими угрозами, которые даже пуффендуец хорошо поймет с первого раза. Гермиона приняла свой самый неодобрительный вид, — Тебе следует хорошо относиться к своему преемнику. И в любом случае, чем ты его запугаешь? Не похоже, чтобы ты тут остался и мог заставить его страдать от каких бы то ни было ошибок. Малфой ответил ей видом, подразумевающим совершенно противоположное, и запечатал письмо кусочком воска с отпечатком фамильного кольца. — Готова заняться сортировкой всего? — спросил он и засунул письмо в верхний ящик стола. Гермиона кивнула. --- Часы спустя домашний эльф исчез с остатками ланча, который принес им. Малфой сказал, — Мы никогда не закончим, — и Гермиона была склонна с ним согласиться. Каким-то образом, начав продираться через стеллажи, шкафы и коробки, они обнаружили по всей комнате больше бумаг, чем могли себе представить. Большую часть года всё это было чудесно запрятано куда подальше, так, что они забыли об этом и теперь были вынуждены это сортировать, чтобы убрать для игнорирования будущими поколениями старост. — Я забыла о том, что тут так много бумажной работы, — сказала Гермиона, качнув головой в сторону стопок бумаг на полу. Большая их часть по высоте достигала колен и продолжала расти, пока они находили новые места со спрятанными бумагами. Малфой бегло просмотрел ту кучу, что была у него на коленях, потом бросил её на ближайшую башню. Гермиона задержала дыхание, когда та ненадежно качнулась. Когда она устояла, и оба облегченно вздохнули, они по-дружески рассмеялись. Гермиона вернулась к работе, полностью осознавая, что Малфой идет к ближайшему серванту за другой кипой бумаг. — У нас не будет возможности заключить наше обычное пари, — неожиданно сказал он. — Хм? — спросила она, недоуменно изогнув бровь, когда она оторвалась от официальной жалобы Филча на Луну потому, что маленький фестрал последовал за ней в замок без её ведома. — Игра? — спросил Малфой. Он поднял пачку бумаг три дюйма толщиной одной рукой, а другой помахал листом, с которого читал ей. По заголовку она поняла, что это как-то связано с Квиддичем. На каждую игру этого года они с Малфоем заключали пари. Обычно, пытаясь избежать двух из самых неприятных обязанностей — Харроу и Миртл — свалив на другого, но если было две игры между двумя полнолуниями или Гермиона чувствовала себя особенно виноватой, то они выбирали другие задания. — Ох, верно. Нет, это действительно не имеет смысла, так как обязанностей не останется. — Во всяком случае, ни одного из тех, что можно было бы свалить на другого, — сказал Малфой, плюхаясь в своё кресло с глухим звуком удара, — Хоть я и рад, что не мне пришлось успокаивать Миртл, когда в прошлом месяце Пивз вышвырнул её из её собственного туалета. Гермиона вздрогнула. Она пропустила два урока, пытаясь решить эту проблему, а потом и ужин потому, что Миртл нужен был душ, в котором можно порыдать. Было бы просто чудесно заставить Малфоя сделать это для неё. — Мы всё ещё можем заключить пари на что-нибудь, — сказала Гермиона. Это была глупая традиция, но она помогала ей получать больше удовольствия от игр и, если она будет полностью честна перед самой собой, это была ещё одна вещь, которую она могла разделить вместе с Малфоем, прежде чем их пути разойдутся. — Деньги? — предложила она. — Нет, это скучно. Гермиона повернулась обратно к своим файлам. — Полагаю, это действительно так, когда у тебя их достаточно. — Это не то, что я имел в виду, — сказал он раздраженно, — Просто заставить кого-то что-то делать — это скорее инвестиция в итог игры. — Ты — ловец, капитан команды и староста мальчиков, — отметила Гермиона. — У нас вся неделя на то, чтобы придумать что-нибудь, — сказал он, равнодушно пожимая плечами. Тишина, скучная и гнетущая, нависла над ними и Гермиона сказала первое, о чём подумала, чтоб разогнать её, — Что будешь делать после выпуска? — У меня стажировка у Артура Уизли, — сказал он как ни в чём не бывало, словно она спросила у него прогноз погоды. — Что? — Поверь мне, я знаю, — сказал Малфой сухо. Он склонился над работой, волосы лезли в глаза. Его пальцы ловко двигались по стопке, неожиданно остановившись на то время, что потребовалось ему, чтобы извлечь что-то оттуда и положить на стол, прежде чем поспешить дальше. — Имя Малфоев несколько пострадало за последние годы, вот он и предложил. Сказал, что думает, что я могу «использовать опыт». Я догадался, что он подразумевал «с магглами». — Или просто «с человеческими существами», — прошептала Гермиона. Её глаза инстинктивно расширились, когда она поняла, что сказала. Пальцы Малфоя замерли и он медленно повернул голову, уставившись на неё со смесью шока и смеха на лице, — Ты только что предположила, что я плохо обращаюсь с людьми? — спросил он. — Вообще-то да, — признала она, пытаясь улыбнуться. Когда он нахмурился, она добавила, — В наши первые две недели в этом офисе мы едва ли парой слов обменялись! — Это — другое, — сказал он, отмахнувшись, — Ты — не люди. — Ох, я так рада услышать, что твое мнение обо мне с годами стало лучше. — Это именно то, что я имею в виду, — быстро сказал он, — Мы знакомы годы. С тобой по-другому. Гермиона надолго уставилась на него, игнорируя бабочек, что порхали в груди, когда он выделил её. Она не нравится ему, этот разговор — тому доказательство. Так почему она не может заставить своё сердце прекратить переубеждать её мозг в обратном? Она отбросила чувства и подумала о прошедшем годе. Они действительно справились с тем, чтобы неплохо поладить. Они не были друзьями, но были, она предполагала, коллегами. Несмотря на его шутки о Харроу в форме вервольфа, она действительно с ним вместе смеялась раз или два во время их прогулок обратно в Хогвартс. (Она рано вставала, чтоб присмотреть за Харроу и то, что Малфой был с ним, не считается). Человек за столом напротив неё был почти полной противоположностью мальчика, которого она раньше ненавидела. — Я думаю, ты хорошо справишься, — сказала она наконец. Он выглядел удивленным и, возможно, слегка польщенным её доверием. Он доброжелательно кивнул, — И что на счет тебя? Куда ты отправишься? Обратно в мир магглов? — Всегда, — сказала она, — Но я и этот никогда не покину. Билл Уизли помог мне получить работу в Гринготтсе. — Гринготтс? Я никогда не подозревал, что ты относишься к этому типу. — У них есть отделение, которое сотрудничает с маггловскими банками. Я просто буду помогать магглорожденным, которым нужно поменять деньги или открыть двумирные счета, но это начало. — Тогда звучит идеально. Гермиона улыбнулась, возможно, слишком ярко и попыталась остановить свои мысли о том, что если мистер Уизли и Малфой действительно сработаются, может быть, он станет заходить в Нору на ужин время от времени. Это была глупая, девчачья идея и она знала, что есть дела получше лжи самой себе о возможных встречах. Она неожиданно поняла, что Малфой всё ещё смотрит на неё, и одарила его улыбкой, которая, как Гермиона надеялась, была лишь дружеской. Он было открыл рот, чтобы заговорить, но в этот самый момент прозвучала резкая нота. Оба взглянули на четыре огонька напротив, над дверью. Желтый загорелся. — Я пойду, — предложила Гермиона. Драко уже почти встал, но замер. — Действительно, — сказала она, — Это просто пуффендуйцы. В насколько серьезные неприятности они могут вляпаться? — Достаточные для того, чтоб их префекты не могли с этим справиться, — пробормотал он, садясь обратно, — Позови, если понадобится любая помощь. Гермиона одарила его улыбкой, убеждающей его, что она не сделает этого и умчалась за дверь. Коридор хоть и не был шире офиса, казался огромным в сравнении. Гермиона не понимала насколько близким всё было в кабинете. Ей действительно следует бросить думать о перспективах на счет Малфоя. Но что это за перспективы? Этим утром она напомнила себе, как ужасен он был всегда и лишь несколько коротких часов в его компании напомнили, как неужасен он теперь. Гермиона кивнула группе когтерванцев, проходя лестничный пролет, и немного ускорила свой шаг. Кровь, напомнила она себе. Это всегда о крови, когда речь о людях, вроде Малфоя. Ох, он был мил и приветлив с вервольфом, чтоб провести время и держал при себе комментарии о грязной крови, чтобы упростить работу, но это не значит, что его отношение к ней изменилось. Не было причин думать, что он воспринимает её как равную и совершенно точно никогда не будет думать о ней в романтическом ключе. Это были последние депрессивные мысли Гермионы, прежде чем она вошла в общую гостиную Пуффендуя. Ровно двух секунд ей хватило, чтобы оценить ситуацию. Кто-то контрабандой пронес огневиски и пуффендуйцы решили им отметить окончание года. Она насчитала вокруг не меньше шести бутылок с первого взгляда, уверенная, что найдет вдвое больше, пройдя по комнате. Первое: быстро найти префектов. Она мгновенно выхватила бутылку у пятикурсника, проходя глубже в общую гостиную. Он надул губы, но после быстро отвлекся на симпатичную девушку. Нашла Эрни, мрачно сидящим перед камином, окруженного всеми другими префектами Пуффендуя. На полу перед ними — полупустая коробка огневиски. У Гермионы дыхание перехватило, её кулак инстинктивно прикрыл рот, — Что, — начала она, её голос такой громкий и опасный, что, как минимум, двое из десяти голов повернулись посмотреть на неё, — По Вашему Вы делаете? Префекты, окружавшие Эрни, посмотрели вверх на неё большими глазами. Эрни потребовалось время, его выражение лица — унылое и безжизненное. — Вы — префекты! Предполагается, что вы остановите это. это, — она махнула рукой в поисках слов. Она заметила, что пятикурсник, которого она видела раньше, теперь сидел в кресле на другом конце комнаты с девушкой, демонстративно обвившейся вокруг него, сидя у него на коленях. — Это распутство! — прогремела она. — Имей сердце, Гермиона, — сказала Ханна, — Эрни только что узнал, что татуировка настоящей любви Падмы о Поттере. — Дурацкий Поттер, — сказал Иван, один из префектов шестого курса, — Что все девушки в нём нашли? Ну, победил Сами-Знаете-Кого. Эрни действительно знает как улыбаться и не бегать в поисках собственной гибели. — Ты думаешь, барахтанье в собственных романтических проблемах — хорошая причина позволять всё это? — спросила Гермиона, махнув рукой позади и не заботясь о том, что пролила так часть огневиски из бутылки, которую держала. — Это не его вина, — сказал Иван, вставая, чтоб защитить друга, — Несколько шестикурсников пронесли это и он собирался конфисковать, но потом один из них ляпнул, что Падма просто зависала с ним. Они манипулировали его эмоциями. Ублюдков следовало распределить в Слизерин, если тебе интересно моё мнение. Гермиона обошла Ивана и неуклюже села на край ящика так, чтобы посмотреть Эрни в глаза. — Мне правда жаль, Эрни. Но ты не думаешь, что ты слишком остро реагируешь? Может, татуировка неверна, — каким-то образом, чем больше Гермиона говорила это, тем меньше сама в это верила. — Весь год волочился, надеясь, что спросить Падму в подходящий момент само по себе будет подарком. А теперь я узнал, что ей нравится кто-то другой, что у меня нет ни единого шанса. Как бы ты себя чувствовала? Гермиона подумала о том, что она чувствует. — Этот бардак действительно помогает тебе чувствовать себя лучше? — спросила она. Эрни откинулся назад, массируя лоб с одной стороны, — Иван? Убедись, чтоб младшекурсники не пили. Ханна? Ива? Остановите этот разврат, о котором говорит Гермиона. Три префекта бросились делать, что велят. — И, отвечая на твой вопрос, — сказал Эрни, не поднимая взгляда, но притянув свою бутылку огневиски к губам, — Это действительно так. Мгновение Гермиона смотрела на него, прежде чем сама села на диван рядом с ним и сделала глоток из собственной бутылки. --- Лестничный пролет, где ранее Гермиона прошла мимо когтерванцев, был пуст к тому моменту, когда она начала свой путь обратно наверх в офис. Вращался он явно сильнее. Она заставила себя сосредоточиться на том, чтобы ставить одну ногу за другой, используя мертвую хватку за перила. Было поздно идти обратно в офис, но она не думала, что сможет вернуться наверх в башню Гриффиндора. В офисе была древняя кушетка, которую она и Малфой использовали только для того, чтобы бросать на неё свои плащи и мантии. Она могла поспать на ней. После того, что показалось ей вечным восхождением, Гермиона достигла вершины. Довольная, она сделала последний шаг. Прежде, чем она услышала, как проход под аркой отделяется от коридора впереди, по нему промчалась тёмная фигура и врезалась прямо в неё. Гермиона качнулась на краю ступеньки, и образы её собственного искореженного и разбитого тела заполнили разум прежде, чем две сильные руки подхватили её. Они крепко обвились вокруг её тела, прижав к горячей груди, и завернули её в коридор подальше от опасных лестниц. Гермиона не думала, что это возможно, но сердце её спасителя колотилось ещё яростнее, чем её собственное. Она крепко ухватилась за его мантию, не заботясь о том, что он почти сбил её. Дыхание только начало успокаиваться, когда он оттолкнул её от себя, держа на расстоянии вытянутых рук так, чтобы встряхнуть. Мир снова затуманился. Благодаря наплыву адреналина в её венах она была слегка пьяна, но всё же не в том состоянии, когда её можно дергать как тряпичную куклу. — Что, чёрт подери, ты делаешь, Грейнджер? — злой голос Малфоя омывал её. Она сосредоточилась на белом центральном пятне перед её взором, понимая, что это, видимо, он. — Ты исчезла в общей гостиной Пуффендуя несколько часов назад без единого слова! Я думал, эти ублюдки связали тебя для какого-нибудь человеческого жертвоприношения! А когда я пошел проведать тебя, ты чуть не упала замертво! Не пугай меня так! Он начал отпускать её, а она, не ожидая этого, — падать. — Ух ты! — сказал он. Каким-то образом он развернул их обоих, пока она падала так, что в итоге он сел с ней, полусидящей-полулежащей на нём, — Что они там внизу с тобой сделали? — Ничего, — ответила она, — Была вечеринка. Я… Я… — Надралась, — холодно предложил ответ Малфой. Она кивнула и потом ещё кивала, при этом тёрлась головой о его плечо и повернув лицо к его шее. — Довольно этого! — быстро сказал он и поднял её. Раненая его резким отказом от её пьяной нежности, Гермиона раздраженно топнула ногой, — Я могу идти. — Нет, действительно не можешь. Она позволила своей голове откинуться назад, намереваясь сделать это для него как можно тяжелее. — Что заставило тебя напиться? — Пуффендуйцы это делали, — она вздохнула. — Потому, что это причина любых действий Гермионы Грейнджер. Попробуй ещё разок. Она вздрогнула, по ней было видно: желаю поговорить об этом с кем-то другим, — Эрни сказал, что это помогло, — ответила она слабым и болезненным голосом. Малфой замер прежде, чем ускорить движение. — Подними голову, — сказал он несколько секунд спустя, меняя свою хватку на ней. Она подчинилась и мир завертелся над ней. Когда мир, наконец, замер, Малфой укладывал её на кушетку под одиноким маленьким окном. Она смотрела, как он снимает мантию и думала: не снимет ли он свою рубашку заодно. Она была не слишком разочарована, когда вместо этого он свернул свою мантию в шар и мягко поднял её голову, подложив это под неё в качестве подушки. Его пальцы прошлись по её волосам, нежно убаюкивая. Гермиона знала, что ощущение в будущем попадет в один из неприемлемых снов. Малфой затем перешел к другому краю кушетки и поднял её ноги так, чтобы иметь возможность сесть под ними, прежде чем начал расшнуровывать её кеды. — Помогло с чем? — спросил он, его ногти подцепили тугой узел. — Хм? — спросила она слишком высоким и болезненным звуком. Он улыбнулся ей, догадавшись о причине по тому, как она поморщилась. Если б только не было так светло в офисе. — Ты сказала, что Эрни говорил, будто выпивка помогла. Помогла с чем? Она отмахнулась от вопроса и почти свалилась с кушетки. — Может, тебе следует лежать смирно, — сказал Малфой, пока она меняла положение. Она кивнула, — Падма использовала одну из татуировок настоящей любви и её приняла форму оленя. — Ну? — Это патронус Гарри. Малфой понимающе кивнул, — Эрни бегал за Падмой весь год. Гермиона наполовину поднялась, остановившись только потому, что её голова не позволила продолжить движение, — Ты знал? Я-то думала, это Падма бегала за Эрни! Мы могли их обоих уберечь от стольких проблем! Малфой усмехнулся, — И что? Быть потом виноватыми в том, что у них не сложилось? — Ты не знаешь, сложилось бы или нет. — В любом случае, лучше держаться подальше от этого. Гермиона закатила глаза и в её голове снова яростно застучало. Что она нашла в Малфое? Её левый кед легко был снят, вскоре за ним последовал правый. Малфой запрятал обувь под кушетку и после поправил её штаны, так, чтобы их низ больше не задирался вверх. Один из его суставов задел её кожу. Верно, это ярко блеснувшее чувство. Это то, что она нашла в Малфое. Плюс, он был с ней мил, заботился о ней. Мерлин, да она жалкая. — Итак, это то, с чем помогло Эрни, — сказал Малфой, всё ещё держа руки на её лодыжках, — Но чем выпивка помогла тебе? Гермиона смотрела на его руки. Его левая свободно лежала в правой, а пальцы бесцельно сжимались и разжимались. — Грейнджер? — настаивал он. — Тоже самое, — сказала она, сдвигаясь так, чтобы забиться поглубже в кушетку. — Ты влюблена в Падму? Она уставилась на него. Хотя он больше не смотрел на неё, но всё ещё ухмылялся ей. — Нет, в кого-то другого, — она молилась, чтоб он не задал очевидный вопрос. — Я бы никогда не поставил на то, что ты из тех, кто цепляется за парней, — сказал он тихо. — Как и я, — простонала она и позволила своей голове отдохнуть на кушетке и взгляду расфокусироваться, — Он не хочет меня, — сказала она тихо, сохраняя взор на ярко белом пятне Малфоевскоей рубашки, — Он смотрит на меня и не видит никого достойного желания. — Грейнджер, — начал Малфой. — Нет. Не жалей меня, Малфой, мы оба знаем, это — последнее, чего каждый из нас хотел бы от другого. — Грейнджер, — сказал он мягко, — Гермиона. Она посмотрела на него, пораженная тем, что услышала своё имя из его уст. — Если там снаружи есть парень, который достаточно глуп, чтобы не полюбить тебя в ответ, тогда он того не стоит, да ни один парень не стоит этого. Ты лучше всех должна бы это знать. Гермиона моргнула, ненавидя себя за то, что её взор затуманился в этот момент. Позволила своей голове снова упасть на кушетку. Почему она не может чувствовать к Малфою тоже, что и к Рону? Было больно, когда они расстались, но в то же время она знала, что в итоге всё будет в порядке, что они найдут способ остаться друзьями. С Малфоем она действительно больше не знала, что такое «в порядке». — Так не было раньше, — сказала она, — Я была не такая. Я плакала в прошлом году из-за Рона. Малфой сдвинулся немного при упоминании этого имени. — Я знаю, ты ненавидишь его, — сказала она, думая, что это была просто ещё одна причина, по которой Малфой никогда не почувствует к ней того же, — Но он мой друг и это много значит для меня, мы смогли остаться вместе после… Но теперь… — она резко закрыла глаза.