Под запретом

      Блики света уличных фонарей на какие-то доли секунды озаряют салон машины. Вижу в отражении зеркала заднего вида улыбающегося отца, играющего справа от меня со своим плюшевым медведем братика, мамин голос звучит совсем рядом с переднего пассажирского сидения. Из динамиков слышится какая-то веселая мелодия и, кажется, что не ночь нас окружает, а ясное солнечное утро. Сегодня мы задержались у Такеров на ужине, отчего пришлось возвращаться домой уже глубокой ночью. А еще этот дождь, нещадно хлещущий по окнам, будто призывая остановиться и свернуть на обочину...       Смеемся над шуткой, рассказанной отцом, когда он, снизив скорость, сворачивает на шоссе, ведущее к нашему дому. Маленький Тони протягивает мне своего мишку, нажимая тому на живот, чтобы показать, как он умеет разговаривать. В тот момент, когда я, улыбаясь, беру из рук брата игрушку, окна автомобиля озаряет яркий свет фар встречной машины. Автомобиль стремительно приближается, оказываясь боком на нашей полосе. Отец поздно уловил неадекватность водителя, несущейся на нас машины. Резко вильнув в сторону мокрой обочины, папа бьет по тормозам, на какой-то ничтожный дюйм разойдясь с бампером встречного автомобиля. Сознание стремительно покидает меня под визг тормозов. Грязь, взявшаяся невесть откуда в салоне машины, летит мне в лицо. Разбитое стекло врезается в тело, и наступает тишина, траурно растворяясь в воздухе.       Медленно открываю глаза, понимая, что ничего не вижу. Вокруг лишь темнота, а подо мной дождевая вода, смешанная с грязью и чем-то липким. Где-то недалеко плачет ребенок, но я не могу даже головы повернуть — все тело будто пронзила тысяча иголок. Еще зажаты ноги так, что с трудом вообще чувствую их. В груди все болит, отчего я вдыхаю воздух через раз, боясь потерять сознание от резких спазмов боли. — Тони, — шепчу я, не в силах позвать его громче. — Энтони…       Откуда-то сверху несколько тяжелых капель падает мне на лицо, скатываясь ко рту и проскальзывая сквозь прикрытые губы. Такие же капли орошают все мое тело, лениво стекая и падая вниз с глухим стуком, ударяясь по куску металла подо мной. Резкий привкус железа и соли заставляет меня широко распахнуть глаза. Ужас сковал меня сильнее, чем груда металла, окружающая меня. Прямо надо мной… Окропляя кровью, будто дождем… Я не выдержу. Нет…

***

      Мой крик доносится до меня, будто со стороны. Срывая голос, я кричу, размахивая руками, пытаясь защититься от этого кровавого дождя, не веря в то, что произошло, отказываясь принимать весь этот ужас. — Да проснись же! — внезапно кто-то хватает меня за плечи, встряхивая настолько сильно, что весь мир вокруг меня рассеивается.       Чей-то голос возвращает меня в действительность, отчего я судорожно стираю слезы с лица, понимая, что это был лишь сон. — Кажется, теперь я понимаю, зачем тебе отдельная комната… — вздыхает неизвестно откуда взявшийся в моей комнате Кайл. — Что за истерика среди ночи? Всех разбудишь!       Пытаясь отдышаться, сажусь в кровати, вглядываясь в горящий рядом ночник. Опять этот сон… Сколько можно уже?! Каждый раз мне приходится переживать одно и то же. — Что ты здесь делаешь? — тихо спрашиваю я, переведя дыхание. — Тебе разве можно ночевать здесь?       На Кайле джинсы и футболка, открывающая его руки, одна из которых почти полностью забита черными рисунками. Татуировки невольно приковывают мой взгляд, а нахождение в комнате кого-то постороннего хотя и напрягает, но сейчас было очень кстати. — А я разве похож на того, кто спрашивает разрешения? — ухмыльнулся парень, сунув руки в карманы джинсов. — Моей ошибкой было остаться на ночь в соседней комнате, так как с таким соседством у меня вряд ли будет крепкий сон. — Не смешно, — хмурюсь я, опустив взгляд на поверхность своего одеяла. — Мне кошмар приснился. — Да, я как-то уже заметил. Только будь умницей, не посвящай меня в подробности той мути, что тебе снится. Я как-то не готов выслушивать бред в три ночи.       За окном снова шел дождь, звук которого навевал неприятные воспоминания и картинки из сна. Подтянув под себя колени, я плотнее укуталась в одеяло, готовясь к еще одной бессонной ночи. — Ладно, спокойной ночи тебе, звонкая, — Кайл развернулся к двери, собираясь выйти. — Надеюсь, остаток ночи мне удастся поспать.       Комок застрял в горле, а страх все еще держал в тисках все мое естество. Шум дождя оглушал, норовя снова вернуть меня в ту самую ночь, что снится так часто… — Кайл! — поспешно зову я, пока за парнем еще не закрылась дверь. — Что тебе еще? — нехотя повернулся он. — Ты не мог бы побыть здесь недолго? — меньше всего мне хотелось бы, чтобы именно он составил мне компанию, но остаться одной сейчас было бы для меня смерти подобно.       Кайл шумно выдохнул, закатив глаза, но все же вернулся, прикрыв дверь. — Я понимаю, что ты не обязан это делать, но… — умоляюще я вглядывалась в темные глаза, не различая в полумраке выражения его лица. — Побудь здесь хотя бы полчаса. Пожалуйста…       Обреченно пожав плечами, Кайл развалился на стуле возле моей кровати, не вынимая из карманов руки. Прижавшись к подушке за спиной, я старалась не прислушиваться к звукам из окна, пытаясь сконцентрироваться на чем-то другом. Хотя бы на моем недавнем знакомом.       Не привыкла общаться с подобными людьми. Чаще меня отпугивала такая откровенная агрессия, но сейчас выбирать как-то не приходилось. Я пыталась рассмотреть Кайла лучше, кидая мельком незаметные взгляды. В полумраке комнаты он казался этаким черным кардиналом, вальяжно восседавшим в королевском кресле: иссиня-черные волосы, такие же жгучие угольно-темные глаза, темные футболка и джинсы, плюс всё это многообразие татуировок… Невольно я задумалась о том, сколько же еще их у него. Он смотрел на меня равнодушно и как-то даже пренебрежительно, отчего стало совсем уж неуютно, учитывая полную тишину между нами. — Ты что, совсем отсюда не выходишь? — неожиданно спросил он, и я даже вздрогнула от спонтанного вопроса. — Почему? — замешкалась я, подтянув одеяло еще выше к подбородку. — Я хожу в столовую, в библиотеку, на занятия с мистером Льюисом… — И только? — хмыкнул Кайл, что показалось мне очередной его усмешкой. — Никогда не видел тебя до вчерашнего дня, хотя часто здесь бываю. Общаться с другими подростками не пробовала? — Я не хочу ни с кем общаться… — тихо произношу я, задумчиво переводя взгляд на горящий ночник. — Кроме того, стоит ли заводить знакомства, когда совсем скоро уеду? — Копишь слова для общения со своим одиноким дядей? — улыбнулся Кайл, снова начиная меня жутко раздражать. — С чего ты решил, что он одинок? — удивленно веду бровью, шумно выдохнув. — У него вообще-то есть семья и… — И ты вроде бы ему, как собаке пятая лапа, — констатирует Кайл, отчего мне захотелось запустить в него подушкой. — И все же, как можно киснуть в этой комнатушке сутками? За этими стенами тоже есть жизнь — не стоит забывать. — Совсем недавно я потеряла родителей, — твержу я, испепеляя Кайла взглядом, не понимая, как можно быть таким непробиваемым. — Мне ни до кого нет дела. Я осталась сиротой! — Если ты еще не заметила, здесь живет несколько десятков сирот, — равнодушно отвечает он, будто издеваясь своими ненужными мне сейчас заявлениями. — И не каждый из них бьется в истерике ежедневно, потому что остался одинок. В чем же уникальность твоего случая? — Послушай, ты… — не могу подобрать слов, чтобы осадить его, но злоба во мне вспыхнула ярким огнем, в то время как я окончательно потеряла самообладание. — Уйди отсюда! Сейчас же! — Ха, то просишь скрасить свое серое одиночество, то выгоняешь, — засмеялся Кайл, поднимаясь со стула. — Определись уже! У меня, кстати говоря, нет никакого желания пребывать в компании такой серости, как ты. Дам только совет: выйди уже из раковины и перестань упиваться своей несправедливой судьбой. — Оставь свои советы при себе! — выкрикиваю я Кайлу в спину, когда тот выходит за дверь. — Пошел вон! — С превеликим удовольствием, серость, — ухмыльнулся он на прощанье, закрыв за собой дверь.       Кретин... Как можно быть настолько неприятным персонажем?! Что он вообще знает?! Конечно, хорошо судить, являясь вечным баловнем судьбы. Лучше слушать дождь, чем эти издевки, когда и без них плохо.       Выключив ночник, кутаюсь в одеяло, сильно зажмурившись и прижав к ушам подушку. Серость… Когда-то я была общительной и счастливой, а сейчас не осталось ничего, что бы могло радовать. Плюс ко всему, окружали далеко не дружелюбные люди, а лишь подобные Кайлу. Скорее бы уехать отсюда… Начать все сначала.