Затаившийся дракон

Примечание переводчика Дорогие читатели, поздравляю Вас с НОВЫМ 2014 ГОДОМ! Вот вам перевод третьей главы! А что желаете в подарок на рождество? Гермидраку рейтинговую или не очень? Жду Ваших пожеланий в отзывы! Финальную главу этого перевода ждите в новом году! ----------------------------------------------------------------- Когда Гермиона проснулась, солнце уже встало, и на девушке был зеленый слизеринский плед. Понедельник, вспомнила она, закрывая глаза от слепяще-яркого света. Ещё проводились занятия, хотя и было понятно, что они были лишь обучением с весельем, способом откосить от серьезных дел, если вообще чему-то учили. Тем не менее, как старосте, ей следовало подать пример и прийти. С большим трудом и усилием воли, Гермиона приняла сидячее положение и немедленно уронила голову на колени. — Итак, не наши ли глазки сияют, а волосы взлохмачены этим утром? Гермиона подавила нечто похожее на хлюпанье. Малфой был последним, на виду у кого она хотела быть в таком состоянии, особенно, учитывая те события, что она помнила с прошлой ночи. Пальцы твердо надавили ей на макушку, заставляя посмотреть вверх. Он стоял перед ней на коленях. — Это даже нам поможет, — сказал он, протягивая ей дымящуюся чашку. Она хмуро взглянула на неё, всматриваясь в пузырьки, вылезавшие за границы, — Что это? — Средство против похмелья. Мой собственный рецепт. Когда ты сказала мне, что весь Пуффендуй будет страдать от похмелья этим утром, я решил сварить большую партию и продавать дозу за непомерную цену. Твоя — бесплатная, — добавил он тоном, подразумевающим, что она должна поблагодарить его. — Мадам Помфри вылечила бы их всех, — сказала она серьезно. — Да, и с каждого срезала бы баллы, пока Пуффендуй не закончил бы год в минусе. Так они сохранят честь, а я получу дополнительные галлеоны. Гермиона попыталась разочарованно нахмуриться, глядя на него, но использование лицевых мышц лишь усилило её боль. Она забрала чашку и выпила до дна. Это была самая отвратительная вещь, что она когда-либо пробовала, включая оборотное зелье, но её мигрень прошла почти мгновенно. — Спасибо, Малфой, — сказала она, плечи облегченно расслабились. Он, похоже, замер и, возможно, должен был. Это был первый раз, когда один из них поблагодарил другого. — Нет проблем, — сказал он быстро. Он забрал обратно чашку и прошел к своей стороне стола. — Кроме того, если б ты заболела, я бы правил как жестокий староста. Представь себе хаос. — Лучше б Волдеморт выиграл, — сказала Гермиона, изображая серьезность. Малфой улыбнулся ей через плечо и сел. — Новое господство террора уничтожало бы земли, солнце потемнело, первогодки рыдали бы в подушки. Гермиона улыбнулась, — Домашние эльфы толпами бежали, Арагог и его дети дрожали бы от страха, дементоры выли бы в коридорах. — Ох, нет, — с отвращением сказал Малфой, — Нет дементорам. У меня есть стандарты. Гермиона захихикала. — И что за Арагог? — Помнишь того гигантского паука, что Харроу убил? — Имеешь ввиду, распотрошил и съел? Да. — Там в лесу всё семейство. Арагог их патриарх. — Фу. Гермиона кивнула. Она всегда радовалась тому, что пропустила это конкретное приключение. Осторожно встала и осмотрела комнату. Казалось, что теперь ещё больше стопок, чем когда она уходила вчера. Ей нужно будет позже поработать с ними. Не было сейчас времени на организацию. Она повернулась взять плед и мантию, что дал ей Малфой. — Оставь их, — сказал он, — Тебе всё ещё нужно помыться и чем-то позавтракать до занятий. Гермиона кивнула, пытаясь выглядеть благодарной, а не удивленной. Она не хотела, чтоб он был мил с ней. Разве он не видит, как это для неё тяжело? Очевидно, нет, слава Мерлину. — Тогда увидимся на защите, да? — спросила она, старательно изображая будничный тон. Он рассеяно кивнул, погружаясь в бумажную работу. Гермиона проигнорировала то, что легкость, с которой он её отпустил, заставило её внутренности сжаться, и поспешила уйти. --- Гриффиндорцы, к большой радости Гермионы, коллективно решили игнорировать свои татуировки. Обычно она бы потратила какое-то время, пытаясь выяснить, почему радость от товара испарилась, но она была более чем просто счастлива совсем про них забыть. В результате она действительно смогла уделить внимание гербологии этим утром. Они провели занятие, играя с цветком Sinquien и разнообразием эмоций, которые его запах мог вызывать. Это было так весело, что никто не расстраивался из-за татуировок или из-за их вечерних занятий. Защита от тёмных искусств способствовала встрече Гриффиндора и Слизерина в понедельник после полудня. Снейп наконец-то смог получить должность и, несмотря на удовольствие, с которым он хвалил Слизеринцев и деморализовал Гриффиндорцев, даже Гарри был вынужден признать, что он — хороший учитель. Снейп обошел ярко освещенный класс точно также, как он делал это в тёмной комнате для обучения зельеварению, его мантия резко и драматично вздымалась следом за ним таким образом, что даже класс, полный студентов, которые знали его долгие семь лет, был немного устрашен. — Как вы помните, несколько месяцев назад было дополнительное занятие, — начал Снейп без предисловий, — Я был очень разочарован тем, что лишь немногие из вас удосужились его посетить. Рон фыркнул и пробормотал, — Не должны были. Он назначил его на время матча Гриффиндор-Когтерван. — Пять очков, мистер Уизли, — сказал Снейп, даже не прерывая своей речи, — Я намерен продолжить это занятие с остальным классом, с того, на чём остановились в прошлый раз, но меня недавно проинформировали, что многие из вас уже знакомы с заклинанием Патронус. Шепотки пробежали по классу. Некоторых студентов воодушевила перспектива изучить заклинание, другим было любопытно то, каким образом Снейп узнал об их занятиях в рамках ОД. Взгляд Гермионы пересек комнату, отыскав Малфоя. Он не участвовал в обсуждениях, что бурлили вокруг. Если он чувствовал её взгляд, то и вида не подал. Его глаза были сосредоточены на их профессоре. Снейп тихо прочистил горло, и разговоры прекратились мгновенно. — Очень хорошо. Раз вы проявили заинтересованность в данной теме, я полагаю, у вас не будет проблем с тем, чтобы придерживаться измененного порядка урока. Вы будете учить друг друга. Я предлагаю это не без причин. Я знаю, что даже те из вас, кто пытался наколдовать это месяцами или даже годами, могли не справиться с этим, так что тем, кто сегодня только начнет его изучать, нечего бояться. Я настаиваю лишь на видимом доказательстве попытки к тому моменту, когда вы сегодня покинете класс и никто не сможет уйти до тех пор, пока я не буду удовлетворен результатом каждого из вас. Была минута тишины, пока класс ждал, что Снейп добавит что-нибудь ещё. Он поднял бровь, — Вы можете начинать. Гермиона немедленно пересекла комнату в сторону слизеринцев, направляясь прямо к столу Кребба и Гойла. Она решила, что они будут самыми трудно обучаемыми студентами и знала, что никто другой не захочет их учить. — Слава Богу, — выдохнула Пэнси, когда появилась Гермиона. Девушка повернула стул так, чтобы быть лицом к парням, — Я была на дополнительном занятии, — пояснила она, — Эти двое не удосужились проснуться пораньше. — Это была суббота, — проскулил Гойл. — Да, — сладко сказала Пэнси, подняла руку, сжав щеку Гойла, — Вы наслаждались чудесным сном, — её улыбка превратилась в сердитый взгляд, сравнимый с тем, над которым Гермиона весь год работала. — И потом, вам каждую субботу нужно лечь позже и встать пораньше, чтобы вы смогли просто подтянуться по учебе! — она дала Гойлу легкую пощечину, но он вздрогнул, словно она ударила его. Гермиона изумленно смотрела на неё. В прежние годы не было особой возможности наблюдать за тем, как Пэнси Паркинсон управляется со своими последователями-слизеринцами и она была впечатлена. Пэнси, заметив её одобрение, ухмыльнулась. — Они все твои, — сказала она, махнув на двоих парней. Гойл вздрогнул, и Пэнси захихикала, похлопывая его по руке успокаивающе. Его напуганное выражение смягчилось, и Гермиона удивленно подумала о том, что у этого олуха тоже есть сердце. Если Пэнси и знала о влюбленности Гойла, она не показала этого за тот час, что Гермиона учила парней верным движениям и произношению. Хотя Пэнси сказала, что парни полностью принадлежат Гермионе, спустя пять минут наблюдений за уроком, она занялась своим фирменным обучением через издевки. Гермиона должна была признать, что беспокоившие её методы Пэнси оказались эффективны. Они вдвоем смогли стать хорошей командой аля плохой-хороший-коп. Гермиона опустилась на стул и следила за тем, как Пэнси хвалила работу Гойла над заклинанием. Из этих двоих Гойл смог создать патронус, и даже чуть больший, нежели слабый огонек на конце палочки. Он вспыхнул от слов Пэнси, и Гермиона решила, что видела ногу, но не была в этом уверена. — Ей следовало поцеловать его, ты так не думаешь? — тёплое дыхание коснулось уха Гермионы. Её собственное застряло в горле, и она заставила своё сердце биться медленнее, — Он даже, возможно, сформировал бы реальный патронус от такого счастья, — добавил Малфой. Гермиона взглянула на него через плечо, как она надеялась, с обычным видом. Он склонился над столом позади неё. — Я думала, что ты против того, чтобы ввязываться в чужую личную жизнь? — спросила она. — Помнишь эту часть, не так ли? — нахально поинтересовался он. Она закатила глаза и отвернулась обратно, скрывая проявившийся румянец. Гермиона помнила слишком многое с прошлой ночи. — Ты сказал Снейпу, — произнесла она, вновь убедившись, что её эмоции под контролем. — Я знал его планы насчет урока и не хотел, чтоб вы, гриффиндорцы, показали ему класс на нашем последнем занятии. Гермиона наполовину развернула стул так, чтобы удобно было повернуться к нему лицом, — Он тебе нравится. — Он семь лет был моим любимым учителем, — сказал Малфой, словно это было очевидно, — Плюс, он мне сильно помог в… — он махнул рукой и Гермиона понимающе кивнула. Волдеморт на время установил резиденцию в доме Малфоев. Драко нужна была любая возможная поддержка, чтобы пережить такое. — Итак, — Гермиона скрестила руки. — Итак, что, Грейнджер? — Я не вижу твоей попытки. Настроение Драко резко упало. — Я справился на дополнительном занятии. Снейп знает. — Он сказал, что каждый должен, — пропела она. Он посмотрел на неё, прищурившись, и она кивнула в сторону его палочки с дразнящей улыбкой, — Давай же. Челюсти Малфоя сжались, и на мгновение она решила, что он и правда может воспротивиться этому. Потом, вопреки всем странностям, он закрыл глаза. Его выражение лица смягчилось, став почти радостным, — Эспекто патронум. Что-то длинное и тонкое соскользнуло с кончика палочки Малфоя. Она сначала подумала, что это могла быть змея, но потом поняла, что оно слишком большое. У неё не было времени изучить это, прежде чем оно прыгнуло в сторону, направляясь вверх по балкам, отскакивая от стен и окон, заставив многих студентов расхохотаться, прервав разговоры. — Фините инкантатем. Патронус исчез, и Гермиона широко улыбнулась Малфою. Этот патронус был гораздо стабильней, чем большинство волшебников могли создать, даже у неё такого бы не вышло. Малфой избегал её взгляда и смотрел в пол, пока лениво вертел палочкой. Гермиона осознала почему секунду спустя. Гриффиндорцы хохотали и даже несколько слизеринцев хихикали. Между вздохами и смехом Гермиона услышала, как Дин сказал, — Прыгающий хорек! Голова Малфоя дернулась от этого, его выражение — неохотное принятие и защита от их насмешек. — Я сожалею, — сказала Гермиона, кладя свою руку на его руку. Она ощутила, что его тепло прошибло её вплоть до пальцев ног, но отбросила эту мысль. Она ранила его, и было не время для грязных мыслей при его незавидном положении, — Я не… Он вымученно улыбнулся, — Нет проблем, Грейнджер. Может, также послужит созданию очередной шутки за мой счет, прежде чем мы покинем эти священные залы навсегда, — он оттолкнул стол и вернулся на своё место перед классом. — Он будет в порядке, — сказала Пэнси позади неё и Гермиона обернулась, — Он был капризен в последнее время, страх перед окончанием, наверное. — Так это не из-за хорька? — спросила Гермиона. — Ох, нет, большей частью из-за хорька. Он никогда не любил свой патронус. Я продолжала ему говорить: по крайней мере, он может сделать его телесным, когда старается, но неееееееет. Всё недостаточно хорошо для нашего Драко. Я клянусь, это удача, что его распределили в Слизерин. У двух других факультетов башни, с которых они сбросили бы его в первую же неделю и третий — хорошо, эти Пуффендуйцы опасны. Гермиона рассмеялась, но Пэнси не улыбалась ей, — Малфой говорил нечто подобное раньше, — сказала она, припоминая его комментарий о том, что пуффендуйцы могли принести её в жертву, — Вы слизеринцы что, действительно думаете, что пуффендуйцы опасны? Пэнси медленно улыбнулась, — Слизеринец убьет ради собственной выгоды. Гриффиндорец сделает это для спасения кого-то. Когтерванец в девяти случаях из десяти найдет способ обойти человека, так что их причины обычно не имеют значения. Пуффендуйцы? Они убьют ради более широкой перспективы. Они хорошо ладят со всеми. Смотрят на всех этих маленьких людей, всех участников конфликта, они решат, что для них лучше, но в конце пуффендуец сделает то, что поможет выиграть игру в долгосрочном плане. Они пожертвуют десятком пешек, чтобы добраться до короля. Пэнси вернулась к Креббу и Гойлу, оставив Гермиону обдумывать это. Семь лет она жила с пуффендуйцами и никто не говорил ей то, что только что сказала Пэнси. Это заставило её задуматься, что же ещё она проглядела. --- Гермиона провела этот вечер в библиотеке и поэтому не видела Малфоя до следующего дня. У неё было свободное время во вторник вечером, пока он был на Прорицаниях и, несмотря на споры, в которые они вступали по поводу правомерности данного предмета, она была сейчас рада свободному времени. Это дало ей возможность оставить его одного за работой прошлым вечером и сохранить её от его насмешек. Это, также, предоставило ей время подготовить то, что она хотела рассказать ему по прибытии. В отличие от выходных, которые были приятно тёплыми, неделя выдалась душной. Гермиона была вынуждена снять мантию, оставшись в джинсах и футболке. Больше одного раза она замечала за собой, что резко поправляет футболку сзади, чтобы скрыть татуировку. Две недели казались самыми долгими, она надеялась, последняя пройдет особенно быстро. Она была не слишком-то удачлива и в этот раз. Малфой влетел в офис в четверть пятого, застыв в двух шагах от входа. Она безнадежно взглянула на него, — Я использовала десяток охлаждающих заклинаний, — сказала девушка, — Лучше не стало. Он кивнул. Та же проблема была в начале года. Что-то с воздушными потоками в кабинете препятствовало действию охлаждающих и утепляющих заклинаний. Малфой снял верхнюю накидку, и бросил сверху на её собственную на кушетке. Пока он стоял к ней спиной, она воспользовалась возможностью и заправила свою футболку сзади вниз. Она была достаточно длинной, чтобы скрыть татуировку, но она не полагалась на случай. Теперь, когда он здесь, Гермиона сомневалась, правильно ли она поступает. Не то, чтобы поддержать его было плохо, но поднять эту тему и показать заботу, достаточно сильную, чтобы проводить исследование, было опасно. Она смотрела, как он расставляет по полкам папки, попутно теребя растрепавшиеся волосы, и с румянцем на щеках от жары. — Если тебе есть, что сказать, Грейнджер, может, уже выдашь это? Гермиона почувствовала, что краснеет, — Я… Я хотела извиниться за то, что не пришла помочь вчера. Мгновение он обдумывал это. Извинения, как и благодарность, не были частыми событиями в их кабинете и обычно они не использовали слово «прости». — Я тебе не смотритель и мы оба знаем, что ты бы не стала уклоняться от своих обязанностей без уважительной причины. Нам разрешено иметь личную жизнь за границами этого кабинета. Она улыбнулась тому, что он уважает её, — Вообще-то, провела кое-какие исследования. Он рассмеялся, — Конечно же, ты провела. Что-то в том, как он это произнес, заставило её подумать, что он не верит ей — или, напротив, верит слишком сильно, она не могла сказать точно, — Да, я провела, — настаивала она, — О хорьках, если быть точной. Его руки замерли над разбираемыми бумагами, и он взглянул вверх, — Хорьках? — была холодная сдержанность в его выражении и она поспешила продолжить. — После того, как мы все справились с заклятием «патронус», я провела несколько дней, читая про них, выясняя, почему определенные животные подходят определенным людям. — Я полагаю, что в случае хорька всё должно быть довольно очевидно, — сказал Малфой тупо, — Ты не согласна? — Сейчас, когда я провела исследование, да. — Ох, лучше б это было что-то хорошее, — он отодвинул кресло и скрестил ноги на столе, балансируя. Гермиона напряглась, — Хорьки — одомашненный вид, хотя никто точно не знает, от какого вида они произошли. — Как чудесно считаться домашним питомцем, — пробормотал он. — Они хорошие охотники со склонностью охранять свою территорию, — Гермиона сделала эффектную паузу, — Но, что важно, так это то, что они сумеречные. Малфой высоко поднял одну бровь, ожидая объяснений. — Они предпочитают сумеречные часы и проводят большую часть времени не во тьме и не на свету, но где-то в дымке середине. Он ухмыльнулся, — Ты предполагаешь, что мой патронус — отсылка к моей неясной позиции в войне? — Да, — она улыбнулась, — Хорошо, это и твоя близкая, личная связь с хорьками. Он тихо рассмеялся, и его кресло вернулось на землю, — Спасибо, — сказал он искренне, и они оба вернулись к работе. Или, по крайней мере, он сделал это. Гермиона потратила время, с трудом предпринимая попытки сосредоточиться, причем чаще, чем ежеминутно. Драко расстегнул свою рубашку час спустя и Гермиона раз десять просмотрела одну и ту же страницу, прежде чем решила, что смотреть снова безопасно. Она болезненно осознавала каждое его движение. Во рту пересохло, когда он встал, поводя плечами. Через рубашку Гермионе было видно, как напряглись его мышцы груди, и она быстро перевела взгляд на что-то менее вызывающее и неприемлемое. Малфой пересек комнату в её сторону, избегая стопок бумаг, пока шел. Она следила краем глаза, пока он взбирался на одну из ручек кушетки и спускал вниз коробку со шкафа. Теперь ему есть чем себя занять, он вернулся к работе, сортируя бумаги в коробке. Гермиона пыталась делать то же самое. Возможно, он был самым отвлекающим человеком, которого она только знала. Всё, чего она хотела — ненавидеть его, и это вполне работало шесть удобных лет. Теперь, когда он не был мил с ней, он расхаживал вокруг, выглядя… она не могла подобрать к этому прилагательного. Если бы она сделала это, она бы покраснела до цвета малины, и с его открытой рубашкой он понял бы, почему. — Еще не поговорила с ним? — неожиданно спросил Малфой. Гермиона уставилась на него и её стопка едва не разлетелась, — Что? С кем? — Уизли, — сказал Малфой. — О чём я должна поговорить с Уизли? — спросила она, думая, что, может быть, это как-то связано с матчем в пятницу, но почему он не говорил с Гарри, она понятия не имела. Малфой изумленно прищурился, — Насколько пьяна ты была в ту ночь? Гермиона недоуменно покачала головой, что Драко воспринял как шок и отрицание. — Не беспокойся, я ему не скажу. Если он за семь лет не смог понять, что ты влюблена в него, то он идиот. Счастье Уизли — последнее, чего я могу желать, — пробормотал он, возвращаясь к работе над своими стопками. Гермиона уставилась на бумаги у неё в руках, не в силах двинуться, пока её разум пытался осознать это. Это хорошо, разве нет? Он думает, что она влюблена в Рона и он никогда не догадается о страшной истине. Любые странности в поведении — её задумчивый взгляд, то, как она краснеет — он думал, что всё из-за мыслей о Роне. Ей надо пережить лишь четыре дня и они друг друга покинут на вокзале Кингс-Кросс и, вполне возможно, никогда больше не увидятся. Она погрузилась в работу, игнорируя призрачное чувство, что в этот момент засело у неё в желудке. --- Прошло не так уж много времени прежде, чем Малфой снова поднялся, вернулся назад к шкафу в её части комнаты. В этот раз её голова была опущена, и даже своё кресло она повернула немного дальше так, чтобы не видеть каждое его движение. — Эй, Грейнджер? — позвал он, его голос отразился странно, — Можешь подать мне руку? — она взглянула вверх, чтобы увидеть то, как его голова покоится на скрещенных перед ним руках где-то в маленьком зазоре между шкафом и потолком. Он выглядел очаровательно. Ублюдок, — Я не могу дотянуться до последней коробки. — Ты — волшебник, — отметила она, изображая классический свист и щелкнув пальцами. — Да, — сказал он так, что теперь глупо выглядит она, — И моя палочка в мантии, которая, как и твоя, погребена под грудами коробок, — Он махнул рукой на стопки позади себя, которые как-то выросли над их сброшенными мантиями. Она встала и изучила коробку, также как и загроможденный пол комнаты, намереваясь докопаться до их палочек, — Хорошо, нам просто нужно… Малфой демонстративно вздохнул и спустился на кушетку, одновременно взяв её за руку так, чтобы притянуть её вверх перед собой. — Успокойся, — сказал он в ответ на её протесты, — Я собираюсь поднять тебя вверх и всё, что тебе нужно будет сделать — дотянуться до туда и достать последнюю коробку, окей? Тебе даже не нужно спускать её вниз, просто притяни её туда, откуда я смогу достать её. — Ладно, — сказала Гермиона и лишь мгновение спустя маленькая часть её мозга заорала, — Что значит «поднять»? Прежде чем эта мысль полностью сформировалась, руки Малфоя мягко обвили её талию. Она оказалась в воздухе и быстро вернула свои мыслительные способности — все они бессвязно кричали — в противном случае, она бы начала стучаться головой о потолок. Она почувствовала, как Малфой встал на ручку дивана, медленно двигаясь вперед, пока сама Гермиона пыталась сосредоточиться на том, чтобы дотянуться до коробки, вместо ощущения его рук на себе. Футболка слева задралась, и она чувствовала, как часть его руки касалась там её кожи. Контраст между кожей к коже и кожей к ткани был хуже, чем наличие чего-то одного. В каком-то смысле, её смешанные чувства на его счёт — большая удача, ведь, в противном случае, она, скорее всего, размахнулась бы и пнула его между ног. Она слишком боялась двинуться и застыла на краю. Сердце громко билось в ушах. Прерывистое дыхание, всё её внимание сконцентрировалось на том участке кожи, где её мягко держали его руки. Она взяла коробку и потянула на себя, потом подождала, выясняя, увидел ли это Малфой или услышал ли хотя бы. Он не двигался. Она сглотнула, сосредоточилась на тоне своего голоса, что был выше любой нормы и сказала, — Достала! — вышло слишком бодро, но, по крайней мере, без дрожи. Он всё ещё не двигался. — Эм, Малфой? — спросила она. Руками поддержала себя на шкафу так, чтобы чуть повернуться и посмотреть на него. Один из его пальцев указал на край её футболки, — Что это? — спросил он тупо. Дрожь пробежала по всему её телу, когда его палец коснулся того, что она знала, было краем татуировки. Теперь она, вцепившись в шкаф так, чтобы весь вес ушел на руки, лишь бы скрыть раздражающую метку. Макушкой болезненно уперлась в потолок и Малфой, отступив назад и вниз, опустил её на землю прежде, чем она успела навредить себе или ему. Она споткнулась, но не задержалась ни на минуту. Она потянула вниз свою футболку так сильно, как только могла, и начала убирать коробки с кучи на диване, складывая их позади Малфоя. — Грейнджер, — сказал он. Она игнорировала его, не желая анализировать то, что мог бы значить его тон, или видеть выражение его лица. Если ей повезло, то он не увидел ничего губительного. Если нет… Он резко уперся руками на верхушки двух последних коробок, когда она их подняла. — Грейнджер! Чтобы её не смогли удержать, Гермиона схватила мантию, выдернув её из-под последней коробки так резко, что послышался треск, но девушке было наплевать. Она умчалась к двери, вновь замерев лишь в последний момент, чтоб взглянуть на беспорядок, на уборку которого им теперь осталось всего пара дней. — Я.. Я позже, — всё, что она смогла сказать, прежде чем испариться в коридоре.