Последний повелитель

Однажды Я вернусь, Избранный богом. День продолжается, Сея хаос внутри. Я могу... Мстить, мстить, мстить.       30 Second To Mars - Revenge Вверх. Все выше и выше. А потом вниз, к самой земле, цепляясь за кору, сдирая пальцы в кровь, ломая и без того сломанные ногти, оставляя лоскутья одежды на сучках, но ни за что не останавливаясь. Двигаясь бесшумно, как тень, не издавая ни единого звука, не позволяя себе оступиться и упасть. Быстро, еще быстрее, настолько быстро, насколько способна. Ловишь под собой силуэт, к которому стремишься. Металл неприятно холодит губы, когда прикасаешься к нему. Еще один прыжок - и ты уже почти у самой земли. Глухой стук, короткий вскрик, и ты уже прижимаешь к земле девушку. Сдираешь с ее головы капюшон толстовки и приставляешь клинок к горлу, придавливая ее к земле. Ты – охотник, она – жертва, потому что только так можно жить в новом мире, в мире, где все по-другому, где все неправильно. В мире, который сводит с ума. В мире, который убивает, если ты не успел приспособиться. В мире, в котором ты сам кончаешь жизнь самоубийством, потому что выносить все слишком трудно. Но я приспособилась. Я была готова к тому, что будет. Готова, но не настолько. Сначала все было относительно хорошо, только погода шалила, а потом начался настоящий кошмар. За первый месяц времена года успели смениться несколько раз, а потом произошло что-то вроде взрыва, и теперь нельзя разобрать, что именно сейчас: весна, лето, осень или зима. Люди говорили разное. Каждый город, каждая страна были отделены друг за друга, и связаться с другими с каждым днем становилось все труднее и труднее. Телефоны, интернет, телевидение – все это вмиг перестало действовать. Говорили, что в первую неделю во Франции ураганы были настолько сильны, что в Париже теперь две баши Эйфеля: одна – ее основание, а другая – вершина, валяющаяся рядом. Говорили, в Лондоне воды Темзы моментально вышли из своих берегов, ливни не прекращались неделями, и все дошло до того, что Тауэр был затоплен. Землетрясения были настолько сильны, что теперь вместо Евразии у нас четыре новых материка. Все шло к одному – к геноциду, к исчезновению человечества, к прекращению Земли как населенной планеты. А потом появились они. Никто не может точно сказать, откуда они пришли, ибо шли они со всех сторон. То, что мы смотрели по телевизорам, теперь смотрело прямо на нас своими пустыми глазницами, теперь хватало нас, теперь убивало живых без шанса на их возвращение. Многие люди мечтали, чтобы их умершие вернулись, что ж, надеюсь, они были рады этому. - Где он? Девушка подо мной сжала губы. Я почувствовала легкое прикосновение к бедру. Всегда я забывала про их руки. Успев выхватить кинжал из-за пояса, прежде чем это сделала блондинка, я вонзила нож в ее руку, пробив ладонь насквозь и пригвоздив ее к земле. Я заткнула ее рот рукой, обрывая истошный визг. - У меня еще один есть, хочешь, покажу? – Она замотала головой. – А сейчас ты мне расскажешь, где видела его? Слухи всегда распространяются быстро, так что я уже знаю, кто ты. Знаешь, если раньше люди были продажными, то сейчас – тем более. Купить можно абсолютно все. И тебя продал один милый мальчишка. Так что, Лиззи, я знаю, кому ты служила. Я медленно отняла ладонь от ее рта. Блондинка всхлипнула, глотая слезы. - Ну. Ты знаешь, кто сбежится на твои вопли, но ты еще успеешь сбежать. У тебя есть три варианта: первый – ты пытаешься еще раз бежать, и я тебя убиваю; второй – ты мне ничего не говоришь, и я бросаю тебя здесь, чтобы тебя растерзали они; и третий – ты мне все говоришь, и мы расходимся. Я иду искать того, кто мне нужен, а ты спасаешь свою красивую задницу. Я много слышала о ней и всенепременно спрошу у него, что он думает о ней. Лиззи смотрела на меня своими большими карими глазами, и по ее лицу все время бежали слезы. Мне было жаль девушку, безумно жаль. Я не была убийцей, точнее, я не хотела ей быть, но в то время только так можно было достать информацию: либо купив ее, либо пригрозив смертью. Даже в то время было множество людей, которые умирать не хотели. Мне приходилось прибегать ко всем мерам. Я убивала, я воровала, я продавала людей за деньги, а еще я очень много бегала, пряталась - в общем, всеми силами спасала свою жизнь. Я была единственным человеком, который был способен остановить весь этот кошмар. Ну, я надеялась на это. Мне очень толсто намекнули на это. - Слышишь, Лиззи? Ты слышишь, как они гремят своими костьми? Они идут и идут за тобой, малышка. Говори, где он засел. – Девушка упрямо качала головой. Я нахмурилась, выпрямляясь. – Что он с тобой сделал, если ты даже под страхом смерти не рассказываешь о том, где он? На что, черт возьми, способен этот бог, если так запугал девчонку? Я резким движением руки вырвала нож из ладони девушки, успев зажать ее рот рукой, чтобы не получить очередную порцию визга. Заткнув крупную рану куском ткани, я спрятала нож за пояс. - Лиззи, ты должна мне сказать. Я могу остановить его, слышишь? Я могу попытаться заставить его все это прекратить. – Блондинка удивленно вытаращила на меня свои крупные, на выкате, глаза. – Я знала этого человека. Я знаю многое о нем и, пойми, представляю, на что он способен. Ты не первая, к кому он проявлял жестокость. Он проявляет жестокость ко всем, с кем водится. Я обещала остановить его. - И убить. – Так что скажи мне, где он. Никто не узнает, что ты мне сказала. Я не сдам тебя никому, честное слово. - Он… Девушка коротко вскрикнула, пошевелив рукой. Слишком медленно. Она должна поторопиться, у нас не так уж и много времени. Скелеты медлительны, но рано или поздно они все равно доберутся до источника шума. Убить их нельзя, убежать от них очень сложно. Они всегда ходили группами по десять-пятнадцать. Они окружали жертву, и круг медленно сужался. Сбежать удавалось не каждым. Медлительны, но очень сильны. - Он не в Америке. – Это плохо. Попасть в другую страну очень проблематично, практически нереально. – Он в Париже. – Еще лучше, он на другом материке. – Он путешествует, много путешествует. Люди часто находят его, потому что он не прячется. Немногие знают, что это все он устроил, но многие узнают его по той трагедии в Нью-Йорке, которая приключилась в прошлом году. Да, я прекрасно это помнила. - Где именно он прячется? - Я… я не знаю, у него нет постоянного места, где бы он жил. Сейчас он наверняка сменил уже несколько домов. В последний раз я видела его в Лувре. В том, что от него осталось. - Как ты попала в Нью-Йорк. - Не… не знаю, честно. – Ее все еще била дрожь, но, кажется, она перестала воспринимать меня как женщину, желающую ее убить. Да и я больше не воспринимала ее как девушку, которой просто не повезло столкнуться со мной на улице. – Я проснулась уже здесь, хотя засыпала в Париже. Он… он оставил мне записку. Сказал, чтобы я нашла одну девушку. Я напряглась, сжав рукоять кинжала. Это не укрылось от Лиззи. Девушка дернулась и зашипела сквозь стиснутые зубы от боли в проткнутой руке. Я ее прекрасно понимала. После взрыва в больнице я очнулась с невыносимой болью во всем теле, которая не позволяла двигаться. Я с трудом шевелилась. Запястье правой руки и левая нога были сломаны, множество кровоточащих ран и ссадин, плечо вывихнуто, а из другого торчал обломок трубы, пробивший его насквозь. Помимо прочего, сверху на меня давила тяжесть нескольких огромных глыб. Я так и не узнала, сколько часов или дней пролежала там, пока меня не нашла группа спасателей. Меня доставили в соседнюю больницу, откуда мне пришлось сбежать спустя несколько дней. Я не могла позволить им увидеть «чудеса», которые происходят с моим телом. Если бы они увидели, насколько быстро я регенерирую по сравнению с простыми людьми, это вызвало бы волнение, слухи, которые дошли бы и до Щ.И.Т.а. Мне нельзя было попадать в руки агентов. Щ.И.Т. знал, что я общалась с Локи. Он бы решил, что я как-то причастна к тому, что начало твориться по всему миру. С тех пор на меня несколько раз выходили солдаты организации, но мне удавалось сбежать. Не всегда мои побеги оканчивались положительно для тех, кто меня преследовал. Мне хотелось добраться до Старка, но я понимала, насколько это было глупо. Старк имел дело со Щ.И.Т.ом, он – защитник Земли, а я представляла хоть какую-то, но опасность, которую им необходимо уничтожить. Возвращаться к Джейн тоже было рискованно. Поэтому я осталась на улице. Первым делом раздобыла себе одежду, так как моя больничная сорочка мне крайне не нравилась. Раздобыла и оружие, припасы, все необходимое, чтобы выжить. Люди только начинали понимать, что происходит, поэтому паники как таковой пока не было, никто не летел сломя голову в магазины, запасаться жизненно важными предметами. С того дня я начала охоту за Локи. Я наивно полагала – надеялась, по крайней мере, - что он не знает, где я находилась. И вот он сам нашел меня. Точнее, каким-то образом сумел заставить эту бедняжку выйти не меня. Подскочив с земли, я рывком подняла ее за здоровую руку, спешно сунула ей в руку пачку лекарств и моток бинтов, а сама развернулась, запрыгивая на нижнюю ветку дерева. - Стой! – Я замерла, разведя руки в сторону, поддерживая баланс на узкой ветке. – Как мне тебя найти? - Зачем тебе меня находить? - Ты ведь Анна Тилли? Он говорил о тебе с той женщиной, я слышала. – Хель. - Она сказала, что они должны убить тебя, пока ты не сделала то, что сделать поклялась. Я хочу помочь тебе. - Зачем тебе помогать мне? Лучше помоги себе. - Но… - Я сказала: помоги сначала себе. Мне пришлось повысить голос, чтобы убедить девушку в том, что помощь мне не нужна. Я не хотела, чтобы еще кто-то пострадал по моей вине и моего желания отомстить за народ. Я и так успела слишком много народа погубить, девушку мне убивать не хотелось. Она мне чем-то даже понравилась. Наивная глупышка. Может, мне и стоило взять ее с собой, чтобы защитить, но вряд ли я была бы ей хорошим помощником. Мне самой иногда казалось, что я не доживу до следующего дня, как мне быть уверенной в том, что с ней ничего не случится? Нет уж, если ей суждено будет умереть, то пусть ее кровь не прольется рядом со мной. Она что-то пробормотала, а затем раздались звуки шагов. Зашелестели листья. Когда я развернулась, никого уже не было. - Беги, малышка Лиззи Льюис. Надеюсь, мы больше не встретимся.

***

Шесть месяцев назад Я позволил себе слабость. Я обернулся, чтобы бросить пару коротких взглядов на стремительно разрушающуюся больницу. Выхватив среди летящих к земле обломков худую фигуру, я развернулся. Меня опутало слабое зеленоватое сияние, я почувствовал, как каждая клеточка моего тела распадается, а уже спустя считанные секунды стоял посреди небольшой квартиры. Прислушавшись, услышал слабый звук бегущей воды в ванной комнате. Что ж, мне было чем заняться, пока Хель возится со своими заклятиями. Двигаясь тихо, как животное, которое люди называют котом, я направился в сторону, в которой должна была находиться опочивальня. Скрип двери не разбудил мужчину, лежащего на кровати, закинувшего руки за голову. Рядом с ним лежал его лук. Я коротко усмехнулся, вспомнив, что из этого лука меня пытались пристрелить. Это было глупо - таким земным оружием меня нельзя было убить. Нужно было что-то более мощное. Я поманил лук к себе. Натянул тетиву, целясь Бартону прямо промеж глаз. Я вспомнил, как он так же целился в меня в башне Старка. Это заставило меня прицелиться лучше, не хотелось промахнуться. - Опусти оружие. – Нетрудно было догадаться, что дуло пистолета было направлено прямо мне в затылок. - Или что, агент Романофф? - Или я пущу тебе пулю в голову. - А не боишься, что я успею пустить стрелу в лоб твоему дружку? – Девка замолчала. Мне все-таки удалось поселить в ней сомнение. Людей так легко заставить волноваться, особенно если пригрозить тем, кого они любят. Такую слабость я себе никогда не позволял. – Я опущу лук только в том случае, если ты опустишь свое оружие. – Она не доверяла меня, но если ей была дорога жизнь Клинта, то ей пришлось бы выполнить то, что я скажу. - Почему он не просыпается? Что ты сделал с ним? - Опусти пистолет, и мы поговорим. В противном случае я уйду, а твой друг так и останется спать. Ты слышала сказку о спящей красавице? Слышала, я уверен. Так вот, она может повториться, только вот поцелуй любви его не разбудит. - Почему я должна верить тебе? Назови хоть одну причину и подумай над ней хорошенько. - У тебя нет выбора. Тебе придется выбрать, Наташа. Ты убиваешь меня, спасаешь Землю, но при этом теряешь того, кого любишь. Или ты опускаешь оружие, мы с тобой говорим, и твой друг просыпается живой и здоровый. Это тебе в данной ситуации нужно хорошо подумать, а не мне. Она сомневалась сильнее. Я чувствовал это. Глупая девчонка. Люди начинают туго соображать, если перед ними ставишь сложный выбор. Мне не нравился ни один выход из двух. Я резко развернулся, ударяя агента луком по руке, тем самым выбивая у нее оружие. Романофф была натренированным агентом, это все давно поняли, но одно слово «бог» говорило о том, что я во многие разы сильнее. Девушка сжала кулаки, реагируя практически моментально на мой выпад. Она замахнулась, а я увернулся, ударяя ей центром лука в живот, толкая к стене. Смертная согнулась, но тут же выпрямилась, не успел я сделать следующий удар. Удар в челюсть, я замахиваюсь, но в ответ получаю тычок ногой в живот, заставивший отступить на несколько шагов. Я сюда не драться пришел, у меня совсем другая задача. Пока Романофф готовилась нанести следующий удар, я моментально сменил ипостась и послал несколько ледяных кинжалов, пригвоздивших агента за халат к стене. Наташа дернулась. Взмахом руки растворил кинжалы, одновременно насылая на смертную чары, не позволяющие ей сдвинуться с места – так гарантия того, что он не сбежит, возрастала. - Зачем тебе все это? – Агент вновь попыталась вырваться, но это было глупым ходом: против моей магии ни один смертный пойти не сможет, если, конечно, он не маг. - Это месть, Наташа. Я не люблю, когда меня швыряют о пол, как игрушку, - слишком часто я ею был, - унижают при всем честном народе, заковывают в кандалы. Я не люблю всего этого, и мне было очень обидно, теперь я хочу, чтобы вам был обидно за то, что вы не сумели спасти это планету. Обидно и больно. - Ты трус, Локи. Мелкий подлый трус. - Я? Трус? – Что ж, мне не в первый раз говорили подобное. – То, что вы были не готовы к моему нападению, не значит, что я трус, это значит, что вы – глупцы. Я же предупреждал вас. Все вокруг буквально кричит: «Мстители, я вернулся, ваш конец близок». Вы просто не сумели понять мои тонкие намеки, а это уже ваши проблемы. - Мы поверили Анне. Она уверяла, что ты изменишься. - Эта девчонка знает меня ровно столько, сколько знаете меня вы. Если быть точнее: вы думаете, что знаете меня, но ничего подобного. Было глупо слушать ее. Это еще одна ваша ошибка, которая прямо сейчас ведет вас двоих к небольшой неприятности. – Я развернулся, опустил лук Бартона на кровать и присел на край. – Я вот думаю: кто кого убьет, м? Я не хочу пачкать руки, знаешь ли, лучше посмотрю, как один пытается перерезать горло другой. Или наоборот? Может, ты убьешь своего друга, Наташа? Он ведь уже пытался тебя убить, зачем повторять ошибки прошлого? Клинт провалился. Думаю, что ты закончишь миссию до конца. Но, честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы ты потом спрыгнула с балкона. Зачем уродовать такое прекрасное тело? – усмехнулся. - Честно? Разве ты можешь быть честен хоть с кем-то, Локи? - Я часто говорю правду, но вы не умеете отличать ее от моей же лжи. Смотри-ка, снова ваши проблемы. – Я обернулся, смотря на спящего и ничего не подозревающего Соколиного Глаза. – Ты любишь его, Наташа? Хочешь, открою один секрет? Ты ведь никому ему рассказать уже не сможешь. Считай это моим подарком к твоим похоронам. Вы двое мне даже немножко нравитесь. Вы странные. Вы разные, вы боитесь друг друга, но при этом вас тянет друг к другу. Так вот, о чем это я… - качнул головой, поднимаясь с кровати и медленно подходя к Романофф. – Я позволю тебе быть в сознании, чтобы ты все чувствовала, чтобы ты все понимала. Чтобы ты видела ужас в глазах Бартона, когда занесешь над ним нож. Тогда мне не нужна была душа Бартона, поэтому Тессеракт вытеснил все, что делала Клинта Клинтом, оставив лишь тело и разум, нацеленный на то, чтобы подчиняться мне. Сейчас же я хочу, чтобы ты страдала, зная, что убила того, кого любишь, и не смогла этому помешать. Я заберу твое тело, но оставлю разум. – Чуть наклонился к ней, прижимая два пальца к ее виску. – Вы унизили меня. Вы заставили меня показаться перед народом Асгарда в кандалах и под конвоем. Вы разрушили все, к чему я так долго готовился. А теперь я медленно, по кусочкам, разрушу весь ваш мир. Мне не нужны ваши физические страдания, я хочу, чтобы ваша душа разорвалась на множество кусочков. И в этом будете виноваты вы. Меня тут вообще не было. Ты сама взяла этот нож, - я ухватил ее руку за запястье, разжал пальцы, вложил в ладонь клинок и сжал вокруг рукояти пальцы, - ты сама пошла и убила своего друга. А потом не вынесла мук совести и выбросилась из окна. Какая позорная и отнюдь не геройская смерть. Не все герои умирают в бою от рук злодеев. Некоторые умирают от суицида, а другие – в собственной кровати от рук любимого человека. Я практически добился своего: на глазах у агента выступили еле заметные слезинки. Не такая уж ты и несгибаемая, Наташа Романофф. - Я надеюсь, что у тебя появится та, кого ты полюбишь всем сердцем. Я надеюсь, что ты причинишь ей много боли. А еще я надеюсь, что она убьет тебя. Неважно как: своими руками или через других людей, - но убьет тебя. Надеюсь, что ты перед смертью почувствуешь всю боль от предательства. Почувствуешь всю ее ненависть к тебе, смешанную с любовью. Хотя я сомневаюсь, что хоть один человек способен полюбить тебя. - Ошибаешься, - щелкнул языком, - я умру тогда, когда сам захочу, и никто не сможет на это повлиять. Я сам выберу себе убийцу, я сам назначу себе день смерти, а потом еще и на собственные похороны схожу посмотреть, как мое тело в лодке отправляют в плавь, а потом сжигают. Знаешь, я даже речь скажу на собственных поминках. Такую, что все аплодировать стоя мне будут. – Коротко усмехнулся, накрывая ее лоб своей ладонью. – С удовольствием бы поболтал с тобой еще, но ты, наверное, спешишь. Да и у меня еще много дел. Не вы первые, не вы последние. Глаза агента на миг подернулись серовато-голубой дымкой, которая спустя секунду рассеялась, означая, что заклинание подействовало. Я легко взмахнул рукой, и агент упала на пол, тут же стремительно поднимаясь. Она медленно, крепко сжимая кинжал в руке, направилась к кровати. Я шел чуть впереди лицом к ней, чтобы видеть ее напуганные глаза. Теперь, когда тело не принадлежало ей, сдерживать слезы было уже труднее. Агент чуть помедлил, прежде чем залезть на кровать. Черная Вдова села сверху на Соколиного Глаза, обхватив коленями бока друга. - Не могу обещать тебе, что он умрет быстро и безболезненно. Если бы это было так, то какой смысл? Никакого веселья, ты согласна со мной? Но я не такой монстр, каким меня все считают. Вы немного преувеличиваете, у меня все же есть сердце. Поэтому я позволю тебе посмотреть ему в глаза и – возможно! – сказать что-то на прощание. Люди ведь так любят слезливые прощания. Я с коротко усмешкой поправил рыжие волосы смертной, спадающие ей на лицо. По еле заметному мановению моих пальцев Вдова обхватила рукоять кинжала второй рукой, занеся его над головой. Я буквально слышал бешеный стук ее сердца. Губы агента дрожали все сильнее, а по щеке уже катилась пара слез. Вот что становится с сильными агентами, когда рушишь их мир. Они думали, что они такие сильные, непобедимые, но на самом деле их так легко убить. Роджерс умер, спасая ту, которая в принципе от ножевого ранения умереть не способна. Теперь Бартон умрет от руки той, которую полюбил, а сама Романофф завершит жизнь суицидом. Потребуется немало фантазии, чтобы придумать интересную смерть для Старка и Беннера. Так и вижу заголовки: «Капитан Америка найден мертвым в Старк Индастриз», «Черная Вдова покончила жизнь самоубийством, перед этим зарезав Соколиного Глаза». Пожалуй, я принесу пару таких чтив в Асгард и суну их в нос Тору и его дружкам. Жаль, что они так и не узнают, что это было моих рук дела. Хеймдалль определенно наблюдает за тем, что творится в Мидгарде, и Всеотец уже обо всем знает, но на меня наложены мощнейшие чары. Страж не сможет увидеть меня, пока я того не захочу. А я буду изредка показываться, претворяясь, что спасаюсь от какого-нибудь монстра. Как актер я весьма и весьма хорош. Коротко кивнул головой. Вдова нанесла свой удар. В момент, когда кончик клинка коснулся горла Клинта, я щелкнул пальцами – второй агент Щ.И.Т.а резко распахнул глаза. Я видел в их глазах столько эмоций, столько боли. Слезы стремительно бежали по щекам Наташи. Она смотрела на друга с мольбой, болью и невероятным сожалением. Бартон же уже с трудом фокусировал на ней свой тускнеющий взгляд. Захлебываясь собственной кровью, он закатывал глаза, не в силах даже моргнуть. Эмоции, нахлынувшие на Романофф, пересиливали даже мои могущественные чары: она выдернула нож из его горла, кинув куда-то на кровать, а сама схватила возлюбленного за плечи, прижав его к себе. Я нахмурился. Возможно, я вновь недооценил людей, недооценил силу их чувств. Бартон медленно выдохнул и замер, уперев безжизненный взгляд в потолок. Я любил, когда умирают с открытыми глазами. Можно увидеть, как гаснет огонек жизни в них и они становятся застывшими, пустыми. Мертвыми. Аккуратно взял Вдову за плечи и оттащил ее от тела, уволакивая к балкону. Мы остановились у самого его края. Наташа не сопротивлялась, когда я подхватил ее на руки и посадил на перила. Либо ей было уже все равно, либо мои чары все-таки одержали верх над ее эмоциями, чувствами. Она умрет быстро, а жаль. Я бы предпочел, чтобы она умирала медленно и мучительно. Быстрая смерть слишком скучна, я не успеваю ею насладиться. Но и у быстрой смерти есть свои преимущества. Ты не успеваешь ни о чем подумать. Вот ты жив – и вот ты мертв. Быстро и относительно безболезненно. Я же падал в Гинунгагап медленно, осознавая все свои ошибки. Понимая, насколько я был слеп, глуп и слаб. Бездна уничтожает все, чем ты был, создавая совершенно нового человека. Ты уходишь в нее одним, а возвращаешься совершенно другим. - Вы выиграли битву, но проиграли войну. И я легко толкаю ее…