Книга судеб

(отбечено) Кто знает, год - это много или мало? Для маленького Севочки это очень много – вся жизнь. А для Ульха, живущего не одно столетие? В старом доме на Гриммо очень многое поменялось. В марте прошли суды над пожирателями смерти. Никто не ожидал того, что в них активное участие принимал сам Гарри Поттер. Тяжеленная машина правосудия вертит своими жерновами очень медленно, но неотвратимо. Тома обвинительных заключений, допросы свидетелей. Все это, казалось, навсегда похоронит знатнейшие семьи Великобритании, но…. из процесса в процесс Поттер вызывался быть защитником. Он приходил на заседание одним из первых, раскладывал какие-то бумажки с заметками, здоровался со знакомыми и не обращал никакого внимания на недоброжелательные взгляды, а их было немало. На каждый документ обвинения у него был свой документ, а на каждого свидетеля – свой свидетель, причем своих свидетелей он допрашивал с применением сыворотки правды, предоставленной министерством. Но следует заметить, что защищал он не всех, а только тех, кого действительно считал невиновными или не слишком виновными. В итоге большинство так называемых пожирателей отделались крупными штрафами или конфискациями. Общественность была в ужасе, пресса поливала вчерашнего героя помоями, предоставляя свои страницы бывшим друзьям Поттера, которые уж не жалели красочных эпитетов, из которых «предатель» было самое мягкое. Самое странное, что министр, пользовавшийся поддержкой большинства населения, потворствовал Поттеру. Не помогал, но и никак не мешал «этому выскочке» делать свое черное дело. Знали бы они, что юный победитель Воландеморта, стальной хваткой держит самого министра за горло, не давая ему сделать ни одного лишнего шага. Гарри за свою недолгую жизнь знал периоды и всеобщего поклонения, и не менее всеобщего порицания, так что вопли общественности он воспринимал спокойно. Ну, Поттер не был бы Поттером, если бы ему не удалось переломить ситуацию, хоть он и не сделал в этом направлении никаких ходов. Просто в один прекрасный день кто-то назвал его поборником справедливости, и понеслось… но уже в обратном направлении. Не сразу, а постепенно тон высказываний в его сторону поменялся. Газеты с тем же пылом, с каким раньше хулили, теперь возносили до небес, называя единственным гарантом законности и справедливости. Как бы то ни было, но к середине лета он был уже самым юным главой Визенгамота. Даже самые убежденные враги Поттера не могли не признать, что тот относится к своим обязанностям крайне серьезно, и удивлялись, каким образом молодой человек умудряется так готовиться к судебным заседаниям – не иначе, на мальчишку работает целый штат сотрудников. Это была неправда. На Гарри работал только Персиваль Уизли. Который после своих неудач с Краучем и Фаджем с удовольствием принял на себя заботы секретаря Главы Визенгамота. И трудился усердно, несмотря на протесты своей семьи. Босса своего он уважал и безмерно удивлялся его работоспособности. Люциус прошел через все это с наименьшими потерями – он сохранил свободу, но в итоге ему пришлось расстаться с состоянием. Даже родство с Поттером не спасло его от разорительных штрафов и компенсаций. У него остался только родовой неприкосновенный сейф и поместье. Удивительно другое. Блистательный недолго пребывал в унынии: в один летний день он собрался и отбыл в неизвестном направлении. Никто в его семье и не сомневался, что через некоторое время он вернется, но уже с небольшим состоянием. Делать деньги Люциус умел и любил. Жаль, он не застал одного события, которое внесло в его семейство некоторый переполох. Утром на пороге особняка Блэков нашли подкидыша. Это была девочка. Гарри с помощью книги смог определить, что это была дочь Нарциссы и Лайонела. Прекрасную леди Малфой никто особенно и не тревожил, просто не до нее было, и она воспользовалась этим… Собрала то немногое, что еще сохранилось, и сбежала за границу, а дочь… а что – дочь? Ей и самой едва-едва хватало денег на побег и устройство в новом месте, и девочку она решила оставить. Рассудив, что если она растила чужого ребенка, так почему бы ее бывшему муженьку не сделать того же самого. Подкидыша на Гриммо приняли с распростертыми объятиями. Драко заявил, что Малфои своей кровью не разбрасываются, а Гарри… ему просто нестерпимо жалко стало малышку. Уж кто-кто, а он знал, каково это - расти нелюбимым ребенком. Он ввел девочку в род, и она получила имя Анна, прервав традицию Блэков давать девочкам вычурные имена. Но эти события были просто верхушкой айсберга, то, что было известно всему магическому обществу, а вот того, что делалось за крепкими стенами дома Блэков, не знал никто. Гарри тигром охранял свою личную жизнь, и доступа ни журналистам, ни бывшим друзьям в его семью не было. Нет, о браке с Малфоем, конечно, стало известно – спасибо министру – но больше ничего о личной жизни самого молодого за историю главы Визенгамота узнать не удавалось. А жизнь эта била ключом. С размаху. Северус болел очень долго. Несчастный Драко просто пропадал в лаборатории, готовя разные зелья и притирания для него, но все это очень мало помогало бывшему профессору зельеварения. Он по большей части молчал, отвернувшись к стене, не одаривая даже словом мальчишек, которые суетились вокруг него. Даже на Севочку отреагировал вяло, как будто через силу. Становилось понятно, что Северус Снейп просто не хочет жить. Так продолжалось до тех пор, пока к больному не заглянул в очередной раз книзлл. Он улегся на одеяло больного и противным голосом осведомился: - Жалеете себя, милейший мистер Снейп? Да, что там жалеете… упиваетесь жалостью! - А вам-то какое дело? Я вас раньше вообще считал галлюцинацией. Хорошо бы было, что бы так и оставалось впредь! Хотя нет, еще было бы неплохо, что бы эта галлюцинация была молчаливой, как ей и полагается! – сварливо ответил зельевар. - Не все бывает так, как нам хочется, - примирительно отозвался Ульх. – Я, например, хотел бы, чтобы мальчикам никто не портил кровь, но ведь есть вы, и с этим приходится мириться. - Что вы можете об этом знать? А? – разозлился Снейп. – Им будет лучше без меня! Зачем они вытащили меня? Зачем, я вас спрашиваю? Или действительно мировая гармония требует молчаливого присутствия меня в их семье? Это же… нонсенс, абсурд! Я живой! Еще живой! Я… - Говорить банальности - не мой конек. Только они любят вас. Оба! Тут уж ничего не попишешь, у Поттера все не как у людей. Но на то он и Поттер. Вы могли бы им помочь обрести счастье и покой, а вместо этого… маетесь, простите меня, дурью! - Но так нельзя! Так не бывает! - В любви и на войне бывает всякое… Вы же тоже любите обоих, пусть по-разному, но любите, - веско ответил кот. Почесал за ухом, а потом припечатал: - В общем так! Либо вы даете моим мальчикам то, что они от вас ждут, либо... сделайте милость, сдохните сами… не доводите до греха. - Ого! Кот-убийца! Я просто трепещу от страха! – хмыкнул Снейп. - А вот это правильно! - промурлыкал Ульх. – Бойтесь меня, ибо я страшен в гневе. Одарил зельевара своим непостижимым взглядом и удалился из комнаты. - Дожил, мать твою так. Меня уже коты жизни учат! Хотя… чего мне терять?! – спросил сам себя Снейп. С этого времени дела его пошли на поправку. Аффтора, что называется, понесло, как Бендера. Прошу прощения у всех кого разочаровал. Так получилось.